Хогвартс читает книги про Гарри Поттера/ВЕСЬ ХОГВАРТС ЧИТАЕТ ГП (продолжение)

— 

ШАРМБАТОН И ДУРМСТРАНГ

, — прочитала Луна.       Гарри проснулся, едва забрезжил рассвет. В голове го­тов план, как будто мозг его работал всю ночь.       — Один утренний час лучше двух вечерних, — вставила Гермиона, — это маггловское… (английская интерпретация русской пословицы «Утро вечера мудренее») Он встал, оделся и, стараясь не разбудить Рона, спустился в пустую гостиную. На столе с вечера так и лежит его домашняя работа о прорицаниях. Гарри сел, взял кусок пергамента и написал письмо: Дорогой Сириус! Не волнуйся из-за моего шрама. Он не болит, это мне показалось. Последнее письмо я писал спросонья. Так что успокойся и не приезжай сюда. Я в полном по­рядке, и голова тоже. Гарри — Но это же не правда, — удивился Драко. — Я не хотел, чтобы Сириус из-за меня рисковал, его могли поймать. Выскочив из портретного проема, он поспешил в совятник на самый верх Западной башни. Во всем замке царила полная тишина, только на пятом этаже к нему пристал Пивз, хотел сбросить на него тяжелую вазу, но больше никого Гарри не встретил. — Между прочим, такой вазой и прибить можно, — заметил Гарри. Вот наконец и совятник — круглое каменное поме­щение, окна без стекол, поэтому холодно и гуляют сквоз­няки, на застланном соломой полу совиный помет и об­клеванные скелетики мышей и хомяков. Совы всех мыс­лимых пород сидят ярусами на жердочках до самого по­толка, он же крыша башни. Почти все спят, и все-таки ото­всюду нет-нет и глянет на него круглый янтарный глаз. Букля сидела между сипухой и серой совой. Гарри по­спешил к ней, поскользнулся и чуть не упал. Пришлось потрудиться, чтобы сова разлепила веки и обратила на него взор. Она дремала, повернувшись к нему хвостом, — явно хитрила: накануне вечером он не поблагодарил ее за письмо, и Букля все еще держала на него обиду. — Очень умная сова, — сказали сразу несколько девчонок. — Ты, верно, вчера очень устала, — вздохнул Гарри, поглаживая на ее спине перья. — Придется, видно, попро­сить у Рона Воробушка. — Всё таки ты Слизеринец! — воскликнул Драко. — Не забывай про меч Годрика Гриффиндора! — зашипела Джинни. — Верно, вытянуть этот меч из шляпы, может только истинный Гриффиндорец! — закончил Гарри. От этих слов Букля мигом проснулась и протянула лапу: Послышались смешки. — Найди его как можно скорее. Боюсь, как бы он не попал в руки дементоров. Привязав к лапе письмо, Гарри взял сову и выпустил ее в одно из окон. Букля клюнула его в палец больнее, чем обычно, но все же ласково ухнула в знак примирения, расправила крылья и полетела навстречу солнцу. Гарри проводил ее взглядом, на душе было тяжело. Вот уж ни­когда не думал, что ответ Сириуса только усилит его тре­вогу. — Прости. — Ты не виноват, просто будь осторожен. За завтраком Гарри поведал друзьям о посланном Си­риусу письме. — Но, Гарри, — встревожилась Гермиона, — это не­правда. Ты про шрам не придумал. — Ну и что? Хочешь, чтобы из-за меня его отправили в Азкабан? Гермиона хотела что-то возразить, но Рон ткнул ее в бок — Перестань, — шикнул он на нее, и Гермиона в кои-то веки послушалась. Девочки задорно переглянулись, а Гермиона смутилась. Недели две Гарри, как мог, боролся с тревогой о крес­тном. И все равно по утрам с замиранием сердца ожидал совиную почту, а перед сном в постели ему мерещились страшные видения: Сириуса хватают дементоры где-ни­будь в темном закоулке Лондона. Жаль, что не было тре­нировок, квиддич — лучшее лекарство от тяжких мыс­лей. Зато уроки, особенно защита от темных искусств, стали труднее, да и требовали учителя куда больше. — У вас скоро СОВ, — заметила профессор МакГонгл, — О Мерлин! Вам же нужно готовиться, что мы будем делать? Вы итак уже отстаёте от программы! — Поверьте, это намного важнее экзаменов, — уверила профессора Джоан. Ко всеобщему удивлению, профессор Грюм объявил, что подвергнет каждого заклятию Империус — проде­монстрирует его силу и проверит способность учеников к сопротивлению. — Но, профессор, — неуверенно начала Гермиона, — вы ведь сказали, что это нарушение закона… Профессор молча взмахнул волшебной палочкой, парты разъехались в стороны, и в середине класса обра­зовалось пустое место. —…что к людям это заклятие применять нельзя, — за­кончила лучшая ученица свою мысль. — На нас тоже применяли, — заметила Тонкс, — в авроре, — пояснила метаморф на удивлённые взгляды студентов. — Верно, всех будущих студентов обучают этому, однако для этого нам выдано разрешение, а так же всё письменно фиксируется, — добавил Грюм. —Дамблдор хочет, чтобы вы на собственном опыте познали опасность этого заклятия, — непререкаемым тоном произнес Грюм, его волшебный глаз впился в Гермиону и парализовал жутким немигающим взглядом. — Но если ты предпочитаешь более трудный путь — путь раба, который полностью лишен собственной воли, я не стану возражать, это твой выбор. Можешь покинуть урок. — И он указал скрюченным пальцем на дверь. —Я не поверю, что Дамблдор хотел, чтобы непростительные заклятия применяли на учениках! — возмутился Люпин. Густо покраснев, Гермиона прошептала, что имела в виду совсем другое. Гарри с Роном улыбнулись, пере­глянувшись. Гермиона скорее проглотит гной бубонтюбера, чем пропустит такой важный урок. В зале опять послышались смешки. Грюм по очереди вызывал учеников и накладывал на них чары. Чего только они не вытворяли, оказавшись в его власти. Дин Томас трижды проскакал вокруг комна­ты, распевая национальный гимн. Лаванда Браун вооб­разила себя белкой. Невилл исполнил гимнастические упражнения, к которым сроду не был способен. Перед заклятием оказались бессильны все, становясь собой, только когда Грюм заклятие снимал. — Даже не все авроры сумели научиться противостоять заклятию, что уж говорить о детях, — приободрила погрустневших ребят Тонкс. — Поттер, — наконец прохрипел Грюм, — твоя очередь. Гарри вышел на середину класса. Профессор нацелил на него палочку и произнес: — Империо! Все подались вперёд, им было интересно узнать, как «мальчик — исключение из правил» справиться с этим заданием. Удивительное ощущение! Гарри словно воспарил в небо. Никакого беспокойства нет и в помине, только легкое, необъяснимое счастье. Блаженство волной ока­тило его, и все же он чувствовал себя как в тумане: за ним пристально наблюдают. И тут в пустом черепе эхом от­далось приказание Грозного Глаза: «Прыгай на стол… Прыгай на стол…» Гарри послушно согнул колени, приготовясь к прыжку «Прыгай на стол…» «А собственно, зачем?» — Собственные мысли — добрый знак, — заулыбался аврор. Где-то в глубине сознания раздался еще один голос: «Это же просто глупо!» «Прыгай на стол…» «Не прыгну, спасибо. — Второй голос зазвучал чуть тверже. В зале вновь послышались смешки. — Я правда не хочу.» «Прыгай! Живо!» Сильная боль пронзила Гарри: он прыгнул, отчаянно при этом сопротивляясь. Врезался головой в стол, опро­кинул его. И кажется, сломал обе коленные чашечки. —ОУ! — разнеслось по залу. Все кто представил какого это скривились. — Это уже на что-то похоже, — послышался громкий голос Грюма. Полная отзвуков пустота в голове вдруг ис­чезла. Гарри ясно помнил, что с ним произошло. Боль в коленях усилилась — Все посмотрите на Гарри! Он бо­ролся и, черт побери, почти устоял. Победа была совсем близка! Попробуем еще раз, Поттер! А вы следите за ним, особенно за глазами. В них все отражается. Молодец, Гар­ри! Не так-то будет легко сделать из тебя раба… — В чём то он прав, — заметил Гарри. — Нет, каким тоном он говорит! — сказал друзьям Гар­ри, когда час спустя, хромая, выходил с урока защиты. Грюм заставил его упражняться до победного конца, и после четвертой попытки Гарри легко одолел чары. — Как будто мы все в любую минуту можем подвергнуться нападению! — С таким преподавателем можете, — вздохнул Люпин. —Он просто сумасшедший. — Рон обернулся, нет ли сзади Грюма. Борьба с заклятием далась ему труднее, чем Гарри: он все еще не шел, а прыгал через ступеньку. Но Грюм обещал, самое позднее к обеду действие чар само собой прекратится. — Неудивительно, что Министерство с радостью от него избавилось. Ты слышал, он рассказы­вал Симусу, что сделал с той ведьмой, которая первого апреля крикнула ему вслед «бу-у»? Ну, когда тут изучить приемы против его Империуса? Завалили домашними за­даниями! Весь четвертый курс заметил, что в этом году им ста­ли задавать на дом куда больше. От уроков по трансфигурациям взвыл весь класс. Снова раздались смешки, но под грозным видом профессора все быстро смолкли. —Вы вступаете в важнейшую фазу обучения магичес­ким искусствам, — наставляла профессор МакГонагалл, угрожающе поблескивая прямоугольными стеклами оч­ков. — Не за горами экзамен по сверх отменному волшеб­ству. Весь пятый курс взвыл, при упоминании предстоящих экзаменов. — И вам нужно продолжить к нему готовиться! — Мы что-нибудь придумаем , Минерва, — успокоил коллегу директор. —Так СОВ будет только на пятом курсе! — взмолился Дин Томас. — Куда лучше начать готовиться заранее, а не в последний вечер, — мягко улыбнулся Дину Люпин. Согласна, Томас. Но готовиться к нему следует за­ранее. Из всего класса одна мисс Грэйнджер превратила ежа в более-менее приличную подушку для иголок. А ваша подушка, Томас, до сих пор в ужасе сворачивает­ся, стоит поднести к ней булавку. — Спорим Гермиона сдаст СОВ десять, не меньше! — подмигнул другу Рон. Гермиона покраснела, едва сдерживая улыбку от пе­реполнявшей ее гордости. А вот на прорицании Рону и Гарри улыбнулась удача. Профессор Трелони объявила, что поставила обоим за сочинение самый высокий балл. Прочитала их предска­зания и похвалила за смиренное приятие предстоящих ужасов. Но радость друзей быстро улетучилась. Трелони задала новое задание, срок месяц, а у них в головах, как назло, иссяк запас бедствий и катастроф — Какая жалость, — фыркнула Гермиона. Не отстал от других и профессор Биннс по истории магии, задал через неделю сдать сочинение о восстании гоблинов в XVIII веке. Профессор Снегг обрушил лавину противоядий, обещая перед Рождеством кого-нибудь от­равить — надо же проверить, как усвоены противоядия. А профессор Флитвик велел прочесть про манящие чары три толстенные книги из списка дополнительной лите­ратуры. — Мне в том году они здорово помогли, — улыбнулся Гарри. Даже Хагрид и тот их не пощадил. Его обожаемые соплохвосты росли с ужасающей быстротой, хотя никто не знал, чем же они питаются. И он предложил с видом Деда Мороза, принесшего подарки, провести исследова­ние: через вечер приходить к нему, наблюдать сопло-хвостов и делать записи об их бесподобном поведении. — Я не буду ходить, — наотрез отказался Драко Малфой. — Спасибо, я с лихвой нагляделся на них во время урока. Улыбка сползла с лица Хагрида. — Будешь делать, что я велю, — гаркнул он. — Не то я последую примеру профессора Грюма… Слыхал я, какой из тебя получился прекрасный суслик! В зале снова расхохотались, а некоторые преподаватели с укором посмотрели на Хагрида. Гриффиндорцы расхохотались. Малфой зло вспых­нул, даже не нашелся что возразить. Видно, не забыл еще наказания Грюма. Гарри и Рон с Гермионой возвращались в замок в са­мом веселом расположении духа. Молодец Хагрид, по­ставил на место Малфоя, который в прошлом году из кожи вон лез, чтобы лесничего выгнали из Хогвартса. Вошли в холл и у порога застряли — дальше и шага не ступишь. На стенде у мраморной лестницы — объявле­ние, возле которого столпилось полсотни учеников. Рон, как самый высокий, встав на цыпочки, громко прочитал через головы: —«Турнир Трех Волшебников. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга прибывают в Хогвартс в ближай­шую пятницу — 30 октября в 6 часов вечера. Уроки в этот день закончатся на полчаса раньше…» —Здорово! Последний урок — зельеваренье! Снегг не успеет никого отравить! — ликовал Гарри. — Считайте что вам повезло, — недобро улыбнулся детям Северус. —Приезжают через неделю! Интересно, Седрик уже знает? Пойду скажу ему! — Эрни МакМиллан из Пуффендуя с загоревшимся взглядом растолкал учеников и уст­ремился к лестнице. При упоминания Диггори все сникли. — При чем здесь Седрик? — удивился Рон. — Седрик Диггори наверняка будет участвовать в тур­нире, — пояснил Гарри. — Этот придурок будет представлять Хогвартс? — хмыкнул Рон, выбираясь с друзьями из толпы. Пуффендуйцы с нескрываемой яростью посмотрели на покрасневшего Рона. — Рональд Уизли! — воскликнула Молли, а бедный мальчик даже не знал, что ему сказать в своё оправдание. Полумна решила продолжить чтение. — Диггори не придурок. Он тебе не нравится, потому что нанес поражение Гриффиндору. А я слышала, он пре­красный ученик. К тому же староста факультета, — не­пререкаемым тоном проговорила Гермиона. Факультет барсуков с благодарностью посмотрел на Грейнджер. — Зато тебе он очень нравится! Как же, такой красав­чик, — подколол ее Рон. — Ошибаешься, я сужу о людях не по внешнему ви­ду, — возмутилась Гермиона. — Кха-кха! Ло-кха-кха-нс! — Рон якобы громко от­кашлялся. А Гарри в его кашле явно послышалась фами­лия «Локоне». — Я судила о нём не по внешности, а потому, что верила во всё, что он написал в своих книгах, — пояснила гриффиндорка, — все мы ошибаемся… Объявление взбудоражило обитателей замка. Куда бы Гарри ни шел, только и слышно: «Турнир Трех Волшеб­ников», «Турнир Трех Волшебников»… Все как с ума по­сходили: кого допустят к конкурсу, какие виды волшеб­ства войдут в состязания, отличаются ли от них хоть чем-нибудь заморские студенты? И конечно, замок подвергся генеральной уборке. Не­сколько потемневших портретов хорошенько почисти­ли и помыли, к их вящему недовольству. Портреты ежи­лись в своих рамах, сердито бурчали, кривя влажные ро­зовые лица. Рыцарские доспехи заблестели и задвигали руками без скрипа и скрежета. А Аргус Филч в ярости ки­дался на ребят, забывших вытереть ноги, и даже довел двух девочек-первоклашек до слез. — Завхоза нужно менять, — в очередной раз возмутилась Амелия Боунс. Волновались и преподаватели. — Долгопупс, пожалуйста, не выдайте гостям из Дурм­странга свое неумение совершить самое простое преоб­разующее заклинание, — взмолилась профессор МакГо­нагалл в конце особенно трудного урока: Невилла уго­раздило превратить собственные уши в кактусы. Невилл покраснел, под смешки студентов. И вот наступил долгожданный день. Войдя утром в Большой зал, студенты на миг замерли — ночью на стены вывесили огромные флаги всех факультетов: Гриффиндорский — красный с золотым львом, Когтеврана — брон­зовый орел на синем фоне, желтый с черным барсуком пуффендуйцев и зеленое знамя с серебряной змеей Слизерина. Позади профессорского стола развевалось неве­роятных размеров полотнище с гербом Хогвартса: боль­шая буква «X» в окружении льва, орла, барсука и змеи. — Хотелось бы мне такое увидеть… — мечтательно вздохнул Люпин. Фред с Джорджем уже завтракали. Но опять сидели отдельно от всех и о чем-то шептались, что было им от­нюдь не свойственно. — Что же такое всё-таки задумали? — недобро смотрела на близнецов Кэти Белл. И Рон с друзьями, конечно, напра­вился прямо к ним. — Да-а, дело дрянь, — мрачно сказал Джордж Фреду. — Если он все же откажется говорить с нами, придется пи­сать письмо, послать совиной почтой или прямо вручить. Он явно нас избегает, но мы своего добьемся. — Чего добьётесь? — Молли яростно сверкнула глазами. — Ничего, — буркнули близнецы. — Кто вас избегает? — подсел к ним Рон. — Исчезни, — буркнул Фред раздраженно. — А почему дело дрянь? — спросил Рон Джорджа. —Младший брат слишком приставучий. — А что вы думаете о Турнире? Хотите в нем участво­вать? — Я спросил у МакГонагалл, как будут выбирать учас­тников, а она не говорит, — сокрушался Джордж — Ве­лела замолчать и заняться трансфигурацией енота. — И правильно сделала! — Молли по-прежнему метала искры в сторону сыновей. — Интересно, что войдет в состязания? — задумался Рон, но тут же опять оживился: — Держу пари, мы все рав­но победим, правда, Гарри? Нам к опасностям не привы­кать. — Не привыкать-то не привыкать. Но не перед судей­ской бригадой, — остудил брата Фред. — А кто обычно судит? — спросил Гарри. — Всегда директора школ-участниц, — подала голос Гермиона. — На Турнире тысяча семьсот девяносто вто­рого года все трое получили увечья. Тогда участники ло­вили василиска, а он возьми и встань на дыбы. — Мне вот интересно, кто был тем «гением» что додумался до такого? Гермиона, это риторический вопрос, — Гарри не дал уже открывшей было рот девушке сказать. Заметив, что многие с удивлением на нее таращатся, Гермиона, как всегда, начала сердиться: почему все они так мало читают! —Об этом написано в «Истории Хогвартса»! Прав­да, в ней не все достоверно. Я бы ее назвала «Пересмот­ренная история». Или еще лучше: «Необъективная ис­тория Хогвартса. Избранные места. Многие приукра­шены». В зале послышались смешки от тех, кто понял в чём дело, остальные же с непониманием и удивлением смотрели на лучшую ученицу. — Ты это про что? — не понял Рон. А Гарри сразу дога­дался, какая тирада за этим последует. — Про домовых эльфов! — отчетливо и громко про­изнесла Гермиона, подтвердив догадку Гарри. — Ни од­ного раза на протяжении тысячи страниц в «Истории» не сказано, что мы все участвуем в жестоком угнетении сотни эльфов. — Между прочим, им действительно не плохо живётся, мисс Грейнджер, — мягко улыбнулся девочке директор, — разумеется я был бы готов и предоставить им выходные и отпуска, выплачивать зарплаты… Но только если для них это не будет оскорблением, — добавил Дамблдор на сердитый взгляд со стороны ученицы. Гарри покачал головой и принялся за омлет. Они с Роном прохладно отнеслись к кампании Гермионы в за­щиту домовых эльфов. Но это не охладило ее пыл. Прав­да, они купили два значка, чтобы Гермиона хоть немного угомонилась. Но только выкинули деньги на ветер: ме­нее говорливой она не стала. Хуже того, потребовала но­сить значки — подать пример другим. Каждый вечер, придя в гостиную, Гермиона высматривала очередную жертву, загоняла в угол и трясла у нее под носом жестя­ной банкой со значками. — Как хорошо, что ты не на нашем факультете, — притворно вздохнул один из Когтевранцев. — Да поймите же, — втолковывала она зачерствелым гриффиндорцам, — вам меняют простыни, топят ками­ны, моют классы, на вас готовит целая армия крошек-вол­шебников. И за свой труд они не получают ни сикля. Это настоящие рабы! Некоторые, среди них Невилл, опустили в банку пару сиклей, чтобы Гермиона отвязалась. Кое-кто слегка про­никся ее словами, но этим дело и ограничилось. А мно­гие и вовсе сочли ее приставания за шутку. Гермиона посмотрела на своих одногруппников взглядом, разительно похожим на взгляд их декана, что они невольно съёжились в своих креслах. Что до учителей и декана львов в частности, то они смотрели на девочку с некой опаской. Кто знает, что может вытворить Грейнджер, с её то упорством и умом… Рон возвел глаза к потолку, заливавшему зал после­дними лучами осеннего солнца. Фред проявил повышен­ный интерес к бекону (близнецы не купили значок «ВЗА-ДЭ»). А Джордж сказал: — Слушай, Гермиона, ты-то хоть раз была на кухне? — Конечно, нет, — отрезала Гермиона. — Ученикам… — А мы были, — перебил ее Джордж и ткнул Фреда в бок. — И почему я не удивлена? — вздохнула миссис Уизли. — И неоднократно. Воровали еду. И видели домо­виков. Они там блаженствуют. Считают, что лучше рабо­ты нет! — Потому что они необразованны и внушаемы. Им можно внушить что угодно, — горячо продолжала Гер­миона, но тут зашумела крыльями совиная почта, и она смолкла. — О! Вовремя! — улыбнулся Сириус. Гарри вскинул голову — к нему летела Букля. Рон с Гермионой не отрывали от нее тревожного взгляда. Сова села на плечо Гарри, сложила крылья и устало протянула лапу. Гарри отвязал письмо Сириуса и дал ей корку бе­кона, которую Букля с благодарностью проглотила. Убедившись, что близнецы заняты обсуждением Тур­нира Трех Волшебников, он шепотом прочитал друзь­ям письмо: — «Добрый день, Гарри! Я вернулся туда, где был, и сейчас опять в надежном укрытии. Держи меня в курсе всего, что происходит в Хогвартсе. Не используй Буклю, меняй сов. Обо мне не беспокойся, но сам будь начеку. Не забудь, что я сказал тебе про твой шрам. Сириус». — Дельные советы, — Римус одобрительно улыбнулся другу. — А сов менять зачем? — удивился Джастин.  — А сов менять зачем? — тихо спросил Рон. — Букля очень выделяется среди других птиц — мигом сообразила Гермиона. — Белоснежная сова, которая часто прилетает в одно и то же место, не может не привлечь внимание. Ведь белые совы в тех краях большая редкость. — Понял. Гарри свернул письмо и сунул в мантию, не понимая, уменьшило ли оно тревогу или усилило. Чудо, конечно, что Сириусу удалось без происшествий вернуться в бе­зопасное место. Но с другой стороны, когда Сириус не­подалеку, чувствуешь себя спокойнее и не так долго ждешь ответа на отправленное письмо. Бродяга крепко обнял своего крестника. — Спасибо тебе, Букля, — поглаживал Гарри сову. Сон­но ухнув, она нырнула клювом в кубок с апельсиновым соком и взлетела, предвкушая сладкий сон на маковке башни. В воздухе витало ощущение праздника. На уроках никто себя не утруждал, все мысли были о гостях из Шармбатона и Дурмстранга. Даже зельеварение пока­залось не таким противным, ведь урок сегодня кончал­ся на полчаса раньше. Прозвенел звонок. Гарри и Рон с Гермионой поспешили к себе в башню. Оставили в спальне сумки, надели плащи и помчались вниз по ле­стнице в холл. — Вы нас действительно ждали, — улыбнулась Флер. Деканы факультетов построили учеников в колонны. — Уизли, поправьте шляпу, — командовала профес­сор МакГонагалл. — Первокурсники, вперед. И пожалуй­ста, не толкайтесь! Рядами спустились по главной лестнице и выстрои­лись перед замком. Был ясный холодный вечер. Сгуща­лись сумерки. Бледная призрачная луна уже взошла над Запретным лесом. Гарри, стоявший в четвертом ряду меж­ду Роном и Гермионой, заметил среди первоклашек Дэнниса Криви, которого трясло в предчувствии чего-то не­обычного. Дэннис густо налился краской под смех школьников. Скоро шесть, — взглянув на часы, Рон устремил взгляд на дорогу, ведущую к главным воротам. — На чем, по-твоему, они едут? На поезде? — Нет, нет, глупый мальчик! — воскликнула Флер с серебристым смехом. — Сомневаюсь, — сказала Гермиона. — А как тогда? На метлах? — предположил Гарри, гля­дя в небо, усеянное крупными звездами. — Не думаю. Путь-то неблизкий. — Может, портал? — терялся в догадках Рон. — А мо­жет, у них разрешается трансгрессироваться до семнад­цати лет? Некоторые взрослые, а так же Когтевранцы и Гермиона тяжело вздохнули. — На территории Хогвартса трансгрессироваться не­возможно, сколько раз тебе говорить, — осекла его Гер­миона. — Может когда-нибудь они запомнят! — фыркнула подруга. Друзья внимательно обшаривали взглядами небо. Ни малейшего признака летящего предмета. Как всегда, тишь и покой. Гарри стал замерзать. Скорей бы уж по­явились гости! Может, они придумали какое-то необыч­ное представление? Ему вспомнились слова мистера Уизли на стадионе перед матчем на Кубок мира: «Все­гда одно и то же. Любим на сборищах распускать пав­линьи перья». К счастью, Дамблдор, стоящий с другими учителями в последнем ряду, в эту минуту воскликнул: — Чует мое сердце — делегация Шармбатона недалеко! Француженка аж ахнула от предвкушения, сгорая от любопытства. Её было интересно как в книге описывалось их прибытие. — Где? Где? — обрадовались ребята, вертя головами. — Вон! — указал шестикурсник на небо в стороне За­претного леса. Нечто огромное, куда больше метлы, нет, целой сот­ни метел, летело по иссиня-черному небу, быстро увели­чиваясь в размерах. — Дракон! — пискнул насмерть перепуганный пер­вокурсник. — Ты что, дурак? Это летучий дом! — уверенно заявил крошка Дэннис Криви. — Сам ты дурак! — Я был куда ближе к истине, чем ты! — Мистер Криви, мистер Уитби! — одёрнула детей профессор МакГоноглл. Второкурсники тут же прекратили перепалку. Его догадка оказалась близка к истине. Гигантская черная тень почти касалась верхушек деревьев. Льющий­ся из окон замка свет озарил приближающееся чудо — огромную синюю карету, подобную башне. Ее тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развевающи­мися белыми гривами, каждый величиной со слона. Первые три ряда учеников подались назад. Заходя на посадку-, карета снижалась с бешеной скоростью. И на­конец, с оглушительным громом, от которого Невилл, подпрыгнув, наступил на ногу пятикурснику-слизерин-цу копыта золотых коней размером с хорошее блюдо коснулись земли на опушке Запретного леса. Следом при­землилась карета и покатила, подпрыгивая на гигантских колесах; кони кивали исполинскими головами, выпучив огромные огненно-красные глаза. Открылась дверца, украшенная гербом: две скрещен­ные золотые палочки, из каждой вылетают по три крас­ные звезды; с облучка прыгнул мальчик в голубой мантии, наклонился, что-то нашарил на полу кареты и развернул золотые ступеньки. Тут же почтительно отпрыгнул назад, и из кареты появилась черная лаковая туфля размером не меньше детских санок, и сразу же за ней изумленным зри­телям явилась ее обладательница. Таких великанш Гарри никогда в жизни не видел. Неудивительно, что у кареты и лошадей столь впечатляющие габариты! Только один Хагрид мог бы с ней померяться: вряд ли он хоть на сантиметр ее ниже. Впрочем, может, потому, что он привык к Хагриду. Женщина, стоявшая уже на пер­вой ступеньке и озиравшая ряды ошеломленных зрите­лей, показалась ему все-таки огромнее Хагрида. Она во­шла в полосу света, падающего из окон замка, и обнару­жилось, что у нее красивое лицо с оливковой кожей, тем­ные волоокие глаза и крупный орлиный нос, блестящие волосы собраны в низкий пучок на шее. Дама была с го­ловы до ног закутана в черную атласную мантию, на шее и толстых пальцах поблескивали превосходные опалы. Флер мечтательно вздохнула, вспоминая чудесные дни обучения в школе и свою директрису. Дамблдор зааплодировал. Ученики вторили. Мно­гие вставали на цыпочки, чтобы лучше разглядеть ве­ликаншу. Лицо ее расплылось в улыбке. Она подошла к Дамблдору и протянула сверкающую драгоценностями руку. Директор, и сам роста немалого, лишь слегка склонился для поцелуя. — Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс! — Дамблёдорр, — произнесла мадам Максим груд­ным голосом. — Надеюсь, вы пребываете в добром зд’гавии? — Спасибо. Я в превосходной форме. — Мои ученики, — небрежно махнула она назад ог­ромной ручищей. Гарри, чье внимание было приковано к мадам Мак­сим, только теперь заметил вышедших из кареты подро­стков лет пятнадцати-шестнадцати. Их было десятка пол­тора, и все они дрожали от холода в мантиях из тонкого шелка. Кое-кто обмотал голову теплым шарфом. Насколь­ко Гарри мог видеть (учеников почти скрыла огромная тень мадам Максим), все с испугом поглядывали на за­мок. — А почему с испугом? — поинтересовался Рон. — Мы в пе’гвые п’гиехали в 'Огва’гтс, — пояснила француженка. — Ка’г-ка’гов уже приехал? — С минуты на минуту ждем, — сказал Дамблдор. — Вы его будете здесь приветствовать или пойдете сразу в замок? — Лучше пойдем в замок Тут у вас холодно. Только вот кони… —Наш преподаватель ухода за магическими суще­ствами сочтет за счастье о них позаботиться. Он вот-вот вернется, только уладит небольшое недоразумение. Его… э-э… подопечные требуют повышенного внимания. — Его сопляки, — шепнул Рон Гермионе. — Моим коням нужен сильный конюший. — Мадам Максим явно сомневалась, что хогвартский учитель справится с ее золотыми жеребцами. — Они ошшень к’гепкие. — Уж поверьте, кому-кому, а Хагриду эта работенка по плечу, — улыбнулся Дамблдор. — Что правда, то правда! Хагрид с ними справится! — Ошшень хо’гошо! — слегка поклонилась мадам Максим. — Передайте, пожалуйста, мсье 'Агриду что пьют мои кони только ячменный виски. —Непременно передам. — Дамблдор тоже в ответ поклонился. — Следуйте за мной, — величаво махнула ученикам мадам Максим. И хогвартцы расступились, пропуская гостей к камен­ным ступеням. — А дурмстрангские кони тоже, наверное, не мень­ше? — обратился Симус Финниган к Гарри и Рону через головы Парвати и Лаванды. — Будут больше этих — даже Хагриду с ними не спра­виться, — покачал головой Гарри. — Если, конечно, соплы его уже не прикончили. Интересно, что там у него стряслось? — Может, они убежали? — с надеждой предположил Рон. — Не дай Мерлин! — воскликнуло сразу несколько взрослых. —Не дай бог! — содрогнулась Гермиона. — Представь себе: соплохвосты ползают по территории замка! Холод начал пробирать до костей. Кто-то поглядывал на небо. Тишину нарушали только фырканье и стук под­ков золотых коней мадам Максим. — Слышите? — вдруг воскликнул Рон. Откуда-то из темноты донесся престранный звук — погромыхивание, сопровождаемое всасывающим хлю­паньем, как если бы гигантский пылесос двигался по реч­ному руслу — Озеро! — крикнул Ли Джордан. — Гляньте на озеро. Стоя на возвышении у замка, они отчетливо видели внизу черную гладь воды, которую теперь уже нельзя было назвать гладью. В середине озера появились завих­рения, затем огромные пузыри, глинистый берег захле­стнули волны, и вдруг в самом центре возникла воронка, как будто на дне вынули огромную затычку. Из самой ее сердцевины медленно поднимался длинный черный шест. Корабельная снасть, догадался Гарри. — Разбираешься в строении корабля? — удивился Рон. — Немного. — Это мачта, — объяснил он Рону и Гермионе. Величественный корабль неторопливо всплывал из воды, мерцая в лунном свете. У него был странный ске­летоподобный вид, как у воскресшего утопленника. Тус­клые огни иллюминаторов походили на светящиеся гла­за призрака. С оглушительным всплеском корабль нако­нец весь вынырнул и, покачиваясь на бурлящей воде, за­скользил к берегу. Вскоре раздался звук брошенного на мелководье якоря, и на берег спустили трап. С борта потянулись пассажиры, и в иллюминаторах замелькали движущиеся фигуры. Все они величиной не уступали Крэббу с Гойлом! Но вот они вошли в падающий из окон замка свет, и Гарри увидел, что не такие они и большие, просто на них надеты лохматые шубы. Чело­век, шедший первым, был одет в другие меха — гладкие, блестящие, серебристые, под стать волосам. — Дамблдор! — радостно воскликнул он, поднимаясь по склону. — Как поживаете, любезный друг? — Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров. — А мне вот интересно, как пожиратель смерти стал преподавателем? — удивился один из Когтевранцев. — Ну, Нюнчика же пустили к детям! — ухмыльнулся Сириус. — Каждый заслуживает второго шанса, — пояснил Дамблдор, прежде чем Северус успел что-либо ответить. Голос у Каркарова бархатный, с льстивой ноткой. Вы­сокий, худой, как и Дамблдор, но седина короткая, а коз­линая бородка с завитком на конце едва скрывает без­вольный подбородок Подойдя к Дамблдору он взял его руки в свои и крепко тряхнул. — Старый добрый Хогвартс, — смотрел он, улыба­ясь, на замок. Зубы у него желтоватые, а улыбка не вя­жется с холодным, проницательным взглядом. — Как хорошо снова быть здесь… Как хорошо… Виктор, иди сюда. В тепло. Вы не против, Дамблдор? Виктор немно­го простыл… Каркаров поманил одного из учеников, тот подошел. Крупный, с горбинкой нос, густые черные брови… — КРАМ!!! Рон дернул друга за локоть, что-то зашептал на ухо. Но Гарри и сам узнал гостя. Это был Крам. — Это конец главы, — Луна оглядела зал, — кто следующий? — Давайте я! — вызвался Джордж, забирая у Когтевранки книгу.