Герой на час

      — Передай, пожалуйста, эклер.       — Рон, ты мне ответишь или нет?       — Говорю тебе, всё с ним нормально. Гермиона, ты видишь проблему на пустом месте.       Рождество в Норе давно подошло к концу, и гости уже разошлись по домам. На тесной кухне остались только Рон Уизли и Гермиона Грейнджер. Над раковиной летала щётка, смывая с посуды остатки праздничной пищи, трещали поленья в камине, негромко тикали старые часы на стене. Рон отправил в рот последнее пирожное.       — Говорит, устал от суеты в Министерстве, — он пожал плечами. — Ещё бы. Три года прошло после войны, а его имя до сих пор кричат на каждом углу. «Гарри Поттер то», «Гарри Поттер сё». — Больше еды на столе не осталось, и Рон в который раз печально оглядел кухню. — Говорит, его зовут на все мероприятия, даже самые пустячные. Когда Институт Аврората открыли — там он был первый гость. Лавка Снейпа три года назад — и снова Гарри в «Пророке». Даже когда в Косом новое ателье открылось, пришлось ленточку перерезать. Любой бы не выдержал.       — Но это показатель, что жизнь продолжается. — Гермиона взмахнула палочкой, и чистая посуда улеглась ровной стопкой. — Значит, все жертвы были не зря. Они отдали жизни за то, чтобы мир стал лучше. И это постепенно происходит.       — Оно-то да, с одной стороны. А с другой — вот ездит он на все эти приёмы, и сам не рад. Говорит, лучше бы в это время нарушителей ловил да с тёмными магами сражался, а не лицом светил и бумажки в Министерстве подписывал.       — А кому ещё этим заниматься? Он же Главный аврор, ещё и самый молодой в истории! Теперь Министерство обязано считаться с его решениями. Тем более, он же не Амбридж какая-нибудь, идиотские законопроекты поддерживать не будет…       Со второго этажа послышались громкие крики (видимо, спор вышел на новый уровень), раздался глухой стук, будто на пол кинули что-то тяжёлое, громко хлопнула дверь, и Гарри Поттер сбежал по лестнице вниз. Его лицо пылало, под тёмной щетиной выступили желваки, глаза метали молнии. Казалось, он хотел громко и нецензурно высказаться, но присутствие Гермионы его сдерживало. Гарри запустил руку в волосы, привычным жестом зачёсывая их назад, но они лишь больше взъерошились.       — Что опять случилось? — нахмурился Рон. — Что вы опять не поделили?       — Пойду посмотрю, как там Джинни, — взметнулась по лестнице Гермиона.       Гарри махнул рукой.       — При всём моём уважении, она твоя сестра и всё такое… Рон, как же она меня достала!       Последнее слово он практически выкрикнул, так что Джинни наверняка его услышала.       — Пойдём покурим. — Гарри достал из кармана джинсов потёртую пачку и протянул Рону. Тот взял сигарету, хотя и знал, что до конца разговора будет только крутить её в руках, как обычно, даже не поджигая, затем вернёт Гарри. А тот выкурит первую, вторую, может, сегодня и третью, и будет говорить, говорить, говорить…       — Его никогда нет дома, — рыдала Джинни, а Гермиона в это время мягко поглаживала её по плечу. — Вечно только и слышу: «работа-работа-работа»! Да пропади она пропадом! — Джинни громко высморкалась, и Гермиона невольно отдёрнулась. — Ты видела, когда он сегодня пришёл? Мог бы хоть на праздник появиться пораньше! Я уже не помню, когда он последний раз дома ночевал!       — Не расстраивайся так, — начала было Гермиона, но Джинни несло дальше. — Сегодня я прямо его спросила, что с нами будет дальше — он собирается на мне жениться или нет? И что ты думаешь? Он сказал, что лучше будет жить один, чем с женой, которая постоянно ездит ему по мозгам, как Хогвартс-экспресс по Шотландии!       Джинни снова зарыдала. Гермиона тяжело вздохнула и крепко обняла подругу.       — Она не понимает. — Гарри затянулся. Они с Роном сидели в саду, набросив согревающие чары. — Как можно быть настолько зацикленной на одной себе? Как она не видит, что после войны ещё ничего не пришло в норму! Это общество больное, хронически, и его не излечить за день! В Министерстве — бардак, работать никто не хочет. По-настоящему работать. Одни бумажки, взятки, сплетни, тьфу! Места в Визенгамоте распределяются по праву рождения. Ты знал, что в Министерстве могут работать только чистокровки?       Рон неопределённо пожал плечами. Если бы не чистая кровь, его отцу бы не принадлежало место в отделе Министерства — не лучшее место, но стабильное и с какой-никакой зарплатой. Рон воспринимал этот факт как нечто само собой разумеющееся. Ещё одна глубокая затяжка, и окурок полетел в кусты. Гарри потянулся за следующей сигаретой.       — Знаешь, я даже рад, что Волдеморт поднял такую бучу. Общество перестраивается. Теперь талантливые полукровки могут занимать высокие должности, и я не про себя сейчас говорю. И это только начало. Если упустить этот момент, если потерять контроль, потом будет поздно. Появится новый Фадж или Скримджер, будут новые лидеры и марионетки. И игра не будет такой явной, как при Волдеморте, понимаешь? — Рон кивнул, но Гарри увидел, что друг не уловил его мысль. — Не будет «тёмных» и «светлых». Хотя о чём я говорю, их и не было никогда...       Позади негромко скрипнула дверь, и в сад вышла Гермиона. Рон повернулся к ней, а Гарри тут же выбросил едва начатую сигарету.       — Джинни уснула, — осторожно заметила Гермиона. Гарри нахмурился, и она поспешила сменить тему. — Только что прилетела сова, Гарри, тебе письмо.       Гарри сложил конверт пополам и спрятал во внутренний карман куртки. Письма — это всегда что-то несрочное. Для срочного есть камины, аппарация и Патронусы.       — Мне пора. Ещё раз с Рождеством, — Гарри пожал руку Рону и обнял Гермиону. — На связи.       — На связи, — почти одновременно ответили те, и Гарри аппарировал.       — Ну и денёк, — выдохнул Рон. — Голова уже кипит. Пойдём, что ли, чаю попьём...