Aflame...

И что теперь? Она оторвала взгляд от стола. И перевела его на стоящую рядом недвижно фигуру. Нет, глупые вопросы, право. До той, самой главной степени. До той самой горечи мгновенной слабости, глупости . Ей вообще если было подумать было плевать на всех и вся. В начале. Лишь бы самой вылезти, доказать. На зло, на зависть, на тысячу изумленных возгласов…. И одно лицо пусто-виноватое. Чтоб в ногах у ней ползал, каялся… Чтоб… / И долго ты этой местью жила, дышала? И долго себе врала, утверждая что эта дорога благими намерениями устелена? Игнорируя, что по сути это все просто воплощение одной великой идеи и одной глупой мести-попытке доказать всем? / А дальше лишь только пустота внутри тела, будто что-то вынули. Будто душу сама себе сожгла. И уже как-то не нужно тебе это. Исключительной, выше всех их стать. Когда уже повылезали из всех щелей как-то подозрительно слаженные, хорошо вооруженные отряды с ее знаком на плащах. Когда уже заполыхало, загорело… Наконец и сама в свои речи поверила. Поверила, что может, должна попытаться, правильней все сделать. Оправдать доверие…. Идеи в которые верили, за которыми шли прочие. Те кто у ней за спиной, людским океаном, гулом единым. В один голос складываясь. И как-то уже забыла, безразлично ей стало, о всем прошлом. Дорога вряд уложилась благими целями, и дай бог хоть теперь не в пекло приведет. / Вопреки рожкам, да ведь? /И… Будто снова скрипнули под ногами пепел, осколки и бетон в песок стертый. Ну и что? Развалины и развалины. Трупы и кости. Сколько такого сейчас по всей стране. Будто раньше не видела. Просто как-то глаза режут останки старой, не- до-про-шед-шей жизни. — За этот город бои серьезные шли. Когда его окончательно заняли, здесь вообще мало чего осталось. И кого. /Лес рубят, щепки летят? / Как-то больно ярко, больно метко они полетели. И среди тех, кого из-под завалов вытаскивали, вдруг знакомой синевой рваная толстовка блеснет. Какой-то странной, секундной победой. /Ты же об этом когда-то мечтала? / Это так просто, развернувшись уйти и упиваться тем свершившимся фактом. Никто не осудит. Не выскажет. Даже не поймет… Но… Все старые счеты уже сведены. С собой. Прошла эта ненависть. Как и любое чувство, если его не кормить внутренними распрями. Осталась лишь бесконечная попытка протянуть назад нить. Что-то переделать. И легкая надежда, с усмешкой посмотреть на лицо давней ошибки, когда та поймет, КТО ее спас… И что теперь? / Повторяешься. В который долбаный раз./ Безразлично-непонимающая фигура стоит напротив. И в ней нет ничего от той, прежней проблемы, с местью перевязанной. Той которой посмеяться в лицо однажды хотела. Или… Осталась пустота. Но ведь, так даже лучше. Пустота не поймет комичность ситуации. но… Из нее будет можно слепить что-то новое. Кого-то верного, за спиной тенью маячущего. По горло обязанного. И потому верней-верных… Тоже, насмешка по сути. И еще… Быть может потом… Пустоте будет можно поверить. Как она поверит тебе. — И так…