Сироп

От прохладного ветра крупная дрожь проползла по спине Юнги. Он поправил воротник чёрного пальто и поёжился, разглядывая чугунные завитки на заборе лечебницы. Намджун о чём-то договаривался с таксистом, пока Юнги настороженно озирался по сторонам в ожидании друга. Жуткое здесь местечко. Пахнет хвоей? Или горьким можжевельником? Нет, всё же хвоей. Именно такими были его мысли, когда Мин хлопнул дверью такси и прошёл через резные чугунные ворота большого мрачного здания, что находилось в нескольких десятках километров от какого-то небольшого городка. От Сеула они добирались довольно долго, а минова голова была слишком затуманенной сомнениями, чтобы запоминать путь. Как же он устал. Просто, блять, чертовски. От гула в голове, от постоянных нагнетающих мыслей, от ломки в ногах и от того, что все хотят поскорее избавиться от него. К чёрту этих лицемеров. Каждый раз, когда Юнги контактирует с близкими или друзьями, ему приходится врать, что всё в порядке, и натягивать эту дурацкую улыбочку. Скалиться, непонятно зачем. Юнги встрепенулся. — Я уже занёс сумку, — коротко пояснил он, когда Намджун закончил свои «переговоры» с таксистом. — А, окей, — качнул головой старший, опуская руки в карманы своей дорогой брендовой куртки. — Тогда нам пора прощаться? — Намджун неловко пожал плечами, но, когда оглядел лицо друга, тут же заприметил на нём нескрываемое сомнение. — Да, наверное, — тихо ответил Юнги, глядя на сбитые носы своих ботинок. — Хён, — начал Джун со своим этим отвратительно снисходительным тоном, который Юнги просто терпеть не мог. — Ты ведь знаешь, что так будет лучше? Тебе это необходимо. — Необходимо побыть в обществе психов? — нервно усмехнулся Мин, не поднимая глаз. — Я, если ты не забыл, пока ещё в своём уме. — Юнги-хён, — друг замолчал, несколько секунд раздумывая, стоит ли говорить то, что он действительно хочет сказать. — Ты… Чуть не задушил его, когда… — Да, — резко оборвал брюнет, не желая выслушать правду. — Я был зол. — И так каждый раз, — со скрытой ноткой разочарования заключил Намджун. — Твои вспышки гнева становятся неконтролируемыми, ты сам это замечаешь. Здесь тебе помогут, ты нормально отдохнёшь и обо всём подумаешь. — Да… Отдохну, — качнул Юнги головой, расслабленно выдыхая. — Но я бы предпочёл делать это где-нибудь на Бали, у бассейна и с коктейлем в руке. — Я обещаю тебе, как только вернёшься, мы слетаем на Бали, — тепло усмехнулся друг, накрывая миново плечо широкой ладонью. — Но в этот раз обойдёмся без твоего топографического кретинизма и попадём в клуб, а не гей-бар. — Это была случайность, — возмутился Юнги, толкая парня в плечо. — Мы были в дерьмо, я перепутал улицы! — Да-да, конечно, — закатил Джун глаза. — Это правда, чистая правда. — О, может, ты и прав, я отдохну здесь. От тебя, — язвительно бросил Мин. — Я сдам мобильный; оказывается, что здесь можно звонить только по стационару, прикинь? — Допотопные технологии, — пожал плечами младший. — Сообщи, если отыщешь в кустах диплодока. — Твоя шутка настолько тупа, что я хочу врезать тебе прямо сейчас, — сощурился Юнги, опуская продрогшие руки в карманы и шмыгая носом от прохладного ветра. — Поезжай уже отсюда, а то опоздаешь на самолёт. — Без меня не улетит, — усмехнулся друг, коротко приобнимая Мина в знак прощания. — Веди себя хорошо и, ради Бога, не груби докторам. — А ты не перепей кленового сиропа в Канаде, а то со своим-то процентом удачи точно схлопочешь диабет, — закатив глаза, Юнги неловко приобнимает младшего в ответ. — И… Я позвоню ему позже, но… — у Мина встаёт ком в горле, который не даёт сглотнуть. — Пригляди за Хосоком, ладно? — Ладно, — тихо отвечает Намджун, понимая, что добавлять ничего не нужно. Юнги раздражала вся эта ситуация, какая-то дыра без связи, без комфорта, без развлечений, но он задавал себе один вопрос уже больше десятка раз. Для чего он здесь? Отдохнуть от всего этого, хоть на неделю освободиться от шума вокруг, от скандалов, от мыслей, что ментально сжирают. Всего неделя, не так ведь страшно? Каждый день Юнги испытывал чертовски неприятную боль в груди. После рокового скандала с Хосоком разодранная рана на месте его сердца сквозила холодом и не давала глубоко вдохнуть, чувство вины топило. Мин был подавлен, опустошён и разбит. И никто не был в состоянии вытянуть Юнги на свет, ведь никого и не существовало вокруг. У всех своя жизнь. Родителям давно плевать, ведь сын взрослый и должен сам разобраться с проблемой в себе. Друзья «из тусовки» рядом, только когда что-то нужно. Неконтролируемые вспышки злости исколотили минов разум. Осознание собственного одиночества настолько сильно подкосило, что сводило с ума и приглашало зайти в один вагон со Смертью. Такие жалкие люди, как Юнги, не достойны жизни. Но, увы, он всё ещё жив… И даже кому-то нужен. — Станет лучше, — прошептал брюнет себе под нос, махнув Намджуну ладонью на прощанье. Друг спустился с крыльца и, сделав ободряющий жест кулаком, сел в жёлтую машину. Когда Юнги проводил скрывающуюся за лесом машину взглядом, его грудь напряглась. Он вдохнул приятный хвойный запах и несколько секунд мысленно просил неведомую силу, чтобы эта эфирность, запах сухих листьев и осенняя лёгкость не покидали его в течение всего пребывания в этом реабилитационном центре. — «Освобождение», значит? — пробормотал Юнги себе под нос, открывая одну из массивных дверей.