Gallium & Yttrium / GaY

      Банальность. Господи… Как же сильно Реджина презирала банальности, она всегда считала себя выше этого, но, тем не менее, дверь её квартиры с шумом распахнулась, и они ввалились внутрь, как герои какой-нибудь романтической комедии. Эмма захлопнула дверь ногой — да, банальность, ещё одна банальность, очередная, — и Реджина, не разрывая поцелуя, уже вовсю пыталась стащить отвратительную куртку со столь желанных плеч.       Эмма простонала ей в рот и принялась возиться с поясом пальто, а Реджина судорожно сминала пальцами тонкую ткань платья. Она хотела её, хотела отчаянно и не могла больше ждать. Ей было необходимо чувствовать Эмму, каждую её частичку, внутри и снаружи. И она хотела пометить её, оставив видимые засосы, чтобы попытаться отогнать потенциальных поклонниц.       Моя. Моя. Моя.       С той самой секунды, как она увидела Эмму с чёртовой девчонкой в баре, эти слова безостановочно крутились в голове. Нечто злобное захватило её разум. Она всей душой желала, чтобы нахальная девица сгинула, испарилась и оставила прекрасную Эмму, предназначенную ей судьбой, в покое. Но умом понимала, что такого не бывает, поэтому и приняла волевое решение. Эмма могла принадлежать ей, Эмма была готова, оставалось только подойти и взять своё.       И вот они стояли посреди гостиной, яростно целуясь, сталкиваясь зубами и покусывая языки. Реджина почувствовала, как Эмма стащила с её плеч пальто и прижала ещё крепче, их тела буквально соединились в одно целое, в то время как нетерпеливые руки так и норовили избавить её от блузки.       Реджина запрокинула голову в ответ на ласки, а когда Эмма скользнула губами по горлу, она задрожала всем телом в предвкушении. Она часто представляла этот момент, возможно, даже слишком. В фантазиях они были в постели и в ванной, но реальность превзошла все ожидания. Её бросило в жар, который вскоре сосредоточился внизу живота, пока Эмма покрывала ключицу поцелуями, немного покусывая кожу.       — Ты такая красивая, — выдохнула Эмма, упираясь лбом в её лоб.       Реджина провела большим пальцем вдоль скулы, в ответ на что Эмма закрыла глаза и томно вздохнула.       — Спальня… — услышала Реджина собственный шёпот и, сбросив каблуки, стала сразу на несколько дюймов ниже.       Глаза Эммы засияли любовью.       — Такая крошечная… — она провела ладонью вниз по обнажённому предплечью Реджины и сплела их пальцы.       Реджина испустила хриплый смешок.       — Заткнись, мисс Свон, — потребовала Реджина. Привстала на цыпочки, поцеловала в губы, а затем, судорожно сжав ткань платья в кулаке, повела Эмму дальше по коридору в направлении спальни.       Там они снова целовались. Улыбнувшись Реджине в губы, Эмма принялась водить ладонями по юбке в поисках молнии. Она тоже избавилась от каблуков, но всё равно выигрывала в росте, пусть и совсем немного. Не переставая целоваться, сами того не заметив, они каким-то образом оказались в изножье кровати. Реджина приоткрыла рот, приветствуя вторжение её языка, и захныкала от нестерпимого желания. Она почувствовала, как молния на юбке расстегнулась, а внутри неё огнём разлилось сладостное предвкушение. Эмма раздевала её, целовала, прикасалась к ней, как если бы она была величайшей драгоценностью этого мира, и Реджина едва сдерживалась — чувства грозили вырваться наружу в самой неприличной форме, а всё из-за осознания…       Это, наконец-то, происходило на самом деле.       Сползшая юбка мягко обвилась вокруг ног, а Эмма, не терявшая времени даром, уже стягивала с неё блузку. Реджина услышала сдавленный вздох, подняла голову и встретилась с похотливым взглядом потемневших зелёных глаз. Эмма осторожно дотронулась до её живота, коснулась пальцами затвердевших сосков, обтянутых чёрным кружевом. У Реджины перехватило дыхание, а сердце забилось быстрее, когда Эмма, склонившись, провела языком от ключицы до ложбинки на её груди, помедлила немного и обхватила губами сосок.       Реджина блаженно выгнулась, расправляя плечи, отчаянно желая большего. Слишком медленно. Она безумно хотела продолжения, сейчас же, и будь она проклята, если не воспользуется шансом. Слепо пошарив в поисках застёжки на платье Эммы, она взялась за язычок и потянула его вниз, наслаждаясь звуком расстегивающейся молнии. Платье с шелестом соскользнуло. Реджина почувствовала, как вскипела в её жилах кровь, а между ног стало влажно и горячо. Ей было не стыдно признаться, что трусики, вероятно, были безнадёжно испорчены.       Эмма была великолепна. Без преувеличений. Она была болезненно прекрасна. Реджина знала, что у неё спортивного склада фигура, но впервые видела накачанные мышцы и кубики на подтянутом животе так близко, и это сводило с ума. Она провела ладонями по животу Эммы, наблюдая, как подрагивают мышцы, потом вовлекла её ещё в один поцелуй и резко толкнула на кровать.       Реджина набросилась на неё, прижимаясь грудью к её груди, и продолжила жадно исследовать рот. У неё был мятный вкус с примесью чего-то сладкого, и Реджина нежно провела ладонью по её бедру, скользнула пальцами по трусикам и опёрлась локтем на кровать. Приподнявшись, она мгновение вглядывалась в лицо Эммы; красивое, в обрамлении рассыпавшихся по кровати светло-золотистых волос, с распухшими от поцелуев губами и перепачканной помадой щекой. Полупрозрачный серый бюстгальтер, едва сдерживающий грудь, и ярко-розовые трусики. Абсолютное несочетание, но в этом было столько Эммы Свон, что не передать словами, и Реджина обожала это в ней.       — Эмма Свон, — прошептала она, обжигая грудь дыханием и подкладывая руку Эмме под спину, в ответ на что та приподнялась, чтобы помочь растегнуть застёжку бюстгальтера. — Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видела в своей жизни.       Шея и щёки Эммы окрасились нежно-розовым румянцем. И в этом тоже вся она — засмущаться в такой момент. Реджина подцепила зубами сначала одну лямку бюстгальтера и спустила по руке, потом вторую. Она откинула его в сторону. Стоило ей увидеть грудь Эммы с затвердевшими от возбуждения розовыми сосками, как во рту мгновенно пересохло, и она, не теряя времени, обхватила один из них губами, как бы невзначай скользнув коленом между ног Эммы. Она чувствовала влажность сквозь её трусики — убедительное доказательство возбуждения.       Эмма застонала, одной рукой вцепившись в плечо Реджины, а пальцами другой зарываясь в её волосы.       — Реджина… — прошептала она, и Реджина, ласкавшая сосок, выпустила его с неприличным звуком, эхом разнёсшимся по комнате.       — Да? — с улыбкой спросила она. Очевидно, что сейчас Эмма нуждалась в ней, как никогда, но было бы приятно услышать это от неё.       — Пожалуйста, — Эмма поёрзала. — Ты нужна мне.       Реджина определённо не видела ничего сексуальнее, чем Эмма Свон, преисполненная вожделением, и она стала покрывать влажными поцелуями её грудь. Потом провела языком вниз по её животу, нырнув в углубление пупка, чувствуя, как Эмма извивается под ней. Заметив едва заметные белые полосы на без того бледной коже, она проследила их пальцами, мысленно восхищаясь битвами, через которые довелось пройти Эмме.       «Боевые раны», — подумала она и поцеловала каждую растяжку. Немного помедлила, разглядывая трусики Эммы, слегка потемневшие от влаги, и попыталась вспомнить, когда был её последний раз. Казалось, с той истории с Мал прошла целая вечность, сама она тогда была другим человеком, и… как же чудесно, что она решилась на это с Эммой.       С всё нарастающим напряжением Реджина поцеловала тонкую ткань трусиков, а затем медленно стянула их, отбросила в сторону и сразу же уловила ни с чем несравнимый аромат возбуждения. Взглянула на Эмму, будто лишний раз хотела убедиться, что они поступают правильно, но наткнулась на вспыхнувший страстью взгляд и искажённое желанием лицо. А большего и не надо. Реджина прильнула к пульсирующему центру, осторожно провела языком по складкам.       Эмма была невероятно мокрой, и Реджина, попробовав её вкус, изысканный и вызывающий привыкание, услышала, как из её груди вырвался сдавленный вздох. Впившись ногтями в кожу бёдер, вынуждая раздвинуть ноги ещё шире, Реджина умело орудовала языком, прислушиваясь как к себе, так и к Эмме. Звуки, издаваемые последней, были такими восхитительными, что её собственное возбуждение почти достигло вершины, и Реджине пришлось бороться с собой, чтобы не просунуть руку себе между ног.       Эмма не была тихоней в постели. Не то чтобы Реджина считала иначе, но когда погрузила палец в тёплую влагу, Эмма громко выругалась и выгнула спину. Она была на грани. Реджина чувствовала, как стенки влагалища Эммы сжимаются, и поэтому, согнув палец, всосала ртом её возбуждённый клитор. Сработало. Эмма дёрнулась, начала извиваться, зажав между коленями голову Реджины, и комната наполнилась её хриплыми стонами.       Реджина изловчилась, вывернулась и подняла голову, чтобы понаблюдать за достигшей пика блаженства Эммой. Осознание того, насколько она была прекрасна, поразило Реджину в самое сердце. Да, к этому легко привыкнуть. Не было ничего страшного в том, что обнажённая и удовлетворённая Эмма лежала в её кровати, напротив, это казалось… правильным.       Реджина вынула палец и оставила невесомый поцелуй на внутренней стороне бедра, прежде чем пристроиться рядышком, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Она сосредоточила внимание на том, как вздымалась и опускалась её грудь, а сама притихла.       — Бля, а ты правда хороша, — расплылась в улыбке Эмма и чмокнула её в лоб. — Это… — она сложила в кольцо большой и указательный пальцы и шутливо добавила: — Пять с плюсом, Реджина. С большим.       — Идиотка, — рассмеялась Реджина беззлобно и стала выводить незатейливые узоры на груди Эммы. Между ног мучительно пульсировало, возбуждение требовало выхода, но ей казалось, что этот момент заслуживал особого внимания.       Эмма перекатилась на бок, провела указательным пальцем по боку Реджины, подбираясь к резинке колготок. Сдерживаться становилось всё сложнее.       — Но я же твоя идиотка, — она помолчала, поглядывая на неё из-под опущенных век. — Правда?       Реджина почувствовала, как в её груди разливается нежность, и не смогла сдержать улыбку.       — Да, — подтвердила она, не без удивления обнаружив, что в собственном голосе нет ни намёка на сомнение.       Эмма выглядела довольной. Притянула её для ещё одного поцелуя, а потом приступила к решению почти невыполнимой задачи — дрожащими пальцами стянуть с Реджины колготки.       — На тебе многовато одежды, — прошептала Эмма между поцелуями, а когда поняла, что ни черта у неё не получится, её лицо стало милым и решительным одновременно. — Дурацкие колготки, — добавила она, беспомощно дёргая нейлон.       Реджина улыбнулась и сама стащила с ног колготки. Эмма с восторгом наблюдала за ней. Тогда Реджина решила заодно самостоятельно избавиться от кружевных подтяжек. Бросила лишнее прямо на пол. Глаза Эммы потемнели ещё больше.       — Как ты можешь быть настоящей… — она облизала распухшие губы. Села, откинулась на спинку кровати и, рывком притянув Реджину, усадила себе на колено.       Реджина поёрзала на колене Эммы. Та застонала и, подавшись вперёд, потянула чашечку бюстгальтера вниз, обнажая грудь, к которой тут же приникла губами. Реджина ахнула и стиснула бёдра, отчаянно нуждаясь в большем. В ответ на это Эмма улыбнулась, провела пальцами вниз по животу, приближаясь к тому месту, где Реджина сейчас нуждалась в ней больше всего.       — Что тебе нужно от меня? — спросила Эмма. Вскинула голову и накрыла губы Реджины поцелуем, по ощущениям, сотым за ночь.       Реджина задрожала, когда рука Эммы скользнула у неё между ног.       — Просто трахни меня, Эмма, — простонала она и тут же дёрнулась навстречу Эмминым пальцам.       Много времени не потребовалось, и вскоре обессиленная Реджина рухнула на Эмму, но к тому моменту она была абсолютно уверена.       Она хотела Эмму Свон во всех смыслах этого слова. ——-       Она хотела Эмму Свон.       Утром это открытие показалось болезненно очевидным. Жалюзи были открыты, и она проснулась от яркого солнечного света, заливающего спальню. Мгновение силилась вспомнить, что же такого сделала, что сейчас испытывала удовлетворение. Тело насытилось удовольствием, в голове было ясно. А потом она услышала мерное посапывание позади себя и всё вспомнила.       Эмма Свон в её кровати. Эмма Свон в её кровати, потому что всю ночь они занимались сногсшибательным сексом, и теперь Эмма посапывала во сне, свернувшись калачиком, с зажатыми между ног простынями.       Реджина перевернулась, переполняемая неописуемым счастьем от того, что может понаблюдать за спящей Эммой. С распущенными волосами и размазанной косметикой, обнимая подушку, она выглядела невероятно умиротворённой. Реджина почувствовала, как сердце в груди сжалось от переполнявшей его нежности, и, протянув руку, смахнула со лба Эммы несколько непослушных прядей золотистых волос.       Прошлая ночь… она превзошла все ожидания Реджины. Где-то в глубине души она злилась на себя за то, что так долго боролась с неизбежным. Прямо сейчас произошедшее казалось очевидным — всё это время она отталкивала собственное счастье, даже когда оно находилось совсем рядом, и всё из-за дурацких страхов. К счастью для неё, Эмма оказалась терпеливой, понимающей и принимающей. Она не сбежала. Она и сейчас рядом — в её постели.       — Прекращай, — простонала Эмма, приоткрыв глаза и покосившись на неё.       — Что? — Реджина провела рукой по изгибу талии Эммы. Бледная кожа была покрыта россыпью фиолетовых синяков и следов укусов, и Реджина коснулась пальцем одного из них, оставленного на подтянутом животе всего несколько часов назад.       Эмма вздохнула.       — Ты очень много думаешь, но ещё слишком рано.       Реджина почувствовала, что улыбается.       — Для тебя — возможно.       — Иди ко мне, женщина, — Эмма требовательно обхватила её за шею и притянула к себе. Их губы встретились в жарком поцелуе. Реджина искренне наслаждалась знакомым ощущением. Не только поцелуем Эммы, а целовалась она, видит бог, сказочно, но и сладостными звуками, зарождающимися где-то в горле, и прикосновениями проворных пальцев.       Они ещё какое-то время целовались. Обнажённые, укутанные одной простынёй, обменивались ленивыми поцелуями без намёка на что-то большее. Было здорово просто лежать, кожа к коже, нежно целоваться и удовлетворённо вздыхать.       — Который час? — спросила Эмма после короткого молчания.       Реджина взглянула на часы на прикроватной тумбочке.       — Без четверти десять, — она положила руки на грудь Эммы, а сверху примостила подбородок. Её ресницы трепетали.       Эмма вздохнула.       — Надо, наверное, собираться. Скоро ехать за Генри, — прошептала она и нежно пропустила волосы Реджины сквозь пальцы. — Хотела бы я остаться. Нам надо о многом поговорить.       Реджина облизнула губы, пытаясь вдолбить себе, что хотя Эмма и сказала, что им надо поговорить, это вовсе не значит, что теперь она пойдёт на попятный. Им просто надо поговорить. Во-первых, Реджина сама обещала ей разговор. Во-вторых, не будет лишним поговорить о новом витке в отношениях и обсудить будущее.       — Да… наверное… — она заставила себя улыбнуться.       — Эй… — Эмма легонько укусила её за мочку уха. — Не думай о плохом. Разговоры в нашей ситуации — это хорошо, ясно? Нам надо поговорить о прошлой ночи и твоих страхах, о моих страхах и… — она подарила ей короткую улыбку. — Всё будет хорошо. Обещаю.       — Я верю тебе, — прошептала Реджина и сама поразилась — она действительно верила. Потянувшись, она поцеловала Эмму в губы, а затем, отстранившись, соскользнула с кровати. — Сделаю нам кофе, а ты собирайся, ладно? — она подхватила шёлковый халат с крючка возле двери ванной комнаты и набросила его на плечи, впрочем, никакого дискомфорта не чувствовала, да и вообще что-то ей подсказывало, что собственная кожа покрыта такими же отметинами, как и Эммина.       Зелёные глаза без стеснения разглядывали её.       — Звучит круто, — ответила Эмма. Потянулась всем телом, по-кошачьи выгибая спину, и простыни соскользнули на пол. Светло-золотистые волосы были спутаны, но Реджина находила это очаровательным.       — Можешь воспользоваться моей ванной и одолжить кое-что из моих вещей, — Реджина махнула рукой на валявшееся в стороне платье. Едва ли Эмма захочет показываться Генри в таком виде, а остальная её одежда, наверное, осталась у Руби.       — Ты — супер! — с этими словами Эмма подмигнула ей и, прошествовав мимо неё, закрылась в ванной.       Реджина провела пальцами по волосам, дотронулась до лица, отметив про себя размазанный макияж, и прошла на кухню. Она настроила кофемашину и, пока доставала из холодильника молоко, без которого Эмма не терпела кофе, заодно решила приготовить быстрый завтрак. Дома нашлось всё необходимое для зелёного омлета: яйца, сладкий перец и помидоры. Подготовив ингредиенты, достав из шкафчика пиалу, она включила радио.       Поставив получившуюся смесь на стол, Реджина вернулась в гостиную за сумочкой, которая вместе с пальто валялась прямо посреди комнаты. Вытащив мобильный, она снова вернулась на кухню. Три пропущенных от матери (портить это чудесное утро совсем не хотелось, и она решила разобраться с ними как-нибудь потом), несколько сообщений от подруг — парочка лично от Зелины, а остальные в групповом чате.       Реджина решила начать с последнего. Кэтрин: Реджина, нельзя уходить, не попрощавшись! Зелина: В одну секунду мы танцевали с Кэт, а в следующую — тебя и след простыл, ну не дура ли?! Мэриан: Расслабьтесь, она повезла Эмму домой, чтобы побаловаться десертом. Мэриан: Сладеньким. Мэриан: Они сосались прямо на танцполе. Жаль, вы не заметили. Кэтрин: … ты не прикалываешься? Зелина: МЭРИАН Зелина: Мэриан, только не говори, что стебёшь нас. Мэриан: Не стебу. Мы с Мулан в баре. Идите к нам. Зелина: ТВОЮ СРАНЬ! МАЛЫШКЕ СИС СЕГОДНЯ ОБЛОМИТСЯ! Кэтрин: Жжёшь, Реджина!!!!! Зелина: Но не смей больше уходить, не попрощавшись со мной. Зелина: Крайне разочарована в тебе. Мэриан: Девчат, она всё равно сейчас ничего не прочитает, она занимается сексом. Зелина: Мвахахахахахахахахаха Кэтрин: Зато она прочитает это завтра. Зелина: М, закажи мне что-нибудь выпить, мы идём к вам.       Реджина, рассмеявшись, вылила смесь на раскалённую сковороду и накрыла на стол. Возможно, при других обстоятельствах, если бы не замечательное настроение, она бы задала языкастым подругам жару. Но… С ней Эмма, на кухне витает аромат свежесваренного кофе, а за окном вовсю сияет солнце. К чёрту всех остальных. И всё-таки, как вышло, что её жизнь так быстро заиграла чудесными яркими красками? Реджина наполнила чашки кофе, добавила Эмме сахар и молоко, а после проверила омлет.       В какой-то момент она снова обратила внимание на телефон и открыла сообщение от сестры. Занятно, что оно пришло не накануне вечером, а сегодня около часа назад. Зелина: Сестрёнка, тебе лучше выставить свою красотку из квартиры! Мама решила наведаться в гости! Зелина: Серьёзно, Реджина, она звонила мне, спрашивала, почему ты не отвечаешь на звонки, и теперь она заедет. Зелина: Она немного наслышана об Эмме, да? Знает её имя? Думаешь, мама обрадуется, что ты путаешься с двадцатитрёхлетней необразованной матерью-одиночкой?       Реджину мгновенно окатила волна страха. Не то чтобы она боялась, что мать застукает её с женщиной, нет, они давным-давно справились со всеми сложностями, и Кора Миллс смирилась с тем обстоятельством, что её младшая дочь — лесбиянка. Реджина всей душой боялась реакции матери в отношении Эммы. Для неё самой девушка была совершенством. Реджина ничего не стала бы менять в ней, а ещё она до потери пульса любила Генри. Но мать не поймёт. Узнав, что семнадцатилетняя Эмма родила ребёнка в тюрьме, она заведётся с полоборота, слово за слово, а там и до разницы в возрасте дойдёт.       Мнение матери не должно иметь значения, да и не имеет в общем-то. Реджина не собиралась расставаться с Эммой — они теперь вместе, правда? — по одной лишь прихоти матери. Но она боялась, что Кора может наговорить лишнего, а то и начать угрожать Эмме. Последняя может за себя постоять, но Реджина хотела, чтобы ей не пришлось этого делать.       — Как вкусно пахнет! — выдернул её из размышлений бодрый голос Эммы. Она собрала волосы в хвост, умыла лицо, надела шорты и свободный свитер Реджины. — Готовишь яйца?       — Омлет, — Реджина переложила омлёт на тарелку. — Садись. Я налила тебе кофе.       Эмма послушно плюхнулась на стул и, с благодарностью обхватив ладонями чашку, стала потягивать кофе. Реджина понимала, что стоило бы выпроводить гостью до приезда матери, но не хотела, чтобы она уходила. Реджина хотела наслаждаться домашним утром с Эммой, пить кофе и есть омлет. Но мать должна была появиться с минуты на минуту, а что дальше?..       «Мать не может распоряжаться моей жизнью», — с этой мыслью Реджина села напротив Эммы и разрезала омлет на две половины.       — Придётся заскочить к Руби за машиной и кроссовками, — сообщила Эмма, с удовольствием набивая рот горячим омлетом.       Реджина сделала глоточек кофе.       — А оттуда сразу за Генри?       Эмма прожевала и проглотила омлет.       — Да, хочу провести с ним немного времени. В парк сходить и всё такое, — Эмма осторожно подцепила вилкой немного еды. — Ты… не хочешь присоединиться? Генри пусть играет, а мы сможем… поговорить.       При мысли об этом сердце Реджины наполнилось теплотой. Она отправила в рот кусочек омлета.       — С удовольствием.       — И… — Эмма осеклась. Мгновение разглядывала трещинки на деревянной столешнице. Провела пальцем вдоль одной из них. — Никаких сожалений после… ну, ты понимаешь… — она подняла взгляд. — Секса?       У Реджины защемило сердце, а в глазах защипало — уж больно милой сейчас была Эмма. Она нежно покачала головой.       — Нет, — хрипло усмехнулась Реджина. — Никаких.       Она не стала говорить, что сегодня у неё был самый лучший секс в жизни, рассудив, что не стоит тешить эго Эммы в самом начале отношений.       Эмма кивнула.       — И ты не сбежишь?       — Не сбегу, — пообещала Реджина шёпотом и, отложив нож, потянулась, чтобы взять Эмму за руку. Она провела большим пальцем по запястью и успокаивающе улыбнулась. К такому легко можно привыкнуть. Для полноты картины им не хватало только Генри.       Идиллию нарушил стук в дверь. Настойчивый и решительный — очень похожий на материнский. Реджина со вздохом встала из-за стола. Она всё ещё побаивалась, что встреча закончится самой настоящей катастрофой, но не прятать же Эмму в гардеробной. Реджина этого не хотела. В общем, ничего не попишешь.       — Кто это? — растерянная Эмма была чертовски мила.       — Заранее прошу прощения за всё, что может последовать дальше, — Реджина обошла вокруг стола и направилась к двери. — Это моя мать, — бросила она через плечо, скользнув мрачным взглядом по разбросанной по полу одежде.       Эмма буквально подавилась слюной.       — Твою…       Реджина распахнула дверь и заставила себя улыбнуться незваной гостье.       — Мама, — пальцы до побелевших костяшек сжимали дверную ручку. — Какой приятный сюрприз.       Кора оглядела дочь с ног до головы и нахмурилась.       — Реджина, дорогая, я тебе звонила. Ты больше не отвечаешь на звонки? — она протиснулась мимо неё в квартиру, яростно стуча каблуками по паркету. — И, вот честно, десять часов, почему ты ещё не одета?       — И тебе привет, мама, — со вздохом ответила Реджина и закрыла дверь.       Кора тем временем окинула взглядом беспорядок, и неодобрительная усмешка поползла по её лицу, но уже в следующий момент она вся подобралась. Сказала:       — Надо думать, ты не одна… — и брезгливо ткнула носком туфли смятое платье Эммы.       Реджина поспешила на смежную кухню, где притихшая Эмма силилась спрятаться за небольшой отгораживающей полустеной.       — С Эммой, но, подозреваю, Зелина доложила тебе об этом, — она жестом предложила матери следовать за собой и ободряюще улыбнулась Эмме. — Эмма, это моя мать. Кора Миллс. Мама, — выдержала паузу. — Эмма Свон.       Эмма соскользнула со стула, вытерла руку о свитер и протянула Коре.       — Приятно познакомиться с вами, Кора.       Кора проигнорировала предложенную руку.       — Миссис Миллс. Спасибо.       — Миссис Миллс, — повторила Эмма и опустила руку.       На кухне повисла неловкая тишина. Реджина немного потопталась. Она не знала, что такого сказать, чтобы разрядить обстановку, не говоря уже о том, чтобы подать Эмме знак, что всё будет хорошо.       — Ты уже позавтракала, Эмма? — спросила она, обратив внимание на пустую тарелку, и повернулась к матери. — Эмма как раз собиралась ехать за своим сыном, — пояснила она.       — Да, — отозвалась Кора сдержанно. — Шестилетним Генри. Зелина рассказывала о нём       Эмма украдкой взглянула на Реджину и ответила:       — Генри любит Реджину. Она очень помогла мне в прошлые выходные, когда мне пришлось работать.       Кора изогнула безупречную бровь.       — Работать… в баре, я полагаю? — интонация, с которой Кора произнесла, нет, выплюнула слово «бар», не оставляла места для цивилизованного разговора. Было без лишних объяснений понятно, что её мать думает о занятиях Эммы. — «Сколько Зелина ей разболтала? Горазда же потрепаться!» — Осмелюсь предположить, что это его художество на холодильнике? — спросила Кора, заметив удерживаемый тремя магнитами рисунок, и добавила: — Ему нужно поработать над пропорциями.       Реджина перехватила взгляд Эммы и закусила губу в попытке сдержать рвущийся из груди смех. Эмма была той ещё художницей, но вышло неплохо. По крайней мере, так считала Реджина. Эмма, залившись румянцем, схватила чашку и одним долгим глотком допила остывший кофе.       Реджина кашлянула.       — Эмма, — предложила она мягко, когда та поставила чашку обратно на стол. — Может, соберёшься и поедешь? Увидимся позже в парке, — ей было важно, чтобы Эмма знала, что она хочет провести сегодняшний день с ними, что она ни о чём не сожалеет, даже если появление матери внесло неразбериху.       — Не вопрос, — Эмма щёлкнула пальцами. — Только заберу своё дерьмишко из твоей спальни.       Она выбежала из кухни, и Реджина, проводив её взглядом, повернулась к матери, на лице которой читалось явное недовольство.       — Господи, Реджина, — она со вздохом опустилась на один из стульев и чинно сложила руки на столе. — И это твой предел? Я переживаю за твоё будущее, очень переживаю.       Реджина достала из шкафчика новую чашку, чтобы налить матери кофе, и со вздохом проговорила:       — Не надо переживать. Моё будущее выглядит очень даже оптимистично.       Кора недоверчиво смотрела на дочь, даже когда она поставила перед ней дымящийся кофе.       — Сколько ещё прикажешь дожидаться невестку и внуков, если ты всё свободное время проводишь с такими людьми? Ты должна посещать приёмы, знакомиться с более… подходящими партнёршами.       — Мама…       — Чем тебе Тамара не угодила? — не унималась Кора. — Она — генеральный директор, Реджина. Генеральный!       Реджина вздохнула и уселась напротив матери. Некоторое время вслушивалась в тишину, желая удостовериться, что Эмма пока не возвращается.       — Очень скучный генеральный директор, мама, — она пожала плечами и потянулась за своей чашкой с остывшим кофе.       Кора покачала головой.       — Ты просто всё делаешь мне назло. Почему хотя бы раз в жизни не подчиниться? — её глаза сверкали праведным гневом. Было очевидно, что она искренне верит в каждое свое слово и не видит ничего плохого в своих требованиях.       Реджина буравила её взглядом. Она ничего не сказала, и хорошо, потому что как раз в этот момент Эмма объявила о своём присутствии громким топотом.       — Такси внизу, — сообщила она, заглянув на кухню. В глубине зелёных глаз плескалось огорчение, впрочем, возможно, всё дело было в усталости. Они почти не спали ночью. — Я одолжила у тебя сумку. Верну при встрече.       — Поцелуй Генри от меня, — попросила Реджина и, наплевав на исходившие от матери волны раздражения, добавила: — И позвони мне.       Эмма помахала на прощание и, как была босиком, прижимая к груди туфли, выскочила из квартиры. Дверь захлопнулась, да с таким грохотом, что Кора от неожиданности подскочила.       — Понимаешь, о чём я? — она многозначительно взглянула на дочь. — Варварское поведение.       Реджина мысленно закатила глаза, чего никогда не позволит себе сделать в присутствии матери, и сказала:       — Эмма не варварка, она очень милая девушка, в чём ты могла бы убедиться лично, если бы решила дать ей шанс, — Реджина допила остатки кофе и пошла за добавкой. Она едва притронулась к омлету, который, вероятно, совсем остыл, но в присутствии матери ей почему-то кусок в горло не лез.       Кора сжала челюсти.       — Раз на то пошло, почему бы тебе не попытаться дать второй шанс Тамаре? Уверена, она с удовольствием встретится с тобой ещё раз. А мисс Свон и её сын пусть решают свои проблемы самостоятельно, — она смахнула невидимую пушинку с идеально чёрного пиджака. — Поверь мне, Реджина, ты не сможешь спасти всех, а некоторые люди попросту недостойны тебя.       Реджина так резко поставила чашку, что расплескала кофе на стол, но даже глазом не моргнула.       — Мама! — прошипела она. У неё не было ни настроения, ни терпения разводить бессмысленные споры. Хотелось принять душ, доесть чёртов омлет, а потом позвонить Кэтрин, Мэриан, Зелине или кому-нибудь ещё, с кем можно было бы поговорить о случившемся прошлой ночью и последовавшим за этим откровением. — Эмма достойна меня, — она глубоко вздохнула в попытке успокоиться. — Я тебе даже больше скажу. Это я её недостойна. Она такая хорошая и невинная… Люди, подобные нам, в подмётки ей не годятся.       — Неужели? — приподняла бровь Кора.       — Да, — решительно ответила Реджина, — и что бы ты себе ни думала, я продолжу встречаться с Эммой и Генри. Надеюсь, ты попытаешься понять, потому что в своей жизни я хочу лишь одного. Быть счастливой. Генри и Эмма делают меня таковой, — объяснила она, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.       Кора хмыкнула и шумно сглотнула.       — Господи, только не говори мне, что ты опять сделала эту глупость.       Реджина помолчала.       — Что ты имеешь в виду, мама?       — Ты влюбилась в неё.       Реджина молча смотрела на мать. Она не знала, что сказать на такое заявление. Всего несколько, казалось бы, таких простых слов, и Кора перевернула весь её мир с ног на голову. Мать с поразительной лёгкостью озвучила то, о чём Реджина даже думать боялась. Конечно, она понимала, что симпатизирует Эмме, что привязалась к ней всей душой, но… любовь? Совершенно новый уровень и невероятно сильное слово. Реджина не раскидывалась любовью. Неужели действительно влюбилась?.. Реджина вспыхнула и со вздохом плюхнулась на стул.       Кора отодвинула стул.       — Ты всегда была очень эмоциональной девочкой, Реджина, — подытожила она. — Слишком сильно заботишься об окружающих людях, не задумываясь, чем они могут тебе отплатить. Твоя извечная проблема.       Реджина вызывающе посмотрела на мать.       — В эмоциях нет ничего плохого, мама. Они чудесны. Но я не жду, что ты поймёшь это.       — А я не жду, что ты поймёшь, чего я всегда желала для тебя и почему это для меня так важно, — сказала она неожиданно ласковым голосом. — Я просто надеюсь, ты знаешь, что я желаю тебе только лучшего.       Реджина тоже встала из-за стола, чтобы их лица были приблизительно на одном уровне, и расправила плечи.       — Эмма — лучшее, — она была уверена в этом, больше не боялась говорить вслух, потому что не собиралась и дальше бегать от себя. — Подумай и попытайся понять, — она указала на дверь. — Уходи, пожалуйста, я хочу принять ванну.       Оставив мать в одиночестве, она решительно вышла. Появилось несколько вещей, которыми она собиралась поделиться с Эммой, какими бы пугающими они ни были, но это потом, а сейчас ей надо принять горячую ванну, чтобы собраться с духом перед важным разговором.