Знакомство первое.
Хикка(Данко) и Соня(Артур).
*События разворачиваются в далеком прошлом* - Артур, спускайся, пора кушать, а так же тебя ждут друзья на улице, иди, погуляй уже. – Прокричала мне мама с первого этажа. Я тогда сидел, играл в лоджии. Под ней и была кухня, где была мама, позади коридор, куда я и побежал, когда меня крикнула мама, бросив свои машинки. Выбежав в коридор, я сразу же в беге повернулся вправо, кувыркнулся вперед и оказался прямо у лестницы, дальше нужно просто снова повернуться вправо. И вот я уже на всех порах мчусь вниз по ней, не боясь, как обычно рухнуть вниз с нее и упасть на эту лестничную платформу, что разворачивает ее к кухне. Кухня совмещена с холлом. Может кухня отчасти и является холлом. Платформа поворачивает лестницу влево, а там дальше совсем немного ступенек и ты на полу, немного бега и ты у стола, садишься за него, берешь ложку, да и начинаешь за обе щеки уплетать мамин суп. Как же я любил его, боже. Пять минут и супа нет, я вставал, бежал обнять маму, говорил ей спасибо, после выбегал на улицу. Свобода! Свежий, приятный, тепловатый летний воздух. Мои лучшие друзья – Кузька и Тимошка. Мы бегали по округам и что только не вытворяли. Любили подраться. Подраться с прохожими, друг с другом, да с кем угодно, лишь бы помахать кулаками. Мы находили доски, долгим упорным трудом мы создавали из этих досок деревянные автоматы, бегали и стрелялись. Наша фантазия играла вовсю. Мы прожигали детство вовсю. Мы катались на козах, получали по лицу козьей лапкой. Это на самом деле больно. Дрались со шпаной из другого района, причем очень часто, я бы даже сказал, что на постоянной основе. И однажды обычным солнечным днем мы встретили мальчика, игравшего в песочнице, он строил что-то интересное. Мои придурки-друзья затеяли разгромить это, к сожалению, я не мог им отказать, я был таким же, как и они. Поэтому в дальнейших наших действиях и было много хреновых поступков, что поделать, я находился и являлся плохой компанией. Мы разбежались и влетели в песочницу, я набросился на того мальчишку, прижал его к песку, сел на него и, держа за воротник рубашки, я поднял над ним свою правую руку, показывая ему, что в любой момент могу его ударить. А мои друзья у него на глазах разхреначивали его постройки. И когда он стал дергаться, пытаться сбросить меня с себя, чтобы встать и остановить их, я нанес удар ему по лицу с улыбкой. Удар был слабый, но его он всбесил, он стал дергаться сильнее, всяко прогибаться, меня это стало раздражать. Я ударил еще раз, но уже с большей силы. У него немного пошла кровь из носа, но он снова поворачивал голову к моему кулаку, да и пытался выбраться. Кстати, бить меня он не мог, потому что его руки я зажал ногами. У него никак не получалось выбраться, а его движения, попытки выбраться, просто ужасно раздражали. Я нанес еще удар, крови из носа вышло уже побольше, но она не текла на постоянно, легкий потек. Просто маленькие следы крови, идущие к верхней губе. И даже мой третий удар не успокоил его, он будто бы только заставил его дергаться еще сильнее. Мои друзья уже разломали все построенное, наблюдали за мной. Я психанул, я нанес удар всей силой с выкриком: «Хватит», после поднял руку для очередного замаха, а он поворачивал свою голову, как обычно. И у него уже оставался хороший такой след от моих ударов. Он смотрел на меня с устрашающим отвращением, такого взгляда я не видел еще нигде, пускай мне и всего-то четыре года. И я снова ударил его. От этого удара из его носа на песок брызнула кровь. Выглядело это красиво. Мои друзья уже собирались оттаскивать меня от него, но я поднялся и сам отошел. Он лежал и держался за лицо, повернувшись на правый бок и поджимая к себе ноги. И тогда мне так понравилось бить людей, я хотел ударить его еще. Наша цель была выполнена, нам нужно было уходить, чтобы потом не получить от его родителей, а после от своих. И мы уходили, правда, но в спину мне он крикнул: «Ничтожество». И тогда я, уже поглощаясь сильным желанием ударить его, повернулся в его сторону и грозно посмотрел, пока он смотрел на меня с презрением, ненавистью. Я не стал что-либо говорить, я просто рванул и побежал на него, а он испуганно ожидал столкновения. Я слегка нагнулся, чтобы врезаться в его корпус и побороть его, пускай я и ребенок, но я очень много дрался. И врезавшись в его корпус, я схватился за его ноги, потянул их на себя, а сам проталкивался на него. Мы упали, я быстро пытался ухватиться за его руки, а так же получше устроиться свыше него. И при этом я пытался еще ударить его по лицу, пару раз промазал, а раза три попал, но удары снова же были слабы. И наконец-то махая руками с ним, я смог ухватиться за одну из них, и подложить к ноге, а дальше уже куда проще. Вот я наношу удар за ударом по его лицу, от ударов он ударяется о землю, пытается защититься рукой, летает кровь. Я с дикой злобой, максимально сильно бью его по лицу, но почему? Откуда во мне такая злость? Я буквально готов убить его, разбить лицо в мясо, разорвать в клочья. Я нанес ударов пятнадцать-двадцать, не знаю точно, но после меня оттащили друзья. Он валялся на земле и держался за лицо, с него достаточно. Мы тогда ушли. Вот после мы уже точно ушли. Он увиделся нам на следующий день с синяками на лице, не знаю, что он сказал маме. Я своей сказал, в оправдание на разбитые казанки, что дрался с Тимошкой и часто промахиваясь, бил все подряд. И знаете, одним боем все не обошлось. Это была взаимная ненависть друг к другу. Мы дрались палками, дрались на кулаках, он рос на моих глазах, становился сильнее и сильнее, бывало, что даже превосходил меня. Я терял могущество перед ним, он догнал меня и брал вверх. Сколько же боли мы друг другу причинили, сколько же крови мы пролили. Но я помню множество ударов нанесенных ему, а так же помню множество ударов, что получил от него. Все оно стоило того. После такой вражды, мы перестали видеться друг с другом. Мои чувства к нему остывали, а я очень менялся внутри. И вот, однажды мы с ним снова встретились, но теперь я уже не был так враждебен, а он был совсем другим человеком. Он был умным и классным парнишкой. Вместо того, чтобы колотить друг друга, как обычно, мы пожали руки, наконец, зарыв этот топор войны. И после зародилась дружба, что продолжится, уверен я, до конца наших дней. *Возвращение из воспоминаний в реальность* Я снова плеснул в себя воды, взялся за бутылку пива и подумал: «Что же такое я пил, что я сейчас просто умываясь, так охуенно продумал историю дружбы Хикки и Сони? Я ведь в той части даже и не был, вот так пробило меня на фантазию». А дальше я хлебнул пива, у меня слегка вспыхнуло все в глазах, налилось красками, так сказать. Я снова погрузился в странные раздумья.