Жизнь продолжается.

- Тино! Мико! Дон Мигель! Крики из-за забора заставили дона Мигеля приоткрыть глаза. Но лучше бы он этого не делал - свет невыносимо резанул по глазам. К тому же раскалывалась голова, тошнило, да еще и кости ломило. Начало голубой луны на севере Ортана – не особо теплое время, и спать в сене в неотапливаемом сарае было не лучшей идеей. Но вчера они так душевно посидели в этом сарае! Пиво в этом городке не хуже лондрийского, вчетвером они приговорили почти целый бочонок. Четвертым в их компании был местный мужичок, удравший на вечерок от сварливой жены. Он-то и притащил пиво, желая под кружечку разузнать у циркачей подробности их житья. Мужичок явно планировал свалить от женушки и просчитывал варианты. Дон Мигель сразу признал его неспособным к какому-либо виду сценической деятельности, но озвучивать свой вердикт не стал, чтобы не портить радость распития пенного напитка. - Мико! Тино! Дон Мигель! Так, мадам Катрин их уже ищет. Рядом раздался жалобный стон Тино. - Чего от нас хочет эта женщина? Неужели уже пора начинать представление? Дон Мигель глянул вокруг. Судя по положению солнца, игриво заглядывающего в ворота сарая, для начала представления рановато. Слава богам! Можно еще полежать Меж тем мадам Катрин сменила тактику: - Гриц, малыш, пробегись по окрестностям, поищи этих бездельников! Плохо дело! Юркий подросток найдет их без труда. И точно, через несколько минут голова Грица проснулась в сарай: - Вот вы где! А мадам Катрин вас ищет. Пойду, скажу ей. - Постой, Гриц. Не торопись. - Но она велела поскорей вас разыскать! - Так ты нас и разыскал. - Но... надо ей сказать... - Давай ты скажешь ей, где мы, но чуть попозже. Мы сейчас немного не в форме, и она расстроится, если увидит нас такими. А ты ведь не хочешь, чтобы она огорчалась? Этого Гриц, безусловно, не хотел. Мадам Катрин он боготворил. И уже знал, пожив среди циркачей, что вид похмельных коллег расстроит ее до чрезвычайности. - Не хочу. – Гриц легко попал в расставленную ловушку. Тино молчал, но устремленный на дона Мигеля взгляд выражал восхищение дипломатическими способностями клоуна вперемешку со страданием. - Вот видишь! – поспешил закрепить успех дон Мигель - А она очень расстроится, если увидит нас такими. Нам надо немного привести себя в порядок. И подготовиться к выступлению. - Но она говорила, что Тино и Мико должны натянуть канат для Инесс! - А она не говорила, где? - Говорила, что разрешили протянуть канат между крышей местной ратуши и крышей большого трактира на городской площади. - Тогда мы пойдем прямо туда, а ты потихоньку принеси нам канат. А потом сможешь сказать мадам Катрин, что мы уже работаем, она проверит и будет довольна. А ребята вечером купят твоей Мотре вкусных яблочек. Тино кивнул. Он не очень понимал, как в таком состоянии полезет натягивать канат, но от одной мысли о том, что над ухом раздадутся крики мадам Катрин, хотелось умереть сразу. И стоило вчера так налегать на горячительные напитки? Но так хотелось заглушить боль и досаду, все еще мучившие его после ухода Кэти. Тут за спиной Грица показался вчерашний мужичок. В руках его был кувшин, и исходящий от него запах вселял надежду на скорую поправку здоровья. - Вот, рассольчик. Нацедил, покуда моя пошла поросят кормить. Дон Мигель понял, что придется таки нового знакомого брать с собой. Хотя бы помочь ему до соседнего города добраться. Потому как мужик толковый и душевный, хотя и без Огня. Как бы уговорить мадам Катрин? Побег от жены она вряд ли сочтет уважительной причиной... Меж тем Гриц решился: - Я сейчас притащу канат, а вы подходите к ратуше. Спеша назад к фургонам, Гриц старался не попасться на глаза старой дрессировщице. Ведь и впрямь расстроится. Лучше он поможет натянуть канат. И покормит лошадей. И оденет животных к представлению. И постарается сегодня не напутать слова, изображая пастушка. Ради своих коллег Гриц готов был на все. Если бы не они… Гриц родился и вырос в деревне где-то на границе Поморья и Галланта. Но его бедой были склонности, не характерные для нормального деревенского мальчишки. Еще малышом он возился со щенками и котятами, потом стал подбирать и выкармливать выпавших из гнезда птенцов. И ладно бы только воробьев и галчат, он ведь и оставшихся без родителей ласточек умудрился выкормить, ловя им мелких насекомых! В другой раз подобрал зайчонка, прятал в старом сарае и тайком от матери таскал ему молочко, пока тот не подрос и не убежал в лес. Потом притащил совенка и ловил ему мышей. Плакал, потому что мышей тоже было жалко, но совенка жалел больше. Родня орала, потому что злющая птица, начав летать, всех пугала, а на заглянувшего в его обиталище – все тот же старый сарай – могла и броситься. Но Гриц упрямо отказывался нести питомца в лес. В конце концов птица выросла, научилась ловить мышей самостоятельно и переселилась на чердак сеновала. Родня попривыкла, тем более что мышей стало ощутимо меньше. Мать не одобряла наклонностей Грица, считая их блажью, недопустимой для деревенского мальчишки. Особенно ее злили рыдания младшенького в те дни, когда резали кур, или свиней, или телят, или топили котят. Стараясь выбить дурь из головы сына, мать нещадно нагружала его работой. Гриц безропотно копал огород, ходил за скотиной, перебирал картошку и рубил для закваски капусту и тарбу, а потом все равно несся куда-нибудь в сарай или на сеновал, где в уголке дожидался еды и заботы вороненок, выпавший из гнезда, или ёжик с пораненной лапкой. Отчаявшись отучить младшенького от дурных наклонностей, мать решила использовать их во благо семьи. Когда свинья разродилась аж двенадцатью отпрысками, а выкормить не могла за недостатком молока, хозяйка приставила к выводку Грица. Тот поселился в свинарнике, прикармливал малышей коровьим молоком из бутылочки и выходил всех. Но каково же было его горе, когда мать продала шестерых подросших поросят интенданту проходившей мимо военной части. Утешало его только то, что его любимица – свинка Мотря - не попала в число проданных. Мотря оказалась умной свинкой, она повсюду бегала за Грицем, и, казалось, понимала человеческую речь. Гриц ради забавы выучил ее ложиться и переворачиваться с боку на бок по команде, а еще она понимала слова «Иди сюда, почешу пузо» и «Прячься». Благодаря этому и уцелела – Гриц успел предупредить хотя бы любимицу, и она живенько скрылась в темном углу. В золотую луну мать отправила Грица в подпаски взамен захворавшего старшего брата. Мотря и в поле с ним бегала, к неудовольствию хозяйки, считавшей, что будущему окороку стоит жир наращивать, а не растрясать. Гриц веселил пастухов, показывая, как Мотря по его слову вертится, пытаясь увидеть свой хвост, или ставит копытце на протянутую ладонь. Пастухи восхищались, а повидавший мир старый Петро вздыхал: - Ну чисто цирк! – и пояснял, что есть такие люди, которые ученых животных за деньги показывают в городах. Лошадей, собак и медведей, а вот свиней он у них не видел, нет. Пришла осень, заморозки. Мотря раздобрела, к радости хозяйки. Как-то, глянув на попавшуюся под ноги свинку, та бросила сыну: - Ты не очень ее гоняй, пусть нагуляет еще сальца. Ко дню середины зимы и зарежем. Гриц пришел в ужас. Чем ближе был день середины зимы, тем явственней он представлял отчаянный визг свинки, требуху на снегу, свиные копытца в котле. И однажды он прихватил немного хлеба, тихонько простился с кошкой и дворовыми псами, свистнул Мотрю и ушел из дома куда глаза глядят. Некоторое время за ними летела сова, но потом, видать, вернулась на родной чердак. Гриц и Мотря ночевали в стогах и заброшенных сараях, искали еду на убранных полях. Иногда Мотре с ее чутким носом удавалось найти забытую картофелину или тарбу, и ее делили по-братски. Как-то раз Грицу удалось пробиться к группе путешественников. Мужики из бродячей артели плотников подобрали его на обочине, привели к костру и накормили. Он рассказал им свою историю, они посмеялись и позвали его с собой. Он было согласился, но вечером случайно подслушал разговор новых знакомых. Они деловито рассуждали, что не стоит резать свинку, пока не дойдут до большого села – тащить тяжело, к тому же в оттепель мясо может стухнуть, а коптить некогда. Пусть пока мясо бежит за ними само, а уж когда найдут приработок, заодно и котлом побольше разживутся... Ночью Гриц дождался, пока спутники заснули, позвал Мотрю и ушел с ней подальше от новых знакомых. С тех пор он остерегался путников и совсем не заходил в деревни. Ночью он не замерзал лишь потому, что рядом спала теплая свинка. Однако ночи становились все холоднее, и Гриц захворал. Двое суток пролежал он, трясясь в лихорадке, в придорожном сарае. На третий день, увидев приближающиеся повозки, Мотря выскочила на дорогу и принялась вертеться, повизгивая. Когда же заинтригованные путники вышли из повозки, рысью поскакала к сараю. Грица подобрали, закутали, напоили горячим. Вечером он пришел в себя, первым делом почувствовал рядом теплый бок своей спутницы и успокоился. - Свинка у тебя умная, нипочем не хотела без тебя ехать. Пришлось брать её в фургон. Она у тебя дрессированная? - Какая? Мадам Катрин (а это была именно она) коротко объяснила Грицу, что такое дрессура. И добавила, что и сама владеет этим искусством. - Так может, вы Мотрю возьмёте? Она все выучит! – Гриц аж задохнулся от надежды пристроить любимую свинку. О себе он не думал. Впрочем, добрые циркачи его, конечно же, не бросили. Поправляясь, Гриц с удивлением наблюдал, как под твердым руководством мадам Катрин его питомица совершенствуется в сценическом искусстве. К радости всей труппы, свинка охотно согласилась ходить под седлом, отвергнутым Шариком. Номер, в котором Шнурок выезжал на помост на оседланной свинье и спесиво облаивал Мари и Жужу, восседавших в запряженном Шариком ландо, имел бешеный успех. Особенно с язвительными комментариями дона Мигеля. Гриц же, поправившись, взял под опеку все цирковое зверье и потихоньку учился у мадам Катрин ее искусству. Полное отсутствие огня компенсировалось любовью к животным и совершенно не мешало участию в представлениях: Грицу не надо было играть, чтобы изобразить деревенского пастушка. И когда дон Хосе с хитрым видом извлекал у него из-за воротника бумажную розу, а из рукава пеструю гирлянду, ему не надо было напрягаться, чтобы выглядеть ошарашенным – он и вправду каждый раз заново поражался искусству фокусника. Пожилой слуга проводил Виктора по коридорам замка и с поклоном указал на нужную дверь. Сам Витька ни за что не разобрался бы в хитросплетении переходов и лесенок. Интересно, это хозяева попросили построить им замок, похожий на лабиринт, или это была нездоровая фантазия мага-строителя? А еще интересно, потащит ли его сейчас дружище Элмар на тренировку или хотя бы даст позавтракать? А может, удастся соснуть хоть часик? Хотя вряд ли, утро принц-бастард считает наилучшим временем для обучения друга премудростям фехтования. Все возражения вроде «мне уже поздно» и «это не моя специализация» он категорически перешибает одним-единственным аргументом: - А что ты будешь делать, если кто-то все же вызовет тебя на дуэль? Пока желающих не находилось, репутация героя исправно отпугивала недовольных вниманием принцессы-регента к «не пойми кому» и Витькиными недостаточно изящными манерами. Но рано или поздно найдется кто-нибудь недостаточно осторожный. Или, наоборот, проведавший, что с мечом герой управляться практически не умеет. И если этот кто-то еще и не побоится связываться с другом принца-бастарда, то Витька в ближайшей перспективе окажется либо трупом, либо всеобщим посмешищем. Вообще-то краткий курс владения местным оружием полевым агентам полагался, если того требовала легенда. Но агент Кангрем «внедрялся не по схеме», как мягко выразилась региональный координатор Натанзон. И овладевать навыками фехтования пришлось на месте – в промежутках между охотой на диких троллей, поиском разбойников и задушевными беседами с провинциальными дворянами. Размахивая тяжелой антикварной железкой, Витька чувствовал себя не то ненормальным рестором, не то укурившимся фанфэном. Поначалу после тренировок дико болели рука и спина, но Элмар был неумолим. И со временем тело как-то приноровилось, и даже вроде что-то получаться стало. Но все же сегодня лучше бы сперва еще поспать, а уж потом разминаться. Однако как только Виктор распахнул дверь в отведенную им комнату, всякие мысли о тренировке или сне вылетели у него из головы. Элмар сидел на кровати, свесив голову, и весь его вид олицетворял глубочайшее отчаяние. Услышав звук открываемой двери, принц-бастард на миг приподнял голову и вновь уронил. - А, это ты. В эту коротенькую фразу было вложено столько безнадежности, что Витька не на шутку перепугался. Что могло случиться? В иной ситуации он первым делом подумал бы, что с кем-то из родных или друзей принца случилось несчастье. Но не могло же быть так, что Виктор, прибывший телепортом из Даэн-Рисского дворца десять минут назад, о несчастье не знал, а Элмар, сидя в этой глуши, уже проведал. Ведь во дворце все было тихо и спокойно, король ничего такого не говорил – этот неугомонный господин перед отъездом инструктировал Витьку, зазвав в кабинет на пару слов и промурыжив полчаса. Все эти полчаса Виктор провел как на иголках, ожидая, что король сейчас перейдет к вопросу Витькиных отношений с его кузиной, но обошлось. А вдруг все же что-то внезапное и мэтр уже сообщил Элмару, пока Витька петлял по местным коридорам? С кем из близких принца могло что-то случиться? С Азиль? С королем или королевой? С Мафеем? Или все же с Тиной? От последней мысли у Виктора перехватило дыхание. Так, стоп. Ерунда все это, скорее всего, что-то случилось здесь. Ну там напился дорогой друг, разнес что-нибудь, морду кому набил прямо на вчерашнем балу и теперь сожалеет о недостойном королевского посланца поведении. Виктору стало стыдно. Ведь просил же его Элмар остаться. Нет, струсил, уверил, что позарез нужен Максу. Не так уж он был нужен, тем более на целых два дня, но вернуться вчера значило попасть на бал, а одна мысль об этом вызывала животный ужас: разнаряженные дамы, расфуфыренные кавалеры, котильоны и менуэты, или что они здесь танцуют на провинциальных балах. Престарелые тетушки, разглядывающие его в лорнеты. Или в монокли? И среди всего этого он, Витька Кангрем, идиот идиотом. Вот он и сбежал. И, получается, бросил друга, не приглядел. Так что же учинил Элмар? - Ты что, побил кого-нибудь? - Что? Да нет, если бы. Вот как я мог? И что теперь делать? Последний вопрос принц-бастард произнес так недоуменно и с выражением такого вселенского страдания на лице, что Витька окончательно признал себя гадом и подлым предателем. - Так что случилось? Элмар еще некоторое время помолчал, раскачиваясь взад-вперед, потом скривился страдальчески и отбросил с кровати одеяло: - Вот. На простыне виднелось несколько кровавых пятен. - Ты ранен? Впрочем, идиотизм вопроса тут же дошел до Витьки. Дело даже не в том, что на Элмаре не было видимых ран. Просто небольшое (судя по количеству крови) ранение герой счел бы мелкой, не заслуживающий внимания неприятностью. Тут до Витьки дошло: - Ты что, переспал с какой-то девицей? Кивок, сопровождаемый душераздирающим стоном. - А... она кто? Из-под упавших на лицо волос невнятно донеслось: - Дочка хозяина. - Е! Она что, так тебе понравилась? - Что? Да я ее едва запомнил. Когда утром проснулся, даже не понял, что за девица и что она тут делает. Ну девица и девица, не до нее: голова трещит, пить хочется... А потом кровь на простыне увидел, стал вспоминать. Вроде дочка хозяйская. - Ты что, так вчера напился, что не понимал, что делаешь? - Наверное… Не помню... Прав Шеллар, нельзя столько пить. Как я теперь барону в глаза посмотрю? Он тут для нас расстарался, бал закатил, всю округу созвал, чтобы я мог рассказать новости, а я… И жениться я на ней не могу, я же Азиль люблю. Получается, обесчестил невинную девицу и бросил. Хорош первый паладин! И что местные дворяне теперь будут думать про королевскую власть, если таков королевский кузен? Ну вот что теперь делать? - Ну погоди ты убиваться, может, они тебя под венец не потащат. Наверное, и у вас такое как-то разруливают. - Все равно. Стыдно-то как! Герой... Королевский посланец.. - А все же как получилось-то? - Да не знаю я! Как ложился, не помню, хотя вроде вечером и пил немного. Ночью проснулся, мне показалось, это Азиль меня обнимает. А утром очнулся, голова трещит, перед глазами все плывет, девица какая-то платье натягивает. Влезла в платье и быстренько шмыгнула из комнаты. А мне хреново так... И мысли путаются. Сперва сообразить даже не мог, что за девица и что она тут делала, потом увидел кровь на простыне, и что-то вспоминаться стало. А кто она? Вроде дочь хозяина. Ну вот как я мог, а? И что теперь делать? - Так если она сама пришла... – начал было Витька и осекся. Даже если так – понятно, что этим оправдываться не подобает. - Ну хочешь, я с ней поговорю? – фраза вырвалась у Витьки раньше, чем он успел подумать, что можно вообще сказать девице в подобной ситуации. - Поговори, а? А то мне что-то совсем паршиво, все время в сторону ведет, и голова так болит... - Сейчас я что-нибудь организую – Витька выскочил за дверь, ведомый желанием немедленно помочь другу, и через короткое время налетел на того же пожилого слугу, что вел его сюда. Тот с пониманием отнёсся к просьбе доставить гостю что-нибудь, что поможет... эээ.. - и тотчас предложил огуречный рассол, утренний отвар и легкий завтрак. Насчет утреннего отвара Витька ничего сказать не мог, но слуга уверил, что в холодном виде это прекрасное средство для тех, кто… не очень хорошо себя чувствует наутро после пирушки. Окрыленный успехом первой части своей миссии, Витька спросил про хозяев замка. Это было ошибкой. Его немедленно провели к хозяйской чете, и пришлось беседовать с ними, выслушивать про то, как они рады принимать у себя великих героев, и какое счастье с их помощью наконец разобраться, что ж в стране делается, а то сидели в своей глуши и питались слухами один другого нелепей. Так, а дочка где? И дочка ли? Хозяину где-то к пятидесяти, а вот супруга у него молодая, неужели она мать взрослой дочери? Или это все же была какая-то служанка? Как узнать-то? Хозяева меж тем рвались проявить гостеприимство. Завтрак? Осмотр замка? Прогулка по саду? Конная прогулка по окрестностям? Конечно, их глушь вряд ли может представлять интерес в сравнении со столицей, какие уж у них достопримечательности, но окрестные виды весьма живописны. Или герой желает отдохнуть в своей комнате, возможно, государственные дела не дали ему поспать этой ночью? При воспоминании о том, какие именно государственные дела не дали ему этой ночью поспать, Витьку бросило в краску. Нет, он ведь и не думал ничего такого, просто вечером его нашел королевский секретарь и попросил утром перед возвращением в замок Даберри зайти к королю, тот хочет через него кое-что передать Элмару. И тут Витька понял, что не увидит Тину до отъезда. И надо же было забрать забытую у нее полоску дермопласта, Макс специально предупреждал, чтоб он их забирал, если будет лечить кого из местных. У самого Макса вроде когда-то какой-то прокол случился из-за забытой полоски. А уж как получилось, что Витька остался в покоях принцессы почти на всю ночь, он и сам не понял. Сперва они перерывали постель, ища полоску, потом вдруг выяснилось, что они уже ничего не ищут, а целуются. Под утро, неуклюже влезая в штаны, он вдруг увидел ту самую полоску на полу за ножкой кровати. По коридорам дворца в свою комнатку он шел, стараясь придать себе деловой вид в тщетной надежде не дать понять стражниками, как он провел ночь. Поспать удалось совсем немного, не мог этот король попозже с ним побеседовать? И сейчас дьявольски хотелось спать, а надо искать хозяйскую дочку, и как ее искать, спрашивается? Все что мог вспомнить Элмар – зеленое платье да русые волосы. Набравшись решимости, Витька высказал желание погулять по саду. Желательно в одиночестве. Он хотел бы подумать на природе. Сказанное ему самому показалось полным бредом, но хозяева отнеслись к его желанию с величайшим пониманием. Интересно, что же они подумали? Что он будет в тиши и, так сказать, на лоне обдумывать свои мемуары? Или достигать сосредоточения, готовя себя к грядущим подвигам? Ну ладно, результат достигнут, хозяин проводил в сад и оставил, а что Витька при этом себя чувствовал последним идиотом, так что ж, не впервой. Гриц с трудом открыл глаза и сперва не мог понять, что происходит. Прямо в лицо светило солнце. Хотелось зажмуриться. Но надо было понять, что у него спрашивают окружившие его люди. Причем как-то странно окружившие. Людские лица располагались сбоку от него полукругом. Лица были все больше незнакомые, хотя вот дон Мигель, а вот Мико протиснулся в полукруг... И этого старичка он тоже где-то видел совсем недавно. Тут откуда-то издали послышался голос мадам Катрин. Кажется, она спрашивала, что с бедным мальчиком. Мальчик... какой мальчик? Кто убился? Совсем рядом возникло лицо Мико и нависло над ним. - Гриц, ты не молчи, скажи что-нибудь. - А… чего… случилось-то? Потихоньку Гриц стал вспоминать. Как проскользнул к фургонам и взял канат. Как выскочившая откуда-то Мотря было взвизгнула радостно, но замолкла, как только он сделал ей знак «тихо». Как он шел по деревенской улице с бухтой каната на шее. Как старичок-сторож впустил их в ратушу и показал, как пройти на чердак. Сквозь слуховое окошко Тино выбрался на крышу и закрепил канат на каком-то штыре. Штырь ему не нравился. Нравилась скоба на остром коньке крыши, но до нее было не дотянуться. Мико же был пошире в плечах и в крошечное чердачное окошко просто не пролезал. Гриц сам предложил: - А давайте, я закину! В конце концов, циркач он или нет? Тино клятвенно пообещал дону Мигелю страховать мальчишку, помог ему вылезти на пологий участок крыши и приподнял. Гриц ухватился за скобу, она была какая-то неровная, держаться было неудобно, но ему все же удалось закинуть веревку. Он передал конец Тино, и теперь оставалось только вернуться назад в чердачное окно. Но тут Грицу стало обидно возвращаться вот так, даже не осмотревшись, и он неосторожно глянул вниз. Земля была где-то очень далеко, там стояли маленькие люди и смотрели на него, задрав головы. От ужаса голова у Грица пошла кругом, и дальнейшее он уже помнил смутно. Как его повело в сторону и он кулем рухнул с плеч Тино. Как тот, пытаясь его удержать, поскользнулся на черепице и слетел следом, не выпустив, однако, ни веревки, ни ухваченной на лету рубахи Грица. Как они качались гигантским маятником под скатом крыши: сверху Тино, под ним Гриц. В глазах Грица мелькали поочередно стена ратуши, кусок неба, край крыши, брусчатка двора... Маленький перевернутый дон Мигель, бодро трусящий куда-то через площадь, Мико бежит следом… Зачем-то вырывают повод у селянина, ведущего в поводу впряженную в телегу с сеном лошадь. А фоном ко всему этому – какой-то непонятный треск. К счастью, Гриц не сообразил, что это трещит его рубаха. К счастью, дон Мигель и Мико успели подогнать телегу, и Тино уронил Грица точнехонько в груду сена. А сознание тот потерял скорее от неожиданности. К телеге протиснулась мадам Катрин, деловито ощупала Грица. Убедившись, что подопечный жив, развернулась и набросилась на коллег: - Вы совсем сдурели? Зачем потащили мальчика на крышу? Что он там делал? - Принес канат, чтобы Тино и Мико могли натянуть, – дон Мигель предусмотрительно озвучил часть правды. - А самим никак было канат наверх не затащить? У, пьянчуги! Впрочем, подробный разбор полетов мадам Катрин устраивать было не с руки: вокруг толпилась публика, а почтенной циркачке совсем не хотелось давать представление бесплатно. Хотя публика явно была не против, народ в задних рядах изо всех сил тянул шеи. - Так, идите быстро переодевайтесь к представлению! Канат натянули? Как это – еще нет? Живо! Гриц, малыш, ты выступать сможешь или тебе лучше полежать? У Грица все еще мутилось в голове, но он заверил, пусть и слабым голосом, что может. Лишь бы мадам Катрин не расстраивалась! Искомой девицы в саду не оказалось. И где ее искать? Скорее всего, она в своей комнате, и что, вламываться теперь к ней? Или все же спросить у слуг? М-да, это что ж они подумают. И тут Виктору повезло (или наоборот, пойди разбери). На балкончике башни он заметил фигурку в светло-зеленом. И вряд ли это была служанка, не стала бы служанка сидеть без дела среди дня в столь неподходящем месте. Припоминая примерный план замка, Виктор разыскал ведущую в башню лестницу. Если что, можно будет наврать, что заблудился. Встретившийся слуга глянул с удивлением, но не остановил. Пару раз Витька ткнулся не в те двери, но повезло, шума никто не поднял. А дверь на балкончик, как оказалось, была расположена прямо на лестничной площадке. Скользнув в нее, Витька увидел в углу балкончика то, что большинство мужчин повергает в ужас и растерянность - горько плачущую девицу. - Вы так любите Элмара? – выпалив этот вопрос, Витька в полной мере осознал степень его идиотизма. А если ночью у Элмара в постели побывала другая девица, а эта рыдает по иному поводу? Но девушка вопросу ничуть не удивилась. Отняв руки от лица, она ответила сквозь слезы: - Нет, ну что вы, я его вовсе не люблю. То есть он, конечно, замечательный, и красивый, и добрый, и вообще – последние слова окончательно потонули в слезах. - Эээ... Тогда почему же...? - А, долго рассказывать. Вам, наверное, некогда. Витька немедленно уверил девушку, что располагает неограниченным количеством времени. Девушка всхлипнула и начала издалека - видно, подход к изложению материала у нее был такой же, как у Элмара. - Я у отца единственный ребенок. Мама очень хотела родить сына, но умерла родами. И малыш не выжил. После этого отец долго не женился. Когда мне было тринадцать лет, он встретил Летию. Но и ей не удалось родить ребенка, и целитель сказал, что лучше и не пробовать, вряд ли она перенесет роды. Отец страшно убивался по маме и после слов целителя так испугался за Летию, что умолял ее отказаться от мысли о ребенке. Дескать, обойдется без наследника, я и мой будущий муж прекрасно управимся с поместьем. Так что с четырнадцати лет меня целенаправленно готовят в наследницы. Она горько вздохнула и поискала платок. Нашла. Высморкалась, углом утерла слезы и продолжила срывающимся голосом: - Когда мне было семнадцать лет, меня просватали за сына соседского барона, Грегора. Я была в него влюблена и картину являла собой весьма удручающую: ждала встреч с нетерпением, говорила о нем с придыханием, бережно хранила подаренные им мелкие сувениры, и при одном его имени сердце из груди выпрыгивало. Короче, классическая картина слабоумия под названием «любовь юной дурочки». Витька сочувственно вздохнул. Судя по тому, в каких выражениях девушка говорила о своем первом чувстве, ничем хорошим ее влюбленность не кончилась. Интересно, что этот тип отмочил - сбежал из-под венца или начал ходить налево сразу после свадьбы? - Ну в общем, свадьбы я ждала, как путешествия в эльфийские леса, дни считала, переживала, что платье шелком расшить не успеют, что жемчужные розы в оранжерее не зацветут в срок и нечего будет приколоть к волосам. А за пару недель до свадьбы Грегор с приятелями отправился на холостяцкую охоту. Это в наших местах обычай такой – пояснила она с отвращением – жених с друзьями перед свадьбой гулянку устраивают, с холостой жизнью прощаются. Жена ведь за беспробудную пьянку в лесу и запилить может, а холостому еще можно. Охотятся у нас все больше с копьями, кое-кто и луком неплохо владеет, хотя хорошие лучники все больше среди народа победнее. На иную дичь и с мечом ходят. А тут один соседский парень привез пистолет и взял с собой на охоту. У вас, в столице, это, верно, уже не новинка, а здесь еще диковинка. Надо ли говорить, что все его разглядывали, примерялись, спорили, стоящая ли вещь, годится ли для охоты и против разбойников. Как уж там вышло, не знаю, Грегоровы дружки потом клялись, что он сам курок задел, когда пистолет вертел-разглядывал. Какая теперь разница? Он умер в тот же вечер. Ну, что со мной было, сами можете представить – за две недели до свадьбы жениха потерять. Отец с Летией боялись, я умом тронусь. Три луны слезы лила, не просыхая. Кто-то присоветовал отправить меня в расположенную неподалеку обитель - и обстановку сменить, и лечить монашки умеют, если что. И помогло. То ли настои успокаивающие, то ли смена обстановки. Я вдруг снова почувствовала, что жить неплохо и еще... интересно. Именно интересно, в обители только всего происходило любопытного! Я потом спросила матушку настоятельницу, может, это было колдовство какое? Она ответила, что я просто нашла то, что мне по душе. Я ездила с сестрами по окрестностям, помогала лечить больных и составлять зелья, переписывала рукописи, искала в них нужное сестрам, просто читала запоем, и жизнь снова стала в радость! Я провела в обители полтора года, а потом вернулась домой. Надо же, подумал Витька, в представлении которого жизнь в средневековом монастыре представлялась несусветной скукой, бесконечными молитвами и послушаниями. Помнится, и отец Жан что-то такое рассказывал: его наивное начальство в какой-то момент пыталось исправить нерадивого брата, отправив на жительство в монастырь, но быстро осознало свою неправоту. - Дома старались развлечь меня как могли – балы, пикники, конные прогулки, поездки на ярмарку. И конечно, за мной тут же принялись ухаживать окрестные холостяки. Всей толпой, небольшой, правда. Еще счастье, что никто мне особо не понравился. А они прям как мухи назойливые, от одного ускользнешь, другой вниманием одаривает, не отлипает. Как-то на званом вечере у соседей я не выдержала, ускользнула в сад подышать, очень меня утомили эти ухажеры. Ну а двое соседских парней пошли в сад меня искать. Не заметили и стали вяло переругиваться: дескать, упустили, недоглядели, опять куда-то делась, а надо бы найти, время не ждет, давно пора девку захомутать, а то непорядок, такая возможность загрести имение на дармовщину. Дескать, Грегор был ловкий малый, пока был жив, никак его было не обойти: так взял в оборот наследницу, что другим и не подступиться было. Но раз его демоны забрали, грех такой шанс не использовать, а то ведь, неровен час, уплывет наследница, и что тогда? В наемники только. Нет уж, чем кормить подшлемных вшей, лучше постараться, приволокнуться за девицей, имение-то она наследует нехилое. Второй ему отвечает, что он не один умный такой, охотников много, вот даже из соседних провинций слетелись, прослышав про перезрелую невесту с богатым приданым. Так что надо брать быка за рога, лучше бы зажать в каком углу да трахнуть, потом сама к венцу потащит, чтобы грех прикрыть. Они меня не заметили, а я сидела в кустах как помоями облитая. Нет, я понимала, что кое-кто из ухажеров интересуется в основном приданым, но не думала, что все. Ну да, я ведь богатая наследница. Я понимаю, по вашим столичным меркам наш замок кажется старым и маленьким, у вас самого, наверное, такие хоромы в собственности и столько земель... Витька про себя усмехнулся, вспомнив свою квартирку, тесную и не видевшую ремонта лет десять. И свою комнатенку во дворце, выделенную ему в те дни, когда ждали нападения. Дворец тогда был забит солдатами, и места не хватало катастрофически, так что с трудом найденная для него комнатка больше напоминала щель. После победы ее так и оставили за ним, там он хранил свое нехитрое барахло и казеную аптечку да книги, взятые в королевской библиотеке. Из всех украшений – карта на стене, подаренная Тиной. Гораздо чаще он ночевал в гостевой комнате в доме Элмара. Что ж до имений, то Шеллар как-то обмолвился, что можно было бы за заслуги перед короной пожаловать ему имение для солидности, но присутствующий при разговоре Макс пока не рекомендовал. Девушка меж тем продолжила свой рассказ: - И Грегор... Я ведь его любила. А тут вдруг поняла, что он-то меня – нет. Четвертый сын, ему не светило никакого наследства. Я вспомнила вдруг, как по-хозяйски он стал покрикивать на наших слуг, когда я приняла его сватовство, как расспрашивал про хозяйство, словно примеряясь к владениям. И как пренебрежителен он был ко мне временами, а временами словно вынужденно любезен. И разве стал бы любящий жених по случаю приближения свадьбы устраивать пьянку в лесу, забыв про невесту на целую неделю? Виктор смущенно поступил взор, вспомнив устроенный перед свадьбой мальчишник и как они тогда нажрались. Ну они же не неделю. Так, вечерок. - В общем, опостылели мне эти женихи, и отпросилась я еще пожить в обители. И словно домой вернулась, не заметила, как пять лун пролетело. Тем более что тогда магия пропала, и в обители было много работы. Перерывали книги, искали рецепты немагических лечебных зелий, собирали ингредиенты... За плодами копышника снарядили целую экспедицию! Я бы и жила там, да отец заболел. Мы тут с ним изрядно повозились. А когда поправился, случилась новая напасть. Объявился троюродный кузен Терзи и стал примеряться к нашему имению. Дескать, барон тяжело болен, дочка после потери жениха разум потеряла, ее стараются держать в монастыре подальше от людей, баронесса беспомощна, так что лучше передать имение под его опекунство. Вот как все повернул! Приятеля какого-то притащил из столицы, тот себя называет мудреным словом «адвокат». У нас про таких и не слышали раньше. Такой оказался прощелыга! Правда, мне это помогло. Я бы и не ведала про интриги кузена, так этот… адвокат мне и рассказал по секрету. Дескать, он такой большой знаток законов, так умеет составлять бумаги, что опомниться не успеем, как его дружок Терзи тут все приберет к рукам. Но он, дескать, предлагает мне отличный выход – пойти за него замуж, тогда у него интереса не будет помогать Терзи, а без него тот не справится. И этот туда же! Отца мы тогда старались не волновать, да и толку – он свято верит в закон, людей считает честными, он бы и не поверил в опасность, пока из имения не выкинут. Посоветовалась я со знающими людьми, они сказали – дело и впрямь опасное. Поехала к настоятельнице в монастырь – она сказала примерно то же. И она же между делом оборонила – «жаль, что у тебя даже бастарда нет». Я удивилась, а она сказала, что в истории моего рода были случаи, когда наследовал бастард, а вот чтобы наследовала девица – увы, нет. Вот тогда и запала мне в голову мысль о ребенке. Но он ведь сам не получится. Нет, желающих забраться мне под юбку предостаточно, но ведь каждый потом достанет меня и отца предложениями покрыть грех, а заодно стать мужем наследницы! Завести интрижку с женатым – противно, как потом людям в глаза глядеть? И тут вдруг появляется принц-бастард! Понятно, что имение мое ему даром не нужно, и вообще жениться на мне он не может, у него же невеста есть, это все знают. Да и не пара я королевскому кузену. Кто он и кто я! И к тому же на кого другого невеста могла разобидеться на измену, а нимфа не должна по идее, она ведь сама... ну в общем, я про нимф знаю, в монастыре читала. Все я рассчитала, все продумала, только вот не подумала, что потом со стыда удавиться захочется! - Эээ.. – ничего более связного Виктор выдавить из себя не смог. Чем утешить юную баронскую дочь, сгорающую от стыда по причине потери девственности, он не знал. С другой стороны, а если и впрямь удавится? Или утопится? Или вот с балкончика этого сиганет вниз? Вот тогда скандал будет по полной программе! И Элмар себя точно запилит. - А может... того... просто не скажем никому? Тем более что... эээ... ведь необязательно же все получилось с одного раза… Тут Витька вдруг замолчал, ужаленный внезапной мыслью. А они-то с Тиной! А если что? Черт, а ведь говорил ему Макс, чтоб сходил к местному магу и поставил себе заклинание. И Мельди предлагал, и мэтр Вельмир, то есть Истран, то есть... тьфу... в общем, придворный маг. А он только отругивался – дескать, незачем! Вот ведь лопух, ну чего стоило… Вот так ведь и Макс вляпался! Интересно, его прокол с дермопластом имел какое-то отношение к появлению будущего пулеметчика или это две разных истории? И что же делать, если лечение синяка все же будет иметь незапланированные последствия? Сразу представилась Тина и рядом подросток с рыжими волосами, почему-то похожий на Максова сынка. Витька тут же сообразил, что это бред, с чего бы ему быть похожим на Диего, скорее на Тинину родню. Например, на брата. Или на кузена. Ох, черт... - Что такое черт? – спросила девица сквозь рыдания. - Демон, – то ли ругнулся, то ли перевел Виктор и постарался взять себя в руки. Чего это он? Совсем забыл, что у Тины детей быть не может. Точно, когда Шеллара на договор уламывали, предлагали ж ее полечить. Как же он запамятовал? Девушка меж тем продолжала о своем: - Должно получиться. День подходящий, и я три дня настой тычинок серпоклювника пила, это обычно помогает. Да и не в этом же дело! – далее последовала новая порция судорожных рыданий. Да, если и дальше так пойдет, она не с балкона бросится, а попросту помрет от обезвоживания! Ну и чем ее успокоить? - Так если и впрямь ребенок получился, так не сразу ж видно будет – так себе утешение, но другого Виктор сходу придумать не смог. Запнулся, поскольку не очень представлял, спустя какое время становится заметна беременность. И тут вдруг его осенило: - А может, ваша настоятельница поговорит с вашими родителями? Ну раз она сама вам говорила про бастарда, пусть объяснит, что так было надо! - Да при чем здесь родители? Ну конечно, батюшка сперва осерчает, посокрушается, так что ж – переживу. Только б не вздумали замуж отдать для покрытия греха. Ну да ладно, можно вроде как согласиться и отказаться в последний момент. Можно, все можно, если я только сегодня со стыда не помру, глянув в глаза принцу! Все эти явно глубоко продуманные планы баронская дочка излагала голосом, полным глубокого отчаяния, время от времени всхлипывая. - Ведь получается, я его просто использовала. Говорила с ним на балу, а сама только и думала, как бы незаметно ему в кубок настой красноставки вылить, чтоб он побыстрее спать захотел. Рассказывала, как мы рады его визиту, а про себя размышляла, достаточно ли я экстракта крипинии добавила к красноставке, хватит ли, чтобы его одурманить, чтоб он не особо соображал ночью, кто рядом. А ведь видела, он честный, не то что эти... женихи – девушке явно хотелось употребить другое слово, но она сдержалась - Я вот о них говорю с презрением, а чем я лучше них? Они хотят использовать меня, чтобы заполучить имение, я использовала принца, чтобы родить ребенка и имение сохранить. Я такая же, как они! - Эээ... Мне кажется, Элмар поймет... Он такой... - Да я понимаю, что он такой... то есть совсем не такой... как эти! И от этого еще паршивее! - А почему вы не попробовали добиться справедливости у короля? Ответом Виктору был взгляд, полный недоумения. Девица даже плакать перестала. Действительно, нашел что спрашивать. Ему самому бы посоветовали обратиться по какому-нибудь вопросу к директору службы Дельта или президенту страны, он бы так же посмотрел. Это ему король Шеллар хороший знакомый, а теперь еще, можно сказать, и собутыльник. Несколько дней назад Витька наткнулся на него в коридоре дворца, будучи в донельзя растрепанных чувствах: ему как раз Макс сообщил, что присутствием на сессии Витька не отделается, придется делать сообщение, после которого его гарантированно засыплют вопросами. Вот будучи в полном шоке от этого известия, и наткнулся он на венценосного зануду. И тот – вот чудо-то – не стал сходу нудить, а пригласил Витьку к себе в кабинет, где достал из сейфа коньяк и первым делом налил выпить. И лишь затем поинтересовался, что довело собеседника до такого состояния. Витька помялся – все ж секретность – но потом плюнул и выложил королю свои проблемы. Все равно ведь Шеллар в курсе того, о чем несчастному Витьке придется докладывать, как и о том, о чем ему придется умолчать и не проболтатся, какие бы вопросы ему не задавали. Хоть проси Макса опять блоки ставить! Король выслушал со вниманием, налил еще и предложил помощь - он и доклад набросать поможет, и вопросы попробует предугадать. Конечно, он понимает, секретность... Ну да, Витька тоже понимал, что сохранять секреты их службы от Шеллара – это запирать конюшню, откуда уже увели лошадь. Но для этой девчушки король – личность почти мифическая и уж точно недостижимая. И смешно было предлагать такое. - Но ведь можно же было попросить Элмара поговорил с королем! Да что там, я бы и сам мог вразумить и вашего кузена, и этого... адвоката! – вразумление адвоката Витька представил себе с особым удовольствием. - Да, дурочка я – согласилась девушка – надо было так и поступить. Теперь уж ничего не сделаешь, после всего, что было, он мне помогать не станет. Витька горячо уверил, то Элмар непременно поможет, а если что, то он и сам может попросить короля! Про себя он подумал, что дружище Элмар что угодно сделает на радостях, поняв, что невзначай лишенная невинности девица не рвется вступить с ним в законный брак.