***
В Тибидохсе умерших хоронили в склепе, располагавшемся на территории острова, недалеко от школы. Достаточно давно там никто не бывал — ведь здесь умирали крайне редко, но сейчас здесь было на редкость людно — всем хотелось попрощаться с любимым преподавателем, замечательным другом и просто восхитительной женщиной, чья смерть свела на нет радость от снятия проклятия. Медузия была для всех героем — никто не знал точно, как, но все знали, что именно она смогла снять проклятие с их школы. Поэтому даже ненастная погода, которая будто плакала вместе со всеми, никого не остановила. Таня стояла вместе со всеми, держа под руку своего мужа, который, пролежав в забытье дольше всех, всё ещё не очень твердо держался на ногах. Девушке очень хотелось подскочить к гробу и начать обнимать и целовать любимую, но в то же время она не хотела обидеть своего мужа — ведь его она тоже очень любила. Когда Сарданапал закончил свою речь и объявил минуту молчания, он многозначительно взглянул на девушку. Академик был единственным человеком, которому Таня рассказала действительно всё, и хотя он пообещал держать всё в секрете, но ясно дал понять, что она больше не является желанным гостем в школе, и после похорон ей сюда возвращаться не следует. Таня не могла винить его — слишком уж много связывало этих двоих. И, хотя её печалила невозможность хоть изредка навещать могилу Медузии, она была уверена, что после смерти обязательно встретится со своей любимой.Прощание
26 апреля 2019 г. в 18:48
Когда Таня очнулась, её всё еще сильно мутило. С удивлением она обнаружила, что лежит на полу в комнате Медузии, в окно которой задувал по-зимнему холодный ветер, как в тот день, когда Медузия прочла своё заклинание. «А ведь сейчас уже лето… Интересно, почему же снаружи так холодно? Может, всё это был лишь сон?» — с некоторым облегчением подумала девушка.
Приподнявшись на локте, пытаясь игнорировать подступившую тошноту, девушка оглянулась. В ногах у неё лежал человек. Медузия! Бледная, но с победной улыбкой на лице, женщина лежала, смотря в потолок ничего не видящим взглядом.
— Но… Это же был сон… Этого… не может быть… — бормотала Таня, подползая к своей любимой. Девушка взяла её за плечи и начала трясти что есть мочи. — Медузия! Очнись! Да очнись же ты! — но женщина так и не пошевелилась. Всё ещё не до конца понимая, что происходит, Таня прижала её к себе и зарыдала. — Ты не можешь меня здесь оставить…
— Не плачь, Тань… Я всегда буду с тобой…
Вздрогнув, Таня подняла заплаканные глаза. Этот пронзительный взгляд, эти встрепанные волосы… Их ни с чем нельзя было спутать… Но… На подоконнике сидел призрак Медузии, грустно смотря на неё… Девушка посмотрела сначала на призрака, потом на тело, лежавшее у неё на руках, потом снова на призрака, никак не решаясь задать вопрос.
— Да, я умерла, — словно прочтя её мысли, сказала женщина. — Это был не сон, но и не явь. Я разгадала загадку проклятия Чумы. Когда мы любим — мы отдаем часть своей души другому человеку, но я не могла просить тебя убить Ваню, поэтому решила сама стать этим человеком. Я наложила на нас двоих заклятие, введшее нас в глубокий транс, в котором воспроизвела всё, что здесь происходит. А чтобы ты наверняка полюбила меня, я попросила Ягге дать тебе зелье привязанности — оно не вызывает любовь в полном смысле этого слова, но вызывает некоторое чувство расположения к человеку, сглаживает его недостатки — а от этого состояния я могла уже попробовать и влюбить тебя в себя…
Таня, несмотря на печальность ситуации, неожиданно для себя громко рассмеялась. Медузия с удивлением посмотрела на неё.
— Если это то успокоительное зелье, которое Ягге попросила меня отнести первокурсникам, то я его так и не выпила. Ни глотка! — девушка почувствовала, что вновь готова зарыдать. — Я любила тебя, понимаешь? На самом деле любила, и без всяких дурацких зелий! А ты… ты вот так со мной… — не в силах что-то еще сказать, девушка жестом показала на бездыханное тело и вновь зарыдала.
Медузия слетела с подоконника и подошла к девушке. Она не могла её обнять, поэтому просто уселась рядом, ожидая, когда Таня немного успокоится.
— Прости меня, Таня… Я не видела другого выхода… — тихо сказала она. — Я не хотела причинять тебе столько боли… Но… Мне нужно было вызвать у тебя чувство любви, а потом — чувство ненависти, чтобы ты наверняка убила бы меня… А вместе со мной — и часть своей души, которую ты мне подарила.
— Значит, ты просто использовала меня? И всё… всё что между нами было — ложь? — Таня закрыла лицо руками, не в силах поверить в реальность происходящего. Медузия покачала головой.
— Я тоже тебя любила — без взаимной любви заклятие бы не подействовало, даже если бы ты выпила зелье, то без чувств с моей стороны ничего не получилось бы… Именно поэтому я не боялась, что кто-нибудь еще может выпить моё зелье — на другого человека оно бы просто не подействовало. Именно поэтому… Именно поэтому мне было вдвойне больней так поступать с тобой.
Таня, наконец, подняла на неё взгляд.
— Что же теперь, Медузия? Это конец? Неужели… неужели ничего нельзя сделать?
— Ты же знаешь, Тань, мертвые не возвращаются. Для меня это — действительно конец, но ты пока ещё жива. Судя по звукам, мой план сработал — значит, и твой муж должен был проснуться. Береги его и… помни меня. Мне недолго осталось быть призраком — скоро я пойду дальше и буду тебя ждать, когда наступит твой час.
Таня сидела и глотала слёзы. Медузия начала немного расплываться, и девушка понимала, что это последний шанс ей что-то сказать. На секунду забыв, что разговаривает с призраком, девушка кинулась ей в объятия и поняла… что действительно смогла обнять её. Однако даже сильное удивление не заставило её отпустить любимую — видимо, кто-то сверху решил дать им возможность попрощаться.
Несколько замешкавшись, Медузия обняла её в ответ и, поняв её безмолвный порыв, перед тем как окончательно растаять, тихо произнесла:
— Я тоже тебя люблю, Танюша.
Поняв, что Медузия ушла, а она обнимает пустоту, Таня наконец разрыдалась в полный голос. Она тоже слышала звуки, доносившиеся снизу, — звуки радости и удивления. Но оттого ей было еще горше — ведь все наверняка проснулись, и только один из самых дорогих ей людей уже никогда не проснётся.