***
— Не может быть так! Не может быть! Как же так? — да, до этого самого момента я верила в справедливость жизни. Верила в эту приторную и замечательную историю из сказок, что всё всегда кончается счастливо. Я была и буду наивной дурочкой, что тогда, что потом… И даже сейчас маленькая девочка Джису всё ещё верит в этот счастливый конец… Но где он? Где этот обещанный всеми радостный и душещипательный момент, когда все обнимаются, целуются и наслаждаются жизнью? Где мой принц? Где хотя бы малый намёк на счастье, хотя бы его осадок? Где?! Почему вокруг только это: серое, затянутое тучами небо, неприятный, моросящий дождь и не менее хмурые лица прохожих? Что из этого хотя бы на малость напоминает «happy end»?.. Или это действительно всего лишь сказки… В которые я до сих пор верю… Глупая-глупая Джису… Я выполню своё обещание, Гуки… Чтобы хоть на одну дурочку в твоей жизни было меньше… Тебе будет спокойнее без моего проблемного присутствия… Может, ты доживёшь до этого счастливого конца?.. «Обещаю, что я исчезну из твоей жизни, невинный ангелочек Гуки… Ты станешь счастливее без меня…»***
Я вернулась домой ещё более опустошённой, чем после жизни в замке, которая теперь, после всего пережитого ужаса, казалась совершенным раем по сравнению с нынешним положением дел. Юнги я не нигде видела. Это смутило меня ещё больше, ведь он явно был в больнице, когда мне звонил. Он узнал об этом первым, хотя если бы не моя глупость, мы бы узнали об этом намного раньше, ещё вчера ночью… Я села на пол, даже не раздевшись, и просто не знала как быть. У меня не было вариантов. Я не могла придумать, что делать. И понятия не имела, насколько может ухудшиться положение… Одна мысль пускала мурашки по всему телу. Язык немел только при одном предположении… «А вдруг не выживет…» «А вдруг навсегда останется инвалидом…» «А вдруг теперь от него откажется семья и он останется без будущего…» «А что если ему придётся лететь за границу, а перелёта он не выдержит…» «А вдруг навсегда возненавидит Джису и будет до конца жизни проклинать…» И даже если варианты с ненавистью пугали не так сильно, то от мыслей о смерти просто бросало в удушливые волны то жара, то холода. Всё что угодно, но так быть не может! Он должен жить! Он этого достоен! И даже если нужно, Джису пожертвует всем ради него. Хоть деньги, хоть дом, хоть жизнь свою… Пожертвует даже своим желанием, своими чувствами… Оставит его… Не будет больше беспокоить и доставать… Он должен излечиться… Отрастить свои крылья и вновь научиться летать и жить… Джису его лишь тянет вниз…***
Меня зовут Мин Юнги — поломаный принц, и это, увы, не приветствие и не начало истории… Моя жизнь с самого рождения была слишком хорошей. Я родился в богатой семье, у меня была прекрасная, дружная и любящая семья, много друзей, которые относились ко мне так тепло и с заботой… Казалось бы, с какого момента жизни всё поменялось с ног на голову?.. Сначала я понял всю суть этих «друзей»… Это прикрытое название, под которым скрывались лишь алчные фальшивки. Я же будущий принц, я же богат. Со мной хотели дружить все. А я, наивный мальчик, думал что так у всех, что все в мире так дружелюбны друг к другу… Если бы я однажды не подслушал разговор моих «друзей», до сих пор бы, наверное, считал, что меня действительно ценят. Но увы, все мы в определённый момент сталкиваемся с горечью правды. Для кого-то она едва болезненная, для кого-то почти смертельная… Тот день стал для меня первым открытием. Но я всё ещё думал, что это последнее из трудностей, с которыми я столкнусь, но их было ещё миллион. Все эти трудности ждали меня впереди. Все они сбивали с ног, но я продолжал вставать и идти, надеясь на лучшее, надеясь найти того ангела… Изо дня в день я отсеивал всех фальшивок. Научился распознавать ложь и видеть неестественные эмоции. Мог по одному взгляду увидеть и страх, и лицемерие, и обман. Никто из них не мог научится скрывать эмоции. Всё они были написаны у них на лице. Одни потели как свиньи и краснели как раки, другие постоянно опускали взгляд или, наоборот, не моргая даже, смотрели прямо в глаза, никуда их не отводя, третьи и вовсе не могли стоять ровно: то руками теребили край рубашки, то ногами шаркали, притопывали по полу, то слишком неестественно пожимали плечами. Все они врали, только кто-то чуть более умело, а кто-то, не стесняясь, сразу просил денег в обмен на дружбу с ними. Как будто только такие друзья и были мне нужны, но я не этого хотел! И так я их всех отставлял, пока в итоге сам не остался один. Казалось бы, куда делись все эти сотни тысяч подростков так мечтающих со мной дружить, ведь их было много, и все они когда-то с пеной у рта доказывали свою верность, которая в реальности даже не существовала. Каждый мой день тогда состоял из чистого одиночества, прозрачного, кристально-сияющего одиночества. Мама и папа были заняты своими делами, братьев и сестёр у меня не было, а все служанки попросту не знали чем меня увлечь. «Избалованный богатенький сынок» — слышал я ото всюду, когда выходил на улицу. Всё тыкали пальцем и шептались за спиной, как будто я не слышал их громких возмущений и не видел их недовольных лиц. Меня втайне не любили, за спиной презирали, и чтобы это понять, я должен был пройти через всю ту боль осознания действительности. Я закрывал глаза на все эти шепоты, ведь меня никто не трогал. Они не решались, потому что никто не бьёт богатеньких детишек. Никому не нужны проблемы… Но лучше бы меня тогда избили, сказали бы все эти гадости в лицо, чем каждый день слышать этот шёпот, видеть эти скривлённые лица, эти возмущённые взгляды, всегда направленные на меня. Я был лучшим во всём. Отличник, спортсмен, имел прекрасный голос, знал несколько языков и играл на трёх инструментах. Но каждый мой успех сопроваждался не аплодисментами, не восторженными восплесками, а очередным шёпотом и недовольным выражением лиц. Как будто и ум свой я купил, как будто и то ценное время, потраченное на развитие этих качеств я выкупил у кого-то… Они мне завидовали, но не знали через что я прошёл. Одиночество не оставило мне выбора. Мне пришлось учиться. Я развивался один. Сначала в спортзале, потом читал книги, изучал новые языки, нанимал учителей, которые обучали игре на музыкальных инструментах… И всё это происходило в то время, когда другие дети проводили время вместе, играя и гуляя. Они веселились, а я учился. Они болтали друг с другом, а я слушал объяснения учителя. Они обсуждали меня, а я лишь слышал шёпот за спиной… Но та самая надежда, что всегда теплилась в душе, всё же получила подкрепление. Небольшое, но такое нужное в то ужасное для меня время… Я встретил Чонгука, самого первого и единственного друга… Впервые за свои десять лет я не видел того лживого взгляда и наигранной улыбки. И он ни разу не использовал мои деньги… flashback — Ты… посмотри… Опять он… Богатый выродок… — я перебирал по струнам гитары, пытаясь заглушить тот шёпот, что доносился с улицы… Обсуждали меня… Снова… Я старался даже не обращать внимание на эти слова, но… Но с каждым днём мне всё больше начинало казаться, что все они правы… Я не достоен того, что имею… Я слишком умён, чтобы получить всеобщее уважение… Я слишком жалок, чтобы иметь друзей… Я слишком богатый, чтобы быть как все… Я лишний… Я назойливая мошка для других, которую все пытаются прогнать, но не убивают, из-за того, что не хотят марать руки…«Голова кругом, Каждый день о том же. Слышу этот шум, Не могу так больше. И сколько терпеть? Сколько ждать придётся? Я не вижу света, Хоть живу и на Солнце… Изо дня в день Одно и то же: Нет улыбок навстречу, Только шёпот прохожих. Пропавшие чувства Этих лживых друзей Всегда были шумом В этом мире из речей. Мой грех — это деньги, Мой изъян — это слава, Но почему другие Так алчно падки? Если смотрят в отражение, То видят себя Кристально-чистого Словно с белого листа. Но стоит взгляд отвести Вокруг везде чернота. Будто всё кроме них Закутала мгла. А может, дело не в этом? А может, ангел не ты? А может, мир и не чёрный, А ты гадкий внутри! Почему если лучше — значит плохой? Почему если выше — значит ты под землёй? Почему если деньги — то ты одинок? Хоть снаружи улыбка, а внутри ты пустой… Голова кругом, Каждый день о том же. Слышу этот шум, Не могу так больше. И сколько терпеть? Сколько ждать придётся? Я не знаю любви, Хоть и рос под Солнцем…
— Сам написал? — дверь музыкального класса скрипнула, чья-то тёмная макушка выставлялась из дверного проёма, контрастируя на фоне белоснежных обоев. Я присмотрелся повнимательнее и разглядел в пареньке ученика из моей школы. Я не был уверен в его имени, но насколько я помнил, его фамилия была Чон, и он был одним из богатых детишек. — Ага, — я опустил голову и снова уткнулся в свою гитару, перебирая струны и создавая вид занятого человека, хотя со стороны это, скорее, выглядело жалко. — Ты же Юнги? — он прошёл вглубь класса и приземлился на соседнюю парту. Его взгляд метался с меня на музыкальные инструменты, потом вновь мельком пробегался по мне и уже снова разглядывал пианино. — Да… Что-то нужно? — я не ожидал от него дружеского настроя и уже догадывался, что пришёл он, скорее, с просьбой, а не из-за желания узнать друг друга получше. — Эм… Я… — он замялся, начал чесать шею от волнения и всё ёрзал на стуле. — Деньги нужны? Я их не раздаю… И дружкам своим скажи, чтобы не лезли, — ему явно было неловко, и, скорее всего, его заставили сюда прийти. — Нет… Мне они не нужны… У самого есть, — на секунду он даже расслабился, но когда речь вновь зашла о причине его визита, он снова занервничал. — Я не кусаюсь… Просто скажи, что тебе надо и проваливай. Ничего не дам, — его присутствие уже начинало напрягать. Не то чтобы я совсем отстранился от людей (хотя по сути так и есть), просто я знаю, что все они приходят ко мне из-за чего-то, а не из-за меня самого… — Я хотел с тобой подружиться, — выпалил он, быстро протараторив. Я саркастично изогнул бровь и уставился на паренька. Тот не поднимал глаз и всё так же ёрзал на стуле. Пальцами он оттягивал края рубашки, а ногами едва слышно барабанил по полу. — Если серьёзно, что тебе надо от меня? Он ещё сильнее покраснел. С него пот чуть ли не градом лился. И всё так же он не поднимал на меня своих глаз. — Я тут недавно… И… Я так и никого не знаю… Мне… — он еле выдавливал из себя эти слова, при этом сильно нервничая. — Меня никто не берёт в свою компанию… Я видел тебя… Думал… Что… Может, тоже… Ой… А ты… Агх, прости! — и закрыв лицо руками, он выбежал из класса. Пронёсся так быстро, что до меня долетел ветерок. — Хм… — я смутился. По его поведению я бы мог точно сказать, что он врёт. Он покраснел, избегал взгляда, потел и сидел неспокойно, но вот голос… Всё это звучало правдоподобно… И знакомо для меня… Я аккуратно положил гитару на парту и поскорее вышел из класса. Его в коридоре уже не было, как и других учеников. Все они уже ушли, потому что занятия кончились часа два назад. Но как и я, этот паренёк почему-то остался в школе. Не долго думая, я решил сходить до туалета. Вполне возможно, что он побежал именно туда. Мои догадки оказались верными. Стоило только зайти внутрь, как в одной из кабинок я услышал чьи-то всхлипы. Это точно был он. Он что-то бормотал себе под нос и через каждое второе слово громко шмыгал носом и едва слышно похныкивал. Сначала я метался, думал, стоит ли его тормошить, или пусть всё идёт своим чередом… Но надежда внутри меня всё же вынудила… — Эм… Это же ты, да?.. Ты только что приходил в музыкальный класс? — я встал перед кабинкой и начал внимательно вслушиваться во все звуки по ту сторону. — Это же ты, да? На полминуты все звуки прекратились. Он даже не дышал и, похоже, боялся пошевелиться. Всё будто замерло в этой мертвецкой тишине. Через минуту замок щёлкнул и дверь кабинки отворилась. Паренёк с красным лицом стоял передо мной и смотрел прямо в глаза. Щёки его, как и всё лицо ниже глаз, были мокрыми. Красные, заплаканные глаза блестели под лучами жёлтой лампы, временами издающей такие противные гудящие звуки. А ноздри его то раздувались, то сжимались обратно. Я уже принял своё поражение и открыл было рот, чтобы извениться: — Прости, если обидел, я… — Можно с тобой дружить… По-настоящему? — щенячими глазками он ещё сильнее вцепился в меня взглядом. И всё так же метаясь, я не был уверен в этом шаге. Я знал людей. Они втайне меня не любили, за спиной презирали… Но я решился сделать этот шаг… — Ладно, только переставай плакать и скажи наконец своё имя! — я подошёл к нему и рукой стёр оставшиеся слёзы на щеках. Он улыбнулся такой милой, по-детски невинной и счастливой улыбкой. Самой настоящей, что я когда-либо видел в свой адрес. — Чон Чонгук, — с этой улыбкой он мне чем-то напомнил кролика, мягкого и пушистого. — Я честно-честно буду хорошим другом, — он протёр глаза и ещё шире заулыбался. — Ты мой первый друг! — и неожиданно для нас обоих, он обнял меня. Так искренне и тепло, как обнимала только мама. Чон был младше меня на 2 года. Совсем малыш. Тогда ему было всего 8. Я невольно чувствовал себя старшим братом рядом с ним. Теперь нам вдвоём надо было защищаться от этого шёпота… end flashback И дальше жизнь моя стала лучше. Чон действительно стал первым и единственным другом, но таким верным… Он старался защищать меня, хотя эту роль должен был выполнять я. Он даже пытался сделать меня лучше… Как маленький ангелок… В то время я уже начинал курить, изредка даже пить. Не от хорошей жизни и пафоса, нет! Просто потому что это помогало мне справится со стрессом и страхом, ведь ни на один день эти перешёптывания не прекращались. Но Чонгук пытался меня от этого оградить. Прятал сигареты, отвлекал от этих мыслей и людей и старался чем-то увлечь… И у него это даже выходило. Всё-таки дружба с ним была мне дороже всего, и время, проведённое с ним было самым ценным… Но не всё всегда идёт гладко… И тогда появилась Миён… Как гром среди ясного неба. Только вот я полюбил этот пугающий вид, полюбил эту улыбку, что молнией проскакивала по её лицу. Полюбил этого ангела смерти… Тот день стал тем поворотом, завернув в который, вернуться уже было нельзя. Мы с Чонгуком даже не знали, какую же обиду она затаила в душе… Она искала жертву и нашла нас… flashback — Я сегодня собирался пойти в кино. Там выходит нов… К-кто это? — Гук вдруг остановился и уставился куда-то вперёд. Я проследил за его взглядом и увидел маленькую девочку. Светлые прядки подчёркивали её лохматость. Она выглядела немного неряшливо и, стыдно признаться, бедно. Она сидела у стены школы, и поджав голову к коленкам, оставалась неподвижной. — Не знаю… Пойдём лучше, опоздаем ещё, — я пытался его как-то сдвинуть, отвлечь, но Гук двинулся в её сторону. Я схватился за рукав, пытаясь его остановить, но тот меня уже и не слушал. Гук всегда старался помочь другим… — Привет, я Чонгук… Что-то произошло? Тебе больно? — Гук присел напротив девчонки и начал внимательно её разглядывать. Не хотя, мне всё же пришлось подойти. — Юн, помоги мне, — Гук прошептал мне и взглядом указал на неё. Закатив глаза и томно вздохнув, я, всё так же не хотя, присел к девочке. Она молчала и даже не двигалась, будто в ней отсутствовал чувство страха, да и жизни вообще. — Эй! Тебе помочь или мы можем идти? — я легонько потряс её за плечо. Она медленно подняла голову и уставилась на меня. Её большие глаза начали меня топить. Я вдруг стал задыхаться, хоть лёгкие были полны кислородом. Она не моргала и продолжала меня «удерживать под водой». Смотрела и ждала, когда я окончательно задохнусь, но вместо этого я лишь отстранился от неё и с диким испугом в глазах посмотрел на Чонгука. — Чего ты такой зашуганый? — усмехнулся Чон. А меня всё ещё подёргивало и трясло. — С тобой всё в порядке? Меня зовут Чонгук, а это Юнги, — обращался Чон уже к девочке. — Юнги… — тихо прошептала она и ещё глубже вцепилась взглядом. Я мог почувствовать эти иголки, которые она постепенно в меня втыкала. Мог почувствовать эти молнии, что она пускала взглядом. — А я Миён… end flashback Кто знает, что бы было, если бы вместо меня, она выбрала Гука… Может, я бы так не страдал, а может, уже давно бы не жил, потому что если бы она утопила его, то мигом бы уничтожила и меня… Ведь только Чон был той опорой, только он всегда был рядом… А я его подвёл… Из-за меня он теперь страдает… Из-за меня он теперь в больнице на границе между пропастью и землёй… — Мне правда очень жаль, Гук… Я разрушил всё вокруг себя… И больше я не буду винить в этом Миён… Не стану… Сегодня был первый день, когда я не видел Миён во сне… Я отпустил её…но воспоминания не исчезли
***
Я проснулась на полу в прихожей. В верхней одежде и обуви. Видимо, стресс настолько меня утомил, что я уснула, где пришлось. — Юнги… Я вдруг вспомнила о нём. И поняла, что сейчас ему гораздо тяжелее. Мало того, он был сломлен, так ещё и эти новости могли его и уложить окончательно… Я серьёзно начала беспокоится. На звонок он не ответил. Пришлось записать на автоответчик. — Слушай, я сильно переживаю… Пожалуйста, когда услышишь это, перезвони. Нам нужно поговорить. Не думаю, что это правильно прятаться друг от друга и молчать, впитывая свою же боль… Это Ким Джису, если ты уже забыл… Но беспокойство моё никуда не исчезло, а лишь увеличилось. Я просто не могла найти себе место. Пыталась нормально позавтракать, но аппетит пропал. Выпила я в итоге лишь чашечку кофе, чтобы не уснуть снова. И поскорее начала собираться. Всё-таки беспокойство внутри лишь нарастало, ещё и мысли всякие лезли в голову. Приехала я к замку уже к десяти вечера. Вчера ровно в это же время я отсюда уезжала. Сегодня наоборот прихожу… Замок встретил меня ещё менее дружелюбно, чем в прошлый раз. Тишиной. На первом этаже абсолютно никого не было. Ни одной прислуги. Я разулась, сняла пальто и поспешила наверх. И как только я поднялась на второй этаж, сразу же столкнулась с Черин. Та вся испуганная, глаза большие, красные и влажные. Она сразу кинулась на меня и крепко сжала. Начала что-то неразборчиво шептать. Вдруг я вспомнила про Юни. Вспомнила, что меня не встретил её звонкий лай, как обычно. Я начала боятся. Вдруг Юнги в порыве ярости мог её убить… Или, не дай бог… Вдруг он и вовсе убил человека?.. Состояние Черин меня смущало ещё больше. Что же могло испугать взрослую женщину, уже столько повидавшую?.. Я скинула её тяжёлые руки с себя. Она всё ещё цеплялась за меня. Но когда я отдёрнула и вторую руку, Черин мешком упала пол. Я провернула ручку и смотря в пол, чтобы сильно не испугаться его вида, прошла в комнату. И снова это ощущение… Снова тот страх, как тогда, когда вместе с Сохи я увидела труп… Слёзы начали сами скатывается по щекам. Мне не нужно было подходить ближе, чтобы это понять… Он держал в руках письмо… Я опустила взгляд. Не могла больше смотреть на его белоснежную кожу, на эти опущенные веки и… Больше не вздымающуюся грудь… — Ю-юнг-ги? — я зарыдала, так громко и навзрыд, как казалось, даже никогда не могла. Я свалилась на пол. Всё тело начало трясти, а слёзы непрерывными ручьями текли из глаз. — Ю-юнг-ги… Т-ты… Какк… Кааааааааак… Я подползла к кровати и на ощупь нашла его руку… Холодную… — Юн… Юнг… Зачееееееееем? — я сжала его исхудалую руку, пытаясь согреть, пытаясь оживить… — Ск-скаж-жи, что т-ты… шутиииишь… — это была истерика. Я начала его трясти. Дёргать за руку, бить себя, раскидывать все вещи, что были тут. — Н-не-навиж-жу!!! Т-ты ост-тавииил меня! Я жадно выдрала письмо из его затвердевших, словно у статуи рук и так же жадно начала читать… Я всё ещё не могла поверить… Не верила! ЮНГИ НЕ МОГ МЕНЯ ОСТАВИТЬ!!! НЕ МОГ… «Моя маленькая Джису~ Я уверен, именно ты первой нашла это письмо… И мне очень жаль, что именно тебе пришлось всё это пережить… Эту боль утраты… Поверь, я знаю, что это такое и я не должен был так поступать, но… Я тебе рассказывал… О Миён… Я люблю её… Увы, люблю до сих пор, и жить с этим бременем больше не могу. Так вышло, что моя жизнь превратилась в игру с того момента, как эту эстафету мне передала Миён… Эта глупая игра, где все бесконечно страдают… По цепочке, от одного к другому. И дело в том, что у этой цепочки нет конца… Как и у этой игры… Она бесконечна… В чём суть? Какие правила? — Один делает больно другому, потому что не может иначе, а потом этот другой делает больно третьему… И так далее, без конца… Миён обидели хулиганы, она отомстила мне, а я мучаясь, невольно причинил боль тебе… Теперь в твоих руках эта бомба… Теперь ты решаешь, кому её передать и кому сделать больно… Мне жаль, что у всего этого нет конца и именно тебе сейчас пришлось принять все эти правила… Знаешь, я хочу сказать тебе спасибо… Ты позволила мне это сделать… Ты помогла мне хоть на какой-то момент справиться с этой болью. Думаю, ты поймёшь меня, если я не буду объясняться, почему я так поступил… Просто знай, мне не было больно умирать… И просто знай, что я тоже тебя люблю (может, и не той любовью, что Миён, но такой же сильной и приносящей боль)… Я бы хотел попросить тебя передать Чонгуку второе письмо. Оно лежит в чёрном блокноте в ящике у кровати. Передай его вместе с блокнотом. Там стихи, и если тебе интересно, то можешь почитать сама… Теперь я тебя не испугаю. Теперь я не сделаю тебе больно… Теперь мы не будем приносить друг другу проблемы.Мин Юнги
Я положила письмо на кровать и подошла к тумбочке. Былая истерика заменилась тишиной и горьким слезами. Чёрный блокнот. Из него торчала бумажка. Я молча сложила всё это в сумку и также молча легла рядом с Юнги. В последний раз почувствовать его тело (уже холодное). В последний раз почувствовать аромат его парфюма (уже не приносящего мурашки). В последний раз причинить друг другу боль (невесомую)… — Ненавижу твои игры… Лучше бы ты и правда меня убил… Я снова пробежалась по листку. Но только сейчас заметила в уголке небольшое четверостишие. По замкнутой цепи идём и я и ты. От одного к другому краю нас бросает. Тут небо падает, а тут растут цветы. И как бы ни хотелось жить, нас боль, увы, сломает…***
После того дня прошло уже полгода. Я всё ещё живу, но теперь это бремя уже лежит на мне, а не на Юнги. Он оставил меня. И Чонгука тоже. Наверное, нормальная девушка на моём месте поступила бы иначе. Осталась бы рядом с Чонгуком и провела рядом с ним остаток жизни, но… Это не я… А я решила оставить… Я оставила его одного в надежде, что эта боль станет для него последней, а эта чёртова игра замкнётся на мне. И пусть я умру в одиночестве. Зато никому больше не причиню боль. Блокнот я оставила в больнице Чона. Когда он проснётся из комы, ему должны передать и письмо Юнги, и мой рисунок… Я нарисовала нас троих. Вместе. Рядышком. Счастливыми… Хотя мы никогда такими не были… Жизнь превратилась в сущий ад. Но теперь мы проходили через него по отдельности…***
Карие глаза наконец распахнулись спустя недели три. Чистые, свежие и такие живые как никогда до этого. — Джису? — будь Чон ребёнком, это было бы его первым словом и самым любимым. — Сынок! — первым к его койке бросился отец. Он крепко обнял сына, при этом стараясь не причинить вреда и не нарушить работу всё ещё активных аппаратов. — Я так боялся… Чонгук даже заметил слёзы в глазах отца. Это не могло не растрогать, но вопрос о ней всё ещё стоял на первом месте. — А Джису? Джису, ты её видел? Темноволосая девушка, — словно маленький наивный мальчик, он озирался по сторонам. — Да… Она приходила… — Да? Ох, как я счастлив! Надо срочно ей позвонить, — Гук уже начал искать телефон, но отец взял его руки в свои и серьёзно взглянул на сына. — Она… Ушла и оставила письма… Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака небольшую стопку бумаг и молча передал сыну. На его глазах он видел как эта детская радость и счастье медленно угасали и превращались в смесь страха и огорчения. — Выйди, пожалуйста, — тихо попросил парень, перебирая в своих руках бумажки. На одной уже заметил кривой почерк Юнги, на другой аккуратные буквы Джису… — Да, конечно… Если что, зови, — и как только дверь захлопнулась, Чон сразу распечатал письмо. От Джису. «Ты должен понять, что наши пути разошлись. Я виновата в твоём нахождении в этой больнице. Виновата почти во всех твоих проблемах, поэтому наилучшим решением было разойтись по разным сторонам. Чтобы ты не скучал я нарисовала нас троих… Счастливыми… Надеюсь, ты доживёшь до счастливого конца… ~твоя Ким Джису Ты всегда будешь моим ангелочком, Прости за сломанные крылья…» Чонгук рывком начал распечатывать письмо от Юнги. В голове ничего не укладывалось. Они не могли вот так его бросить. Оба. Пока он был в отключке. «Гук, прости что не сказал всего лично, но так сложились карты… Сам знаешь меня, мою историю… Ты, наверно, с самого начала знал, что всё так кончится… Только прошу, береги Джису. Я не хотел причинить ей боль, но это вышло невольно, я не мог ничего изменить… Джису любит тебя, захочет тебя защитить и будет рядом, я почти уверен в этом… Чонгук… Спасибо тебе за всё. Ты помогал мне жить… С самого детства был моим сердцем. Если бы не ты… Спасибо. Надеюсь, твоя жизнь будет самой счастливой из нас всех. Ты заслужил, наш маленький ангел…—Мин Юнги, твоя вечная проблема
» — Хм… Это шутки? Или… Они реально… Бросили? — парень схватился за голову. Пульс начал увеличиваться, аппарат под ухом начал неприятно пищать. — Гуки, всё хоро… Врача! Врача, срочно!!! — отец начал кричать и тормошить всех докторов. Спустя полминуты в палате уже столпился народ…***
— Су, может вернёшься сюда, домой? — Джису была за рулём машины, когда разговаривала с Сохи по телефону. — Хватит уже бегать! — Я не бегаю, Со… Не хочу возвращаться… Там больно… А тут хоть люди незнакомые, тут хоть вид другой, — Джису тяжело было снова это вспоминать. — Мы с Тэ тебя поддержим… Ты и не вспомнишь ни о чём… Пожалуйста, Су~я, мне страшно за тебя, милая… — Всё нормально. Я уже давно не ребёнок, Сохи… Всё в порядке… Правда… — Если ты боишься этого замка, мы переедем! И Чонгука ты не встретишь, обещаю!!! Нам будет хорошо, ты станешь счастливой. — Нет! Нет!!! Сохи, я никогда не стану счастливой! Ты бросила меня, оставила! Смотри, что стало!!! — в порыве гнева Джису сильнее вдавила на педаль газа, машина ускорилась, а Ким даже не заметила, что горел красный… Сохи услышала грохот, странный шум и чьи-то крики. — Джису? Джису? Что произошло? Джису? «Скорую, срочно скорую!» — услышала Сохи перед тем, как телефон отключился…***
Я с трудом подняла свои веки. Вокруг всё белое, пахнет медикаментами, а рядом сидят какие-то люди, только не могу разглядеть, в глазах всё плывёт. — Джису, милая, доченька, всё хорошо? Нигде не больно? — ко мне подскочила мама, рядом с ней с таким же обеспокоенным лицом стоял папа. — Ма, что случилось, как ты сюда попала? — я помнила как разговаривала с Сохи, потом эта авария, а дальше что?.. Но тогда я была во Франции, Сохи в Корее, а родители уже давно жили в США… — Что за вопросы? Погоди, я позову доктора, — она быстренько вынырнула из палаты, что-то прокричала и вновь вернулась ко мне. — Ты только не беспокойся, это нормально после такой аварии… Через секунд пять двери палаты снова распахнулись и внутрь прошёл доктор. Тот самый мерзкий мужчина, который когда-то не дал мне договорить с Чонгуком… Похоже, я всё-таки в Корее… — Здравствуйте, представьтесь пожалуйста, — начал он так вежливо и мягко, как с ребёнком. — Ким Джису, эм… — Сколько будет пять умножить на два минус четыре? — Шесть… Что за глупые вопросы? Я не шизофреник, я просто попала в небольшую аварию и всё! — Хахах, у вас, у молодёжи это всегда пустяки… А если бы жизни лешилась? Ох уж эти детки… — Господи, как же раздражает такое поведение. — Мам, а где Сохи? — я наплевала на врача и повернулась к маме, что спряталась за его спиной. — Кто? — переспросила она с испуганым выражением лица. — Со-хи, — по слогам произнесла я, но та упрямо смотрела на меня тупым, непонимающим взглядом. — Сестра моя старшая где? — Доктор, а с ней точно всё хорошо? — мама ещё больше попятилась за широкую спину блондина, будто пытаясь спрятаться. — А что, её сестру зовут не так? — теперь и я, и доктор ожидающе смотрели на маму. — Она единственная дочь… У нас больше нет детей, — врач посмотрел на папу, тот подтверждающе кивнул. — Милая, а сколько тебе лет? — доктор повернулся ко мне. Теперь я сама начала сомневаться. — Двадцать три… Мама ахнула так громко, что даже я подпрыгнула на кровати. — Доктор, скажите, а это лечится? — прошептала она, но этот её «шёпот» был слышен даже за километр. — Должно быть, это небольшие провалы в памяти… Амнезия вполне допустима… — А сколько мне лет? — начала задавать вопросы теперь уже я. — И как я тогда сюда попала? — Ты наша единственная дочурка. Месяц назад мы праздновали твой 17 день рождения, но ты поругалась с нами и уехала на такси. Мы долго тебя искали. А потом нам позвонили с твоего номера и сказали, что ты попала в больницу… Таксист, пьяный чёрт, я бы ему руки пообрубал, но он слинял, поганец! — объяснял папа. Я молча слушала и не верила ни своим ушам, ни своим глазам… Это что получается, что я сейчас сон вижу, или всё, что было до этого, являлось сном?.. — Простите пожалуйста, доктор, а у вас в больнице никогда не лежал парень с именем Чон Чонгук? — доктор сначала удивлённо похлопал глазами, а потом кивнул. — Да, он сейчас проходит лечение… Но… Как ты узнала? Он здесь только две недели, а ты уже месяц, и всё это время была без сознания… — Я… Сон видела… — Сон? — теперь я окончательно запуталась в этом всём. Сон ли это, или это игра?..