Жизнь продолжается.

Ежегодная отчетная сессия в агенстве Дельта – это всегда маленький локальный конец света. Сетевик бьется, пытаясь заставить работать все голоприставки для дистанционного присутствия. Обычно глючит треть, сегодня - половина. Кто-то рвет на себе волосы и орет, что планшет выдает позапрошлый вариант доклада, а ведь сбрасывал туда свежий! Точно сбрасывал, вот как доделал в три часа ночи окончательный вариант, так сразу и сбросил! Секретарша директора носится в поисках каких-то ваз, скатертей и подносов, пытаясь попутно донести до приставленных к ней студенточек-практиканток, что на межмировом мероприятии оформление зала должно быть на высочайшем уровне, потому как ведь прибудут эльфы! Носятся как ужаленные завхоз, ответственный за технику безопасности и зав. отделом обучения, пытаясь отловить полевых агентов и стрясти с них какие-то подписи, а также обещания непременно в ближайшую неделю-две выкроить время и зайти, пройти, найти… Нервная молодая специалистка из отдела социологии, впервые получившая возможность выступить, тискает блузку на груди, идет красными пятнами и вот-вот сползет по стеночке. Ее поспешно отводят в медпункт, где многоопытный врач отработанным движением шлепает ей на запястье дермопласт «Антистресс». Сидящая рядом с врачом психолог предлагает девушке проговорить с ней основные аутотренинговые противострессовые упражнения, что, по ее словам, гораздо полезнее и действеннее лекарств. При этом голос психолога срывается и дрожит, лицо идет красными пятнами, руки нервно сжимают текст собственного доклада, а на левом запястье уже приклеены две пластинки «Антистресса». У психолога сегодня свои резоны нервничать. Специалист по матанализу ловит любого проходящего за замок одежды и доверительно сообщает, что его последняя модель выбора переселенцев еще сырая, статистически не проверенная, но в ней есть интересные детали, поэтому он непременно хочет ее доложить. Услышавший это краем уха агент Рельмо лишь усмехается: не он первый, не он последний. С тех пор, как в мире Альфа узнали о феномене переселенцев, не переводятся желающие найти закономерности их выбора из множества умирающих. Кропотливо заносятся в базы собранные данные о времени жизни, обстоятельствах смерти, способностях и пристрастиях счастливчиков, получивших вторую жизнь. Единственное, что выяснили довольно быстро и потом не опровергли – чем больше людей умирало рядом друг с другом, тем меньше был шанс у кого-то из них стать переселенцем. Практически никаких шансов не было у погибших в больших сражениях, жертв крупных катастроф и стихийных бедствий. За десятилетия наблюдений аналитики собрали хорошую базу данных, по возможности перепроверяя сведения в архивах. В результате был выведен некий странный показатель плотности смертей в пространстве и времени и доказано, что чем он был меньше, тем больше было шансов у погибшего стать переселенцем. И новые переселенцы исправно подтверждали это правило: и Гарри, и Ольга, и Жак, и господин Хаббард, оказавшийся единственным погибшим в той автомобильной аварии – водитель второй машины выжил. Сперва казался исключением случай Терезы. Аналитический отдел пришел в недоумение, получив отчет агента Карреры. В отчете содержалось сухое и бесстрастное изложение того, что однажды вечером срывающимся голосом, не отрывая взгляда сухих глаз от стенки, рассказала метрессе Стелле ее новая пациентка. Дотошные аналитики ринулись проверять информацию. Это оказалось несложно. В маленьком французском городке бережно сохранили память о погибших соотечественниках. Тереза не обманывала, говоря, что врачей убили сразу. Она видела, как их вытаскивали во двор, и слышала автоматные очереди. И она не могла знать, что врачам устроили инсценировку расстрела, после чего и их, и раненых партизан увезли в гестапо. Никто из них не выжил, но умерли они позже и в другом месте. А в больнице в тот день погибли лишь две медсестры – Тереза и ее подруга. Еще удалось узнать, что перед этим в больнице целую неделю никто не умирал – все же хорошо, когда люди хранят архивы! Пока не было ясности с последним переселенцем, парень упорно не хотел сообщать о себе никаких сведений. То ли его спутники уцелели, то ли, как в случае с Жаком, имел место сбой закономерности. И если это так, то не связан ли сбой со случившимся контактом или длительным периодом отсутствия магии? Аналитический отдел с надеждой ждал появления еще какого-нибудь переселенца… Но все же как происходит отбор из тех, кто погиб? Почему переселенцем становится Петров, а не Иванов? Джонс, а не Браун? Гонсалес, а не Родригес? Ван, а не Лин? Тереза, а не ее коллега Жанна, погибшая вместе с ней? Ольга, а не предыдущая жертва маньяка? Какие только идеи не выдавали фанатичные исследователи! Начали с поиска совпадений в судьбах обмениваемых, долго искали, притягивали за уши, но ничего определенного не нашли. Подсчитывали сдвиг во времени, пытаясь понять, нет ли каких-то заданных периодов между датами смерти и появления в другом мире. Пробовали даже связать даты с астрономическими явлениями, начиная от вспышек солнечной активности и заканчивая взрывами сверхновых. Сторонников этой теории в агентстве презрительно звали астрологами, и ничего подтверждаемого они так и не обнаружили. Но они хотя бы не особо портили жизнь полевым агентам. Все, что они просили – выяснить дату рождения и дату гибели переселенца. Иные теории были похуже и доставляли полевикам куда больше хлопот. Генетики вот, к примеру, уже несколько десятилетий старательно искали «ген переселенца», пытаясь доказать, что способность к переселению - результат мутации. Эту гипотезу с блеском доложили на сессии лет тридцать назад, но подтвердить до сих пор не могли. Сейчас страсти поутихли, биологи колупаются с уже собранным материалом. Но когда Макс Рельмо только начинал работу, автор этой теории замучил полевых агентов требованиями сбора биологического материала переселенцев – и это при том, что вступать с ними в контакт сотрудникам агентства категорически воспрещалось! Макс помнил, как изощренно ругался тогда региональный координатор, задолбавшийся организовывать кражи волос и выслушивать потом претензии лаборантов по поводу того, что они опять без корней, а стало быть, материал некачественный и гарантий никаких. Автор теории - из тех, что всегда все знают и во всем уверены - искренне не понимал, в чем проблема: ну пусть отдел слежения поставит камеру против дома переселенца и засечет, когда он появится с выбритой, но порезанной рожей, и в этот же день надо организовать кражу его бритвы или полотенца! Или устроить подставную драку, и чтоб противник выдрал у объекта клок волос! Или зуб выбил! Региональный координатор выслушивал эти ценные указания с каменным лицом, а потом в кругу коллег долго и изощренно материл теоретика. И ведь действительно пришлось что-то такое организовывать, а в результате агента, пытавшегося раздобыть клок волос и кровь переселенца, заподозрили в некромантии, и дело закончилось экстренной эвакуацией. После последовавших шумных разборок с начальством генетики уже не так наседали на полевиков, но все же сбор биологического материала и по сей день висел на отделе. Исследователи, впрочем, давно подрастеряли былой энтузиазм, ибо «гена переселенца» с налета не нашли и теперь уже второй десяток лет ворошили старые данные, пытаясь выявить сочетание генов, присутствующее у всех переселенцев. Пока безрезультатно. Макс с усмешкой вспомнил, как они тогда, тридцать лет назад, всем отделом упражнялись в остроумии, придумывая самые фантастические способы забора биоматериала. Сожалели, что кровопусканием здесь не лечат, насколько бы это упростило задание! Помнится, Макс еще тогда пошутил, что идеальным выходом было бы иметь в штате лавочки вампира, это решило бы проблему с отбором качественного биоматериала раз и навсегда. Вспомнив это, агент Рельмо вздрогнул. Это что же получается, он и сглазил тогда родную организацию? И именно его слова предопределили превращение в вампира несчастного Пьетро? Двуликие боги! Вот ведь... Со временем Макс Рельмо освоился со своей способностью к сглазу и даже время от времени употреблял ее на пользу делу. Увы, срок исполнения от него не зависел, не то и Блай, и да Коста, и Гондрелло продержались бы у власти куда меньше. Но тридцать лет? Да нет, всё-таки вряд ли судьба Пьетро была предопределена его давней шуткой. - Приветствую, мэтр Рельмо! – подошел старый профессор Сибелиус, глава группы антропологии. Добряк неизменно величал Макса мэтром, желая подчеркнуть свое к нему уважение, а также некоторую осведомленность о его способностях. - Вы сегодня докладываете? - Только отчитываюсь о работе группы. А вы, я вижу, тоже рано. Да, в нашем возрасте, увы, уже не спастись от бессонницы. Макс Рельмо прикрыл глаза, словно бы соглашаясь. На самом деле его раннее появление в этом зале никакого отношения к бессоннице не имело. Да и не могла такая мелочь грозить посвященному четвертого круга. Как и все ветераны агентства, Макс Рельмо прекрасно знал, что сессия никогда не начинается вовремя. А вот исполненные энтузиазма новички обычно являлись заранее. А почтенному мэтру очень хотелось еще раз внимательно глянуть, кого же подсунули в агентство, пока все они как проклятые носились с согласованием договора. Не просканировать, нет, но менталисту его уровня и общая оценка эмоционального состояния даст нужную информацию. Очень уж не хочется повторить ошибки двухлетней давности. Профессор пошел здороваться с коллегами, а Макс устало прикрыл глаза. Что-то Виктора долго нет. Несчастный полевой агент, он же ключевой участник контакта миров, сегодня должен делать краткое сообщение на тему «как же это так получилось». В программке сессии, впрочем, тема сообщения была сформулирована более формально и витиевато. Несчастный Витька, не представлявший себя на трибуне, с утра извелся, но полноценно предаться этому занятию ему не дал начальник хозяйственной части, поймав и потащив что-то получать и за что-то расписываться. Следом бежал ответственный за технику безопасности, которому было нужно, чтобы новый сотрудник прошел еще какие-то инструктажи и расписался еще в трех журналах: на работу Виктора принимали быстро, а потом он прочно застрял в поле и на базе не проявлялся, и сейчас вот господа из администрации рвались наверстать упущенное. Так, что там в программке? Сначала, конечно, начальство будет долго и нудно рассказывать о состоявшемся контакте в духе «мы все сделали замечательно». Хотя все, причастные к оному, уже получили выволочку за закрытыми дверьми кабинетов. И получали бы добавки не раз и не два, но, к счастью, с начальства теперь требуют столько внеочередных отчетов и справок, что устраивать масштабные разносы подчиненным не хватает сил и времени. Вот только собирать материалы для внеочередных отчетов приходится, опять-таки, подчиненным. Так, а что сегодня еще? Отчеты региональных координаторов... Вслед за Тилиным отчетом - краткое сообщение агента Кангрема, его собственное краткое сообщение о контакте миров Дельта и Каппа и его возможных перспективах. Ну что ж, доложим – кратко, без подробностей, в позитивном ключе. Макс Рельмо, в отличие от Витьки, понимал, что на официальном заседании никто к нему с неудобными вопросами не полезет. Вот в кулуарах… Но Макс от любопытствующих отобьется, а Виктора прикроет Тиля. А после там кто? Отчет технического отдела, это не страшно, Рэй обычно докладывает коротко и по делу. Краткий отчет хозяйственников, врача, психолога, потом зав. службы слежения – милая дама, на год старше Тили, имеет обыкновение малость растекаться мыслью по древу, но в целом неплохая докладчица. Макс ностальгически вздохнул, вспомнив, какова была эта дама двадцать пять лет назад. Впрочем, она и сейчас, уже став бабушкой, сохранила былое очарование. Похоже, в этом году она все же уйдет на пенсию: в январе родился третий внук. И хотя с ее заместительницей Макс был в не менее теплых отношениях, но все же жаль… А на вечернем заседании что? От аналитиков аж три доклада. И пара от социологов, причем один даже с прогнозом изменений в обществе в свете контакта, с учетом его, контакта, ограниченности. Прогнозисты... Предсказатели... Прямо как его величество... Интересно, а если этих не кормить, точность прогноза повысится? Макс Рельмо, как и большинство полевиков, теоретиков недолюбливал. Завтра этнографы. Один доклад о племенах западных степей: намаки, суйнаки, кипчаки… Послушаем… Три доклада о народах Дамерики, интересно, что они там написали. Материк, лежащий к западу от того, где работал агент Рельмо, в агентстве как-то сразу окрестили местной Америкой. Кто-то предлагал назвать его Амедой, то есть Америкой Дельты, но не прижилось. В результате «дельтовскую Америку» сотрудники агентства сократили до «Дамерики». Впрочем, в официальных документах использовалась транслитерация слова «земля» на языке одного из первых открытых племен континента, но в лексикон агентов словечко «Дамерика» вошло прочно. Так, вон его ребята подошли и рассаживаются. Амарго... счастливый такой... Конечно, агент Каррера человек бывалый, и посторонний по его лицу ничего не прочитает, но Макс-то не посторонний. И даже без эмпатических способностей чувствует радость старого друга. Что ж, Мануэль заслужил это счастье. Вот только Стелла уже не девочка, и как еще пройдут роды? Макс вздрогнул, вспомнив, как появлялась на свет его внучка, и подумал, что надо бы отговорить Стеллу перебираться в Мистралию. Все же чем ближе она будет к мэтру Истрану, тем будет спокойнее. Вот подошла Луиза, и Макс не мог не отметить в который раз, до чего же ей идет парадная форма. Вот торопится Тенгиз... Что-то парень застрял в Ортане. И диссертацию уже написал, правда, защита будет на закрытом совете. Но ведь паршивец даже отпуск для защиты никак не возьмет! Сидит на точке, собирает информацию. Интересно ему, видите ли, и никак не вырваться. Глаза привычно ищут Леночку Соколову. А, вон она как раз входит в зал. И вроде выглядит получше, чем месяц назад. Как же нехорошо с ней вышло! Когда полтора года назад агент Рельмо вернулся с больничного, они долго не виделись. Сама она встречи не искала, а он, переведенный в полевые агенты, поначалу не мог выбрать время и ее навестить. Единственная встреча в коридоре агентства была скомканный и оставила тяжелое чувство: сперва она плакала (“ты живой, какое счастье, ты живой”), они поспешно зашли в какой-то пустующий кабинет, он наконец смог ее обнять, и она от души выплакала на его груди все то, что накопилось с момента ложного сообщения о его гибели. Потом злым и виноватым голосом прошептала, что если б только знала, что ее отец в это вляпался... Они долго целовались, и возможно, дело зашло бы и дальше, но вернулся хозяин кабинета, и оба вспомнили, что спешили по неотложным делам. А потом Леночка, похоже, стала его избегать. А несколько месяцев спустя Каролина из службы слежения в его присутствии с некоторым злорадством рассказала подруге, что Леночка закрутила с новеньким из техотдела, и они уже пару раз вместе убывали на выходные. Что ж, подумал он тогда, не ему ревновать, Леночка нашла сверстника, дело молодое. Вот только при мимолетных встречах он явно ощущал, что ее чувства к нему никуда не делись и никого другого она не любит. Тогда что у нее с этим новеньким? Попытка вышибить клин клином? В любом случае он считал, что не вправе ей мешать. А потом навалились события, и он лишь радовался, что Голдиану обошло и скромный кабачок мамы Хаи по-прежнему исправно снабжает посетителей пивом и закуской, а агентство информацией. И лишь когда Элизабет сообщила, что возле кабачка видели Пола Хадсона, Макс понял, что с Леночкой необходимо срочно поговорить. Тем более что короткие случайные встречи с ней тоже оставляли ощущение, что все же что-то она от него скрывает. Не нового же кавалера? Разговор получился долгим и тяжелым. Оказывается, гад Гришка заходил к Леночке уже после своего побега из Поморья и даже звал ее с собой. И Тиля знала и ничего ему не сказала! Ну да, он лежал в больнице, но потом-то могла сказать! Да разве стал бы он пускать отдел расследований по следам старого друга и Леночкиного отца, как бы тот не был перед ним виноват? А Гришка, сволочь такая, не подумал, что будет с его женой, если невесть куда пропадет не только муж, но и дочка? Как рассказала Леночка, ее мать таинственное исчезновение Гриши пережила очень тяжело, разом вообразив все ужасы, какие могли приключиться с любимым мужем в отсталом средневековом мире. А уж что с ней творилось после визитов дознавателей из отдела безопасности Альфы! И в том мире, где что-то ужасное уже случилось с ее мужем, работает ее дочь! Накрутив себя, бедная женщина трижды за год попадала в больницу с сердцем. Леночку дознаватели тоже не оставляли в покое, но ее, как могла, прикрывала Матильда Соломоновна, к тому же полевика пойди достань. Но состояние матери не давало девушке покоя, и летом она, не выдержав, под страшным секретом открыла ей часть правды: папа жив, скрывается, но ничего ужасного с ним не случилось. Лучше б она промолчала! Во-первых, несчастная Гришина жена тут же представила все ужасы, которые могут произойти в чужом мире с человеком, лишенным возможности в случае чего немедленно быть эвакуированным, помещенным под биосканер, обклеенным и исколотым новейшими лекарствами и вообще прикрытым и спасенным: в свое время все эти возможности горячо расписывали ей сперва муж, а потом дочь, уверяя, что их работа достаточно безопасна. Теперь же Гриша без всякой страховки живет в чужом мире среди смертоносных бактерий, кровожадных наемников и неведомых хищных зверей! Еще в больший ужас несчастную женщину привел тот факт, что дочь скрывает от властей сведения об отце, тем самым по сути совершая преступление. А если это раскроется? А если ее посадят под ментоскоп? Слушая причитания матери, Леночка и сама задергалась. Ведь действительно, под ментоскопом она в момент спалится, и Матильда Соломоновна не спасет. И Макс не спасет, да и захочет ли? Ведь как-никак, а визит отца она от него скрыла. Измученная этими мыслями, Леночка стала избегать Макса, даже сделала вид, что у нее новый ухажер. На самом деле ей было не до этого, она стала дико бояться обязательных бесед с психологом, каждые выходные неслась домой к матери, возвращалась оттуда накрученная и расстроенная, что не могло не сказаться на работе. А тут еще невесть почему возникшая слежка. Причем Леночка сперва решила, что следят за ней люди из отдела безопасности Альфы. К счастью, ей хватило ума рассказать Матильде, та не поленитесь и лично наведалась пару раз в родной кабачок, якобы ради поддержания легенды, пошутила с завсегдатаями, пожаловалась на здоровье, заставившее ее переменить климат. А заодно срисовала соглядатая и потом устроила Леночке разнос по всем правилам: все же полевой агент должен отличать людей своего мира от местных жителей. А Леночкиной маме тем временем стало совсем плохо. Леночка и сама уже была на пределе, не могла спать, есть тоже не могла, и по Максу истосковалась, и за мать страшно, и за отца тоже, ведь все же отец! Вот глупышка! Неужто он не понял бы? Он как мог успокоил ее. Она опять настояла, чтобы он ее прослушал – ничего, кроме визита отца, она не скрывает! Он осторожно проверил, потом с ее согласия кое-что заблокировал. По крайней мере, ментоскопа она теперь может не бояться. Дождавшись выходного, вместе с ней наведался на Альфу и зашел к ее матери. Та совсем сдала. Эх, Гриша, Гриша... Ну не был ты образцом верности, и ладно, не мне тебя порицать, но бросить жену вот так... Макс поговорил с ней, напустил туману, заодно успокоил – своим способом. Усыпил и поставил блок на Леночкины откровения. Так будет лучше. Леночка потом говорила, что, действительно, стало лучше. Но все же Матильда и Макс подсуетились и выбили ей сменщика из стажеров (якобы ортанского кузена) и короткий отпуск по семейным обстоятельствам. Неделю назад она вернулась, выглядит получше. Макс Рельмо полистал программку сессии. На третий день сперва геологи, ну этих разве что Амарго с интересом слушает. Еще бы, они с Тенгизом по направлению этого отдела все окрестности базы облазали, когда в партизанских делах случилось затишье. Контейнеров тридцать с образцами на базу отправили. Тенгиз-то просто рюкзак таскал да капсулы паковал, а агент Каррера всерьез разобрался в предмете исследований. Ребята из отдела геологии на него молиться готовы – еще бы, такое чудо, полевой агент, разобравшийся в методике сбора материала - и до сих пор, кажется, не подозревают, что он местный. И скажешь – не поверят. Грузили они его сильно, когда только бедняга время выкраивал еще и на это? Но зато, будьте уверены, вскорости в Мистралии начнут разработку месторождения чего-нибудь ценного, меди там или олова. И разумеется, оно обнаружится совершенно случайно, это месторождение, и советника Карреры даже близко не будет! Зато мистралийская экономика получит какое-никакое, а вливание средств. На третий день после обеда сообщения биологов. Доктор Мопюи опять собирается докладывать о миграциях рыб. Он их уже лет десять изучает, каждую скумбрию пометил и теперь следит за их перемещениями. О, ничего себе! Доктор Гомуннек все же протащил в программу свой доклад «О возможном существовании сложной социальной структуры в стаях анкрусов!». А ведь Дюран, шеф отдела биологов, клялся и божился, что не пропустит! Потому как у уважаемого коллеги не факты, а одни предположения. И неудивительно, потому как работал автор доклада только с роликами, к живым анкрусам его никто не пустил. А от содержания этих милых животных в виварии он, по счастью, сам отказался, объяснив, что на дворе уже не двадцать первый век и наука давно не использует такие грубые методы, искажающие поведение объекта и напрочь обесценивающие полученный результат. Вспомнив о почтенном герпетологе, Макс вдруг сообразил, что надо отловить Виктора, пока тот на него не напоролся. Он быстро окинул взглядом зал и ругнулся под нос. Потом почти автоматически сотворил защиту от сглаза: не хватало только, чтобы почтенного доктора и впрямь покусали объекты его изучения. Встал и пошел к беседующим. - Уважаемый мэтр, прошу прощения, что прерываю вашу беседу, но мне срочно нужно обсудить с коллегой один вопрос… Витька от беседы с почтенным доктором оторвался с видимой неохотой, и отрешенно-ошарашенное выражение его лица ясно указывало на то, что все уже свершилось, ученый муж успел посвятить простодушного агента Кангрема в свои проблемы. Едва плюхнувшись на стул, Виктор тут же поинтересовался: - Это правда? В этом мире действительно живут динозавры? На этот раз Максу удалось ругнуться про себя, так что время на защиту почтенного мэтра от сглаза тратить не пришлось. - Ну да, на континенте, где живут драконы, есть и крупные ящеры, напоминающие динозавров. - И мы… Ну то есть ученые нашего мира… их изучают? - Нет. - Но почему? - Потому что это не нужно нашему миру, хотя и интересно отдельным ученым. И потому что это чревато очень неприятными последствиями для нашего мира. Именно поэтому подобные работы свернуты, и возобновлять их не собираются. - Да какими последствиями-то? - Прежде всего контактом с драконами. Разумной расой, наделенной магическими способностями. Мы и контакт с людьми этого мира предотвращали, как могли, а уж с драконами… - А что? Они ж нормальные. Не глупее иных людей. - Ты уверен? Мы что-то знаем только про парочку нетипичных эмигрантов да нескольких их родичей – про себя Макс добавил, что и за эту малость надо сказать спасибо исправно строчащему отчеты агенту Каррере, а еще, чего уж там, королю Шеллару, его болтливому шуту и этому зеленому раздолбаю, раздающему лингводекодеры направо и налево – а про прочих не знаем почти ничего. До сих пор непонятного куда больше, чем выясненного. Мы не знаем, совпадают ли уклад и обычаи в разных стаях. Про их магию мы мало знаем. Мы не знаем, как часто среди них встречаются особи с неконтролируемой агрессией. Часто не понимаем, чем они руководствуются в своем поведении. Вот например, до сих пор неясно, зачем некоторые из изгнанников, обосновавшись на другом континенте, крали девиц. Ты вообще об этом слышал? - Слышал! – с энтузиазмом откликнулся Витька. - Вот и мы… слышали. И еще слышали про многочисленные случаи нападения на человеческие поселения. Поэтому контакта с драконами никто не хочет. Когда лет сорок назад узнали, что они разумны, такая паника была! Особенно когда появилась еще и информация об их магических способностях. Сразу свернули все работы по их материку, кроме контроля порталов. - А динозавры? - А ящеры живут в джунглях и саваннах и с драконами мало пересекаются, ты это учти. Видимо, не пересекаются, мы же про тот континент мало знаем. Но драконы живут высоко в горах, так что вряд ли они часто встречают других ящеров. - Но почему не изучить динозавров? Особенно если они живут не там, где драконы? - Да потому что любая попытка изучения чревата контактом с драконами. Что мы знаем о способностях дракона? Как они отреагируют, перехватив дрон или миску? И что мы будем делать, если они прознают про порталы в другие миры? Особенно с учетом того, что родные места у них покидают всякие отморозки? Никому не нужно, чтобы в нашем мире объявился живой психованный огнемет, асоциальный, зато с магическими способностями. - Е! – до Виктора, кажется, дошло. - Вполне возможно, что такое уже случалось. Во всяком случае, именно так ксеноэтнографы трактуют сказки о драконах и Змеях Горынычах. Не хотелось бы, чтобы изгнанников к нам стали выпихивать регулярно. А что от тебя хотел доктор Гомуннек? - Спрашивал, не могу ли я переговорить с драконом. В принципе мне не трудно при случае расспросить Хрисса. - Только расспросить? Больше он ничего не просил? - Ну… - Понятно. Но ты не забывай, что Хрисс – изгнанник и на свой материк не вернется. Да и Аррау пока не собирается. - Но к ним в Эгину собирались наведываться родичи… - И что, ты будешь просить почтенную бабушку-драконессу принести тебе скелетик ящера? Или зубик? Что там почтенный доктор у тебя просил? - Ну… можно попросить Аррау, чтобы она попросила… Макс лишь скептически хмыкнул, про себя костеря настырного Гомуннека. Впрочем, беднягу можно было понять. Когда агентство только начинало работать, южный материк посчитали необитаемым и запустили беспилотники собирать информацию. Часть, конечно, пропала, но фотографии с вернувшихся аппаратов привели зоологов в экстаз: они нашли мир, где не вымерли динозавры! К несчастью, информация просочилась на Альфу, вызвав нездоровый энтузиазм как в научных кругах, так и среди поклонников последнего ремейка «Парка юрского периода». Желающие работать или хотя бы стажироваться у биологов «Дельты» стояли в очереди. Какие-то романтично настроенные спонсоры подкинули деньги на исследования «настоящих живых динозавров» - то ли бескорыстно, то ли в надежде когда-нибудь и впрямь воплотить в жизнь сценарий Майкла Крайтона. Уже готовилась экспедиция, было собрано оборудование, составлен список участников, когда полевой агент из Эгины сообщил в своем отчете о возможной разумности драконов. Все работы по Южному материку были немедленно и решительно свернуты. Биологи впали в отчаяние, но начальство было неумолимо. Заготовленное оборудование до сих пор пылится в самом дальнем закутке склада (а что одна из предназначенных для участников экспедиции плазменных винтовок вместе с ящиком обойм куда-то испарилась, к счастью, не обнаружили до сих пор). В последующие годы шеф отдела постарался по возможности избавиться от энтузиастов-герпетологов, ибо, по его собственным словам, не имел уже больше никаких сил выслушивать их стенания по поводу запрета на исследование «живых окаменелостей». И впредь он старательно просматривал всю информацию о поступающих на работу и отклонял заявки, если в материалах был хоть намек об интересе кандидата к герпетологии. Работавший в агентстве 35 лет доктор Гоммунек был последним сохранившимся специалистом по местным амфибиям и рептилиям. Макс глянул на Виктора. Тот сидел, насупившись, явно обдумывая вопросы к драконам. Ладно, не беда, зато он, похоже, напрочь забыл, что его ждет Очень Страшное Выступление перед полной аудиторией. Как бы его вернуть на землю, не особо пугая? - Ты как, по оборудованию все, что надо, подписал? - Что? А, да вроде все. Нет, представляешь, им отчет по аптечке надо сдавать помесячно! У нас раз в квартал требовали. А почему еще не начали? Уже же десять минут как должны. - Ну, наши пока раскачаются... Меньше чем на полчаса никогда не задерживали. Видишь, и эльфов еще нет, они знают, как мы собираемся, поэтому всегда прибывают с опозданием. Виктор с любопытством озирался. Ну да, он в большом зале впервые. Перевел взгляд на трибуну и заметно сник. Макс быстро, пока Витька себя не накрутил, сунул тому программку выступлений: - Посмотри, вдруг тебе интересно что-нибудь в конце, а если нет, мы с Тилей постараемся тебя отмазать от последних заседаний. Виктор послушно ткнулся в программу, и брови у него поползли вверх: Это что, всем обязательно слушать? И антропологов, и вот это... Я даже не понимаю, это вообще про что? Макс понимающе вздохнул. От скольких новичков он слышал этот вопрос! - У вас в «Каппе» такого не было? - Да нет. У генетиков были какие-то свои совещания, ну и начальство общий ежегодный отчет устраивало. Но полевых агентов туда не дергали, и ничего такого не было. - А здесь вот есть… Общая отчетная сессия в агентстве «Дельта» была традицией. Так повелось со времени основания. В те героические и легендарные времена результат работы каждого подразделения был жизненно важен для всех остальных. Этнографы и социологи ждали данных от лингвистов, те, в свою очередь, записей от службы слежения, служба слежения наседала на полевых агентов, требуя размещения техники в максимально информативных точках, а полевые агенты с волнением выслушивали доклады эпидемиологов, ибо напороться на какую-нибудь местную чуму не хотелось. Геологи и биологи жадно ловили подробности докладов региональных координаторов, гадая, когда же разрешат экспедицию для сбора материала или хоть образцы привезут. Впрочем, чуть позже биологов и геологов сильно поприжали эльфы, вполне заслуженно обвинив кое-кого из них в сборе информации о необходимых миру Альфа ресурсах с целью последующего их из мира Дельта выкачивания. После проведенной Темной канцелярией чистки в этих отделах осталась треть сотрудников, в основном энтузиасты с горящими глазами и способностью часами рассуждать про уникальность какого-нибудь жучка или камушка. Старые героические времена давно закончились, с местными болезнями в основном разобрались, равно как и с опасными хищниками и ядовитыми растениями. Изучены основные языки континента, описана сословная структура, обычаи и верования местных жителей. Внедрение полевого агента давно уже перестало быть смертельно опасной авантюрой, сотрудники освоились в этом мире, а ученые забурились в такие научные дебри, что неподготовленному человеку понять всю глубину постигаемого ими было невозможно в принципе. Но по старой, уже недоброй традиции, выслушивать эти доклады полагалось всем полевым агентам. Те отбрыкивались, как могли, ссылаясь на невозможность длительного отсутствия на основном рабочем месте. Но вот агенту Рельмо в этот раз лучше было дослушать все до конца. И постараться по максимуму собрать информацию в перерывах. Известное дело, в кулуарах такие вещи говорятся, каких с трибуны вовек не услышишь. - Слушай, а это про что? - Палец Виктора между тем уперся в одну из нижних строчек программы. «Проблемы этимологии лексем, обозначающих магические явления и действия, в языках западных племен» - А, это лингвисты. Они всегда докладывают что-нибудь этакое, чтоб никто не догадался, про что это они и что все это значит, но все поняли, какие они великие ученые. Им иначе нельзя, традиции и все такое… Макс вздохнул и перевел взгляд на стену, туда, где рядком висели портреты Великих. Мейер, Стронжек, Оригава, Чудновский... А ведь он помнил Чудновского, хотя и не водил с ним близкого знакомства. Все началось несколько десятилетий назад, когда Паркер доложил на сессии невероятную новость: переселенцы начинают говорить на местном языке сразу, как только оказываются в этом мире. Вернее, говорят-то они на родном, а местные жители слышат как бы свой. До того полагали, что местные маги способны мгновенно обучать людей своему языку, а иначе как объяснить, что переселенцы практически сразу после перемещения бодро болтают с местными жителями? И полевые агенты, усердно учившие местные языки перед внедрением, жутко завидовали этим переселенцам и местным жителям вообще. Им бы так: поколдовали над тобой, и готово! Время от времени в агентстве поднимался вопрос о том, как местным магам такое удается и нельзя ли технологию вызнать, заменить магию электроникой и употребить на благо родного мира. Вопрос поднимался – и откладывался в конец очень длинного списка подобных же вопросов, приберегаемых до времени, когда агентство подберет наконец сотрудника-мага. Но время шло, информация копилась, а выведать что-то о магах, способных обучать языкам, не удавалось. К самим переселенцам соваться запрещали инструкции, но прослушку ставили. Вот нарезку с этой самой прослушки и предъявил аудитории Паркер. И параллельно продемонстрировал местный артефакт – кристалл, на который местный маг записал пару фраз, сказанных переселенцем. Случайно, как думал сам маг, бранившийся по поводу испорченного кристалла. И лишь Паркер знал, каких невероятных усилий стоило организовать эту «случайность». Аудитория в растерянном молчании выслушала запись: бормотание на ортанском, скрип двери, бодрый вопрос на английском: «Мэтр, вы к ужину хотите вино или пиво?» и ответный гневный вопль на ортанском. Затем докладчик что-то такое сотворил с кристаллом, и диалог повторился, но теперь уже целиком на ортанском. Впрочем, изрядная часть аудитории ортанского не знала, и лишь несколько полевых агентов и лингвисты ошарашено молчали, потрясенные то ли открытием, то ли богатством словарного запаса мага, которому неуместный вопрос испортил сеанс звукозаписи. Не то чтоб аудитория была склонна удивляться всему, скорей наоборот. Сотрудники агентства регулярно натыкались на информацию не просто удивительную, но, по меркам их собственного мира, абсолютно невозможную. Подобно королеве из книги Кэрролла, они порой еще до завтрака успевали несколько раз поверить в невероятное. Необъяснимое явление назвали парадоксом Паркера и постановили изучить по возможности. Возможность представилась далеко не сразу. Лингвисты понятия не имели, с какого бока к этой загадке подступиться, к тому же специалисты отдела и так были заняты по горло расшифровкой местных языков и обучением будущих полевых агентов. А несколько лет спустя в агентство прибыли три молодых практиканта, и одним из них был Чудновский, уже тогда всерьез увлекавшийся нейролингвистикой. К тому времени сменивший Паркера Петров сумел сделать почти невозможное: добыть записи речи переселенца на магических кристаллах и параллельно на цифровом носителе. Не кусочек, как когда-то Паркер, а несколько часов полноценных записей. Впрочем, назвать это речью было не совсем точно. Переселенец пел романсы. В своем мире он был гусаром, неудачно свалившимся с седла во время возвращения с попойки. Случайно выдернувший его маг удивился причудливому наряду незнакомца и гитаре, которая так и болталась за спиной, и пристроил переселенца в замок знакомого барона-меломана. Бравый гусар охотно перековался в менестрели, и через некоторое время все тот же маг предложил записывать его песни на кристаллы, ибо знакомый торговец (он же полевой агент Воробьев) уверил его, что записи будут хорошо продаваться. И, кстати, не наврал, песни барда-гусара приобрели в Ортане известность. А практиканты отдела лингвистики, получив кристаллы, засели за их сличение с записями жучков, щедро понатыканных полевым агентом в замковой башне. Той самой, что служила гусару-менестрелю студией звукозаписи. Обработка материала оказалась делом нудным и почти безнадежным. Один из практикантов плюнул и ушел в полевые агенты, второй уволился, а Чудновский все корпел над записями, пробиваясь сквозь «ретивые сердечки», «жестокие кручины», «живые лобзания», «дивные перси» и прочие «чибиряк-чибиряшечки». Коллеги вежливо, но непреклонно потребовали, чтобы он работал в отдельной комнате со звукоизоляцией, потому как после месяца соседства с работающим Чудновским люди почему-то приобретали стойкую аллергию на романсы. Чудновский не возражал. Он зачастил в отдел исследования магических устройств, потом зачем-то попросил техников поменять настройки в компьютерном шлеме. После этого нашел среди сотрудников индуса, кенийца и китайца, знавших русский, и зачем-то просил их в этом шлеме начитывать тексты тех самых романсов на родном языке. Начальник отдела в конце концов не выдержал и потребовал, чтобы практикант занялся делом. Отдел завален работой, а он тут дурью мается! Еще и других от дела отрывает, заставляя переводить идиотские стихи на хинди и суахили! Чудновский с явной неохотой включился в изучение диалектов населения Ледяных островов, но как только начальство отворачивалось, снова возвращался к своим записям. А спустя четыре года он доложил в этом вот зале об основных принципах механизма парадокса Паркера. Десять принципов генеративной лингвистики, получившие также название принципов Чудновского, легли в основу теории нейролингвокодирования. Коллеги ахнули, начальник отдела лингвистики надулся от гордости, предвкушая гранты, новые ставки и всемирную известность. Но в последующие три года ему пришлось в полной мере вкусить, хлебнуть и осознать, каково это – иметь в подчинении гения. Стоило начальству распеться соловьем на тему грядущих великих свершений, как Чудновский своим тихим занудным голосом начинал поправлять, уточнять и вдаваться в детали. В каковых деталях начальник, честно говоря, сразу и беспросветно вяз. Привлекать к исследованиям новых сотрудников Чудновский не рвался, аргументируя это тем, что ему проще сделать самому, чем обучать спешно набранную шефом под новый проект молодежь, ничего не смыслящую в предмете исследования. Впрочем, одного практиканта все же приблизил и категорически потребовал включить в штат. Будущность гениальной разработки Чудновского ему самому и его шефу виделась совершенно по-разному. Шеф представлял, как в недрах его отдела вызревает и является миру «магопереводчик», прославляя их агентство вообще и его самого в частности. Чудновский же скучно бубнил о необходимости консультаций с коллегами из других организаций, привлечении смежников и все пытался втолковать начальству, что силами их коллектива справиться со столь масштабной работой нереально, нужно оборудование, нужны вычислительные мощности, а в будущем - участие специалистов по нейрологии, биоэлектронике и имплантологии. Шеф досадовал, напирал на секретность, упорно отказывал в допусках сторонним специалистам и допек-таки бедолагу - Чудновский со скандалом перевелся на Альфу. А спустя год пробил через Мировую Академию наук публикацию основных принципов своей теории и допуск к материалам – пусть через подписку о неразглашении – ряда ведущих специалистов планеты. Как уж упрямцу удалось ознакомить научную общественность со своими разработками, не объясняя, кто такие переселенцы и что такое парадокс Паркера, Макс не знал. Он тогда вообще старался поменьше появляться на базе и тем более в головной конторе лавочки, поскольку уже устал от сотрудников, кидающихся к нему со словами: - Так вы и есть агент Рельмо, специалист по общению с магами? Не могли бы вы еще выяснить… Он и так был завален заданиями отдела исследований магических устройств, сверху постоянно спускали новые запросы, и все эти просьбы «выяснить между делом» несколько утомляли. Ну почему все решили, что местные маги, встретив коллегу, пусть и с другой природой Силы, бросятся ему на шею и выболтают все свои секреты? Напротив, агент Рельмо не раз думал, что не одаренному магически человеку собрать информацию, возможно, было бы легче. Прикинуться этаким любопытным дурачком… А маг, выведывающий сведения о магии – это абсурд какой-то! В общем, занятый своими проблемами, он как-то пропустил скандал с увольнением Чудновского. А тот, перейдя на новое место, пробил-таки создание рабочей группы и международный проект по разработке лингводекодера. А спустя шесть лет погиб при восхождении на Канченджангу. Альпинизмом он увлекался со студенчества, отпуск неизменно проводил в горах, выбирая для восхождений все более трудные маршруты, и вот… Нелепая, трагическая, безвременная смерть, как писали СМИ и уверяли в надгробных речах коллеги. Впрочем, надгробными их можно было назвать лишь в переносном смысле, тела так и не нашли. Ничего не дали поиски, не сработали аварийные маячки, а через три месяца поисковую операцию свернули в связи с повышенной лавиноопасностью. Гибель Чудновского породила множество конспирологических измышлений, и даже сейчас, десятилетия спустя, в сетке нет-нет да и всплывет очередная версия «загадочной гибели великого ученого», как правило, с намеками на чьи-либо злодейские происки. Кто-то свято уверен, что великого ученого похитили (представители другого государства, другой расы, гости из другой галактики) и теперь он в суперсекретной лаборатории вынужден работать на похитителей. Иные уверяют, что, дескать, некие темные силы хотели остановить, воспрепятствовать, не дать донести до широкой общественности… Хотя сами коллеги великого ученого неоднократно заявляли, что все это чушь. Основные положения своей теории Чудновский уже опубликовал, рассекречивания материалов для коллег добился, а создание «автоматического переводчика» даже при его участии было делом небыстрым. Нейролингвисты из Торонто, Кракова и Вальпараисо совместно домучили проект устройства, в Новосибирске слепили первый лингводекодер, громоздкий и весьма своеобразно переводивший. Ну а потом подключились нейробиологи и имплантологи. Довели идею до ума независимо друг от друга специалисты из Твери, Ортинга и Палмерстона. Сонечка тогда работала, не поднимая головы, Таня, умница, присматривала за домом и сестрами. Наверное, тогда и появилась в девочке эта черта характера – считать себя взрослее других, пусть даже эти другие – ее родители. Макс отвлекся от мыслей о племяннице и вновь глянул в программку. М-да, неспециалисту в это вникнуть трудно. Что поделаешь, лингвисты агентства до сих пор упорно считают себя продолжателями дела великого ученого и рвутся штурмовать вершины науки. Тем более что от былой загруженности остались лишь воспоминания о героических годах: языки континента изучены, а полевых агентов снабжают лингводекодерами. Великих нейролингвистов среди специалистов отдела больше не случалось, но зато они разгулялись в прочих, более традиционных областях исследования и доклады на сессию выдавали один другого мудреней. Чего стоит хотя бы вот это: «Частота и вариативность дифтонгов в разговорной речи ортанских и лондрийских гномов». Сидящий рядом Виктор все еще озадаченно таращился в свой экземпляр программки, когда в зале вдруг возникло оживление, быстро сменившееся почтительной тишиной. Беседовавшие смолкали, опоздавшие спешно занимали места. По центральному проходу к сцене шла группа эльфов. Возглавлявший ее Раэл умудрялся на ходу здороваться со множеством знакомых, не теряя при этом величественно-спокойного вида. Директор агентства встал, приветствуя эльфийскую делегацию. Дождался, пока высокие гости рассядутся, откашлялся и объявил ежегодную сессию агентства открытой.