Реальность — очень странная штука. Её можно принять, с ней можно смириться, даже изменить, но понять — понять до конца — невозможно. Миров бесчисленное множество. Сдвинь камень в одном — и их уже два: один — где ты не сдвигал его. Бесчисленные странствия изменили меня, саму суть того, каким рождается человек. Но кое-что так и не изменилось. Я очень хочу домой. В одном из промежуточных пунктов на пути к себе мне повстречался странный эльф с труднопроизносимым именем, которое я не стал даже запоминать. Коротко он сам просил называть его Аваллак’х. Он и его ученица, Зираэль, искали то же, что и я. Невольно на свет появилась команда весьма странных попутчиков. Мир, уничтоженный руками тех, кто его создал, доселе не видывал такой группы путешественников. Ядовитые леса, где всё, что ниже крон деревьев, навеки пропитано смертоносным (для всех, кроме меня) ядом. Бескрайние пустоши, стремящиеся к небу склоны гор. Немало мои ноги потоптали поверхностей. На пути домой все трудности воспринимались уставшим сознанием словно незначительные препятствия. Было много плохого, не меньше хорошего, но… дорога длилась слишком долго. Больше всего… мне запомнилась реальность, также поврежденная, но активно борющаяся за выживание. Именно там я встретил их… существ, назвавшими себя драконьими жрецами, с которыми, можно сказать, я совпадал по многим точкам мировоззрения. Чего стоило уже то, что при встрече со мной они не пытались меня схватить и насильно расспрашивать о том, кто я такой, а вежливо, но не без опаски, предложили помощь! Хорошие ребята для меня, и фатально опасные — для своих врагов. Порождения истинных драконов, расправивших крылья в тех местах, откуда никто не возвращается. Если бы только все попадающиеся на пути разумные были бы столь же мудры и великодушны, может быть, тогда мои руки не были по локоть в крови. Домой. Я просто иду домой. Прочь с моей дороги!
Личные дневники Генды.
***
Возвращаясь в сознание, я словно просыпаюсь от очень крепкого сна. Вздох, разгоняющий воздух по легким, а затем медленно, чтоб не ослепить себя, приоткрываю глаза и вижу… вижу редкие облака, неспешно проплывающие в голубом небе. Странная легкость сознания, какая не ощущалась мной уже давно. Я бы сказал, лет эдак сто тридцать, с тех пор, как принёс себя в жертву первый раз… или, может, с тех пор, как я впервые ощутил горечь потери? Солнечный свет исходит откуда-то сбоку и, судя по его углу над горизонтом, сейчас примерно три-четыре часа дня. Под моей спиной твердая, похоже, что каменная, поверхность. Сквозь одежду чувствуется — от неё исходит тепло. «Ну конечно, при таком-то ярком солнце!» Приподняв голову, я огляделся и увидел, что лежу на каменном «пятачке», а немного впереди дорога с каким-то серым, шершавым на вид, покрытием. На мне надета моя походная одежда, годная на любой относительно не холодный сезон: черный нагрудник из толстой кожи, скрывающей крепкую гномскую кольчугу, под ним длиннорукавная синяя рубашка, плотная ткань которой пропитана особым отваром, останавливающим кровотечения и способствующим быстрейшему заживлению мелких ранений. На руках — крепкие полуперчатки, на ногах — черные поножи также из толстой кожи, с утолщением на требующих более тщательной защиты местах, и, конечно, сапоги, также черного цвета, блестящие стальными накладками. Для полного комплекта не хватает лишь плаща… Приняв сидячее положение, я начал осматривать картину огромной поляны с цветущим разнотравьем, на котором бродила, периодически пощипывая траву, очень знакомая лошадь… «Это же…» — Ярый?! Скакун караковой масти, который в этом момент срывал зубами очередной пучок сочной зелени, резко разогнул шею и посмотрел на того, кто его звал. Если бы он был гуманоидом, то, наверное, его взгляд можно было описать как очень удивленный. Вскочив на ноги, я машинально поднял левую руку и, зажав большой и указательный пальцы во рту, издал свист, которым обычно призывал всех своих ездовых. Животное ещё секунду посмотрело на меня, а затем с радостным ржанием бросилось в мою сторону, а я, не сумев совладать с собственными чувствами, рванул ему навстречу. Быстро преодолев шершавую дорогу и выскочив на поле, я бежал навстречу своему первому скакуну, с которым мы были неразлучны очень давно. Когда расстояние было преодолено, я, не сумев обуздать свою радость, обнял коня за его мощную шею. Ярый тоже очень рад был меня видеть. Его ликование было так же велико, как и моё, ведь после проведения ритуала сродства дракондор и конь становились больше чем наездник и верный скакун. Положив голову мне на плечо, он тихонько радостно заржал. Я же, всё так же переполняемый нахлынувшими чувствами, гладил его по шее. — Как я рад тебя видеть, старик! — сказал я, оторвавшись и глядя в его глаза, и затем прошептал: — Столько лет прошло… Вдруг, словно испугавшись произнесенных слов, я отступил назад. «Н-нет… — подумал я, начиная осознавать происходящее. — Он же пал, когда мне было тридцать восемь лет. Но это точно Ярый… такого коня у меня больше не было. Что происходит?!» Конь был точно таким же, каким я запомнил его ещё будучи молодым: чёрная шерсть, покрывающая всё тело, кроме тёмно-оранжевых подпалин на морде, брюхе и верхней части ног. Самым интересным было то, что лошадь была осёдлана привычным седлом для дальних путешествий и позади седла висели мои седельные сумки. Ещё раз погладив Ярого по шее, я решил осмотреть поклажу. Отпустив ремешок на левой, я заглянул внутрь. Здесь обнаружился мой плоский сундучок с набором готовых зелий, эликсиров и алхимическими принадлежностями для их приготовления. Рядом были уложены мешочки из плотной ткани, которая почти не пропускала запахи. Там были травы и прочие ингредиенты. Ещё почти у самого дна сумки обнаружилась недавно приобретённое любимое вино, в бутылке тёмного стекла с ивовой оплёткой. Всё было в порядке… Сундучок этот, выглядящий как большая шкатулка, мне очень давно подарила мать перед первым самостоятельным выходом на большак. Я не расставался с ним никогда, потому как он был одним из тех вещей, всегда напоминавшими мне о Руфине из Англеса — великой драконьей целительнице Северного края, той, что не позволила мне умереть, вырастила как родного сына, радуясь успехам и подбадривая при неудачах. Кто бы знал, как мне и многим из моих собратьев хотелось, чтоб такие жили вечно… Содержимое поклажи обрадовало, но вводило в замешательство одновременно. «Вещи целы, но у меня же совсем другая, гнедая лошадь, по кличке Бианка. Почему вместо неё Ярый? Где я вообще нахожусь? Последнее, что помню, это…» Сосредоточившись на последних воспоминаниях, которые у меня были, прежде чем открыть глаза, я вспоминал, и воспоминания меня пугали. Почему, спросите вы? Да потому что… я засыпал в совершенно ином месте и… времени года. Очередным октябрьским вечером, когда листва на деревьях уже почти опала, я, сопроводив торговый караван до Мерецка, получил деньги, простился с товарищами по гильдии наёмников и, сделав кое-что очень важное для меня, отправился на зимовку в Северное Гнездо — место, которое с детства считал своим единственным родным домом. Вечером, после продолжительного пути, я решил остановится на ночёвку в придорожной корчме и почему-то решил выпить. Сам не знаю, как так получилось… Может, компания из молодых людей и гибридов, пригласившая меня за свой стол, была очень проста, а может, я просто устал… Среди них были и такие же северные наёмники, в компании которых я с удовольствием пропустил пару кружек лядского тёмного пива. Мы долго болтали о разном, в основном — о предстоящей зиме и о том, что новенького было за сезон. После давней войны, которую развязали имперские островитяне и которую с позором проиграли, на континенте уже достаточно долго царил мир, чему все были несказанно рады. Молодняк вообще знал про неё из учебников истории или же по рассказам стариков, но вот таким долгоживущим «зубрам» как я, прекрасно знавшим менталитет островитян, было довольно хорошо понятно, что перемирие не вечно. Они обязательно попытаются снова и уж тем более не будут повторять ошибок прошлого — лезть в лоб, высаживаясь с кораблей на открытом месте. Не став мучить никого из своих сотрапезников опасениями, я отправился спать, а когда прилёг и начал отходить ко сну… услышал голос, который спрашивал: «Ты хочешь пойти со мной?». За всю жизнь я видел множество сновидений, в которых часто были такие вопросы, но ещё ни разу после положительного ответа не изменялось место, в котором я засыпал! Пропадали или появлялись некоторые мелкие вещи, могла измениться точка зрения касательно чего-либо или кого-либо (в частности, если спишь не один, да-да, наверное, это многим знакомо), но усыпить дракондора настолько, чтоб он не чувствовал перемещения… «Что произошло? Я… я ничего не помню! Словно в то утро, когда очнулся после обращения, ещё будучи ребенком!» Решив на время прекратить бесполезное насилие над памятью, я, чтоб отвлечься, обошел коня и осмотрел содержимое второй сумки. В ней лежал набор одежды, как говорится, «на все случаи жизни». Бельё, в том числе купальное, кожаная жилетка, несколько рубашек, на повседневный и торжественный случаи, тканевые штаны… «У дракондора всегда всё должно быть опрятно — и тело, и дух, и исподнее! Мы называемся самой старшей расой не только за возраст!» — так говорила мне мать с самого детства, заставляя регулярно менять одежду, а также совершать все необходимые гигиенические процедуры тела, несмотря ни на какую усталость. Можно сказать, что всю жизнь я тщательно следовал этим словам и никогда не опозорил Создателей. Все вещи были аккуратно свернуты и уложены в сумке. Позади седла на крупе Ярого покоились закрепленные ремнями свёрнутые в трубку плащ и кожаный спальник. «Привычный набор для путешествия, но почему-то пропала котомка с провизией, хотя котелок на месте!» Застегнув ремень и находясь в полном непонимании, я посмотрел в сторону, где пришёл в себя и откуда прибежал на поле, завидев коня. Кирпичный забор и железные ворота, с потрескавшейся краской, перед тем самым маленьким каменным плато, на котором очнулся. Я не обратил внимания сразу, но по обоим сторонам от ворот на каменных возвышениях были установлены два памятника, изображающие детей, едва входящих в эпоху взросления. Справа был мальчик, дующий в горн, а слева девочка, держащая одну из рук так, словно на неё вот-вот сядет птица. Створки ворот на общем северном наречии украшали слова: «Пионерлагерь», а над воротами была металлическая дуга, выкованная явно хорошим кузнецом из тонких прутков. На ней тоже были металлические буквы, складывающиеся в надпись: «Совёнок». «Хм… — пронеслись мысли в моей голове. — Кто такой совёнок, я знаю, а вот что такое пионерлагерь… не могу даже представить. Никогда не доводилось посещать места с подобными названиями, хотя объездил за свою жизнь весь континент и даже, в некоторой мере, южные острова». Как говорил мой брат, «иногда возникают вопросы, на которые не стоило бы искать ответы, потому что тебе они всё равно не понравятся». Я был бы с ним согласен, но сейчас нужно хотя бы узнать, где я нахожусь. Ярый снова начал пастись, а я отправился в сторону ворот и тракта с шершавым покрытием. Выйдя на дорогу, присел на корточки и провёл пальцами по материалу, из которого она выполнена. От сплошного покрытия исходил тяжелый запах. Вытащив кинжал из ножен правого сапога, я остриём попытался ковырнуть непонятный мне материал. Как я и предположил, оказался он довольно прочным. «Вплавленные в смолу камни? Никогда такого не видел!» Убрав оружие на место, я поднялся и посмотрел на север. Туда как раз вело одно из направлений серого пути. В нескольких сотнях шагов впереди стояли две высокие башни, выполненные из толстых стальных элементов. Острое зрение позволяло увидеть натянутое между ними множество витых металлических канатиков. «Похоже на воздушный мост Технограда, только канатов что-то много, и они слишком тонкие… О нет! Если меня занесло на юг, нужно срочно уходить отсюда!». Пока я рассматривал башни, мои уши уловили звук шагов, раздававшийся с другой стороны ворот и постепенно становящийся громче. Обернувшись в сторону, с которой доносился топоток, я приготовился встретить того, кто покажется. «Гладия» за моей спиной не было, но по знаку на правом предплечье я чувствовал, что он в любой момент материализуется и даст бой любому врагу, кем бы он ни был. Наконец, шаги прекратились, левая воротина скрипнула, а затем медленно приоткрылась. Из-за неё сначала выглянула, а затем, посмотрев на меня, медленно вышла молодая девушка-человек. Худенькое милое лицо, большие голубые глаза, тонкий носик, розовые губы, две золотистые косы, доходящие длинной до пояса — я всегда ценил женскую красоту, это было моё качество, с годами только набиравшее вкус, словно хороший коньяк. «Красавица! Уже вполне зрелого возраста, но, судя по двум косам, ещё девица — замужние всегда носят одну». Одежда девушки же сразу напомнила мне ту, какой в летнее время щеголяли многие из женщин, живущих в городах любой страны, южнее северного края: застёгнутая на все пуговицы, кроме самой верхней, белоснежная рубашка с коротким рукавом. Единственное, что в одежде было непривычно моему глазу, так это то, что ворот украшал небольшой красный платок, завязанный в тонкий узелок так, что длинные хвостики оконцовок доходили аж до низа груди. Стройные загорелые бедра закрывала темно-бирюзовая юбка длиной немного выше коленок, на лодыжках — длинные белые гольфы, а на ступнях — коричневые туфельки. Девушка явно была высоких кровей, или, как минимум, горожанкой среднего класса, поскольку такую ухоженную красоту и парадные одежды было не встретить среди деревенских жительниц. Похоже, она смутилась из-за того, что я так пристально её рассматривал, но через несколько секунд обратилась ко мне: — Привет! — без политесов поздоровалась она милейшим голосом и спросила: — Ты, должно быть, новенький? Эти слова были произнесены на чистом северном языке, без какого-либо акцента, что вызвало у меня мысленный вздох облегчения. Я немного растерялся и не знал, что ответить, но понимал, что молчать не стоит. — Приветствую, благородная госпожа, — всё же произнёс я, положив правую руку на живот и кланяясь, в надежде на то, что этого будет достаточно для соблюдения этикета с неизвестной. Однако девушку засмущало такое обращение. Слегка покраснев, она взяла свою правую косу и начала перебирать её тонкими пальчиками. Поскольку незнакомка находилась совсем недалеко от меня, то я мог слышать, что её сердце забилось чуть быстрее. — Ой, ну перестань, — смущенно глядя на меня, быстро сказала она. — Простите мои манеры, — примиряюще сказал я, снова слегка кланяясь. Мужчина при знакомстве с женщиной должен первым называть себя, — моё имя Ки’раен. Могу я узнать ваше? — Славя’на, — ответила девушка, проводя руками по золотой косе, — но меня все называют Сла’вя, даже родители, поэтому ты тоже можешь звать меня так. Только сейчас до меня дошло, что девочка почему-то обращается ко мне на «ты». Конечно, дракондоры медленно стареют и в свои года я по человечески меркам выглядел примерно на моложавые сорок-сорок пять, но я решил не продолжать знакомство с юной барышней путём выяснения отношений. В конце концов, мне было не привыкать к пренебрежительному отношению людей в отношении моей расы, особенно в южных широтах континента. — Весьма рад с вами познакомиться, — сдержанно улыбнувшись, ответил я. — Я тоже рада, — уже более открыто произнесла девушка, глядя на меня, затем её взгляд устремился куда-то в сторону за мою спину. — Ой, это что?! Лошадь? — удивленно спросила Славя, широко открывая глаза. — Да, — подтвердил я, проследив направление её взгляда, — мой конь. — И ты ч-что, на нём приехал? — чуть запнувшись, спросила она. — Вроде как! — пожал плечами я, на самом деле, не помня, как попал сюда, но нужно же было подтвердить очевидное. Раз я здесь и мой конь, хоть и давно павший, тоже рядом, значит, я приехал на нём. — Красивый, — произнесла Славя, не отрывая взгляда от животного. Я не понимал её удивления. Хоть в больших городах и была развита система транспорта в виде паровых трамваев или подземных поездов в Технограде, тягловая лошадь в упряжке или верховая под седло была привычным способом передвижения. Удивить собственным верховым скакуном можно разве что лишь совсем маленьких детей из очень бедной крестьянской семьи. Да и то… на любое, даже бедное, селение хоть пара лошадей в голодный год остается. Землю-то как пахать? Однако сейчас мне почему-то казалось, что девушка говорит вполне искренне. — Это верно! — решил подыграть я ей, чтоб понаблюдать за последующей реакцией. — А ещё он очень быстрый. Хочешь посмотреть поближе? — А можно? — робко спросила она. — Конечно! — весело ответил я, после чего свистнул, подзывая Ярого, который, перестав жевать траву, побежал в нашу сторону и через полминуты, стуча подковами о дорогу, оказался рядом. Я взял его под уздцы и погладил по шее, жалея, что при мне нет яблока или моркови, чтоб угостить старого любимца. — Подойди ближе, не бойся, — сказал я девушке. Она осторожно подошла и с любопытством посмотрела на животное. — Можешь погладить, он не укусит, — разрешил я и мысленно послал телепатический импульс коню о том, что девушка не опасна. — Правда можно? — робко спросила она и, дождавшись моего кивка в ответ, протянув руку, аккуратно погладила коня по морде. Ярый, который даже рядом со мной не всегда позволял прикасаться к себе незнакомцам, всё же положительно разрешил себя потрогать, перед этим аккуратно обнюхав протянутую руку девушки. — Ты ему нравишься, — не без удивления заметил я. — Правда? — Славя, всё ещё гладя коня, улыбнулась. — Я мало разбираюсь в лошадях. Давно у тебя этот конь? — Ммм… — я всё также не до конца понимал, что здесь вообще происходит и потому решил, поддерживая легенду, рассказать, как обстояло на самом деле. Тайны в этом, всё равно, не было. — С юности. Купил его ещё стригунком, вырастил и объездил сам. — Ничего себе… какой ты умелый, — поразилась девушка, — а почему ты решил приехать сюда верхом? Здесь ведь негде будет его оставить. — Негде? — удивился я. — Разве здесь нет конюшни? «Да и зачем мне здесь оставаться? — подумал я. — Мне нужно ехать домой, сразу, как только узнаю, куда меня занесло». — Нет, — покачала головой Славя, — в нашем лагере нет никакой живности, кроме кошки в столовой ну или… дичи, что живёт в лесу. — А что, даже кур нету? — Нет, — улыбнулась девушка, — а зачем? Продукты нам привозят из города. — На всякий случай, — пожал плечами я, не понимая, как можно надеяться на стороннее снабжение. — Никогда ведь не знаешь, что будет завтра. Вдруг случится ненастье и обоз с провизией не дойдёт? Славя вновь с удивлением посмотрела на меня, а потом, видимо, вспомнив что-то важное, приложила ладонь ко рту. — Я же совсем забыла! — виновато сообщила она. — Тебе надо идти к вожатой. — Кто такая эта вожатая? — с непониманием спросил я. — И зачем мне к ней идти? — Ну как зачем? — снова удивилась Славя — Это она попросила тебя встретить, ведь ты же приехал к нам отдыхать. Значит, тебе нужно в первую очередь пойти к ней, чтоб выяснить, где ты будешь жить. После такого ответа я крепко задумался. «Оказался непонятно где, со мной мой конь, которого давно нет в живых. Меня куда-то приглашают, говоря, что ждут. Как это можно объяснить?! Всё это звучит как в том сатирическом рассказе про компанию мужчин, которые, напившись, накуролесили такого, что стыдно рассказывать даже вечером в кабаке, среди только взрослых, матёрых мужиков». Пока я ворочал мыслями Славя взяла меня за руку и тихонько потрясла. — С тобой всё в порядке? — нежно спросила она. — Прости меня… — девушка снова слегка покраснела. — Я плохо запомнила твоё имя. — Ки'-ра-ен, — по слогам произнёс я с улыбкой, чувствуя приятное тепло её руки, — но ты можешь звать меня просто Кир. — Спасибо, — ответила она, всё ещё рдеясь, — извини, что… — Всё в порядке, — я взял её ладошку обеими руками и примиряюще сказал: — Так ты говорила, мне нужно сходить к… если я правильно запомнил, вожатой? — Да… я бы проводила тебя, но мне нужно бежать по делам. — Это не страшно, — понимающе сказал я, надеясь начать искать ответы на вопросы, — скажи только, куда идти? — Смотри, — она указала рукой за ворота, — иди по дорожке всё время прямо, пока не выйдешь на площадь. Там нужно повернуть налево, пройти мимо памятника, затем повернуть направо, пройти между домиков к тому, который выглядит как треугольник. Возле него растут кусты сирени. Вожатая должна быть в этом домике и всё тебе расскажет. Запомнил? — Запомнил, — кивнул я. Эта девушка одним своим видом заставляла верить, что всё будет хорошо. Сам же я решил, что в выспрашивании о текущем положении дел не будет ничего зазорного, несмотря на вероятность последующего моего осмеивания. Не, ну вы сами представьте: опытный следопыт спрашивает дорогу, потому как «случайно» заблудился! — Я найду, не бойся. — Хорошо, — улыбнулась мне Славя, — только иди туда один, ну… без коня, а то ты всех напугаешь. — Как скажешь, — согласился я, — один так один. Девушка, всё ещё краснея, снова посмотрела на моего скакуна, после чего, улыбнувшись, в последний раз погладила Ярого и скрылась за воротами. Я же, оставшись наедине с конём, тоже погладил его по шее и, посмотрев в глаза, спросил: — Хорошая она, правда? Конь довольно наклонил голову в знак согласия, а я продолжил: — Иди погуляй, а я схожу по делам. После обязательно вернусь к тебе. Ярый отправился через дорогу на зеленое поле, а вот я не спешил никуда идти. «Мне нужно понять, что здесь происходит! Где я, бес побери?! Почему меня приглашают туда, куда я не собирался?!» Хотелось полностью оценить обстановку, прежде чем идти в неизвестное место, а посему стоило воспользоваться ментальным чутьём — полезной способностью, развиваемой в зрелом возрасте. Каждая широта мира несла в себе эдакие природные эмоции, которые можно было ощутить, полностью погрузившись в окружение. На севере это была некоторая «суровость», грубость и готовность к холодным зимам или тяжелым летам. На юге же всё обстояло наоборот. С тамошним круглогодичным тёплым климатом атмосфера казалась словно бархатной, если бы не одно «но»: население южных широт кардинально отличалось от северной своей напыщенностью, грубоватостью и заносчивостью. От хороших условий людям казалось, что они «короли жизни», а потому любые гибриды притеснялись по своей принадлежности. Исключение составляли, пожалуй, гномы — за своё мастерство в инженерном деле и малое количество эльдар — за красоту и умения выращивать прекрасные сады, хотя эти черты были у них не самыми главными. Присев на каменное покрытие в медитационную позу и убедившись, что сюда никто не идёт, я раскрутил восприятие на полную. Дыхание и сердцебиение замедлялись до нескольких раз в минуту, и флора с фауной начинали «открываться», словно книга. Вначале я слышал лишь обычные звуки: чириканья птиц в лесном массиве неподалеку, шорох травы от лёгкого ветерка и то, как Ярый спокойно пасётся на поле, но потом при попытке «ощутить» местность с помощью сознания… В мою голову ударил шум, нет, не так — ШУМ! С огромной буквы «Ш». Словно что-то или кто-то препятствовало мне. Местность вокруг меня будто покачнулась, словно реагируя на попытку вмешательства, и ощетинилась, словно лейкоцит на бактерию. — Нет! — крикнул я, возвращаясь в реальность. Диафрагма снова часто разгоняла мои лёгкие. Тяжело дыша, я оперся одной рукой о землю и несколько минут приходил в себя. «Что за напасть? — голова шла кругом, а свободная рука растирала лицо. — Такого быть не должно!» Лишь однажды в жизни мне приходилось испытывать подобное — когда мы с моим собратом-ритуалистом снимали проклятье с заброшенного поместья. Я тогда был молод, горяч и не опасался такой, казалось, мелочи как родовые проклятья на крови. Оказавшись запертым в иллюзии, я прошёл через всякое, и лишь знания, полученные мной в Северном Гнезде, позволили разрушить заклятье изнутри и вернуться в реальный мир целым и даже почти невредимым. Получив урок на всю оставшуюся жизнь, я больше не поступал столь опрометчиво, но сейчас, похоже, мне предстояло… а вот бы узнать, что! Несмотря на неожиданное противодействие, кое-что я всё-таки успел понять — широта, в которую я попал, была очень похожей на юг Велмории — государства, расположенного на южном подбрюшье Северного края. В нем не такие суровые зимы, приятное, чуть более длинное, лето и население, относящееся к гибридам почти настолько же ровно, как и в моих родных краях. Опасливо оглянувшись по сторонам и медленно поднявшись на ноги, я решил, что ситуация подходит под гномскую поговорку «не можешь ср*ть — не мучай гузно», а потому, интуитивно приготовившись к чему-то новому, мысленно собрался и, наконец, прошёл за ворота. Здесь не было никакого поста охраны или даже чего-то похожего и я, медленно следуя вперёд по выложенной большими каменными плитами дорожке, через полсотни шагов слева и справа от себя увидел два каменных одноэтажных здания светло-серого цвета. Судя по сильной запыленности, строение по правую руку почти не использовалось, а вот левое как раз часто принимало у себя посетителей. Его двойные двери с деревянными створками были выкрашены белой краской, которая уже начала понемногу трескаться и отваливаться. Справа от двери, наверху, на рассохшейся фанерной табличке заглавными буквами была выполнена надпись: «КЛУБЫ». Читая надпись, я невольно вспомнил все клубы, в которых мне доводилось бывать. Уж поверьте, что за свою жизнь куда меня только не заносило: и ко всяким изобретателям — энтузиастам, желающим явить миру что-то новое, и в такие, где играли в азартные игры, алхимические, в которых седые немолодые мужи обучали ещё зеленых юношей и девушек, которые из-за своих горячих умов проводили немыслимые эксперименты, не всегда заканчивающиеся хорошо. По отдельной статье проходили бойцовские заведения, где можно было подраться за деньги или пометать ножи в цель. В последних меня, как правило, не очень жаловали, по ряду причин… «В общем, было весело, особенно по молодости!» Пока я предавался воспоминаниям, левая дверь открылась и из неё вышла девушка, бывшая примерно одних лет с той, что встречала меня у ворот. Только эта дива была немного пониже, зато с более… выдающимися женскими формами — грудь была больше примерно на размер, также как и более крупные бёдра. Глаза встреченной сверкали изумрудным цветом, а вот волосы на голове были тёмно-фиолетовые, небольшой длины и собраны в два маленьких хвостика. Одеяния точь-в-точь повторяли те, что были у Славяны: бирюзовая юбка, белая рубашка с коротким рукавом, на вороте которой повязан красный платок, а на ногах гольфы и обувь. Это натолкнуло меня на мысль о некой универсальной одежде для всех здешних обитателях. «Тоже человек, — понял я по исходившему от неё запаху, — странный цвет волос для человеческого ребёнка… это ведь не эльдарская хедохромия, уши нормальной формы и длины, но как же тогда? Может, квартеронка? Низкий процент эльдарской крови среди метисов зачастую оставляет именно такие внешние отличия». Лицо незнакомки выражало какую-то большую грусть, словно она носит траур по смерти близкого, а увидев меня, она словно испугалась. Я собирался её поприветствовать, но произошло неожиданное. Давно слыша нетерпеливое детское сопение из кустов справа от входа, я изначально подумал, что там скрывается ребенок, играющий в прятки. Однако всё оказалось намного интереснее. Через секунду оттуда выскочила ещё девочка, более молодая по годам и ростом едва доходившая до плеча «фиолетовой». Это голубоглазое чудо, с волосами ярко-рыжего, я бы сказал, красно-помидорного, цвета, было облачено в серые шортики и красную рубашку без пуговиц, на груди которой желтыми буквами была выполнена неизвестная мне аббревиатура: «СССР». Быстро взглянув на меня с игривой улыбкой, девочка в красном подскочила к грустной и начала быстро ей что-то тараторить, затем, молниеносно сунув руку в карман шортиков, достала оттуда саранчу и поднесла к лицу собеседницы. От вида насекомого фиолетовая девочка завизжала и с незатихающим криком бросилась по дорожке. Малышня же залилась смехом от результата своих хулиганских действий и, бросив на меня заговорщицкий взгляд, побежала вслед за грустной. «А эта «фиолетовая», видимо, тоже горожанка, раз так сильно боится такой мелочи, — с мысленной усмешкой сделал для себя вывод я, — именно такие падают в обморок, стоит им увидеть дикого оборотня на тракте. Зато после того, как ты его зарубишь, становишься в её глазах настоящим героем! Можно даже надеяться на что-нибудь ночью…» Понаблюдав за этим бесплатным развлекательным зрелищем и оставшись в некотором непонимании, я продолжил свой путь. Ещё пару несколько десятков шагов слева и справа от дорожки прямо между деревьями показались одноэтажные домики с крышей полукруглой формы. «Не помню, чтоб где-либо уже видел подобные строения… но ведь всё бывает впервые, даже когда ты живешь очень долго…» — не останавливаясь, я рассматривал эти «полубочки», как мысленно назвал их. Уже почти выйдя на открытое место, я услышал позади себя быстрые шаги. Позволив восприятию выйти на максимальный уровень без принятия истинного облика, я ускорил сердце и оценил обстановку. «Судя по характеру поступи… молодая человеческая женщина, судя по тяжести шагов — одета в совсем лёгкую одежду, руки ничем не заняты, не вооружена, — я подвёл итог — опасности нет. Доспех выдержит рукопашный удар, принимать какие-либо резкие действия нет необходимости». Я остановился, отпустил сердечный ритм на норму и стал ожидать. Через пару секунд почувствовал очень слабый удар в левую сторону спины и услышал последовавший за ним девичий визг. Обернувшись, увидел очередную симпатичную молодую девочку возраста того же возраста, что и Славя: волосы цвета свежей оранжевой моркови, собранные в два хвостика на макушке, рост едва доходит до низа моей шеи, запах тоже обычный, как у простого человеческого ребёнка. Несколько верхних пуговиц белой рубашки незнакомки были расстёгнуты, давая возможность созерцать немаленькую для столь юного возраста грудь. Низ тоже был распахнут и высоко завязан узлом, выставляя на всеобщее обозрение плоский загорелый живот. «Волосы, — мелькнуло в моей голове, — такие яркие! Прямо под цвет радужек! Но это… тоже не эльдар!» «Рыжая бандитка», скорчив недовольную рожу, осматривала меня взглядом своих оранжевых глаз и потирала ушибленный левый кулак. — Тебя не учили, что незнакомца нужно приветствовать словами, а не кулаками? — низким голосом медленно сказал я, сплетая руки на груди, а ноги незаметненько так расставляя в стойку — позицию, подходящую как для обороны, так и для мгновенной атаки. По изменившийся мимике девочки я сразу понял, что она храбрая лишь до тех пор, пока всё происходит по её плану. — Учили! — выдала она, причем дерзости ей было не занимать. — Да, как видишь, не научили. — Вижу-вижу, — уже чуть ли не смеясь, сказал я, убеждаясь, что опасности лично для меня она не представляет, — может, хоть имя своё скажешь, юная задира? Снова попытавшись испепелить меня взглядом, она всё же взяла себя в руки и, подбоченясь, ответила: — Алиса. — Моё имя Кираен, — кивнул я, — будем знакомы. — Будем, — она протянула правую руку. Я усмехнулся в ответ на этот жест и подал ладонь в ответ, сознательно ожидая какого-нибудь подвоха. И действительно, после рукопожатия Алиса, схватив мою руку обеими своими, попыталась вывести меня на «внешний рычаг». Естественно, у неё не было столько сил, чтоб вывернуть руку кригара, которая по крепости могла сравниться с хорошо просмоленным канатом, но попыток она не оставляла. «Создатели, кто ж эту соплячку драться учил! Её бы и ровесник давно бы уже отделал, не то что любой гибрид». — И что ты делаешь? — сквозь смех спросил я, демонстративно глядя, как девочка, уже покраснев от усилия, пытается меня повалить. — Ну хватит уже! Мне совершенно не хотелось калечить этого ребёнка. Это было не в моих правилах. Да, признаюсь, бывало, приходилось отбиваться от разбойствующих малолеток и даже наносить им легкие увечья, что называлось, «для ума», но устраивать драку там, куда ты только что прибыл, идёт не на пользу твоей репутации. Даже если ты прав! Быстрым движением выдернул руку, я взирал на ту, что представилась Алисой и теперь с недоумением глядела на меня. Похоже, что задира решила не сдавать позиций и, замахнувшись, попыталась ударить меня кулаком в лицо. Мгновение — и я незаметным для девочки движением увёл её руку наверх, отчего мы оказались вплотную прижаты друг к другу. С высоты своего роста я глянул вначале на распластавшееся об мой нагрудник соблазнительное девичье декольте, но потом с демонстративной внимательностью посмотрел в оранжевые глаза. — Это очень глупо, — я приблизил своё лицо к лицу девушки, теперь уже с некоторым испугом смотревшей на меня, — нельзя проводить настолько прямые атаки, если ты не знаешь, насколько силён твой противник. Понятно? Вторая рука рыжей взметнулась к моему лицу в попытке отвесить пощечину, но я перехватил и это. — Ты что, слов не понимаешь? — нарочито вежливо переспросил я. — Кто… кто ты такой? — тихо спросила девушка через несколько секунд разглядывания моего лица. Там было на что посмотреть, уж поверьте. То множество битв, через которое я прошёл, оставило на моем лице следы в виде нескольких отметин. «Возраст кригара определяется по количеству шрамов, а не морщин», — усмехался когда-то мой наставник, показывая свои «регалии». Эта фраза была произнесена рыженькой девчушкой, скорей всего, ненарочно, но она словно приоткрыла в моей голове очень давние и «больные» воспоминания. Эдакий сундук, который я сам себе обещал открывать лишь в одном случае — стоя на коленях перед белым камнем с выгравированным на нём изображением… Нет! Моментально отпустив хулиганку и отступив на пару шагов, я хмуро покачал головой, а потом, развернувшись и ссутулив плечи, отправился далее. Через десяток шагов дорожка наконец вывела меня на площадь. В её центре стоял памятник человеческому мужчине средних лет, одетому в короткий сюртук. Левой рукой поправляя прямоугольные очки на переносице, он внимательным взглядом изучал пространство перед собой. «Хммм, Генда… — думал я, прочитав надпись на постаменте. — Никогда не слышал о таком деятеле ни на севере, ни на юге». Помня то, что мне сказала Славяна, я, обойдя памятник слева, прошёл через всю площадь и свернул направо. Нужный зеленый домик было совсем нетрудно увидеть, поскольку он, как и говорила Славяна, весьма разительно выделялся среди прочих своей треугольной формой. Растущие рядом густые кусты сирени с разложенным под правым кустом шезлонгом были штрихом, говорившими о некотором уюте и… расслабленности, что ли. И откуда у меня такие мысли, спросит кто-то? Да я просто очень давно не испытывал ни уюта, ни расслабленности, даже находясь в Северном Гнезде. Даже когда не нужно было куда-то спешить, что-то делать, я всё равно не находил себе долгого пристанища и не задерживался дома слишком долго, покидая Храм весной, сразу как подсохнут тракты. Прожив уже довольно много, видя смерти и рождения, спасая жизни и… отнимая жизни, я, в некотором роде, был очень измучен, но ещё довольно бодр. А сейчас вот, на подходе к треугольнику, я давно слышал, что внутри ведется разговор на повышенных тонах. — И хватит издеваться над другими пионерами, особенно над Леной! — кричал взрослый женский голос. — Поняла?! — Да… поняла! — обиженно ответил детский голосок. — Разговор окончен, — ответила та же женщина, — идите займитесь своими делами! Когда я уже был рядом, одна из дверей «треугольника» распахнулась и оттуда со скоростью выпущенной из мощного лука стрелы выскочила уже виданная мной девочка в красной рубашечке с желтой надписью на груди. Бросив на меня заговорщицкий взгляд, красновласка, словно молния, рванула в сторону площади. Следом вышла та самая грустная девушка, которую малышня пугала саранчой возле клубов и тоже посмотрела на меня, но, потупив глаза, также удалилась, с куда более медленной скоростью. Я же, постучав в дверь, услышал разрешение войти, нажал на потертую металлическую ручку и оказался внутри. «Мило и довольно уютно», — бывалый взгляд моих глаз быстро осмотрел обстановку. У боковых наклонных стен, что образовывали одновременно и потолок, впереди стояли две металлические кровати, над которыми висели полочки. Левая кровать не была застелена, а на правой был небольшой бардак: зеленое тонкое одеяло валялось как попало, так же как и смятая подушка. Спинки этой кровати, металлические ребра её бортиков украшали: белый носок — со стороны подушки и большой женский бюстгальтер от явно хорошей ткацкой артели — со стороны, где спящий ложится ногами. Ещё возле правой кровати стоял довольно большой деревянный шкаф, покрытый темным лаком. У окна между кроватями был столик на тонких ножках, на столешнице которого валялись какие-то тетради и журналы. По бокам стояли два стула. На правом из них в данный момент сидела молодая человеческая женщина. Она явно была старше той же Славяны лет на пять-семь, я бы предположил, что ей около двадцати пяти. Одежда была такая же, но на левой стороне груди был маленький значок в форме красного ромба, с отчеканенной на нём аббревиатурой, расшифровку которой я тоже не знал. — Доброго вам дня, — вежливо обратился я к ней. — Это вы здешний руководитель? Женщина, посмотрев на меня, улыбнулась, затем закрыла книгу и, поднявшись из-за стола, подошла ближе. Её красоту тоже нельзя было не отметить, впрочем, как и всех девушек, встреченных здесь мной ранее: невысокий рост, стройная фигура, приятное лицо, длинные каштановые волосы, яркие зеленые глаза и… довольно большая выдающаяся грудь. «Как сказал бы один мой друг, очень большой шутник — раз она руководитель, такие формы ей по статусу положены!» — Здравствуй, — улыбаясь кивнула она, подходя. — Да, я вожатая, а ты, вижу, наконец, приехал. Ки-ра-…? — она запнулась в попытке выговорить моё имя. — Ки’раен, — произнеся своё имя, я вызвал у женщины вздох облегчения. — Простите, я не знаю, как обращаться к вам… — Меня зовут Ольга Дмитриевна, — представилась она. «Хорошее имя — Ольга. В старых книгах говорится, что оно означает «светлая» или «мудрая», но что означает Дмитриевна? Не слышал такую странную фамилию». — Рад знакомству, — я поклонился, прижав руку к животу, решив пока не упоминать, кто я такой, раз сама не спрашивает, благо тёмный цвет радужки глаз при закрытой печати маскировал мои вертикальные зрачки. Ещё не было точно известно, в какой части света я нахожусь: Велмория или Шекадония? В последней стране всю мою жизнь с переменным успехом проходили постоянные гражданские войны. Если я правда в «Шеке», упоминание моей расы могло спровоцировать негативную реакцию по отношению к моей скромной персоне. — Перестань, ну что ты в самом деле, — слегка рассмеялась Ольга. — Как вам будет угодно, — вежливо кивнул я, — меня к вам отправила девушка по имени Славяна, упомянув лишь то, что вы всё мне расскажете. — А что тут рассказывать? — улыбнулась вожатая. — Мы давно тебя ждали и поэтому добро пожаловать на отдых в пионерлагерь «Совёнок»! «Что за бред?!» — Эммм, благодарю, — вежливо ответил я, — весьма рад что оказался здесь, но, боюсь, вы меня с кем-то путаете… — Путаю? — переспросила Ольга. — С чего ты так решил? Я с твоими родителями недавно разговаривала по телефону. Они сказали, что ты едешь к нам. Кстати, как ты добрался? — Нормально, — тихо ответил я, испытав шок после слов вожатой о моих родителях, которых так и не разыскал. Лишь из рассказов названного брата Кристиана я знал, что он нашел меня при смерти, когда мне было пять лет. После чего привез меня в «Гнездо», где я был обращен в кригара. Именно со своего прихода в сознание в храме осенью 1739 года я помню свою жизнь. До этого — лишь пустота. Женщина-дракондор, заменившая мне мать, умерла больше ста лет назад, и я решил не начинать длинную тираду о том, что Ольга не могла говорить с моими родителями, уж тем более — с матерью, а лишь вежливо продолжил диалог, поскольку, как сказал один политикан, «если тебе врут — общайся в подобной манере. Разозленный ложью собеседник теряет самоконтроль и может выболтать правду». — Дорога была спокойная. Правда, Славяна сказала, что здесь нет конюшни. Мне пришлось оставить мою лошадь на поляне за воротами. — Какую ещё лошадь?! — нахмурилась вожатая. — Откуда она у тебя в семнадцать лет? «Какие семнадцать лет?! Это просто издевательство!» — Да что там лошадь! — улыбнулся я, а затем иронично спросил: — Вы мне лучше скажите, почему считаете, что я настолько молод? — А что, думаешь, я не права?! — сильней нахмурилась вожатая, подходя к шкафу, и открыв его левую дверцу, ткнула пальцем в висящее на внутренней стороне зеркало. — Посмотри и убедись! Демонстративно громко стуча подкованными каблуками сапог о деревянный пол, я подошёл к шкафу и, немного наклонившись, посмотрел в отражающую поверхность. Увиденное поразило меня, словно молния — ритуалиста. Из отражения на меня смотрел я. Вот только это моё «Я» и правда было не старше семнадцати лет: чешуя ещё не вышла на лицо, «хвостики» линий доходили только до середины шеи, едва выглядывая из-под высокого жесткого ворота доспеха. Скалевые рисунки, в первую очередь, появляются на остистых отростках позвоночника и, по мере возраста и роста силы, распространяются на всё тело. После первого возвращения из высшей ипостаси, к слову, не самой приятной метаморфозы среди классов ближнего боя, полоски чешуи, тянущиеся со спины, остаются на лице, кистях и ступнях. «Я и правда выглядел так очень давно, когда был ещё учеником, но ведь…» — Не может быть, — прошептал я, рассматривая и ощупывая своё лицо, особенно места, где ещё недавно была гладкая на ощупь чешуя, а теперь была моложавая кожа. «Я и впрямь выгляжу как подросток! Но, как любят говорить в анекдотах, «есть нюансы». Все мои шрамы, полученные в боях или при других неприятных инцидентах, почему-то на месте, хоть и выглядят так, словно над ними потрудились. Даже самый заметный, тот, что брал начало на лбу и, проходя через правые бровь и скулу, заканчивался на щеке, сейчас выглядел как тонкий шрамик от незначительного пореза, а не от абордажной сабли. Не говоря уже про самый первый — на правой щеке, который мне случайно оставила… Нет-нет-нет! Я не хочу это вспоминать!» — кисти вцепились в деревянные стенки дверцы шкафа, заставив их трещать, а ногти царапнули по лакированной поверхности. Что же ещё касалось омоложения, то лёгкая седина из моей тёмно-рыжей шевелюры тоже пропала! Во как! А жаль! Многие женщины говорили, что мне очень идёт… «Невозможно!» — хотел было крикнуть я, но многолетняя выдержка удерживала меня от такого опрометчивого поступка. Вместо этого я закрыл глаза, шумно вдохнув и выдохнув, заставил себя успокоиться — нужно держать себя в руках, не стоит бросаться громкими словами! — Убедился? — хмыкнула вожатая. — Будешь ещё спрашивать всякие глупости? Я открыл глаза и в последний раз взглянул на своё отражение, убедившись, что оно не изменилось, отпустил шкаф повернулся к женщине, почти равнодушно ответив: — Да всё в порядке. Прошу прощения за своё поведение, — я снова вежливо поклонился и начал врать, поддерживая легенду, — а что же насчёт того, откуда у меня конь — он моей семьи. Те, с кем вы разговаривали обо мне, просто забыли упомянуть этот факт верно? — Верно, — странно согласилась вожатая и продолжила: — Когда ты решил поехать сюда верхом, ты не думал, что здесь негде будет держать лошадь? — Прошу простить меня за мою беспечность, — твёрдо сказал я, желая отстоять свою позицию, — меня, вероятно, неверно информировали, когда рассказывали об этом месте. Хотел бы вас уверить, что отсутствие конюшни не является проблемой. С вашего разрешения оставлю коня на пребывание за воротами. Там сейчас очень хорошая трава, которой ему будет достаточно для прокорма. Единственно… необходимо периодически поить его чистой водой. Но мне кажется, и это не является проблемой? Вожатая снова кивнула, на этот раз уже с прежней улыбкой, и сказала: — Ладно, главное, что ты прибыл к нам, а каким образом — неважно, однако ты должен понимать, что забота о твоём любимце целиком ложится на твои плечи. — Всенепременно, — в который раз вежливо кивнул я и спросил: — Так что же теперь? — До ужина у тебя ещё есть немного времени… поэтому ты можешь погулять, чтоб поближе познакомиться с лагерем, — сказала Ольга, а потом спросила: — Кстати, почему ты так странно одет? Выглядишь, словно рыцарь из учебника по истории! «Рыцарь, говоришь! Да полсотни лет назад мне даже доводилось носить титул Имперского защитника!» — Не обращайте внимания, — пожал плечами я, а про себя не мог вспомнить, в какой части света кого-то можно удивить походной кожаной броней. Пришлось всё также правдиво врать, надеясь, что вожатая мало в этом понимает: — Одежда для верховой езды. — Ах, во-от оно что… — протянула Ольга. — Тогда ты не мог бы снять свой жилет? Чтоб не пугать других пионеров. Да и тебе самому наверняка жарко так ходить. — Могу, — согласился я, решив не говорить, что благодаря моей гибридной терморегуляции мне абсолютно не жарко. А что касаемо «не-пуганий», то это и вправду было резонно. Моя броня смотрится привычно среди наёмников и вояк, а здесь, среди легко одетых людей в мирном месте, смотрится слишком вычурно. Я провел руками по бокам кирасы, неслышно ослабив руной «Празид» шнурки, плотно прижимающие её к телу. Затем стянул доспех через голову, только сейчас заметив, что мои рыжие волосы доходят почти до пояса, как в молодые годы. «Ещё один факт в копилку того, что я снова молодой телом. Уже очень давно я не ношу такую длину волос — ухаживать сложнее, да и стар уже, чтоб красоваться». Полуперчатки я решил оставить, поскольку в случае опасности на призыв меча нужно время, а метнуть один из припрятанных в них «орионов» можно довольно быстро. — Могу я оставить у вас свои вещи на сохранение? — спросил я у Ольги, которая возвращалась к своему столу. — Конечно! — кивнула она, показывая рукой в угол домика, справа от входа. — Оставь их вон там. Аккуратно поставив жесткий жилет на пол в углу, я покинул «треугольник», находясь в недоумении.