Другая реальность

В очередной раз я припомнил недобрыми словами своего приятеля Кольку, потащившего меня на сомнительное «развлечение». Не в том я уже возрасте, чтобы по клубам мотаться. В чём там удовольствие, я и лет десять назад не понимал, а теперь и подавно. Музыка гремит так, что поговорить с кем-то проблематично. Приходится все время орать, поясняя свои нехитрые действия. Выпивка в клубах, как правило, дороже, чем в обычном баре. Кого-то «снять» на ночь тоже сомнительно. Девочки меня никакого возраста не интересовали. И дрыгаться в толпе разгоряченных тел желания не было. Тридцать семь лет это уже далеко не семнадцать. Энергии горного козлика давно нет. Но Колька меня уломал и буквально выпихнул из компьютерного кресла, мотивируя свое рвение тем, что мне иногда нужно встряхнуться. «Встряхивался» я в непосредственной близости от бара. Эффект получился ожидаемым. Колька уже сам был не рад, что вытащил меня, и попытался транспортировать мои сто десять килограммов обратно домой к горячо любимому компьютерному креслу. На улице оказалось свежо, и я в очередной раз «встряхнулся». Пока Колька вызывал такси, я, спустившись с крыльца, свернул налево, потом вдоль стеночки и за угол. Ну и встрял в чужие разборки, сам того не подозревая. «Кто и чего», узнать не успел, мне чем-то тяжелым по затылку стукнули. Сотрясение точно получил. Собственно, и пробудился я от дикой головной боли. Да ещё какие-то сны-галлюцинации, похожие на чужую память, накатили. Почему-то жгло в груди. Все ощущения до кучи дали ожидаемый результат – я потерял сознание. Когда очнулся в следующий раз, голова болела меньше, но жар в груди был такой, что, казалось, разносил кипяток по венам. Я горел и продолжал бредить. Кажется, где-то рядом раздавались голоса, но мне было так хреново, что даже попить не мог попросить. Впрочем, медработники сами понимали мои потребности и поили чем-то со вкусом трав. Еще несколько раз я с трудом выплывал из температурного бреда, пытаясь понять, что послужило причиной такой горячки. Даже если меня по голове приложили, то уже должен был или подохнуть, или оклематься. В очередной раз я проснулся оттого, что услышал беседу двух мужчин. – Что будем делать, если этот ублюдок умрёт? – вопрошал один собеседник другого. – Изменим планы. И найдем кого-то другого близкого по крови, – ответил второй. – Любого другого кровника охраняют так, что и не подойти. – Мишка ещё не сдох! – разозлился второй и с шумом удалился. Отчего-то появилась мысль, что Михаил Михайлов это я и есть. Идиотизм какой-то. Что я, не помню, как меня зовут? Пока по голове не стукнули, был Глебом Сычевым. Додумать мысль о странной фантазии родителей, назвавших Михаилом парня, у которого еще и фамилия Михайлов, я не успел, поскольку снова провалился в сон. Температура тела постепенно приходила в норму, а вместе с ней и «мозги вставали на место». Вот только мой личный глюк и воспоминания какого-то Мишеньки никуда не делись. Ощущалось это так, словно я прочитал недавно большую книгу и теперь вспоминаю изложенные в ней события. По поводу этих воспоминаний я задумался серьезно, когда сил хватило открыть глаза. Не менее получаса я пытался осмыслить то, что видел. Воспоминания некоего Михаила Михайлова четырнадцати лет от роду уже не казались бредом. Скорее, моя личность никак не соответствовала тому телу, что я видел и ощущал. Костлявые коленки, ручки-плети, впалый живот, более чем скромных размеров писюн и всё остальное могли принадлежать именно «Мишеньке», но не мне. Оценка тела и помещения дались мне нелегко. Я вспотел, снова ощутил, как начала подниматься температура. Стало трудно держать глаза открытыми. И следующий прием препаратов прошел для меня словно в тумане. Так, на рубеже сна и яви, провел еще пару дней. Наконец я понял, что кризис миновал. Хотя общая слабость организма оставалась, но чувствовал я себя неплохо. Угу. Это если закрыть глаза и ни на что не смотреть. Ни на окружение, ни на «свое» тело, ни на странные нити, летающие вокруг. Вообще-то нити я видел, только когда специально присматривался. Немного расфокусированный взгляд добавлял к имеющимся галлюцинациям ещё и эти. Ухаживали за мной и поили отварами дядя и отец. Вернее, это были родственники Мишки, чье сознание упорно всплывало откуда-то из глубин мозга. На третий день, как я окончательно пришел в себя и даже смог сесть, мысленно примирился с ситуацией. Кто его знает, вдруг это такой странный вариант загробной жизни? Или реинкарнация. Я хоть и не индус был, но, возможно, случилось перерождение. Хотя... в тех религиях о перерождении души ничего не говорится о том, что сознание взрослого тридцатисемилетнего мужчины может оказаться в теле подростка. Но опять же, никто не в курсе, как происходит перерождение. Версию о затянувшейся галлюцинации я отмел еще сутки назад. Очень уж все было реалистичным. Да и настоящий владелец тела где-то еще мелькал на задворках сознания. По крайней мере, его памятью я пользовался вполне успешно. Всех, кто ухаживал за мной во время болезни, узнал. Дядя «мой» Жидимир Егупович Михайлов (во имечко-то!) в нашем роду был кем-то вроде семейного врача. Его официальное звание - Белый знахарь. Отец у меня граф. Имеет общий бизнес с боярами Наумовыми. Пока я болел, других родственников ко мне не пускали. Честно говоря, я склонялся к версии, что маман и не в курсе того, что Мишка заболел. Старшему брату Гремиславу на меня было наплевать. Если кто и волновался, то только младшенький – Данислав. «Даня», – произнес я непроизвольно имя братишки и расплылся в довольной улыбке. Я, то есть Мишка, Даньку любил, оберегал и чуть ли не боготворил. Полтора года разницы в возрасте сделали мальчишек лучшими друзьями. Братья вместе проказничали, вместе наказывались за проделки, вместе учились в одной из элитных школ для магов. На этом воспоминании я застрял надолго. Не знаю, что это за мир такой, но он был магический. От привычного моего мира хоть и отличался, но не глобально. Чем больше я размышлял на эту тему, тем больше убеждался, что, скорее всего, попал в параллельную реальность. В этом мире даже Москва имелась! Школа, где мы с Данькой учились, располагалась в Подмосковье. А я, судя по всему, валяюсь, сраженный странной болезнью, у нас в загородной усадьбе. – Дядя, это было проклятие? – поинтересовался я у родственника, когда тот появился в очередной раз проверить мое состояние. – Поговорим об этом позже, – не дал родственник точный ответ. У слуги, что ухаживал за мной, я тоже ничего не смог добиться. – Псионика в усадьбе не было, – нехотя буркнул слуга на мои многочисленные вопросы. Эта фраза заставила меня задуматься. Из Мишкиной памяти я уже выудил информацию о проклятиях, существующих в этом мире. Они здесь имеют магическую основу и выражаются так, будто человек, попавший под излучение кристалла с проклятием, заболевает. Со стороны недомогание может напоминать простуду, гастрит, мигрень и так далее. Люди с особыми способностями легко распознают, настоящая эта болезнь или нет. Если простуду можно вылечить лекарствами за несколько дней, то проклятие будет действовать на человека до тех пор, пока его не снимет специалист. В общем, я пытался вникнуть в ситуацию, продолжая изображать больного, и мысленно «потирал лапки». По поводу своей прошлой жизни перестал сожалеть уже на третий день с того момента, как почувствовал себя выздоровевшим. Вокруг такое фэнтези! Я же не только в мир магии попал, а обрел молодое тело! Конечно, мышечной массы еще маловато. Но главное, что мои знания и опыт взрослого человека никуда не делись. Я не тот наивный мальчик Мишенька, который безоговорочно доверял дяде и папеньке. Кстати, граф в одном из подслушанных мной разговоров обозвал Михаила ублюдком. С этим ещё предстоит разобраться. Да и о возможной смерти пацана дядя с папашей не сильно переживали. Волновались только, что какие-то свои планы не смогут осуществить без носителя нужной крови. Мой довольно богатый жизненный опыт и Мишкин, пусть и небольшой, подсказывали, что генетически я, похоже, не стопроцентный Михайлов. Пока я пребывал на грани жизни и смерти, родственники не стеснялись в выражениях. Из всего услышанного я сделал вывод, что маман, графиня Михайлова, нагуляла ребеночка на стороне. Естественно, ни муж, ни старший сын такому конфузу не обрадовались. Только биологическим отцом Михаила оказался кто-то настолько родовитый и высокий по положению, что скандал замяли. И даже не загубили ребёнка в утробе. Граф отчего-то посчитал, что ему будет выгодно иметь такой рычаг влияния. Жаль, что понять, чей же я сын, так и не удалось. Сомнительные опыты над Михаилом ставил с разрешения «отца» дядя, тот самый Белый знахарь, которому по определению запрещено заниматься темными делишками. Не уверен, что маман знает об этом. А уж младший брат точно не в курсе. Поговорить с ними по мобильнику мне, кстати, дали. – Миха! Выздоравливай, я тут без тебя скучаю. По политэкономии скоро контрольная, а у меня вопросы. – Дань, как смогу, так приеду, – пообещал я. Точную дату я ему не назвал, потому что сам был не в курсе, когда оклемаюсь. Тут бы в голове уложить все, что случилось, и упорядочить воспоминания. Моя болезнь дала странный эффект. Не думаю, что дядя рассчитывал на подобное. Но я вдруг стал видеть магию. Из памяти Мишки точно знал, что у парнишки таких способностей не было. Мне и раньше не давали покоя летающие рядом со мной какие-то полупрозрачные нити. А тут я добрался до зеркала, чтобы освежить в памяти светлый образ виконта Михайлова, и надолго завис, разглядывая своё отражение. Причём меня поразил не сам образ белокурого ангелочка, а яркий светящийся шар в районе солнечного сплетения. Такого раньше точно не было. Когда же ко мне наведался дядя, я и у него увидел светящуюся точку примерно на два пальца ниже мечевидного отростка. Но размер его сияющей точки не шел ни в какое сравнение с моим шаром. У графа Михайлова точка была еще меньше. Если поднять Мишкины воспоминания, то дядя обладал большей магической силой, чем отец. Только откуда у меня появилась такая мощь?! Определенно с Мишкой проводили какой-то запрещенный опыт. Парень чуть физически не сдох. После открытия у себя способностей видеть магию очень захотелось посмотреть на других одаренных людей. Жаль, что мне были доступны только слуги и те, кого я уже оценил. Словно в ответ на мое пожелание уже на следующий день приехал старший брат. Я к тому времени неплохо перемещался без посторонней помощи. И даже вышел посмотреть на новую модель машины Александровского завода, на которой прибыл Гремислав. Особой любви со стороны старшего брата Мишка и раньше не имел. Так что получил в ответ на мое приветствие только кивок. – Вечером поговорим, – пообещал Гремислав и сразу поспешил в кабинет отца. О чем собирался со мной разговаривать старший брат, идей не было. Да и не волновало меня это. Из Мишкиной памяти выудил информацию, что между братьями не только двадцать шесть лет разницы в возрасте, но и каких-либо родственных чувств нет. В свете новой информации я на основании своего жизненного опыта взрослого человека понимал, что Гремислав по возрасту годится мне в отцы, а не в братья. А если он еще и в курсе того, что Мишку маман нагуляла на стороне, то это точно не добавило к нему любви. А ведь мальчишка старался, стремился показать, проявить себя, чтобы получить одобрение старшего брата. От вечерней встречи я не ждал ничего такого, что могло повлиять на мою жизнь. В кабинете графа, кроме него самого, меня ожидали брат и дядя. Все трое как-то слишком придирчиво оглядели мое тельце снизу доверху. – Ритуал прошел как надо? – Гремислав первым нарушил тишину в кабинете. – Я провел восемь тестовых опытов на наших слугах. Все преданы роду и будут защищать его до последней капли крови, – ответил дядя на вопрос племянника. – Их всех отправили в столицу. – Почему же Михаил чуть не умер? – повернулся к дяде Гремислав. – Может, возраст или то, что в нем есть искра магии, или другой фактор сыграл, – соизволил пояснить родственник. Я пока только слушал. Кажется, никого не смущает то, что они обсуждают меня в третьем лице, словно тут никого, кроме них, нет. – Мишенька, – все же проявил внимание брат, – дядя тут изобрел кое-что, на тебе опробовал. Я невольно сглотнул. И что там этот «сумасшедший доктор» изобрел? Один, вернее, два последствия его эксперимента я уже обнаружил. Надеюсь, что это все сюрпризы. Достаточно того, что я попал в чужое тело и у меня имеется непонятный магический шар размером с теннисный мяч. – Михаил, я хочу сообщить тебе важную новость, – наконец подал голос отец. «Писец котенку», – почему-то подумалось мне.