Море

Этот день для Дениз начался довольно обычно — пробуждение, умывание, завтрак, как и все предыдущие дни. После, максимум, часа, что девушка могла уделить себе, приходило время дел, но, стоило войти в зал, так служанки сами были заняты делом и, судя по всему, уже давно, на кухне уже во всю так же кипит жизнь — калфа ни к чему не могла придраться. Только почему-то болела душа. То самое болезненно-щемящее чувство в области сердца, напоминающее о том, что не все раны затянулись, а шрамы не рассосались. Кто-то говорил ей свыше: «Не всё так скоро, Дениз. Помучайся ещё, дорогая». Хотелось забиться в какой-нибудь укромный уголок и проплакаться там от души, чтобы слёз не осталось вообще, но делать нечего — долг зовёт. — Госпожа, — Дениз вошла к Махидевран-султан и поклонилась — Где желаете завтракать? — В саду с Мустафой, — приказала женщина, в то время как её служанка делала ей причёску — Дениз-калфа? — Слушаю, — девушка, что уже отдала приказ служанкам и сама собралась уходить, но была вынуждена остаться. — Мне шехзаде Баязид о тебе рассказывал в своё время, — черкешенка подала знак служанке выйти, а Дениз, у которой на секунду мелькнула горькая улыбка на лице, приблизиться — Что заставило тебя уехать? Скажи честно. — Просто… Особой причины не было, госпожа. Просто ничего дальше Стамбула я не видела, а сестра тут с мужем — такая цепочка была у меня в мыслях, — почти не слукавив, девушка пожала плечами, хотя от слов госпожи у неё заныло сердце. — Неужели, — Махидевран продолжала пробираться в душе дочери рыбака — Неужели ваши чувства так быстро угасли? — Нет ничего, госпожа. Я в своё время даже на знакомство с кем-то из семьи султана не рассчитывала, а о дружбе, что между нами, я и не мечтала, — Дениз уже мысленно молилась о том, чтобы скорее этот допрос, а иначе этот разговор и не назовёшь, закончился и, похоже, Всевышний услышал её мольбы… — Госпожа, простите, — в покои Махидевран неожиданно ворвался Кан-ага, а потом с тревогой посмотрел на девушку — Дениз-калфа, вас ждёт гонец с письмом. От повелителя. Приказано отдать лично. — Прошу прощения, — поклонившись не успевшей сообразить госпоже, калфа с агой вылетели из её покоев. — Спасибо, ага. Выручил, — выдохнула Дениз, с благодарностью смотря на евнуха — Ещё немного и я разрыдалась бы. — Всегда рад, Дениз-калфа, но я не придумал — гонец и правда ждёт тебя. Правда на заднем дворе, — Кан пожал плечами, а потом припустился бежать за калфой, что помчалась на двор. — Почему на задний направил? — калфа остановилась около небольшой двери, ведущей на улицу. — Да спереди рабочие всё материалами заняли, да и через эти строительные леса не проберёшься — чаща, — посмеялся он, хотя и был встревожен не меньше калфы. — Хорошо, ага, — Дениз вышла на улицу… …и тут же застыла с приоткрытым ртом и множеством вопросов. Почему гонца сопровождают с десяток стражников? Разве гонцы ездят на породистых скакунах? И многое-многое-многое… Но стоило гонцу снять капюшон мантии, так Дениз сначала удивилась, а потом попыталась вернуть спокойное лицо. Перед ней стоял шехзаде Баязид, что смотрел на девушку с безразличием, которое причиняло ещё больше страданий, чем издевательства шехзаде Селима. Эти холодные глаза, смотря в которые Дениз понимала, что как бы ни было больно ей, она поступила правильно, пусть и жестоко. — Приветствую вас в Конье, шехзаде, — будто стряхнув с себя морок, девушка поклонилась, а вслед за ней и удивлённый Кан-ага, что до этого не видел ни одного шехзаде, кроме Мустафы. — Дениз-калфа, — голосом, словно из загробного мира, молодой шехзаде протянул калфе богато украшенный футляр — Послание от повелителя. — Благодарю за оказанную честь, — ещё немного и слёзы хлынут из глаз — Я сейчас вернусь. Она повернула за угол дворца и тут же разрыдалась. В голове сразу же всплывали воспоминания их первой встречи, а потом и расставания, как они в детстве бегали по крышам и стреляли из рогатки в торговцев, лазили по деревьям… Потом оба резко повзрослели — поход на Буду изменил их обоих, как и их чувства — поняли, что либо чувства перерастут в нечто большее, либо завянут, как маленький росточек без полива. Осознавая, что ответственность за будущее возложить на общие плечи не получится, особенно после признания Баязида в чувствах, Дениз приняла это решение за обоих, причиняя боль и себе, и тому, кого тоже любила. И, что совершенно справедливо, он злиться… На неё… Что же, потом поймёт… Поймёт, что ради его благополучия Дениз готова похоронить свою любовь. Наконец, смахнув слёзы, девушка решилась прочитать письмо от падишаха, которое было довольно коротким: «Дениз-калфа, найдите себе подходящую замену во дворце и со всеми пожитками приезжайте в Топкапы — здесь или же за его пределами вашим талантам найдут более подходящее применение.» — Искандер-ага, — всё ещё дрожащим голосом позвала калфа, зная, что этот ага всё время где-то неподалёку. — Калфа, — мужчина поклонился, а потом посмотрел на покрасневшее лицо девушки — Вы плакали. Что произошло? — Потом, ага. Всё потом, — она сжала в руках послание султана — Приготовь мне карету и человек пять охраны. Повелитель приказал прибыть в столицу. — Как прикажешь, калфа, — поняв, что Дениз ничего не скажет, Искандер ушёл, а девушка вернулась к страданиям. — Что приказал повелитель, калфа? — спросил Кан, время от времени наблюдая за тем, как шехзаде прогуливается вдоль стен дворца — Хотя, я слышал разговор с Искандером-агой… — Да… И мне бы очень хотелось, чтобы ты поехал со мной, но на кого я тогда его оставлю? — Дениз любовно погладила стену дворца, словно он был её детищем — Я никому тут так не доверяю, как тебе, а потому вверяю его в твои руки, Кан-ага. Закончи мою работу, если повелитель не пожелает меня отпустить. — Как скажешь, Дениз-калфа, — по-мужски скрывая слёзы, ага кивнул и улыбнулся — Пойду… Еды тебе соберу. — Спасибо, мой друг, — продолжая нервно в руках сжимать письмо и футляр от него, девушка посмотрела на шехзаде и его охрану, что уже были относительно неподалёку — Я уверена, шехзаде, что ваш брат был бы рад вас увидеть. — Конечно, — ответил Баязид, всё решившись пройти через «чащу» строительных лесов. — Аллах, помоги, — калфа направилась к себе, дабы собрать все те немногочисленные пожитки. Активная работа руками помогла отвлечься, но как только она была закончена — всё уместилось в один сундук — Дениз села на пол уже пустой комнаты и, обняв подушку, снова разрыдалась. Так хотелось отбросить все эти титулы, обязанности, правила и просто обнять того, к кому стремится всё её существо, но она, пусть и свободная, но служанка, а он — сын правителя мира. А её свобода, в этом случае, причиняет, скорее, боль, нежели радость. — Дениз-калфа? — в комнату вошла Айше-хатун, что никогда особо не любила девушку, но, увидев ту в слезах, не могла не пожалеть её — Ну, ну… Что такое, девочка? — Это мой дом, хатун. Я не хочу уезжать, — стирая слёзы, Дениз уткнулась носом в плечо женщины, что, неожиданно для самой себя, обняла калфу — Не хочу в этот змеиный клубок возвращаться. Тут мой мир и покой. — Кан-ага рассказал, что останется тут за тебя, — Айше стала гладить девушку по волосам, успокаивая — Дворец восстановим и сохраним. Не переживай. Да к тому же Искандер с тобой поедет. Сказал, что не оставит тебя там и что нашёл себе замену тут. — Айше, — дочь рыбака посмотрела на служанку — Прости меня. Прости за всю мою грубость к тебе. — Ничего. Я тогда это заслужила — бесы попутали всех нас, девочка моя, — хатун поцеловала девушку в чёрную макушку — Ну давай, не плач. Утри слёзы, красавица. Ты всё сможешь. — Спасибо, хатун. Храни тебя Аллах, — Дениз обняла её, вкладывая в это объятие всю свою душу, а потом, достав из сундука небольшую шкатулочку, протянула Айше — Раздай всем. Пусть хоть иногда вспоминают. Позже… В столицу они приехали ближе к позднему вечеру. На улицах горели огни, даруя какое-то странное тепло от воспоминаний — вот в этом уголочке, как рассказывал Каракарталь-эфенди, он когда-то только начинал торговлю рыбой… а около этой лавки торговца тканями он встретил Белгигюль-хатун, что после стала его женой и любовью всей жизни… вот тот дом, с которого любила маленькая Дениз стрелять по заду из рогатки особо тучным торговцам… Не город, а сплошное воспоминание. — Добро пожаловать, Дениз-калфа, — поприветствовала девушку Афифе-хатун и ещё несколько служанок и слуг — Дорога была спокойной? — Благодарю, хатун. Всё прекрасно, — калфа мельком взглянула на то, как один из евнухов взял её сундук и куда-то понёс — Моя комната там же, где и была? — Дело такое, калфа, — Афифе, опираясь на трость, направилась ко дворцу, а Дениз за ней — Повелитель приказал, чтобы ты сразу же, после дороги, пришла к нему, а ему уже доложили о твоём приезде. — Иншааллах, всё хорошо? — несколько испугавшись такого, калфа остановилась. — Иди уже, калфа… А поживёшь у себя пока… Уже приближаясь к покоям султана, Дениз встретилась взглядом с Сюмбюлем-агой, который всё это время чего-то ждал и, похоже, дождался, а потом зашёл в покои султана. В этот момент девушке казалось, что её сердце бьётся где-то в горле, а потому несколько раз сглотнула, будто пытаясь перестать дрожать, но всё это стократно усилилось, стоило евнуху выйти и сказать: — Повелитель ждёт. — Повелитель, — калфа вошла в покои и поклонилась, а только потом огляделась и, увидев, что в покоях падишах не один, поспешила поклониться ещё раз — Госпожа. — Дениз, — рыжеволосая султанша, что когда-то покорила девушку, подошла к ней и, продолжительно посмотрев ей в глаза, обняла её — Спасибо. Пусть поздно, но всё же… — За что, госпожа? — словно пытаясь найти подмогу в глазах султана, калфа посмотрела на него — Повелитель? — Ты выросла, Дениз, — улыбнулся Сулейман, рассматривая калфу — Первый и последний раз я видел тебя… Около шести лет назад. — Простите, повелитель, за дерзость, но зачем вы вызвали меня? Из вашего письма я это так и не поняла, — увидев, как лицо повелителя изменилось в худшую сторону, девушка опустила голову, пытаясь уменьшиться ровно настолько, чтобы её потеряли из виду. — Хюррем, оставь нас, — приказал повелитель, что заставило Хасеки сначала немного поворчать, но всё же подчиниться и, когда она вышла, Сулейман произнёс — Я принял решение по поводу санджаков… Перед покоями повелителя… Хюррем была бы не Хюррем, если бы просто так ушла, а потому она осталась, чувствуя, что за этими дверьми происходит нечто важное. Чуть позже подошли шехзаде Селим и шехзаде Баязид, что, увидев мать, поспешили поклониться. — Я успела услышать, что повелитель принял решение о санджаках, — сообщила Хюррем сыновьям — Сейчас он говорит об этом с Дениз-калфой. — А как она способна повлиять на решение отца? — недоумевал Селим, переводя взгляд с дверей на мать. — Я не знаю, но, возможно, из-за талантов и связей Дениз, Сулейман решил поговорить с ней, — оба сына посмотрели на мать с непониманием и только у Баязида спустя секунду по лицу пронеслось понимание — Объясни брату, Баязид. — Кадий Коньи — зять Дениз-калфы, — кратко произнёс шехзаде. Спустя ещё несколько минут, вышла Дениз-калфа, и, не произнося ни слова, поклонилась и ушла, точнее попыталась, но рыжеволосый шехзаде её остановил, взяв за локоть: — Что сказал повелитель? — Селим, — строго сказала Хюррем-султан — Отпусти её — отец зовёт вас с братом. Уже идя по коридору в сторону своей комнаты, Дениз прокручивала в голове разговор с повелителем: — Я принял решение по поводу санджаков… — произнёс султан, смотря на девушку — Возможно, Мустафа говорил, о каких санджаках идёт речь. — Да… Шехзаде говорил по этому поводу, но он не был уверен, что вы одобрите, — Дениз незаметно наблюдала за поведением падишаха, что сначала ходил из стороны в сторону, а потом сел на тахту — Кютахья и Конья, верно? — Да, — тут Сулейман посмотрел на калфу — Как думаешь, кого куда из моих оставшихся сыновей направить? — Смотря чего вы желаете добиться, повелитель, — уклончиво ответила она, но, увидев, что султан ждёт конкретного ответа, продолжила — Про Кютахью я не знаю ровным счётом ничего, но по поводу Коньи… В ней довольно строгий кадий, как и муфтии — они не будут подчиняться импульсивным решениям, а только тем, что диктует Коран. И если отправлять в Конью кого-то из шехзаде, то, на мой взгляд, это должен быть шехзаде Селим. — Почему же, калфа? — повелитель усмехнулся, продумывая слова девушки. — Прошу прощения, повелитель, но я знаю шехзаде Селима с той стороны, с которой вы, возможно, не сталкивались, — более решительно заговорила Дениз-калфа — Шехзаде Селим довольно… Как сказать? Эмоциональный юноша, которому необходима твёрдая рука в лице его наставника и совета санджака. Шехзаде необходимо стать более ответственным и забыть о его неправильном пристрастии. — Пожалуй, — как-то горько согласился падишах, поглаживая бороду — Значит Баязида — в Кютахью? И тебя с ним? — Не нужно этого, повелитель, — поспешила возразить Дениз, чему Сулейман был удивлён — Моё присутствие, возможно, будет отвлекать шехзаде от более важных дел. — Я думал над тем, куда тебя направить, калфа… Всё же хотелось бы мне, чтобы такой незаурядный человек был рядом с кем-то из моих детей… Что скажешь? — Для меня это великая честь, повелитель — быть полезной вам и вашей семье, — Дениз, польщённая, поклонилась — А что до решения, то… Если вы позволите, то я уеду в Манису к шехзаде Мехмеду. — Почему? — брови Сулеймана невольно поднялись — Я был бы не против, если бы ты помогла изменить и Селима. Или же Мустафа — вы же с ним тоже ладите. — Простите, повелитель, но я устала… — калфа виновато поджала губы — С шехзаде Селимом наши отношения с детства не заладились, а в Амасью я не поеду по той же причине, что и с шехзаде Баязидом. Я бы хотела покоя… Спокойно служить вам, вашему сыну без интриг, ссор и прочего. Надеюсь, что не прогневала вас. — Ну что ты, Дениз, — падишах поднялся и подошёл к девушке, а потом как-то утешающе погладил по волосам — Могу понять твои чувства, калфа — в столь юном возрасте и столько сделать… А потому, как только шехзаде разъедутся по санджакам, ты тоже можешь ехать в Манису — Мехмеду я сообщу. — Благодарю вас, повелитель, — Дениз поцеловала руку Сулеймана, а тот в ответ поцеловал её в лоб — Я тогда пойду? — Да, только никому ни слова тем, кто за дверью… — Шикер-ага, — Дениз вошла на кухню, где добрый повар уже задремал на тахте. — О, Дениз! Красавица! — пухлый ага сразу же подскочил к девушке и обнял — Тебе чего, хатун? — Калфа, ага, калфа, — шутливо поправила его дочь рыбака, смотря за преображениями на лице мужчины — Что такого? К чему удивление? — Ну ты молодец! — тут Шикер открыл печь и достал оттуда дынный пирог — Вот. Специально для тебя сделал. — Ага, — Дениз снова обняла повара — Ты помнишь. — А то, как же я? — ага выпятил грудь и сделал довольное лицо — Хороших людей надо помнить! — Спасибо. Ты будешь? — калфа взяла нож и стала резать пирог — Сколько тебе? — Да ты чего? — Сколько? — хитро посмотрев на агу, Дениз кивнула сама себе — Ясно… — и забрала себе половину, а вторую оставила доброму повару — Доброй ночи, Шикер.