***
Поднявшись наверх, Грантер и Комбефер приступают к домашнему заданию по тригонометрии вместе, по необходимости исправляя друг друга. Грантер не вспоминает об ожидающем его письме до тех пор, пока Комбефер не уходит в душ. Он достаёт его, открывает и начинает читать: Ренé, Надеюсь, ты не против, что я решил написать тебе. Ты упоминал о том, что учишься в Мюзене, и письмо кажется не таким странным, как звонок в школьный офис и просьба поговорить с человеком, которого я встретил только один короткий, но незабываемый раз. Я уверен, твой друг уже сообщил тебе, что я получил роль, и я хотел поблагодарить тебя за то, что ты сказал мне оставаться Обероном в нашем последнем разговоре. Я с нетерпением жду момента, чтобы углубиться в его характер, и без твоей поддержки этого могло бы не произойти. Хотелось бы встретиться с тобой снова, чтобы поблагодарить тебя лично. Я знаю, это может быть сложно, учитывая строгие правила в отношении учащихся, покидающих территорию школы, но если бы ты указал время и место, я был бы счастлив встретить тебя там при любых обстоятельствах. Искренне, Жюльен Анжольрас Поблагодарить его? Лично? Не то чтобы он вообще ему помог, подумал Грантер. Он только несколько раз кивнул и сказал да человеку, которому, очевидно, не нужна была помощь. Грантер мог почувствовать… силу в словах Анжольраса, хотя он просто читал свой текст. И он поверил ему искренне. Он бы обыскал всю землю ради цветка, если бы был Паком для Оберона-Анжольраса. С ним никогда не случалось подобного раньше, и после того, что случилось с Вальжаном сегодня, он хочет услышать этот голос снова. И Анжольрас сказал при любых обстоятельствах, как он может отказать? Грантер достал чистый лист бумаги. Жюльен, Я был очень рад услышать от Адриана, что ты прошёл на роль Оберона- Грантер не мог представить, как увидеться с Анжольрасом снова. Посещения запрещены, если только вы — не семья, и Анжольрас был прав — покинуть корпус практически невозможно. Он даже не уверен, как им с Комбефером удалось сбежать, чтобы попасть на пробы в тот раз. Потом ему в голову пришла идея. Дверь открывается, и заходит Комбефер, вытирающий волосы полотенцем. — Хей, Адриан, — говорит Грантер, — когда следующая встреча Друзей? — В субботу. — В то же время? — Да, Эр. Почему ты спрашиваешь? — Да так, я… забыл. Спасибо. Комбефер косится на Грантера. — Без проблем, Эр. Пока Комбефер готовится ко сну, Грантер возвращается к письму. Группа, которую я упоминал, встречается в лесу, в старой индейской пещере. Мы будем там в эту субботу, скорее всего — поздно вечером. Если ты сможешь прийти, я буду там. -Эр Грантер запечатывает письмо в чистый конверт и пишет адрес Анжольраса своим неаккуратным почерком на лицевой стороне. Прежде чем пойти спать, он сбегает на первый этаж и кладёт его в исходящую почту Коринфа.***
Грантер получает записку в среду. В ней нет обратного адреса, только три слова: Я буду там***
Ожидание собрания и встречи с Анжольрасом заставляет дни Грантера нестись быстрее. Суббота наступает раньше, чем он успевает вдохнуть, и они уже в лесу, на пути к пещере. Комбефер сказал, что опоздает, и всю дорогу Грантер присматривается, пришёл ли Анжольрас, тут ли он. Погода уже начала меняться и листья слетают с деревьев, оставляя их наполовину обнаженными и наполовину укрытыми опавшей листвой. Если Анжольрас где-то здесь, он уж слишком хорошо прячется. Устроившись, мальчики достают из своих тайников то, что никогда не допускается в Мюзен — курительные трубки и табак. Курфейрак вытаскивает что-то немного большее — альт-саксофон. Некоторые из них не курили раньше, это видно по тому, как Фейи закашливается, вдыхая табачный дым. Курфейрак смеётся. — Ай да мальчик, Фейи. Вдохни. Глубоко. Отвернувшись от Фейи, Курфейрак замечает, что Мариус сидит с трубкой в руке, но не курит. — Мариус, что не так? — Это Козетта, — отвечает Фейи. — Это всегда Козетта. Ребята смотрят Мариусу в глаза. Некоторые из даже тяжело вздыхают, положив руку на грудь. — Это не смешно, — говорит Мариус. Курфейрак жалеет его. — Парни, отвалите. Курите свои чёртовы трубки. Курфейрак входит в пещеру без предупреждения, неся что-то похожее на лампу. — Друзья, студенты, мужчины Мюзена. Одолжите мне ваши уши! — Что это к чёрту такое, — восклицает Жоли. — Это лампа, Жоли, - отвечает Фейи. Комбефер убирает абажур, и под ним оказывается статуя человека в старой военной форме войны за независимость. — Нет, это бог пещеры. — Бог пещеры, — неверяще повторяет Жоли. Прежде чем у Комбефера появляется шанс ответить, внутри пещеры раздается громкий и мелодичный звук. Мальчики оборачиваются на Курфейрака, играющего на своем саксофоне. — Лукас, что ты делаешь? — восклицает Фейи. — Начинаю собрание, — отвечает Курфейрак. Курфейрак встаёт и прочищает горло. — Господа… Лукас Курфейрак, «Поэзия». Он подносит саксофон к губам и издаёт искаженный беспорядок звуков, похожий на что-то из альбома Чарли Паркера. — Смейся, плачь, пой и шепчи, бормочи и кувыркнись. Делай больше и расти! — О нет, — тихо говорит Жоли. Трель продолжается. — Выдумай что хочешь, крикни. Делай больше и расти! — затем мелодия неожиданно становится тише и мягче, почти как своеобразная мрачная колыбельная. Курфейрак кружится по центру пещеры, пока играет, но остаётся в поле зрения Мариуса до самого конца. Последняя нота длится целую вечность, но когда она затихает, мальчики начинают аплодировать; восторженные тем, что Курфейрак смог создать что-то такое… движущееся. Закончив, Курфейрак треплет волосы Мариуса и садится на место. — Это было здорово. Где ты научился так играть? — спросил Жоли — Родители годами заставляли меня играть на кларнете. — ответил Курфейрак. — Люблю кларнет, — отмечает Боссюэ. — А я ненавижу. Все смеются, находя особо забавным что Боссюэ и Курфейрак стоят по разные стороны спора. — Саксофон, — продолжает Курфейрак. — Саксофон более… звучный, — говорит он с ухмылкой. — Ооо! Звучный, — насмешливо говорит Жоли. — Да ты ходячий словарь. Мариус внезапно поднимается. — Я больше так не могу! Если Козетта не будет моей, я покончу с собой! — Понси, — говорит Курфейрак, — ты бы лучше успокоился. — Нет, Лукас! Это и есть моя проблема. В глазах Мариуса появляется лихорадочный блеск. — Всю жизнь я был спокойным. Но на этот раз будет не так. Комбефер останавливает Мариуса на выходе из пещеры. — Куда ты? — Что ты будешь делать? — добавляет Курфейрак. Мариус улыбается. — Я позвоню ей. Мариус вылетает из пещеры и остальные следуют за ним, тем временем Курфейрак продолжает подыгрывать Чарли Паркеру. Грантер выходит последним и уже собирается бежать вдогонку, когда слышит голос с другой стороны. — Ренé? Грантер оборачивается и видит Анжольраса, стоящего на скале над входом в пещеру. — Жюльен! Я подумал, что пропустил тебя. — Почти, — говорит Анжольрас, спускаясь по склону.- Я потерялся, но услышал музыку и последовал за ней. Когда он оказывается на земле, Грантер жестом приглашает его зайти в пещеру и идёт следом за ним. Лампа Комбефера стоит в тишине позади, фигура теперь заменена свечой. — Что вы все тут делаете? — спрашивает Анжольрас, присаживаясь на валун. Грантер садится напротив. — Мы… мы читаем поэзию. В основном из большой антологии, которую дал нам Вальжан. Иногда мы читаем то, что написали сами. Музыка? Это был Лукас. Обычно он не бывает серьёзным, но сегодня… сегодня было как-то по-другому. — Мне жаль, что я всё пропустил. Звучит весело. — Тебе нравится поэзия? — Да. — И что ты любишь больше всего? — О, мне нравится много вещей. Я люблю классику, вроде Илиады Гомера, Энеиды Вергилия или Метаморфоз Овидия. Мне нравится думать, что эти слова прожили сотни лет в мыслях рассказчиков, прежде чем они были когда-либо записаны и переведены. То есть, когда я читаю, я как-будто связан — совсем немного — с теми давно умершими людьми, сидящими у костра и слушающими, как Гомер рассказывает о падении Трои или воссоединении Одиссея с Пенелопой. Грантер молчит пару мгновений перед ответом. — Я… я знаю эти имена лишь с уроков истории. Анжольрас мягко улыбается Грантеру. — Это нормально. Классическая поэзия — она не для всех. — Я бы хотел. - начинает Грантер. — Читать, я имею ввиду. Вальжан бы скорее всего оценил это. — Не делай этого ради Вальжана, — отвечает Анжольрас. — Не делай этого даже для меня. Делай это, потому что ты хочешь, Ренé. Нельзя начать любить что-то из-за страха или попытки кого-то впечатлить. Со временем ты будешь испытывать только возмущение и недовольство. Грантер кивает, не уверенный, как ответить Анжольрасу на такое прямое, но абсолютно логичное утверждение. Они сидят в тишине, пока Анжольрас не подвигается ближе к Грантеру. — Я всё ещё не отблагодарил тебя за то вдохновение, которое ты подарил мне в прошлый раз. — Я действительно ничего не сделал, Жюльен. — Да, ты сделал. Актерское мастерство создаётся из вдохновения и решений, которые превращаются в представление. Ты дал мне вдохновение, я сделал выбор. Всё просто. Грантер, который смотрел на свои руки с момента как Анжольрас сел рядом, поднимает глаза. — Я… Я рад, что помог. Обычно всё, что я делаю, становится далеко не тем, чего я хочу. — Не думаю, что верю в это, — произносит Анжольрас с лёгким недовольством. Грантер вспоминает урок английского в тот понедельник и улыбается про себя. — Да, думаю ты прав. — Не принижай себя, Ренé. Мы говорили только дважды, и я уже могу сказать, что ты лучше, чем сам о себе думаешь. — Правда? Анжольрас кивает. — Правда. Грантер улыбается шире. — Хочешь историю, Жюльен? — Оригинальное произведение? — Лучше. Настоящая жизнь. Анжольрас улыбается ему в ответ. — Хочу. — В общем, на прошлой неделе Вальжан задал всем нам написать свой собственный стих. Я был напуган до чёртиков. Я никогда не писал ничего кроме эссе и докладов, но в классе случилось такое, ты не поверишь…