Городская легенда о Дочери Дракона

За поворотом не было ни души, только ветер гонял скомканные фантики и окурки сигарет вперемешку с редкими листьями по асфальту, устраивая маленькие смерчи. Кроу пробежал до конца переулка и уперся в тупик. Плотно окруженный стенами равнодушных домов он уже был готов сдаться, но ветер из ниоткуда швырнул ему в лицо горсть дорожной пыли, и вокалист медленно прошел вдоль стен в поисках источника сквозняка. Узкая щель, в которую бы и кошка не пролезла, обнаружилась не сразу, зато теперь юноша знал, где искать беглянку. И хотя протиснуться в это трещину не представлялось возможным, благодаря ей можно было перелезть через стену, чем вокалист и воспользовался, как обезьяна, вскарабкавшись на самый верх. Спрыгнув со стены на параллельную улицу, Кроу осмотрелся. Теперь в темноте было ясно, что в этой части переулка фонари давно погасли и рассмотреть все можно только при мягком лунном свете. Кроу еще повезло с чистым небом в этот вечер. Неспешно отбежав от стены, юноша приблизился к старому металлическому забору и прищурился, напрягая зрение. – Кладбище? – пробормотал он, разглядев первый ряд покосившихся надгробий. – Не могла же она… Но среди деревьев мелькнуло движение, и Кроу не раздумывая рванул к забору. Ржавые створки опутывала видавшая виды толстенная цепь, не позволяя его даже слегка приоткрыть, поэтому вокалист шустро вскарабкался по решетке и спрыгнул на территорию кладбища, попутно разорвав рукав куртки о какой-то торчащий из забора штырь. Машинально сбросив куртку на землю, Кроу поежился от прохладного воздуха и поспешил в сторону, где, как ему показалось, кто-то скрылся между могил. Долго бежать юноше не пришлось, едва он миновал первую линию деревьев, перед ним открылась широкая, освещенная серебристым лунным светом ровная площадка, посреди которой возвышался старинный склеп. Судорожно выдохнув, Кроу перешел с бега на быстрый шаг и направился вдоль стены, в поисках входа. Когда он увидел приоткрытую на полметра тяжелую дверь, которая грозилась каждую минуту сорваться со ржавых петель, у него перехватило дыхание. Да и причиной, как ни странно была не мрачная атмосфера, а резкий запах гари исходивший прямо из склепа, словно там в течение нескольких дней бушевал пожар. Кроу подошел к двери, втянул носом запах гари и, выдохнув, протиснулся внутрь. Благо, комплекция худощавого парня позволяла пролезать в эти приоткрытые двери без существенных проблем. Запах усилился, но во мраке рассмотреть, что именно тут горело, было практически невозможно, и тяжело дыша, юноша ждал, когда его глаза привыкнут к темноте, растерянно оглядываясь. Небольшая полоска лунного света просачивалась в щель, в которую он пролез несколько минут назад, хотя этого света все равно не хватало. Где-то совсем рядом раздался шорох, и музыкант резко оглянулся. – Ты здесь? Ответа не последовало. Медленно Кроу пошел вдоль стены в сторону, откуда, как ему казалось, он слышал звуки, когда в тишине склепа раздался стук каблуков. Развернувшись к источнику звука, Кроу напряг зрение до предела. Шаги приближались. Ему казалось, он уже мог разглядеть ее фигуру в этой темноте. Музыкант неуверенно шагнул навстречу, когда его запястья плотно обхватили, словно тисками, и резко отбросили к стене. Всего минуты хватило на то, чтобы путы стали еще туже и теперь переплетали не только руки, но и ноги юноши, не позволяя даже пошевелить конечностями. «Дочь Дракона! – вспомнил Кроу рассказанную друзьями легенду, когда, наконец, понял, что по рукам и ногам его оплетали отнюдь не веревки и не чьи-то руки, а ожившие ветви деревьев. – Она меня убьёт…» Теперь, когда она подошла практически вплотную, он мог разглядеть ее. И ее фигуру, и прекрасное лицо и пленительные глаза, в которых хотелось застыть навечно, как муха застывает в янтаре. – Я написал для тебя песню, – прошептал музыкант, понимая, что другой возможности спеть для своей музы, его же муза ему не предоставит. – И ты ее послушаешь! Тонкие длинные пальцы коснулись разгоряченной щеки, и на устах у девушки застыла улыбка. Она притягивала и пугала одновременно. Это была улыбка сильного духом, телом и магией создания, которое намеревалось съесть тебя. Но даже этому ты был бесконечно благодарен. Кроу резко выдохнул и хрипло запел. Если так можно было бы назвать те звуки, которые он издавал. Дыхание после длительного забега сбилось, он не попадал в ноты и начинал путаться в своем же тексте. Юноша с трудом осилил первый куплет, едва не задохнувшись, и уже перешел к припеву, но Дочь Дракона мягко коснулась подушечками пальцев его губ. В глазах ее теплилась легкая заинтересованность, но определенно слушать, как фальшивит вокалист перед смертью, ей не хотелось. «И допеть не дала, – машинально подумал Кроу, замолкая. – Может, она и права, пою я сейчас отвратительно, только песню порчу». Девушка наклонилась ближе, чуть приоткрывая пухлые губы для последнего поцелуя. Запах гари ударил в лицо Кроу с утроенной силой, едва он почувствовал ее дыхание. В упоении музыкант прикрыл глаза, уже давно отдавшись мыслями смертельному соблазну. «Прекрасно, сожжет заживо, а потом сожрет! – пронеслось у него в голове, пока бледное лицо девушки приближалось. – Ну и черт с ним! Оно того стоит!» Он уже терял сознание от нахлынувших эмоций и сам нетерпеливо подавался вперед, насколько это позволяли путы растений, по-прежнему охватывающие его по рукам и ногам, когда услышал в застывшей тишине негромкое, но довольно-таки четкое фырканье. Кроу открыл глаза, словно пробуждаясь ото сна, и проводил взглядом такой притягательный стройный силуэт девушки. Потребовалось некоторое время, чтобы юноша понял, что Дочь Дракона попросту уходит от него, даже не удостоив поцелуем, не то, что поеданием сердца. – Эй! – возмущенно окликнул девушку вокалист, постепенно приходя в себя, но новые стебли с силой обхватили его за шею, за грудь, за талию и резко потащили к выходу из склепа. – Что за? – прохрипел Кроу, задыхаясь. Говорить при таком положении он не мог. Но объяснениями его эти тугие толстые стебли не удостоили, лишь бесцеремонно выволокли наружу. Дверь с гулким стуком захлопнулась, не оставляя ни малейшего просвета и возможности снова попасть внутрь. Кроу заерзал в растительных объятиях, которые теперь на удивление быстро ослабли. Выпутавшись из стеблей, разрывая на себе последние ветки, он рванул ко входу в склеп, но только впечатался в наглухо запертую дверь. Теперь нельзя было даже с уверенностью сказать, что она действительно открывалась в течение последних нескольких лет. – Открой! – в сердцах прохрипел он, оглядывая проросшие мхом стены, в поисках хоть какой-то щели, чтобы проникнуть внутрь. Ни следа. Кроу со злости стукнул кулаком в дверь, но никакого эффекта этот удар не произвел. – Ты не можешь так поступить! – в тишине его хриплый голос теперь звучал еще более капризно и обиженно. Подняв голову, музыкант медленно отступал назад. На расстоянии нескольких метров от склепа он рассмотрел маленький оконный проем. Если раньше в нем был витраж, то теперь там зияла черная дыра. Время беспощадно ко всему, но стекло всегда было в числе первых претендентов. – Тебе не понравилась песня? – уже тише произнёс Кроу глядя в черноту в стене, без надежды на ответ. Даже ветер не завывал за каменными стенами склепа, куда путь вокалисту теперь был заказан. Кроу снова подошел ко входу и стукнулся лбом в запертую дверь. – Идиот! – процедил он сквозь зубы, закрыв глаза. И тут на его голову что-то мягко приземлилось, разливаясь по кладбищу тем же резким запахом гари. Встрепенувшись, юноша вытащил из взъерошенных волос бордовую розу на длинном стебле. Ее естественный аромат едва угадывался за жженой вонью, но лучшего подарка сейчас для Кроу не существовало. Снова отступив назад, он тщетно пытался разглядеть в черном проеме знакомый силуэт. – Приходи на концерт! – хрипло выкрикнул он чуть громче, в надежде, что она его все-таки услышит, и добавил уже шепотом. – Я буду ждать.