Другая реальность

– Михаил, я хочу сообщить тебе важную новость, – наконец подал голос отец. – Наш род очень трепетно относится к своим традициям и верности им. Наши предки… Пафосная речь графа затянулась минут на десять. Слушал я очень внимательно. Почти так, как своего бывшего директора, когда он пытался навесить на меня сверхурочную работу. Но, увы, наработки прошлой жизни пасовали перед этой речью аристократа. Я ниху... ничего не понял. Мишкин родственник вскоре сообразил по выражению моего лица, что его красивую речь по достоинству не оценили, и перешел на более приземленный язык. – Тебе дали специальный препарат, который заставит подчиняться главе рода. Ты не сможешь предать и причинить вред. Я запрещаю тебе рассказывать об этом кому-либо! Ни один телепат не должен узнать правду. Ты подчиняешься только мне! – И нам с дядей, – встрял братец. Пока граф доводил до меня информацию, где-то в глубине моего сознания «выплыл» Мишка. Он буквально трепетал от обожания и готовности служить роду. Недолго думая, я позволил эмоциям «соседа» взять верх. И уже через пару секунд зрители могли наблюдать восторженного мальчишку, доказывающего родне, что честь рода для него всё! А я наблюдал за событиями как бы со стороны. Любить, служить и подчиняться лично у меня желания не возникло. Препарат, безусловно, подействовал, но не на меня, Глеба Сычева. Только зачем сразу разочаровывать родственничков? Они трудились, препарат изобретали, на ком-то уже испытали, пацана чуть не погубили. Так что плывем по течению и пытаемся понять, зачем такие сложности? – Михаил, ты теперь предан роду и беспрекословно выполняешь приказы, – еще раз повторил граф. Мишка и я с ним давно не возражали и ждали дальнейшего развития событий. – Ты никому и никогда не расскажешь о том, что мы сейчас обсуждаем, – дополнил дядя. И, похоже, после этого предупреждения меня совсем перестали стесняться. – Опыт закончился удачно. Можно повторить на Даниславе, – предложил брат. – Этот чуть не умер. Знаешь, что с нами сделает Дарья, если ее ублюдок не выдержит эксперимента? – резко возразил граф. А у меня в голове закрутились шестеренки. Я и так «помнил», что Данька внешностью не походил ни на меня, ни на Гремислава. А тут оказывается, что у нас и матери разные? Или я не так все понял? – К чему рисковать? – тоже не поддержал брата дядюшка. – У меня скоро будет готов «Ветерок». Там воздействие не столь радикальное. Правда, мне еще не меньше трех литров вашей крови понадобится для завершения реакции. – А я для чего приехал, кровосос? – усмехнулся брат. – Но мне бы хотелось безоговорочного подчинения обоих братишек, – похабно улыбнулся он и посмотрел на меня. – Да, Мишенька? Слов у меня не осталось. Это же не то, что я подумал? Он же не педофил, и лекарство, зелье или что там изобретали не для того, чтобы мальчишки подчинялись извращенцам в сексуальных забавах? – Гремислав, оставь его! – неожиданно одернул отец брата. – Он только отошел, и мне не хочется потерять то, что достигнуто с таким большим трудом. – Я подожду, когда ты перестанешь быть Золотым ключиком, – подошел вплотную ко мне «братик». – И тогда оттрахаю твою маленькую тугую попку. Сомнений в намерениях Гремислава у меня не осталось. Причем никого из присутствующих слова этого извращенца не смутили. – Подчинение роду, – повторил еще раз для меня Гремислав и вышел из кабинета. – Твоя мать и моя супруга к роду Михайловых не относится, – напомнил граф и начал перечислять запреты и то, что я не должен говорить никому, включая телепатов. Как это можно сделать, я не понимал, но почему-то дядя был уверен, что закладка сработает правильно. – Из школы мы тебя заберем, – продолжал граф ошарашивать меня своими решениями. – Мой секретарь на днях съездит за документами. Официально ты будешь перенимать семейный опыт у Белого знахаря. Для всех объявим, что Жидимир готовит себе замену. – Да, помощник в лаборатории мне не помешает, – подтвердил слова графа дядюшка. – Несколько дней я еще понаблюдаю за твоим здоровьем, как раз Гремислав уедет, и начнем занятия. Мне очень и очень повезло, что на какие-то опыты требовалось много крови Михайловых. Сам дядя не мог использовать собственную кровь по той причине, что тогда проводить опыты будет некому. Гремислав же хотел получить быстрый результат и не жалел себя для экспериментов. Крови из него выкачивали столько, что на сексуальные подвиги молодого мужчину уже не тянуло. Словесно он, конечно, грозился. И даже один раз приказал прийти и сделать ему минет. Я пришел. Постоял в сторонке, посмотрел на спящего Гремислава, сдерживая себя от желания придушить братца. Попутно пошарил у него в спальне. Умыкнул из кошеля пять золотых. Пусть потом докажет, что это я взял. По теории этих доморощенных ученых, я теперь говорю главе рода и его доверенным лицам только правду и на кражу просто неспособен. Собирать деньги и прятать в укромном месте я начал почти сразу, как оклемался. Тогда еще не знал всей правды. Но уже подумывал о том, что вдруг придется податься в бега? У Мишки имелась личная банковская карточка. На ней было почти две тысячи. Из того, что я уже узнал, предпочтительнее карточка на предъявителя. Но сделать из своей безличную карту можно только в терминале. А до него еще добраться нужно. За три недели пребывания в этом мире пределы усадьбы я ни разу не покидал. Располагалась она в сорока верстах от Москвы на берегу живописной речушки. Насколько рельеф местности совпадал с моим миром, я не представлял. Может, и сама Москва расположена не на тех координатах. Усадьба Михайловых мне нравилась. Вместительное здание имело три этажа. Слуги проживали в боковом пристрое. Чуть дальше вдоль реки Кальна находились дядины лаборатории и флигель, где он, собственно, и жил. В тех лабораториях Мишке не доводилось бывать. Теперь же, связанный каким-то родовым ритуалом, я теоретически мог ходить, где заблагорассудится. Но даже с такими гарантиями проникнуть в лабораторию не удалось. Дядя сообщил, что ему пока некогда мной заниматься. Ингредиенты с кровью требовали постоянного присмотра и долго не хранились. Гремислав, выдав свою порцию крови, поспешил вернуться в Москву в связи с какими-то срочными делами. Поставку крови в лабораторию продолжил граф. Я наблюдал со стороны за тем, как не жалеют «живота своего» Мишкины родственнички, и продолжал гадать, что там за дрянь такую они изобретают? По косвенным сведениям это нечто подчинит роду Михайловых всех тех, кому доведется его попробовать. Себя я героем не считал и приостановить эту деятельность физически не мог. Решетки на окнах лаборатории были крепкие, как и охранники, дежурившие на входе. Меня в качестве лаборанта дядя не спешил приглашать. Михаил раньше в том здании никогда не был. В моей памяти не имелось сведений о планировке, укреплениях и препятствиях для проникновения внутрь. В общем, еще несколько дней я продолжал бездельничать, тыря понемногу вещички и то, что считал нужным для побега из усадьбы. Идея сообщить «компетентным органам» о том, что Михайловы готовят какую-то гадость, прочно укрепилась в моей голове. Даже примерный план составил. Граф убежден, что я в полном подчинении. Так что мое желание съездить в поселок Михайловский не должно вызвать подозрений. Другой вопрос, что я сам никак не мог придумать повод, для чего Михаил мог туда поехать. В результате я решил не мелочиться и отпроситься сразу в Москву. По телевизору как раз посмотрел рекламу новых ноутбуков. Скажу «отцу», что хочу купить подарок Даньке. Удачно так вспомнил, что братишке через две недели тринадцать лет исполнится. Снова никто не стал возражать. Граф только новую банковскую карточку дал, и всё. Как удобно, что дядя и отец уверены в моей преданности. Еще бы анонимно устроить звонок в органы и можно спать спокойно. К опытам Черных знахарей в этом мире относятся серьезно. Если скажу, что дядя вместо белой черной магией занимается, то с проверкой точно приедут. И надо же такому было случиться, что именно в ночь перед тем днем, когда я договорился о поездке в Москву, у дяди в лаборатории что-то бабахнуло. Взрыв, похоже, имел магическую основу. Окна в усадьбе не только дружно звякнули, но и частично лопнули. Случилось это всё ближе к трем часам ночи. Я сразу и не понял, что произошло. А потом началась такая кутерьма, что я предпочел не высовываться. Дядя отделался легким испугом. В его флигеле хоть и разбились все окна, но стены выдержали. Суета и беготня вокруг бывшей лаборатории продолжалась несколько часов. Повезло, что ветер был северный, к реке. Пожар в сторону большого дома не пошел. С ним почему-то никак не стали бороться. Залили водой вокруг, растащили подальше мусор, подождали, пока пламя само собой прекратится, и поставили загородку, чтобы никто не совался и не любопытствовал. Дядя надеялся потом отыскать хоть что-то из своих секретных разработок. По моему мнению, кроме пепла, он там ничего не найдет. А я так ничего толком и не увидел. Плохо, что все доказательства незаконной деятельности дяди погибли в пламени. Смысла теперь ехать в Москву не было. Да и отпускать меня граф передумал. Повезло, что о карточке с деньгами не вспомнил или посчитал это неважным. Дядя пообещал, что, пока все будут восстанавливать, он поднатаскает меня в теории. Еще он вспомнил, что секретарь так и не забрал мои документы из школы. Руководство учебного заведения было извещено о том, что я болею. Но дядя планировал совсем забрать меня. Водитель отвез секретаря, и тот успел все сделать в течение дня. Особых эмоций у меня это событие не вызвало. На одной чаше весов лежало образование в элитной школе, а на другой - секреты семьи Михайловых. И что для меня в приоритете, я затруднялся сказать. Жаль, что занятия с дядей по объективным причинам застопорились. Пока я читал книгу по травам Подмосковья, дядя приболел. Скорее всего, переживания о потере лаборатории не прошли для него бесследно. Мне было велено продолжать штудировать книгу и не путаться под ногами. На второй день болезни дядя вынужден был отправиться в поселковую больницу. Все его запасы препаратов сгорели в лаборатории. А из того, что хранилось в доме, ничего не помогало. Граф тоже решил покинуть усадьбу и выехал в Москву. Неожиданно я оказался предоставленным сам себе. Маман на балах во дворце блистает, дядя в больнице, старший брат-извращенец занят бизнесом, еще и отец срулил. Десятка три слуг, секретарь, охрана и водитель полностью подчинялись мне. Так и хотелось покомандовать, только в какую сторону направить свою энергию не знал. Продолжал просто знакомиться с этим миром. Много смотрел телевизор, читал газеты и журналы. Дарья Наумова, о которой обмолвились родственники, владела Первым царским каналом на телевидении. И даже сама вела вечерний выпуск новостей. Я посмотрел на эту дамочку с учетом новых открывшихся фактов. Если я правильно все понял, то граф «согрешил» с боярыней Наумовой. И Данька плод этой любви. Почему боярыня отдала ребенка отцу, а не стала заботиться о нем сама - тоже для меня загадка. Теперь и я видел внешнее сходство брата с Дарьей. Немного продолговатое лицо, прямой нос, красивый разлет бровей и серые глаза. Мои глаза имели небесно-голубой оттенок, и, в целом, я не напоминал никого из родни. Честно говоря, меня самого такая слащавая внешность немного напрягала. Знаете, какой длины мои ресницы? Когда я широко открывал глаза, то они щекотали кожу где-то под бровями. С эстетической точки зрения претензий у меня не было. Только я, Глеб Сычев, к такому облику не привык. Мишка даже на свою биологическую мать не был похож. Но если граф прикрывал грешок маман и официально объявил меня сыном, то отец этого тела был очень родовитым и наверняка влиятельным. Пока я анализировал и припоминал особенности внешности родни, Дарья Наумова продолжала рассказывать о новостях. – Необычная вспышка заболевания в одной из магических школ, – сообщила она, и на экране замелькали кадры знакомой мне по Мишкиной памяти школы. – Направленные царской службой безопасности знахари разбираются в причинах случившегося. Псионики однозначно ответили, что нет никакого проклятия. Предполагается детская шалость. Компетентная комиссия пообещала разобраться с ситуацией, но поводов для беспокойства нет. Эта новость настолько меня озадачила, что я решил сходить за мобильником и позвонить Даньке. Лучше из первых рук узнать, что за фигня там у них приключилась. И только я взял мобильный телефон в руки, как он зазвонил сам. – Я отправил Данислава в усадьбу, – сообщил отец, стоило мне только произнести «Алло». – Как доберётся, вези его в больницу. Эта идиотка Наумова даже слушать не стала, что наш родовой Белый знахарь не сможет его вылечить. Обещала прислать знахаря Наумовых завтра с утра. Я покладисто угукнул и отключился. Но Даньку все же набрал. В школе разрешают пользоваться мобильниками только в выходные дни, но брат-то уже был по пути домой. Он подтвердил информацию о внезапной болезни половины учащихся и большинства учителей. – Температура высокая и кашель, – описал брат симптомы заболевания. Пока Данька добирался домой, я успел пробежаться по дому, выискивая препараты. Хорошо, что мне помогал секретарь отца. Нашли и жаропонижающие капли, и леденцы, которые рекомендуют при кашле. Я надеялся, что это всё будет востребовано. Даньке еще в школе что-то дали. Наумовы обещали с утра знахаря предоставить. В крайнем случае обратимся в поселковую больницу. Тут и ехать-то всего минут пятнадцать. Графский водитель привез Даньку как раз перед ужином. Я радостно побежал навстречу. По воспоминаниям Мишки, брата он очень любил, и я невольно поддался этой эмоции. Вот только водитель меня сразу озадачил. – Ваша светлость, может, нам сразу в больницу? Я заглянул в салон машины и понял, что совет мужчины стоит принять к сведению. Данька полулежал на заднем сиденье и хрипло дышал. – В больницу, быстро! – прикрикнул я на водителя и втиснулся рядом с Данькой. Брат меня слабо поприветствовал и судорожно закашлялся. – Миша, заразишься, – сквозь приступы кашля предупредил он. – Молчи, – шикнул я на Даньку. Вероятность заразиться, конечно, была. Но на данный момент меня не это беспокоило. Брат полыхал от жара. Надеюсь, что в больнице ему помогут.