Шёпот смерти

      Что могу сказать о первом впечатлении встречи с начальством, так только то, что я не сразу поняла, что происходит. Да и сейчас, не особо врубаюсь, какого хрена, меня душит в объятьях девушка из моих первых воспоминаний? И почему Хитокоэ ржёт вместо того, чтобы помочь?   Хотя, если вспомнить, то первое, что он сделал зайдя в кабинет, так это налепил фотографию Хаджиме (не лучшую, кстати) себе на лицо, и начал заливать что-то про любовь. WTF, братан? Собственно, реакция начальницы не подкачала — такой шикарный пинок я в жизни не видела.   — Я… Я та-ак… В-вол… Новал-лась, — захлёбываясь собственными слезами, пыталась выговорить начальница тряся меня за плечи.   — Пре-кра-ти-и ме-ня-а тряс-ти, жен-щин-а, — мне кажется из меня сейчас всю душу вытрясут, даже если таковой не было в наличии.   На мои слова начальница разревелась пуще прежнего. Неплохо бы её успокоить, иначе нормального разговора не выйдет. Повернула голову в сторону Мицуру, который уже распивал чай и жрал кексики… Без меня?! Не прощу.   Под моим убийственным взглядом Хитокоэ подавился выпечкой и пролил на себя кипяток. Его вопль перекрыл рыдания Хьякушики, которая начала размазывать свои сопли по моей белой рубашке в области груди. И че их всех, будто магнитом тянет к ней? Было приоткрывшаяся дверь, резко захлопнулась с громким выкриком Хаджимэ: «Простите!», и тихим «Ну, нахер» от Самона.  … Дежавю…   — Может, хватит? — на удивление спокойно, предложила я, не предпринимая никаких попыток, чтобы высвободиться из «стальных тисков» начальницы.   Крики, вопли, слёзы и сопли — мигом стихли, и на их место пришли возмущения, подзатыльники и пинки. Возмущалась Момоко, подзатыльники раздавала я, пинками награждали Ми-чана (бедняга). Но и этот балаган быстро прекратился, благодаря постучавшему в дверь Киджи, которому видимо было плевать на этот жуткий балаган.   — Добрый день, дорогие дамы, — проворковал главнадзиратель, с лёгкой улыбкой на накрашеных губах.   — Добрый, — в один голос, ответили мы с Хьякушики отстраняясь друг от друга.   — Начальница, мне нужно ваше разрешение на свидание моих мальчиков с фан-клубом.   Момоко села за свой стол, я плюхнулась на диван, а Мицуру продолжил валяться на земле не подавая признаков жизни. Благополучно проигнорировав его присутствие и состояние, Мицуба переступил через тело и положил документы на стол. Прочитав их содержание, начальница одобрительно кивнула, поставила печать и подпись, тем самым давая согласие.   — Благодарю, — Штукатурка забрал документ, и помахав мне на прощание, свалил.   Какой же он лапочка. Какой-нибудь косметики ему клёвой привезти, что ль? Водостойкую тушь, например?   — Итак… — прервала я образовавшуюся тишину, обращая на себя внимание девушки, которая пускала слюни на фотку Сугароку (обо мне, чё, забыли?), — Тебе нравится Хаджимэ.   — Ч-ч-то-то? — её лицо вмиг вспыхнуло ярким румянцем, — Н-нет, конечно!   — Это было утверждение, — хитро прищурилась я, и положила голову на подставленную ладонь. Момо едва не начала пускать пар из ушей, от нахлынувшего смущения.   — Мицуру сказал, что ты ничего не помнишь.   — Так и есть.   — Тогда, как ты узнала…   — Не так уж и сложно догадаться, — указала на фотографию, которую она всё ещё держала в руках.   — Ох!.. — лист безжалостно скомкали и бросили в верхний ящик стола, будто его и не было. — Кхм… Я могу рассчитывать на твоё молчание?   — Все, как бы, и так в курсе. Кроме самого Хаджимэ, — поспешила успокоить схватившуюся за сердце начальницу.   Потому что он тебя боится. Уважает, но боится.   Но этого я тебе не скажу, ибо последствия обещают быть страшными. Первый, самый безобидный вариант: меня просто убьют, как делали раньше с посыльными приносящими плохие известия; второй, более мучительный: меня утопят в слезах и соплях, под акомпонимент горьких причитаний «о неразделённой любви»; и третий, самый ужасный: мне придётся помочь Момоко похитить Хаджиме и заставить, его на ней жениться. Бр-р-р…   — Фух… Так, по какому ты вопросу? Хочешь продлить своё лечение? Хочешь временно заменить себя кем-то? Или просто поговорить? — девушка наконец-то взяла себя в руки и искрене улыбалась.   Милаха.   — Всё и сразу.   — Ась? А, я тебя поняла, — Момо достала из ящика стола какую-то папку, — Начнём, тогда с замены. В этой папке досье твоих помощников, и твоё мнение о них.   Я взяла папку и быстро пробежалась взглядом по её содержанию: «Зануда» — Йосида Накамура, «Кретин» — Рю Ишу, «Пижон» — Незу Охара, «Нарцис» — Юки Кё, «Истеричка» — Хёго Ли, «Тупой Кошак» — Мао Нимайджита, «Ошибка природы» — Дору Шин, и так далее, в том же духе, в том же списке. Серьёзно?   — Охренеть, как я люблю свой корпус, — усмехнулась я, закрывая папку. Пока я читала имена и клички — в голове сразу начали всплывать точные образы людей в форме надзирателей. Каждый имел запоминающуюся внешность, причудливые привычки и отточенные навыки в определённой сфере.   — Можешь попросить кого-то из главнадзиратель заменить тебя. Думаю, никто из них не откажет тебе в помощи, — начальница понимающе улыбнулась.   — Нет, у них и так своих дел «по горло», — вспоминая, как Хаджиме изо дня в день гоняется по всему корпусу за квартетом оболтусов, и Гокуу рыскающего в поиске Инори, дабы припахать его, я решила не доставлять ещё больше хлопот, — Поэтому, пусть меня заменит Нимайджита «Тупой Кошак». Не зря же он мой заместитель? Его я охарактеризовала, как циничную и наглую личность. Почему так — решила не уточнять, чтобы зря не тратить время. К остальным я уделила больше внимания, видимо, понравились, зацепили чем-то.   — Пха… Кхм… В смысле, да, я сообщу ему о его временных обязанностях.   Я кивнула, и вернула папку. «Тупой Кошак», надеюсь, я назвала тебя так не потому, что ты реально тупой, а из-за неприязни. Не хочется как-то возвращаться в разваленный корпус.   — Касательно лечения — мне нужна неделя, — перешла сразу к следущей теме, расталкивая при этом всё ещё бессознательного Ми-чана. М-дя, пинки у начальницы всё же страшные.   — С этим всё улажено, не переживай — Мицуру ко мне заходил на днях, и рассказал, что тебя лечит Отоги Окина. Ещё недельку посидишь под его наблюдением?   — Нет, — Момоко подняла удивлённый взгляд красных глаз на меня, и мне вдруг стало не по себе, — Я хотела вернуться домой на время реабилитации.   — Ты живёшь у меня, — подставив под голову руку, задумчиво проговорила девушка.   — Я имела ввиду «домой» к Мицуру, — зачем я это ляпнула?   Тушка Ми-чана в моих руках начала подавать признаки жизни, и через десять секунд тупого молчания, меня оглушило возгласом «ЧЁ?!» с двух сторон.   — Сам предлагал помощь, — просипела сквозь зубы я, не сводя взгляда с орущей начальницы и глупо улыбаясь.   — У меня дома страшный бардак. Я сам не особо люблю туда ездить, — переняв мою мимику, в тон просипел Хитокоэ.   — Плевать.   — И, как долго вы встречаетесь? — вокруг Момоко начала появляться тяжёлая пугающая аура. Глаза пылали алым и бросали молнии в радиовещателя.   И вот, сейчас я поняла, что тот чел шепчащий мне на ухо всякую жуткую дичь — божий одуванчик, по сравнению с этой женщиной. И, вообще, с чего она решила, что мы встречаемся?   — Мы не встречаемся, — с каменными выражениями на лицах, одновременно ответили мы с Ми-чаном. Поразившись нашей синхронности, я ещё больше поразилась наивности и быстрой смене настроения начальницы.   — А! Вот, как, — стрёмная аура резко исчезла, и в кабинете сразу стало легче дышать, — Считайте, что разрешение на отгул вы получили. Хитокоэ, нужные документы занесёшь мне вечером. С твоими, Джонс, я сама разберусь. Завтра утром, можете отправляться.   — Благодарю, мэм, — шуточно козырнув начальнице, я чеканным шагом направилась на выход.   — Мицуру, останься ненадолго.   Я обернулась, посмотрев на мужчину. По его приподнятой брове, мне стало понятно, что он спрашивает «доберусь ли я в лазарет самостоятельно?». Кивнула в знак согласия, и в ответ тоже получила кивок.   Вышла из кабинета и сразу оказалась в своеобразной «комнате ожидания». Здесь была парочка незнакомых мне надзирателей и обычных рабочих. Улыбнувшись на слегка удивлённый взгляд белокурого главнадзирателя с повязкой на левом глазе, вышла и оттуда.   Эх, не потеряться бы. Старик явно не одобрит моих прогулок по тюрьме, ещё и в одиночку. Уже прям чувствую, как по возвращению меня припахивают разобрать кучу макулатуры, заполнить бланки на заказы препаратов, передать всем надзирателям расписания для медосмотров заключённых, перетащить из лазарета в архив какие-то карточки и тому подобное…   И почему, это всё приходится делать мне, слабой и хрупкой девушке, совсем недавно подвергшейся нападению? Театрально вздохнула и прикрыла глаза.   М-дя.   Тем временем в кабинете начальницы…   Момоко Хьякушики     — Отгул у тебя лишь на один день, Мицуру. Ты мне нужен здесь, — прикрыв глаза и масируя переносицу, проговорила Хьякушики.   — Это из-за моего отчёта за прошлую неделю? — мгновенно посерьёзнев, поинтересовался мужчина.   — Да. Я хочу, как можно быстрее узнать, что за ублюдки так обошлись с ней.   Попытка убить Рэй, к сожалению для неизвестных не увенчалась успехом. Есть возможность, что они попытаются завершить начатое. Но зачем убивать того, кто ничего не помнит, и вряд ли вспомнит? Тогда, получается, что амнезия — своеобразная временная гарантия того, что она временно в безопасности.   Главное, чтобы, когда Рэй всё вспомнит, они не узнали об этом. Или, хотя бы, попытаться оттянуть время до того, как они узнают.   Несостоявшиеся убийцы (или убийца), действовали быстро и с умом, не оставляя за собой следов. Ну, как не оставляя следов, почти — на обрезаной видеозаписи они спалились. Скорее всего, это кто-то из ребят Мицуру… Если не сам Мицуру.   Хоть он её и нашёл, и доставил в лазарет, а так же предоставил Момоко подробный отчёт…   — Ты смотришь на меня так, будто подозреваешь в содеяном, — Хитокоэ сложил руки на груди, и улыбнулся во все 32.   — Правильно думаешь, — Момо тоже улыбнулась, и откинулась на кресло, сладко потягиваясь. — Если это сделал действительно ты, я тебя убью.   — У-у, боюсь-боюсь, — притворно испугался радиовещатель, хаотично размахивая руками.   — Ахах, свободен, — женщина махнула рукой, и дождавшись пока ржущий Мицуру покинет её кабинет, полезла в ящик за сжамканой фотографией Хаджимэ. — Вот, и остались мы одни… — расправив лист, проворковала она.

***

  До лазарета я добралась относительно быстро, и практически без приключений — пару раз, всё-таки свернула не туда. Хорошо, что встречались знакомые, которые подсказывали мне дорогу, а то, пришлось бы Мицуру искать меня по всей тюрьме. Ха-ха…   Вот, стою перед дверью в лазарет и что-то мне совсем не смешно. Оттуда веет напряжением, раздражением и злостью. Жуть — одим словом.   — Бл… — еле увернулась от резко открывшейся двери, и удержала равновесие на пятках.   Ещё бы немного и поминай, как звали. Хотя, то что я умудрилась увернутся — всего лишь отсрочило неизбежное. Таким злым я ещё не видела старика. А, если точнее, вообще ни разу.   — Мелочь!   Я вжала голову в плечи, и посмотрела прямо в глаза Окине. Зря я это сделала, конечно, но кто же знал, что меня пробьёт на ржач?   Держи себя в руках! Не смей!   — Где ты шлялась?! Ты пропустила два приёма принятия лекарств! Знаешь ли, ты не одна пациентка у меня, и я не могу за каждым бегать!   Так, а вот это уже стандартная фраза всех людей работающих в школах, универах, больницах и так далее. Старик, зачем ты так со мной?   Я держалась за живот, в четных попытках унять дрожь, знаменующую о скором подходе смеха. Чего я понять не могу, так это того, почему я смеюсь с того, что меня отчитывают за косяк? Мне же должно быть стыдно или, как минимум страшно…   — Пфх… Прости, Окина-сан, кх, — губы расплылись в кривой глупой улыбке, из которой периодично вырывались смешки, — Мне очень стыдно, ха-ха.   Может, это истерика?   — Звучит не убедительно, — мрачно проговорил он, и прищурил глаза. — Марш в лазарет!   Для ускорения мне прописали пинок. Не такой, как начальница Ми-чану, но тоже довольно ощутимый. З — забота.   Боюсь, представить, какой кипишь устроит Окина, когда я ему расскажу, что возращаюсь домой на неделю… Или не устроит? Чтож, пока не сделаю — не узнаю.   — Старик, есть разговор… Ой!   — Какой я тебе старик, мелочь?! — треснув меня по лбу, прокричал лекарь.   Насупившись и грозно зыркнув на старика, я едва сдержала порыв яростно топнуть ногой. Почему он только на меня кричит? Сложив руки под грудью, прошла вглубь обители всея медикаментов, и уселась на свою койку.   Глядя на меня Отоги едва заметно усмехнулся.   — Твои движения стали более свободными. Это так влияет на тебя еда, или общение с заключёнными? — сложив руки на груди, старик подошел к моей койке и сел на тумбу.   Точно, я ведь так спешила поделиться этой новостью, но со всеми этими приключениями совсем забыла…   Повернулась затылком к старику, сняла повязку и убрала волосы вверх, открывая вид на место, где раньше красовалась рана. Лекарь осмотрел и ощупал пострадавшее место, хмыкнул.   — Видимо, твоему организму нужно было время и силы для заживления черепно-мозговой травмы, — пробормотал он. — И, почему ты молчала, когда зажившие раны тебя тревожили?   — Мне было не настолько плохо, чтобы жаловаться на боль.   — Но настолько, чтобы ты не могла нормально двигаться.   — Согласись, Отоги-сан, жаловаться на фантомную боль — не разумно.   — Не разумно — умалчивать об этом.   Он прав. Он врач, с огромным опытом за спиной, который давно превзошёл современную медицину. Если кто-то хочет со мной поспорить, я покажу им Нико, паренька с букетом разных неизвестных хворей, которому Окина смог придумать лекарства, и поддерживать его в стабильном хорошем состоянии…   И, что это на меня нашло? Хотя, чему я удивляюсь, сегодня у меня был поистине насыщенный день, я даже не поужинала.   — Прости, старик, больше так не буду, — прикрыв рот ладонью, зевнула, и чуть не прикусила язык от очередного сильного щелбана. — Блин! Больно же!   — Это тебе за «старика», — Окина встал с тумбы и сверкнул очками; неизвестно откуда взявшийся порыв ветра епично развеял белый халат уходящего «в закат» лекаря.   Возможно, этим цирком он хотел мне доказать, что не так уж и стар, но меня это заставило задуматься только над тем, откуда в нём взялось столь неприлично много пафоса?   Усмехнувшись, залезла под одеялко и расслабилась. Наконец-то этот день закончился.