Возврату и обмену не подлежит.

Юнбин искренне надеялся на то, что увидев Ёнгю вновь он сможет держать лицо своё красивое в целости и сохранности. Что он, как подобает своей породе- задерет подбородок острый к небу и взглянет лишь мельком на ребенка этого, ни на что не годным оказавшегося. Юнбин искренне надеется, но в конечном итоге млеет, словно влюбленная младшеклассница при одном лишь виде мальчишеской аккуратной ладошки, что уж говорить о его лице. Ёнгю улыбается коротко и не даёт даже мнимого шанса подступиться к себе ближе, чем на метр. Руки вперед, наученный горьким опытом- не выставляет, лишь два шага назад от старшего делает прежде, чем дверь захлопнуть перед самым его носом. Бежит, трусливо поджав хвост. Юнбину не обидно практически, лишь щеки заметно алеют от постыдных воспоминаний, в которых он эти самые детские ладошки выцеловывал. Тогда совсем ещё щеночек, белый малыш Ёнгю верил в то, что сможет таким образом спастись. От чего? Юнбин не знает. Он не знает даже того, как самому выбраться из этой безнадёги проклятой. Смотрит на младшего украдкой и молится на его глупую улыбку, что всегда прищуром глаз сопровождается. Млеет, словно влюбленная девочка при виде своего краша и сомневается в том, что это не так. Юнбин влюбляется в младшего медленно и со вкусом собственной никчемности на самом кончике языка. Тот день ото дня все красивей. Холеный белый щенок с горящими неумело скрываемой неприязнью глазами и кривой улыбкой сводит с ума. Любовь к Юнбину приходит совсем уж некрасиво, бьёт обухом по голове и выть заставляет от безнадёги. Да вот только малыш его, щеночек белый- не даёт ни малейшего шанса чужим поганым чувствам. Юнбин соврёт, если скажет что тот- не прав.