Странная любовь.

— Бля… Слушай, я хотел тебе сказать вот… — он явно не хотел мне говорить то, что собирается, — в общем… П-п-рос-сти-и-и-и меня за то, что я та-а-ак хуево отношусь к тебе и твоей ге… кхм, — он, поперхнувшись, продолжил, — компашке… Я просто… Просто у меня проблемы… Я встал в ступор. Это какая-то подстава? Я издал лёгкий, но ахуевший смешок. Трэвис посмотрел на меня неодобрительным взглядом. Я вытаращил на него глаза и не знал, что можно ответить… Проблемы? Какие проблемы? Трэвис у меня попросил прощение? Ебать, ты понимаешь? Он попросил прощение! Я разговариваю сам с собой. Я снова посмотрел ему в глаза и снова издал лёгкий смешок. Я не знал, как реагировать. То он сначала на меня гонит, то прощение просит?! Трэвис, услышав мой смешок, лишь закатил глаза. Видимо, ему понятно, почему я в лёгком недоумении. Все же набравшись сил и ума, я решил ему ответить: — Проблемы? Какие? — я успокоился сразу же после того, как спросил его. Блондин посмотрел на меня таким взглядом, будто сейчас собирается выпулить все свои проблемы. — Ой… — он глубоко выдохнул, — забудь про проблемы, — он пытался спрятать свой взгляд, — просто скажи, ты меня простишь? — по нему было видно, что он вовсе не хотел просить прощение. Будто… Будто его заставили. Но кто может Трэвиса заставить попросить прощение? Разве что… Филипп… — Да… — я не уверено посмотрел ему в глаза, его смуглое лицо покраснело в районе щёк. Значит, все-таки сам надумал попросить прощение. — Ладно, спасибо, — он убрал руку за голову и наигранно почесал затылок, — я тогда пошёл. — он широко улыбался. Никогда не видел, как улыбается Трэвис. Блондин, держа руку в районе пояса, помахал ею еле заметно, и ушёл домой. — Да… Пока. — чуть ли не шёпотом ответил я ему, когда тот ушёл. Я остался один стоять на улице возле школы. Лёгкий ветерок поддувал листья, и те удачно закрутились невысокой вьюгой. Мои волосы легко летали на ветру, задевая протез. Нелёгкий рюкзак немного наклонял меня назад. Прозвенел звонок. Я его услышал с улицы, так как окна школы открыты. Именно этот звонок вытащил меня из моего подсознания. Я ещё немного постоял на месте, после чего обернулся в сторону школы. И все? Все эти стебы со стороны Трэвиса ко мне закончены? Я до сих пор не мог поверить, что за столь долгое время он понял, что это дебилизм… Смотря на школу, я заметил знакомую черную джинсовку выше пояса, выходящую со школы. Парень шёл один, надевая наушники. — Привет снова, — я хлопнул по плечу парня, и тот, откликнувшись, снял один наушник, а после и второй. — пошли пока вместе домой? Нам почти по пути. Там дальше разойдемся. — Да, давай, — Филипп улыбнулся, — встретились с Трэвисом? — он поправил лямку от сумки, чтобы та не упала с плеча. — Эм-м… — мы пошагали вперёд, — да вот. Встретились, — я посмотрел на него подозрительными глазами, — он тебе что-нибудь говорил насчёт встречи со мной? — я отвернул от него голову и стал смотреть себе под ноги, пиная камень за камнем. — Да ничего особого, — он почесал свои густистые голубые брови, после чего продолжил, — он захотел попросить прощение — все, что я знаю от него. В общем, это хорошо, я думаю, — он потрогал мои волосы и посмеялся, — а вообще, ты многого ещё не знаешь, — он улыбнулся и остановился на месте, — мне туда, — показывая пальцем в другую сторону, он протянул руку для прощания. — пока. — Пока… — я пожал её в ответ, — стой, а что… — парень уже отошёл на приличное расстояние и не услышал меня, — что я не знаю? — уже тише я продолжил. Что я не знаю? Я развернулся в сторону привычного мне маршрута до дома и пошагал к апартаментам Эддисона. Странно, что сегодня не на школьном автобусе… Наверное из-за Филиппа. Я мало чего узнал, конечно, но я пытался. Да, и я «многого не знаю». Что же я такого не знаю? Та и пофиг. Все тайное становится явным. Рано или поздно — я узнаю. Я шёл по влажному тротуару. Где-то в маленьких ямках были, ещё не высохшие, лужицы. Войдя в свою квартиру, я привычным делом завалился на кровать, скидывая с себя гребанный протез. Хочу кушать. Надо попросить папу приготовить мне поесть. А, стоп. Он вообще дома? Я вышел из комнаты и пошёл в сторону отцовской комнаты, зайдя в неё, я увидел отца за столом, на котором стоял компьютер. Папа что-то быстро печатал. — Пап? — я, тихонько изо двери выглядывая, позвал его. — Да, заходи. — папа продолжал что-то печатать на клавиатуре. — Что ты делаешь? — я изогнул бровь и посмотрел на монитор. Ничего не понимая, я посмотрел на него, — кстати… Почему поздно пришёл? — я посмотрел на его пальцы, которые быстро переходили с одной буквы на другую. — Сын, я работаю. Вчера пришёл поздно ночью, потому что задержался на работе. — он посмотрел на меня и наконец-то убрал руки от клавиатуры, протягивая их вперёд и сгибая пальцы, хрустя ими из-за того, что долго печатал. — прости, что не сказал тебе насчёт работы, просто не хотел торопить события. — И где же ты работаешь? — я был приятно удивлён. — Та там, в офисе одном, — он протянул руку куда-то вдаль, будто показывал в какой стороне находился офис, — когда-нибудь я тебя туда приведу. — он улыбнулся уголками рта. Я обнял отца, искренне радуясь, что он нашёл себе работу. Я, оставив отца наедине с работой, пошёл на кухню приготовить себе еды. Достав из холодильника одно яйцо, я поставил на плиту сковороду и положил яйцо на стол. Включил газ, поджёг комфорку и поставил на неё сковороду. Налил масло и закинул туда яйцо. Я сел на стул рядом с кухонным столом. Мне кажется, что все стало идти очень даже хорошо. Трэвис попросил прощение, что очень неожиданно. Может он все-таки не бесчувственное бревно? Папа нашёл работу. Осталось только признаться Ларри… Или все же не стоит? Послышались звуки со стороны сковороды, по звукам было понятно, что уже приготовилось. Я выключил газ и достал из ящика с посудой — лопатку. Поддев яишницу, я положил её на тарелку, которую ещё до приготовления поставил на стол. *POV Трэвис* Я зашёл в свою комнату и лёг на кровать. Офигеть! Это значит, что теперь я смогу нормально общаться с Фишером? Как Филипп? Надеюсь, Сал не держит на меня злость за прошлое плохое к нему отношение… Да, я знаю, что вёл себя, как мудак, но это просто страх… Страх показаться тем, кто я есть на самом деле. Ведь, на самом деле я не такой… Даже Филипп не знает, какой я есть на самом деле. Никто! Никто не знает моих чувств, обид, тревог. Если я вдруг стану мягким, все вокруг начнут пользоваться этой добротой. — Ты только что пришёл домой? — в мою комнату резко открылась большая, покрашенная в чёрный цвет, дверь, на ней были вырезаны узоры, покрашенные в золотистый цвет. Я резко подскочил с кровати и посмотрел на отца, который зашёл в мою комнату. — Да… Я в школе задержался. — я потянул руку за голову, трогая волосы на затылке. — Надеюсь, что не из-за плохих оценок. — он посмотрел на меня строгим взглядом. — Нет, конечно нет. — я нервно дергал руками, немного их покачивая. — Садись за уроки. — он указал рукой в сторону стола, на котором лежал портфель, который я закинул сразу же, как зашёл в комнату. Я устало помахал головой, и отец вышел из моей комнаты, закрыв за собой дверь. Я, легко выдохнув, снова плюхнулся на кровать и обнял подушку, которая лежала у меня над головой. Значит Фишер меня простил… *POV Салли* — И ты прикинь! Он извинился! — я сидел и рассказывал по телефону Эш наш разговор с Трэвисом. Я эмоционально раскидывал руки в разные стороны, ходя по всей комнате, подбирая вещи, которые лежали на полу, так сказать: наводил порядок. — Ебануться! Я не думала, что Трэвис на такое способен, — на том конце связи было отчётливо слышно, как Эш глубоко вздохнула от удивления. Ещё бы, — ты уверен, что он это просил искренне? Вдруг ему… — она видимо не хотела меня обижать, поэтому немного понервничав, все же продолжила, — вдруг ему нужна какая-то выгода? — она это сказала как-то подавлено. — Я не знаю, Эш. Но по его глазам, выражению лица, да и по улыбке, которая у него появилась, когда я сказал, что прощаю — я бы не сказал, что он это все наигранно сделал, — я сказал это на одном дыхании и, тяжело выдохнув, продолжил, — ему надо тогда в театральный, если он все-таки напиздел. — я улыбнулся с лёгкой ухмылкой. — Ну если это все так казалось искренне, то я очень надеюсь, что это так, — я чувствовал, как она переживала за меня, — что ж… Значит, больше никаких подколов в твою сторону?! — этот вопрос прозвучал риторически, поэтому я не стал на него отвечать, а лишь вздохнул ей в трубку, усаживаясь на кровать. — Ларри будешь говорить? — Я не знаю, но вообще собираюсь, — я неуверенно скорчил лицо, — думаю сейчас к нему пойти, а там уже как получится. — я осмотрел свою комнату. — Ладно, я буду делать уроки. Будь осторожнее, Сал, все же Трэвис тот ещё… — она не стала продолжать. — Да, давай. Пока. — я улыбнулся и сбросил вызов. Ну, если я убрался в комнате, значит можно пойти к Ларри. «Всё же Трэвис тот ещё…», почему-то эти слова задели меня, и я пытался в них вникнуть чуточку глубже. А ведь Эшли права. Трэвис и на самом деле не такой простой человек, как кажется… «Ты многого ещё не знаешь», «Прости меня за то, что я так хуево отношусь к тебе…», каждая фраза Трэвиса с извинениями и фраза Филиппа о том, что я много не знаю, проскакивала у меня ни раз в голове. Что если это все что-то значит? Вдруг Филипп в этом тоже вмешан? Я посмотрел на свои запястья, которые ещё давно были изрезаны, от этих порезов остались только белые шрамы, немного выступающие из всей гладкой кожи. Эти белые шрамы было отчётливо видно на моей розовой коже… Каждый раз, когда я на них смотрю, я снова вспоминаю маму… Ведь из-за всего того, что было раньше, это произошло. Это лето было запоминающимся.