Хогвартс читает книги про Гарри Поттера/ВЕСЬ ХОГВАРТС ЧИТАЕТ ГП (продолжение)

СКОЛЬКО ВЕСЯТ ВОЛШЕБНЫЕ ПАЛОЧКИ — прочитала Джинни. — В каком смысле? — не понял Колин. — А ты не перебивай и узнаешь, — буркнул Драко. Проснувшись в воскресенье, Гарри не сразу осознал, что накануне произошло. В голове все перепуталось. Но сейчас он поговорит с Роном, и Рон, конечно, поверит ему. Гарри отдернул полог — постель Рона пуста. Навер­ное, ушел завтракать. Рон снова спрятал лицо в руки. Гарри оделся и по винтовой лестнице сбежал в гости­ную. Его появление встретил гром аплодисментов. Куда деваться? Идти в Большой зал? Там гриффиндорцы об­рушат шквал приветствий, как на героя. Остаться здесь? Опять пристанут братья Криви, вон уже машут. Нет, сей­час надо все обсудить с Гермионой. И Гарри решительно двинулся к выходу, толкнул портрет, выбрался на площад­ку и нос к носу столкнулся с Гермионой, державшей в руке многоэтажный бутерброд, завернутый в салфетку. — Молодец, — улыбнулся девушке Люпин, — этим оболтусам очень повезло с таким другом как ты. — Привет. — Гермиона, развернув салфетку, протяну­ла Гарри еду. — Это тебе. Может, прогуляемся? — С радостью, — благодарно согласился Гарри. Спустились на первый этаж, не заглянув в Большой зал, пересекли холл, вышли наружу и быстро зашагали по лужайке в сторону озера. Корабль стоял у причала, от­брасывая на воду черную тень. Утро выдалось прохладным, они шли, жуя тосты, и Гарри без утайки поведал все Гермионе. Гермиона, к его облегчению, не усомнилась ни в едином слове. — Я внимательно следила за твоей реакцией, — улыбнулась девочка, — ты был удивлён не меньше других. — Ты очень наблюдательна, Гермиона, — похвалил её Люпин, — кроме того очень умна и проницательна. Гермиона покраснела. — Конечно, ты тут ни при чем, — кивнула Гермиона, выслушав рассказ о сцене в комнате с камином. — Видел бы ты себя со стороны, когда Дамблдор объявил: «Гарри Поттер»! Но кто, кто же это сделал? Грюм прав, Гарри. Ученикам не под силу обмануть Кубок и переступить линию Дамблдора… — И почему этого никто другой не понял? — вздохнул Гарри. — Ты видела Рона? — перебил ее Гарри. — Да… во… во время… завтрака, — замялась Гермиона. — Все еще думает, что это моих рук дело? — Нет… наверное, нет. Кажется, не совсем… — Как это не совсем? — притворно удивился Драко. — Как это не совсем? — Гарри, неужели тебе не ясно? — всплеснула руками Гермиона. — Он просто слегка завидует! — Слегка? — не унимался блондин, — но, но… Рон не поднимал глаз. — Завидует, — с сомнением протянул Гарри. — Чему завидовать-то? Хочет выставить себя идиотом перед всей школой? — Я не думаю, что кто-нибудь посчитал бы тебя идиотом, — попытался поддержать друга Невилл. — Невилл, мне предстояло состязаться со взрослыми волшебниками, — напомнил ему Гарри. — Но ты же справился! — нахмурился Симус. — Мне здорово помогли. — Пойми, Гарри, — принялась терпеливо объяснять Гермиона, — ты всегда в центре внимания… Гарри хотел возразить что-то резкое, но Гермиона, не дав ему, продолжала: — Знаю, ты не виноват. Слава тебя не прельщает. Но пойми и Рона. Дома старшие братья, все они в чем-то его превосходят. Ты, его лучший друг, — знаменитость, он всегда в тени, когда вас видят вместе. Рон смирился с этим, никогда даже не заикнется. Но история с Кубком — это уж чересчур. — Ты снова себя недооцениваешь, брат, — вздохнул Билл. — Только этого не хватало! Передай ему, я с радостью с ним поменяюсь. Пусть узнает, каково это — куда ни пой­дешь, люди всюду таращатся на твой шрам…  — Не собираюсь ничего передавать. Поговори с ним сам. Это единственный выход. — Верно, — согласился с Гермионой Люпин. Который по своему опыту знал, что помирить двух дураков можно только заставив их поговорить друг с другом. — А я не собираюсь бегать за ним, как нянька, учить уму-разуму! — крикнул Гарри, спугнув дремавших на де­реве сов. — Может, он поверит, когда я сверну себе шею. Поймет, какое это удовольствие — Турнир! — Не, ну вылитые Джеймс и Сириус! — улыбался Лунатик, а его друг смутился. — Да, веселого мало. — Вид у Гермионы был на ред­кость озабоченный. — Знаешь, что надо сделать? Немед­ленно, как придем в замок? — Дать Рону хорошего пинка. В зале послышались смешки. — Между прочим неплохая идея, — хором сказали близнецы. — Написать Сириусу. Обо всем. Он просил все сооб­щать ему, держать в курсе дела. Как видно, предвидел что-то подобное. Я захватила с собой перо и пергамент. Сириус одобрительно закивал головой. — Ничего не надо писать. — Гарри обернулся: не под­слушивает ли кто? Кругом ни души. И он продолжил: — Сириус сейчас же приехал только потому, что у меня слег­ка заболел шрам. Напиши я ему о Турнире, он опять при­мчится. — Я бы всё равно узнал, — мягко улыбнулся Бродяга, — с опозданием правда, но узнал бы. — Как? — Из пророка. — Но это его решение. — В голосе у Гермионы появил­ся кремень. — Он все равно об этом узнает. — Как? — Турнира не утаишь. — Гермиона говорила очень се­рьезно. — Турнир Трех Волшебников — знаменитое со­стязание. Ты тоже знаменитость. Удивлюсь, если в «Про­роке» еще не вышла статья «Гарри Поттер — чемпион Хог­вартса». Ты значишься в половине книг о Сам-Знаешь-Ком. Поверь, будет лучше, если Сириус все узнает от тебя самого. — Да, так действительно лучше, — кивнул Люпин. — Ладно, напишу. Ты права. Гарри бросил в озеро последний кусок хлеба, из воды высунулось огромное щупальце, схватило еду и исчезло. А друзья поспешили обратно в замок. — Какую сову послать? — спросил Гарри на лестни­це. — Сириус просил больше не посылать Буклю. — Попроси у Рона Сычика. — Ни за что, — отрезал Гарри. — Как маленькие дети, честное слово! — вздохнула Молли. — Можно взять школьную. Вошли в совятник, Гермиона дала Гарри кусок перга­мента, перо и чернильницу и пошла ходить вдоль насес­тов, разглядывая почтовых сов. Гарри примостился у сво­бодной стены и начал писать. Дорогой Сириус! Как ты просил, сообщаю тебе последние новости из Хогвартса. Ты, наверное, уже знаешь, что в этом году состоится Турнир Трех Волшебников. Так вот, в суббо­ту вечером меня выбрали четвертым чемпионом, от Хогвартса. Понятия не имею, кто бросил в Кубок мое имя, я, конечно, не бросал. Другой чемпион от Хогварт­са — Седрик Диггори из Пуффендуя. Гарри поставил точку и задумался: может, рассказать крестному о своих тревогах, поселившихся в сердце со вчерашнего вечера, но не нашел подходящих слов. И, об­макнув перо в чернила, коротко закончил: Надеюсь, у вас с Клювокрылом все в порядке? Гарри — И всё же тебе стоило написать и о своих тревогах. — Не переживай, Лунатик, он мне ещё выскажется. — Все, Гермиона, написал. — Гарри поднялся с пола и отряхнул с мантии солому. На плечо села Букля и протя­нула лапу. — Она такая милашка, — мечтательно вздохнули кто-то из девчонок. — Прости, я не могу тебя сегодня послать. Возьму одну из этих, — сказал он, оглядывая школьных сов. Букля громко ухнула и так резко взлетела с плеча, что оставила на нем царапину. Опустилась на насест, повер­нувшись к Гарри хвостом. Так и сидела все время, пока Гарри привязывал пергамент к ноге большой сипухи. Сипуха улетела. Гарри хотел было погладить Буклю, но та сердито щелкнула клювом и села под самый пото­лок, чтобы Гарри не мог к ней прикоснуться. — С характером… — Сперва Рон, а теперь ты, — пробурчал Гарри. — Не моя это вина. А вы никак не можете этого понять. В зале послышались смешки. Напрасно Гарри думал, что скоро все свыкнутся с его чемпионством и дела как-то наладятся. На другой день начались уроки, и он не мог больше избегать учеников других факультетов. Они, как и гриффиндорцы, счита­ли, что Гарри сам бросил в Кубок свое имя, с той только разницей, что в их глазах это не делало Гарри героем. Теперь не только Гриффиндорцы виновато опустили головы. Пуффендуйцы, обычно дружившие с Гриффиндором, теперь изменили отношение ко всему факультету. Это понятно, они считали, что Гарри покусился на славу их чемпиона Седрика Диггори. Пуффендуй не был избало­ван победами, а Седрик, как никто, завоевывал им награ­ды. Однажды и вовсе обыграл Гриффиндор в квиддич. Гарри убедился в этом на первом же уроке травологии. Его приятели Эрни МакМиллан и Джастин Финч-Флетчли молчали весь урок, хотя вместе работали у од­ного подноса — пересаживали прыгучие луковицы. Одна луковица, вырвавшись из рук, больно стукнула Гарри по лицу, и пуффендуйцы, неожиданно для него, ехидно прыснули. Даже профессор Стебль явно его сторонилась, понятное дело — глава Пуффендуя. Декан барсуков виновато склонилась под осуждающим взглядом Минервы, коллеги всегда были хорошими подругами, но МакГонаглл всегда относилась ко всем ученикам одинакового, никого не выделяя, а потому разочаровалась в предвзятом отношении Помоны. С Роном он так и не помирился. Гермиона в Большом зале садилась между ними и, как могла, поддерживала бе­седу. С ней бывшие друзья говорили, но друг на друга ста­рались не смотреть. Он всегда с радостью ожидал уроков Хагрида. Но не сейчас: очень уж не хотелось встречаться со слизеринцами. На первый урок защиты Малфой, как и следовало ожидать, явился с издевательской ухмылкой. Драко боязливо глянул на мать, вспоминая тот урок. — Эй, парни, смотрите, кто здесь. Сам чемпион Гриффиндора! — увидев Гарри, обратился он к верным тело­хранителям Крэббу и Гойлу. — Захватили блокноты? Спе­шите взять автограф! Ему недолго осталось быть среди нас, грешных! На Турнирах выживает — кошмар! — по­ловина участников. Сколько надеешься протянуть, Пот­тер? Держу пари, десять минут первого тура — и тебе ко­нец! — Драко Люциус Малфой! Такими вещами не шутят! — Да, мам. Крэбб и Гойл угодливо заржали, а Малфой притих: из задней двери хижины вышел Хагрид, нагруженный шат­кой башней из клеток, в каждой — здоровенный соплохвост. Хагрид объяснил, что соплы убивают друг друга из-за избытка подавляемой энергии. И, ко всеобщему ужасу, повелел: чтобы дать ей выход, каждый ученик дол­жен надеть на соплохвоста ошейник и совершить с ним длительную прогулку. У задания был только один плюс — Малфой потерял дар речи. Снова послышались смешки, хотя ученики по-прежнему выглядели виноватыми. — Вывести их на прогулку? — Он заглянул в одну из коробок. — Интересно, а на что мы нацепим ошейник? Вокруг жала? На хвостовое сопло или на присоску? — Очень просто, посредине, — показал Хагрид. — Только это… наденьте перчатки из… э-э… драконьей кожи. А ты, Гарри, поди сюда, подсобишь мне управиться вот с этой зверушкой… На самом же деле он хотел побеседовать с Гарри на­едине. Класс отправился выгуливать «зверушек». А Хагрид повернулся к Гарри. — Так, значит, ты будешь участвовать… — начал он, сдвинув лохматые брови. — Турнир Трех Волшебников… Чемпион школы… — Один из двух, — поправил его Гарри. От того, что Гарри постоянно обращал внимание на то, что Седрик так же был чемпионом школы, Пуффендуйцам ещё больше стало неловко. Из-под бровей тревожно блеснули черные глаза-жуки. — Ты не знаешь, кто тебе так удружил? — Значит, ты веришь… веришь, что это не я? — В по­рыве благодарности Гарри чуть не бросился ему на шею. — А то как же, — кивнул Хагрид. — Ты сказал, что не ты, и я поверил. И Дамблдор тоже, и все… Минерва благодарно кивнула коллеге, её обеспокоил тот факт, что почти вся школа ополчилась против её ученика. — Знать бы, кто это сделал! Оба посмотрели на луг — ученики рассыпались кто куда. Соплохвосты были уже три фута в длину. И силы хоть отбавляй. От мягкотелых, бесцветных пресмыкаю­щихся не осталось и следа. Теперь на них был толстый серый, вроде брони, панцирь. Походили они на помесь гигантского скорпиона и вытянутого краба, но голова и глаза еще толком не обозначились. Этими мощными су­ществами управлять было очень трудно. — Похоже, прогулка им по душе, — довольно улыб­нулся Хагрид. — Кому? Соплам или детям? Это он о соплохвостах, понял Гарри. Ученики были явно не в восторге. То и дело из сопел вырывался огонь, толкая переросшего скорпиона вперед, и сопровожда­ющих волокло по земле метра три. Несчастные пытались подняться на ноги, но это им почти не удавалось. — Ну никого не могу вспомнить подходящего под описание, — задумался Перси, — не знаю я никаких соплохвостов. Таких точно не забудешь. — Ох, уж не знаю… — Хагрид вдруг тяжело вздохнул и с беспокойством взглянул на Гарри. — Ты — участник Турнира… Вечно с тобой что-нибудь стрясется… — Да, уж, — вздохнул Ремус, — в этом ты даже превзошёл Джеймса. Гарри промолчал. Да, с ним вечно что-то случается. Вот и Гермиона сказала примерно то же во время про­гулки вокруг озера. Именно из-за этого, считает она, Рон и перестал с ним разговаривать. Рон тяжело вздохнул, по-прежнему не поднимая глаз. Следующие несколько дней слились в сплошную чер­ную полосу. Нечто похожее было на втором курсе, тогда многие подозревали его в нападениях на школьников. Но. Рон-то был на его стороне. Вернись его дружба, легче было бы переживать свалившуюся невзгоду. Но он не пойдет кланяться Рону, раз Рон не хочет мириться. Хотя ему так одиноко — весь мир ополчился против. Он понимает пуффендуйцев, как это ни обидно. Они ведь болеют за своего чемпиона. От слизеринцев ниче­го, кроме злобных выходок, он и не ждал. Они его тер­петь не могут. Именно благодаря Гарри Гриффиндор обыгрывал их в квиддич и занимал первое место в меж­факультетских соревнованиях. Но Когтевранцы — они-то могли бы болеть и за Седрика, и за него. Но нет. По-видимому, большинство считает, что он хотел обманным путем стяжать себе еще большую славу. — Прости нас, — подал голос Джастин, остальные поддержали юношу, а Гарри лишь отмахнулся. И конечно, Седрику роль чемпиона подходит куда больше. Он так красив: темные волосы, серые глаза, пря­мой нос. Еще неизвестно, кем больше восхищаются — им или Крамом. Он сам видел, как шестикурсницы, охотив­шиеся за автографом Крама, умоляли Седрика расписать­ся у них на сумках. — Я никого не знаю с волосами темнее твоих, — шепнула парню Джинни, — да и твои глаза мне нравятся больше, — а потом она покраснела, но всё равно поцеловала Гарри. Ответа от Сириуса не было. Букля никак не желала сме­нить гнев на милость. Предсказания профессора Трелони с каждым днем становились все более зловещими. А на уроке профессора Флитвика он так плохо применял ма­нящие чары, что один из всего класса — не считая, конеч­но, Невилла — получил дополнительное домашнее зада­ние. Гермиона весь урок притягивала к себе все, что было в классе, — губки для доски, луноскопы, корзины для му­сора, они летели к ней, как будто она волшебный магнит. — Это совсем не трудно. Просто ты плохо сосредота­чиваешься, — утешала его после урока Гермиона. — Кроме того, — вздохнула Минерва, — когда волшебник испытывает сильнейшие душевные переживания, возникают проблемы с колдовством. —Ты не догадываешься почему? — мрачно спросил Гарри. Мимо как раз шел Седрик в окружении девушек с глуповато восторженными улыбками на лицах. При виде Гарри они округлили глаза, как будто столкнулись в коридоре замка с соплохвостом. Ну и пусть таращатся! Вот двойной урок зельеварения — это действительно сущая пытка! Полтора часа в подземелье со Снеггом и слизеринцами, а от них по­щады не жди: как он посмел стать чемпионом Хогвартса! Он уже еле вынес одну пятницу. Гермиона сидела рядом, все время твердя шепотом: «Не обращай внимания, не об­ращай внимания». И сегодня, конечно, будет не лучше. Взрослые благодарно кивнули девушке. После обеда они с Гермионой спустились в подземе­лье, возле двери лаборатории толпились слизеринцы, у каждого на груди большой значок. «Неужели ГАВНЭ?» — мелькнула безумная догадка. И тут же ее опровергла ярко горевшая в полутьме коридора надпись: Седрика поддержим — он Настоящий чемпион. — Нравится, Поттер? — заметив Гарри, воскликнул Малфой. — Но это еще не все! Полюбуйся! Он нажал на значок, красная надпись исчезла, ее сме­нила зеленая: Гарри Поттер, ты смердяк, Задавала и дурак Драко поспешил извиниться прежде, чем его мама успеет что-либо сказать. Слизеринцы загоготали. Все, как один, нажали на значки, и на Гарри отовсюду теперь смотрели блестящие зеленые буквы. Гарри невольно залился краской. — Очень смешно! — язвительно бросила Гермиона, презрительно глядя на группу слизеринских девчонок во главе с Пэнси Паркинсон, смеявшихся громче всех. — Верх остроумия! Рон стоял у стенки вместе с Дином и Симусом. Конеч­но, он не смеялся, но и не вступился за Гарри. — Друг называется, — язвительно бросила Джинни. — Дать тебе, Грейнджер? — Малфой протянул Герми­оне значок. — Ой, не дотрагивайся до меня. Я только что вымыл руки. Видишь, какие чистые. Не хочу испачкаться о какую-то грязнокровку. В этот раз Нарцисса не стала ничего говорить, однако взмахнула палочкой, и рот её сына тут же наполнился мылом. И Гарри не выдержал. Подавляемый гнев прорвался наружу. Не отдавая себе отчета, он выхватил из кармана волшебную палочку, и слизеринцы, в испуге отпрянув, бросились наутек. — Гарри! — предупреждающе крикнула Гермиона. — Что ж, давай сразимся. — Малфой невозмутимо вы­нул свою волшебную палочку. — Грюма здесь нет, защи­тить тебя некому. Начинай, коль такой храбрый. — Ты идиот? — мягко спросил Тео. Малфой хотел ответить, но он ещё не успел выплюнуть всё мыло. Долю секунды они смотрели друг другу в глаза и за­тем одновременно крикнули: —Фурункулюс! —Дантисимус! Из палочек выскочили лучи, на полдороге столкнулись и срикошетили. Луч Гарри угодил в физиономию Гойла, луч Малфоя — в Гермиону. Гойл взвыл и схватился за нос, который покрылся огромными безобразными нарывами. Гермиона прижала ладонь ко рту и залилась слезами. — Ну вот, и тебе досталось, — вздохнула Тонкс, глядя на Гермиону. — Гермиона! Что с тобой? — воскликнул Рон, бросил­ся к ней и отнял ото рта руку. Зрелище предстало не из приятных. Верхние резцы у Гермионы, которые и без того выдавались, стали вдруг расти с ужасающей быстротой. Секунду-другую она по­ходила на бобра, но зубы все росли, перешагнули губу и уже достигли подбородка. Гермиона в ужасе их ощупа­ла, и из груди у нее вырвался отчаянный вопль. Девушки с сочувствием посмотрели на Грейнджер. — Отчего здесь такой шум? — проговорил убийствен­но вкрадчивый голос. У дверей лаборатории появился Снегг. Слизеринцы начали наперебой объяснять. Снегг ука­зал длинным желтым пальцем на Малфоя: — Рассказывай ты, Драко. — Поттер на меня напал, сэр. — Будь осторожен, Малфой, — предупредили близнецы Драко. —Мы напали друг на друга одновременно! — возра­зил Гарри. — А его луч попал в Гойла. Видите? Снегг осмотрел Гойла. Лицо у того походило на ил­люстрацию из домашнего пособия по ядовитым грибам. — Ступай в больничное крыло, — распорядился Снегг. — Смотрите, что Малфой сделал с Гермионой, — воз­звал к нему Рон. Гермиона пыталась руками прикрыть растущие зубы, но они уже коснулись воротника мантии. Подошедшие слизеринки тыкали в нее пальцем из-за спины Снегга, кривляясь от едва сдерживаемого смеха. Снегг холодно взглянул на нее. — Если и есть какие-то изменения, то весьма незна­чительные, — заключил он. — Северус! — вскочила декан Гриффиндора, взгляд её не предвещал ничего хорошего, — зачем было унижать ребёнка?! — Успокойтесь, Минерва, нам ещё нужен преподаватель по зельеварению, — попытался успокоить коллегу Дамблдор. МакГонаглл глубоко вздохнула и заняла своё место, продолжая метать молнии, следя за Снеггом. — Северус, — продолжил Дамблдор, — это было действительно неоправданно грубо. — Прошу прощения, мисс Грейнджер, — выдавил из себя зельевар. Смутившееся Гермиона лишь кивнула. Гермиона громко всхлипнула, повернулась на каблу­ках и побежала к лестнице, ведущей наверх. Гарри и Рон, к счастью, вместе заорали на Снегга. К счастью, потому что оба их голоса эхом отдавались в гулком каменном коридоре, и учитель точно не слы­шал, что именно они обрушили на него. Но общий смысл до него дошел. — Угомонились? — шелковым голосом молвил Снегг. — А теперь слушайте: минус пятьдесят очков Гриффиндору. Поттер и Уизли останутся после урока, я объявлю, в чем будет состоять наказание. А теперь в класс. Не то будете наказаны на неделю. — Нюнчик, что бы они не кричали, ты это заслужил, — холодно сказал Сириус, — а потому, наказание было несправедливым. В ушах у Гарри звенело. Такая несправедливость! За­клясть бы самого Снегга. Пусть рассыплется на тысячу слизняков! Гарри прошел в конец класса и бросил сумку на парту. Рона тоже трясло от гнева. На миг Гарри пока­залось, что у них с Роном нет никакой размолвки, но только на миг! Рон сел рядом с Дином и Симусом, а Гар­ри опять остался один. В другом конце класса Малфой, повернушись спиной к Снеггу нажал на значок и хихик­нул. Зеленая вспышка «Поттер смердяк» опять развлекла слизеринцев. Гарри сидел на уроке и воображал всякие ужасы. Вот он применил к Снеггу заклятие Круциатус (интересно, как его применяют?). Снегг падает навзничь, извивается, как паук, дергает руками и ногами… Все удивлённо уставились на Гарри. — Ты это серьёзно? — Нет, конечно, я просто был зол. — Займемся противоядиями! — Настоящий Снегг об­вел класс злобно поблескивающими глазками. — Соста­вы у вас готовы? Теперь осторожно заварите их. После чего выберем кого-нибудь и попробуем на нем их дей­ствие. — И давно ученики стали подопытными крысами? — съязвил Сириус. Его глаза встретили взгляд Гарри. И Гарри понял: Снегг сейчас отравит его. Ему отчетливо представилась картина: он схватил свой котел, подбежал к профессору и оп­рокинул посудину на ненавистную голову… — А эта идея мне нравится! — улыбнулся крестнику Сириус. Мечты о расправе над Снеггом прервал стук в дверь. В класс шмыгнул Колин Криви и, одарив Гарри сияю­щей улыбкой, подошел к Снеггу. — В чем дело? — сухо спросил декан Слизерина. — Простите, сэр, но Гарри Поттера вызывают наверх. Снегг, нагнувшись, приблизил к Колину крючковатый нос, и улыбка сползла с восторженного лица малютки. — Поттеру предстоит еще час работы с зельями. На­верх он поднимется после урока. Колин покраснел. — Сэр, сэр, его ждет мистер Бэгмен, — испуганно про­говорил он. — Все чемпионы должны идти. Их, по-мое­му, будут фотографировать. — Зря ты это сказал, — вздохнула Тонкс. Фотографировать! Ну зачем, зачем он это сказал! Гар­ри кинул взгляд на Рона, тот демонстративно смотрел в потолок. — Хорошо, хорошо, — прошипел Снегг. — Оставь, Поттер, здесь сумку. Ты мне еще будешь нужен. — Пожалуйста, сэр, Гарри надо взять сумку с собой. Все чемпионы там… — А ты смельчак! — усмехнулся кто-то из Слизеринцев. —Очень хорошо! — рявкнул Снегг. — Бери свою сум­ку и вон с моих глаз! Гарри перекинул сумку через плечо и пошел к двери. Вслед ему на всех столах слизеринцев зажглись зеленые буквы: «Гарри Поттер, ты смердяк». — Как удивительно, правда, Гарри? — затараторил Ко­лин, стоило только Гарри закрыть за собой дверь. — Толь­ко представь себе, ты — чемпион! — Да, удивительно, — тяжело вздохнул Гарри, подни­маясь в холл. — А для чего они будут фотографировать? — Думаю, для «Пророка». — Только этого не хватало! Известность моя растет. Сириус сочувственно посмотрел на крестника. — Желаю удачи, — попрощался у двери Колин. Гарри постучал и вошел. Он очутился в небольшой аудитории. Большинство столов сдвинуты в конец, образуя в центре пустое про­странство. Три составлены вместе перед доской и накры­ты длинной бархатной скатертью. За ними пять кресел. В одном сидит Людо, беседуя с незнакомой ведьмой в алой мантии. — Кто это с ним? Виктор Крам, по обыкновению, задумчиво стоит в сто­роне от всех. Седрик и Флер беседуют. Вид у нее доволь­ный, не то что в день приезда. Она то и дело откидывает голову, и длинные белокурые волосы на свету красиво пе­реливаются. Пузатый коротышка с большой черной каме­рой, слегка дымившейся, краем глаза любуется ею. — Кажется я поняла, кто эта ведьма, — вздохнула Тонкс. Увидев Гарри, Бэгмен вскочил и радостно запрыгал к нему. — А вот и четвертый чемпион! Входи, Гарри, вхо­ди! Не волнуйся, это просто церемония проверки вол­шебных палочек. Сейчас подойдут члены судейской бригады. — Уж лучше бы сказал про проверку волшебных палочек, а не про фотоэмиссию, — подал голос Симус, а Колин покраснел, виновато опуская голову. — Проверка волшебных палочек? — озадаченно пе­респросил Гарри. — Необходимо проверить, в каком они состоянии, нет ли поломок. Это ваш главный инструмент в соревно­ваниях. Специалист в этой области сейчас наверху с ди­ректором. После церемонии вас будут фотографировать. Познакомься, Рита Скитер. — Бэгмен жестом указал на женщину в алой мантии. — Она делает небольшой мате­риал о Турнире для «Пророка». — Отвратительная женщина, — буркнула Тонкс. Многие согласно закивали. —Не такой уж и небольшой, Людо, — поправила Рита, впившись взглядом в Гарри. — Нашла себе жертву… Волосы у нее уложены в причудливое сооружение из тугих локонов, нелепо сочетающееся с массивным под­бородком; очки отделаны драгоценностями, толстые пальцы, сжимающие крокодиловой кожи сумочку завер­шаются длиннейшими ногтями, покрытыми пунцовым лаком. — Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри ко­ротенькое интервью? — обратилась она к Бэгмену не от­рывая от Гарри глаз. — Самый юный чемпион, несомнен­но, прибавит статье живости. — Убери своё грязное перо от него! — зарычал Сириус. —Разумеется! Гарри, ты не возражаешь? — Не соглашайся! — М-м, — протянул Гарри. — Вот и отлично. — Красные когти железной хват­кой вцепились Гарри в руку повыше локтя. Журналист­ка потащила его из комнаты и толкнула соседнюю дверь. — Там очень шумно, — сказала она. — Побеседуем луч­ше здесь в тихой, уютной обстановке. Гарри растерянно взглянул на нее: они оказались в каморке для ведер и швабр. — Это в каморке то для швабр уютно? — Очевидно, что ей да. — Входи, тут отлично. Вот так. — Рита осторожно опу­стилась на перевернутое ведро, усадила Гарри на картон­ную коробку и закрыла плотно дверь. Каморка погрузи­лась в темноту. — Что ж, приступим. Раскрыв крокодиловую сумочку, она извлекла горсть свечей, волшебной палочкой повесила в возду­хе и зажгла. — Гарри, ты не против Прытко Пишущего Пера? — Против, определённо против! Так я смогу более естественно говорить с тобой. — А что это такое? Рита Скитер широко улыбнулась. И Гарри сосчитал у нее во рту три золотых зуба. Рита вынула из сумочки длинное ядовито-зеленое перо и свиток пергамента. Рас­тянула его между ними на ящике из-под универсально­го волшебного пятновыводителя миссис Чистике. Суну­ла в рот кончик пера, пососала и с явным облегчением поставила вертикально на пергамент. Перо, слегка по­драгивая, закачалось на кончике. Проба… Я — Рита Скитер. Репортер «Пророка». Гарри взглянул на перо. Не успела Рита открыть рта, как перо само понеслось по пергаменту: Рита Скитер — привлекательная блондинка соро­ка трех лет. Ее острое перо проткнуло немало разду­тых репутаций. — Она явно о себе слишком высокого мнения… —Отлично, — сказала Рита, оторвала сверху кусок пергамента, скомкала его и сунула в сумочку. — Так-так, — наклонилась она к Гарри. — Что же побудило тебя стать участником Турнира? —М-м, — опять протянул Гарри. Хотел было что-то сказать, но перо уже строчило: Безобразный шрам, подарок трагического прошло­го, портит во всем остальном очаровательное лицо Гар­ри Поттера, чьи глаза… — Это ты безобразная! — Джиневра! — предостерегла дочь Молли. —Не обращай на перо внимания, Гарри, — приказала его обладательница. Испытывая непреодолимое отвра­щение, Гарри перевел взгляд на Риту. — Почему ты решил бросить в Кубок свое имя? — Я его не бросал. Я не знаю, как мое имя попало в Кубок огня. Я не подходил к нему. — Ты её не убедишь… Рита Скитер вскинула густо очерченную бровь. —Тебе ничего не будет, Гарри, не бойся. Мы все зна­ем, что ты нарушил запрет. Но, пожалуйста, не волнуйся. Наши читатели любят бунтарей. — Но я и не думал ничего нарушать. Я не знаю, кто… —Что ты чувствуешь перед состязаниями? Взволно­ван? Нервничаешь? —Я… я еще не знаю… Да, наверное, нервничаю…— ска­зал Гарри, и внутри у него екнуло. — В прошлом несколько чемпионов погибло, — жес­тко произнесла Рита. — Ты об этом подумал? — Зачем она заостряет на этом внимание? — Но ведь говорят, в этом году будет не так опасно. Между тем перо на пергаменте все строчило и стро­чило, туда-сюда, туда-сюда, как на коньках. — Разумеется, ты и раньше сталкивался со смертью. — Она пристально смотрела на него. — Что ты тогда испытывал? — О таком не спрашивают в приличном обществе, — презрительно фыркнула Нарцисса. — А разве похоже, что она из приличного общества? — задал риторический вопрос Гарри. —М-м, — в который раз протянул Гарри. — Может, полученная в детстве травма тебя подстег­нула? И ты захотел как-то себя проявить? Подтвердить свою славу? Не потому ли ты поддался искушению… — Да, мне всегда не хватало того внимания, что оказывают ко мне окружающие! —Не поддавался я никакому искушению, — начал сер­диться Гарри. — Ты помнишь своих родителей? — сменила тему Рита. — Нет. — Как тебе кажется, они бы обрадовались, узнай, что их сын— участник Турнира Трех Волшебников? Гордились бы тобой? Беспокоились? Или бы это им не понравилось? — Это очень нетактично, задавать такие вопросы! — возмутилась Молли. Гарри разозлился. Да откуда ему знать мнение роди­телей, останься они в живых?! А эта ведьма так и сверлит его взглядом. Гарри нахмурился и, стараясь не видеть ее глаз, смотрел, что пишет перо. Когда наша беседа затронула его родителей, эти изум­рудные глаза наполнились слезами. Он едва их помнит. — ЛГУНЬЯ!!! — Нет у меня в глазах никаких слез! — крикнул Гарри. Рита Скитер не успела ничего ответить — дверь отвори­лась, Гарри от яркого света замигал и обернулся: в проеме двери стоял Альбус Дамблдор и глядел на репортера «Про­рока» и его жертву, едва умещавшихся в тесном чулане. — Слава Мерлину! — вздохнул Симус. — Дамблдор! — возликовала Рита Скитер. Перо с пер­гаментом в мгновение ока исчезли с коробки пятновы­водителя, когти журналистки поспешно защелкнули за­стежку на крокодиловой сумочке. — Как поживаете? — Рита встала и протянула директору Хогвартса крупную мужскую длань. — Надеюсь, вы видели мою летнюю ста­тью о Международной конференции колдунов? — Это она серьёзно? — подняла бровь Минерва. — Отменно омерзительна, — блеснул очками Дамбл­дор. — Особенно меня потешил мой собственный образ выжившего из ума болтуна. Рита Скитер нимало не смутилась. — Ещё бы! — усмехнулся Северус. — Я только хотела подчеркнуть старомодность не­которых ваших идей и то, что многие простые волшеб­ники… — Был бы счастлив узнать подоплеку ваших инсину­аций, Рита, — сказал Дамблдор, — но боюсь, придется пе­ренести нашу беседу на другое время. Сию минуту нач­нется церемония проверки палочек, а один из чемпио­нов упрятан в чулан для щеток и веников. — ТАК ЕЁ, ПРОФЕССОР ДАМБЛДОР!!! Радуясь избавлению от Риты Скитер, Гарри поспешил вернуться в класс. Чемпионы сидели на стульях у двери, и он занял место рядом с Седриком. За накрытым бар­хатной скатертью столом уже восседали четверо судей: профессор Каркаров, мадам Максим, мистер Крауч и Людо Бэгмен. Рита расположилась в углу вынула из сум­ки начатую статью, разгладила ее на колене и, пососав кончик Прытко Пишущего Пера, водрузила его стоймя на пергамент. — Позвольте представить вам мистера Олливандера, — обратился к чемпионам Дамблдор, заняв место за столом судей. — Он проверит ваши палочки, дабы убе­диться в их готовности к турнирным сражениям. Гарри повернулся к окну. Там стоял пожилой волшеб­ник с большими светло-серыми глазами. Да ведь это его старый знакомый! Именно у него три года назад Гарри купил свою волшебную палочку. — И не ты один, — сказало сразу несколько учеников, а остальные закивали. — Мадемуазель Делакур, начнем с вас, если не возра­жаете. — Мистер Олливандер вышел на середину класса. Флер Делакур легкой походкой подошла к нему и про­тянула палочку. —Хм-м, — протянул Олливандер, повертел ее в длин­ных пальцах как дирижерскую палочку. Из палочки по­сыпался сноп розовых и золотых искр. Мастер поднес ее к глазам и внимательно рассмотрел. — Ясно, — сказал он спокойно. — Двадцать сантиметров, не гнется, розовое дерево. Боже милостивый! Содержит… Джинни нарочно выдержала паузу, а потом максимально похоже передразнила Флёр. —Волос с головы вейлы, моей гран-маман. — Ого! — послышалось сразу несколько изумлённых голосов. Вот почему она так похожа на вейлу! Надо будет ска­зать Рону, подумал Гарри и тут же вспомнил, что они с Роном поссорились. Рон вновь виновато опустил голову. — Да… да, — сказал Олливандер. — Я никогда не исполь­зовал для палочек ее волос. Слишком уж они получаются тем­пераментные. Но каждому свое, и если она вам подходит… — Подходить, — француженка нежно погладила свою палочку. — Орхидеус! — воскликнул он, из палочки выскочил букет орхидей, и он протянул их Флер. — Мистер Дигго­ри, ваша очередь. Флер полетела на свое место, по пути одарив Седри­ка улыбкой. — А-а, узнаю свое изделие, — заметно оживился мис­тер Олливандер, беря палочку Седрика. — Прекрасно ее помню. Содержит один волос из хвоста уникального экземпляра жеребца-единорога — около двух метров в хол­ке. Чуть не проткнул меня рогом, когда я дернул его за хвост. Тридцать пять сантиметров, ясень, хорошая упру­гость. Регулярно ее чистите? — А разве палочки нужно чистить? — удивился Симус. — Никогда не слышал о таком, — поддержал друга Дин. — Желательно чистить, — ответила мальчикам Гермиона. — Вчера вечером полировал, — улыбнулся Седрик. Гарри взглянул на свою палочку — вся в отпечатках пальцев! Попытался полой мантии незаметно стереть их. Из нее сразу же посыпались золотистые искры. Флер Де­лакур свысока глянула на него, и Гарри все оставил как есть. — Я пыталась понять, что ты делаешь. Мистер Олливандер выпустил из палочки Седрика се­ребристую спираль дыма на весь класс, остался ею впол­не доволен и пригласил на середину комнаты Крама. Виктор Крам встал, повел плечами, ссутулился и враз­валку подошел к мастеру. Протянул палочку и, сунув руки в карманы, нахмурился. — Хм-м. Ежели не ошибаюсь, творение Грегоровича? Прекрасный мастер, хотя стиль не совсем тот, какой… Ну, это ладно… — Грегорович? — Между прочим это один из лучших мастеров волшебных палочек в Восточной Европе, — сказала конечно же Гермиона. Он поднес палочку к глазам и тщательно рассматри­вал ее, вертя так и этак. — Да… саксаул и сухожилие дракона? — метнул он взгляд на Крама. Крам кивнул. — Толстовата, довольно жесткая, двадцать семь сан­тиметров… Авис! Палочка из саксаула выстрелила как ружье, из дула выпорхнула стайка щебечущих птичек и вылетела в окно навстречу солнцу. — Отлично, — сказал Олливандер, возвращая Краму его палочку. — Кто у нас еще остался?.. Поттер! — Я тогда немного встревожился, — признался Гарри. — Почему. Гарри лишь махнул рукой, мол в книге всё будет. Гарри поднялся с места, прошел мимо Крама и про­тянул свою палочку. — О-о! — расцвел мистер Олливандер, глаза его вдруг вспыхнули. — Я очень хорошо ее помню. И Гарри тоже помнил. Словно это было вчера. Летом, три года назад, они вместе с Хагридом зашли в магазин мистера Олливандера купить волшебную па­лочку. Хозяин сделал все необходимые измерения и стал протягивать ему палочку за палочкой. Гарри пере­брал, кажется, все волшебные палочки, взвешивая их на ладони, пока не нашел ту, что нужно, — вот эту самую палочку из остролиста, одиннадцать дюймов длиной, содержащую перо из хвоста феникса. Мистер Олливан­дер тогда несказанно удивился, что Гарри и палочка так подошли друг другу. «Любопытно, любопытно», — бор­мотал он. И объяснил почему только после вопроса Гар­ри. Оказалось, что перо феникса от той же самой птицы, что подарила сердцевину волшебной палочке Волан-де-Морта. — Я кажется понял… Этого Гарри никому не рассказывал. Он любил свою палочку, а что до родства с палочкой Темного Лорда, ну и пусть: с тетей Петуньей то же самое. Так получилось, и ничего не поделаешь. Только бы мистер Олливандер не упомянул об этом сейчас: услыхав такое, Прыткое Перо от избытка чувств взорвется. — А Скитер просто удар хватит! Все рассмеялись. Мистер Олливандер изучал его палочку дольше всех. Наконец пустил из нее фонтан вина и возвестил, что па­лочка по-прежнему пребывает в безупречном состоя­нии. — Благодарю всех, — сказал стоящий за судейским столом Дамблдор. — Возвращайтесь на занятия. Хотя, пожалуй, можете идти обедать, урок вот-вот кончится… Ну, наконец-то сегодня случилось что-то хорошее. Гарри уже собрался уходить, но толстяк с камерой вско­чил и прокашлялся. — Сам накаркал, — улыбнулась Джинни. — А снимки, Дамблдор, снимки! — заволновался Бэг­мен. — Всех судей и участников! Что вы скажете, Рита? — Да, конечно. Сначала всех вместе, — она опять впи­лась взглядом в Гарри, — а потом по отдельности. — И чего я ей сдался? Фотографу пришлось-таки изрядно потрудиться. Ма­дам Максим заслоняла всех, какой ракурс ни возьми, а ему отойти некуда, чтобы великанша попала в кадр. В конце концов ей пришлось сесть, а все остальные встали вок­руг. Каркаров наматывал на палец козлиную бородку, что­бы получился еще один завиток Крам, привыкший фотографироваться, занял место позади, не хотел выпячи­ваться. Фотограф желал выдвинуть на первый план Флер, но Рита опередила его, поместив в центр Гарри. А когда снимок был готов, настояла, чтобы участников Турнира сняли еще и по отдельности. Наконец все были отпущены. Гарри пошел обедать, Гермионы все не было, — наверное, уменьшает зубы в больничном отсеке. Поел один и пошел в свою башню, думая по дороге о манящих чарах. В спальне был один Рон. — К тебе сова прилетела, — буркнул он и махнул в сто­рону кровати Гарри. На подушке его поджидала большая сипуха. — Спасибо. — Снегг определил наказание — завтра вечером рабо­тать у него в классе. — И, не взглянув на Гарри, вышел из комнаты. — И долго вы друг с другом не разговаривали? — нахмурилась Молли. — До окончания первого тура, — вздохнул Рон. Гарри хотел побежать за ним — поговорить? Или дать затрещину? Неплохо и то и другое. Но ответ Сириуса пе­ревесил. Гарри подошел к сове и отвязал письмо. Гарри, — писал Сириус. — Я не могу сказать в пись­ме все, что хочу: слишком опасно, вдруг сову перехва­тят. Нам нужно переговорить с глазу на глаз. Сделай так, чтобы мы могли встретиться у камина в вашей гостиной в час ночи с 21-го на 22 ноября. Я, как никто, знаю, что ты сам себе лучший страж, а рядом с Дамблдором и Грюмом вряд ли кто отважит­ся причинить тебе вред. Но кто-то, явно могуществен­ный, замыслил недоброе. Ведь твое имя попало в Кубок под самым, носом у Дамблдора. Будь начеку, Гарри. Я по-прежнему хочу знать обо всем необычном, что происходит в замке. О 22 Ноября дай мне знать как можно быстрее. Сириус — Вы снова проникли в нашу гостиную? — удивился Симус. — Не совсем, — улыбнулся Бродяга. — Это конец главы, — объявила Джинни, — кто дальше? — Я предлагаю, сначала пообедать, — вмешался Дамблдор.