На крыльях

      Флер ставит последнюю точку, приписывает обязательное «с любовью, Флёр» и удовлетворенно кивает. Письмо вышло именно таким, каким она хотела его видеть: благодарным, полным ее привязанности к родным и уверенности в победе. А вот жалости к себе, страха или тоски в ровных строчках не наблюдалось вовсе. Отлично. Флер небрежно комкает десяток отбракованных вариантов и уничтожает их легким взмахом палочки. Ни к чему родителям, бабушке и Габриэль знать о ее страхе. Неуверенности. Панике. Грусти.       Абсолютно незачем. Флер кивает сама себе и улыбается. Она не видит себя в отражении, но уверена, что улыбка вышла насквозь фальшивой.       Флер устала.       И, кажется, словила так называемый «отходяк», постепенно начиная понимать, как близко она была к смерти. Реальной смерти, после которой нет ничего. И никого. Конечно, Флер давно не ребенок и, конечно, она знала, как на самом деле хрупка человеческая жизнь, но следуя свойственным каждому эгоизму и беспечности, была уверена, что ей еще долго не придется думать об этом.       Но выходит иначе. Выходит так, что сейчас у нее дрожат кончики пальцев, слезы собираются на ресницах, и стоит моргнуть, и они прольются настоящим водопадом. Флер трет щеки и запрокидывает голову, пытаясь избавить от них.       Она не будет плакать.       Не будет.       Ни к чему это победительнице первого тура легендарного турнира трех волшебников.       Пусть даже и победила она лишь благодаря чужой помощи. Флер не хочет думать, что произошло бы, если не щит Малфоя, прикрывший ее. Если бы не Поттер, попросивший его сделать это. Нет, она бы, может, и не погибла, но пострадала точно.       Она была самоуверенной дурой, когда думала, что победить будет просто.       Флер сжимает губы и вытирает скользнувшую-таки по щеке слезинку. Пусть так. Но сейчас она знает, с чем ей придется иметь дело. И в следующий раз подготовится лучше.       Думать о том, почему Поттер сделал это, Флер не хочется. Все более чем очевидно, не так ли? Она нравится ему. Или он сделал это просто потому что не хотел, чтобы пострадала девушка. Кажется, в Хогвартсе очень популярна шутка о так называемом гриффиндорском благородстве?.. В любом случае есть всего два варианта, и сейчас не особо важно, который из них верен. Что бы ни движило героем, Флер очень повезло. Но сейчас она об этом думать не будет, как не будет пытаться понять, не слишком ли много благодарности и восхищения (и немного удивления чужой глупостью: помощь сопернику, ну надо же) она испытывает.       Флер проводит рукой по холодному боку яйца, ради которого подвергла свою юную жизнь опасности, и в какой-то момент ей хочется швырнуть в него бомбардой, разнести вдребезги, уничтожить. Но привычная благоразумность берет вверх: она уже стала чемпионом, а значит, должна победить. На меньшую компенсацию потраченных нервов и испытанного ужаса, Флер просто не согласна. И плевать, что впереди, наверное, ее ждет еще больший ужас.       Открыть яйцо оказывается куда сложнее, чем Флер думает: она почти ломает ноготь! В внутри оно оказывается полым и…да, абсолютно пустым, но удивиться она не успевает: комнату оглашает пронзительный вопль, Флер почти чувствует на коже потоки крови из ушей, и спешно захлопывает проклятое яйцо.       — И что это за мерзость? — вслух задумывается она, заталкивая куда подальше мысли о том, что до второго испытания целых два месяца — просто огромное количество времени — а значит, ближайшую неделю можно смело игнорировать подсказку.       Яйцо Флер аккуратно укладывает в ящик стола. Размышлять легче, двигаясь, и она ходит по комнате, пытаясь, понять, что чертовы организаторы чертового турнира хотели этим сказать.       Мерзкий звук.       И?..       Подсказка относится ко второму заданию, значит между воплем кастрируемого фестрала (а у фестралов вообще есть пол?) и тем, с чем предстоит столкнуться чемпионам есть связь. Скорее всего даже прямая. Логичная.       Это не может быть просто криком, предвещающим опасность. Просто потому что абсолютно все в этом турнире опасно для жизни! Не то что бы Флер не знала об этом, но когда читаешь о том, что происходило три-четыре сотни-лет назад как-то не особо об этом задумываешься. Да и какая-никакая вера в то, что за прошедшие годы организаторы поняли, что безопасность — это очень важно, присутствовала. Как оказалось, тщетная, ну да ладно. Лучше отвлечься размышлениями, и тем самым предотвратить истерику, которая все еще таится где-то в глубине души. Флер чувствует это.       Крик. Жуткий. Громкий. Противный. Нечеловечский. Стоп. Вот оно. Первое задание — драконы. Может ли второе быть аналогичным? Встречей с чем-то живым, но не являющимся человеком. Магическое животное? Какая-то очередная редкая и очень опасная тварь? Флер не сильна в этой сфере, ее специфика чары и флирт, а не зубастая, когтистая и часто ядовитая гадость.       Хорошо. Предположим, что второе задание — встреча с существом (?), которое издает звуки, что запечатаны в яйце. И? Придется навестить библиотеку Хогвартса, понимает Флер.       Решение — какое-никакое — принято, и Флер чуть расслабляется. Отыскивает завалявшуюся шоколадку и съедает ее целиком. Своеобразное празднование наедине с собой.       Флер фыркает, если бы на ее месте была Жаме делегация Шармбатона бы непременно устроила целую вечеринку, набившись в чью-то комнату и веселясь до утра. Но ей подобные «развлечения», конечно, не нужны.       Ей вообще ничего не нужно.       Кроме победы в турнире.       Ложь, конечно. Она бы хотела, чтобы у нее были те, с кем можно разделить свою победу, свою радость, пусть и весьма подпорченную пониманием того, куда она умудрилась вляпаться.

***

      Флер привычно обновляет согревающее заклинание и перелистывает страницу. Скользит глазами по описанию очередного чудовища и закатывает глаза. Прошло больше трех недель, а она так и не приблизилась к разгадке. Ну как не приблизилась, она отбраковала более сотни весьма экзотических существ, осталось… всего-то раза в три-четыре больше. Флер оглядывает очередную стопку книг, устрашающе возвышающуюся на ее столе и тяжело вздыхает. Ей до безумия хочется наплевать на все это. Перестать каждый вечер тратить время на бесплотные попытки, выяснить, что же таит в себе «подсказка».       Самое же… странное заключается в том, что хогвартская библиотекарша (старая английская швабра!) не позволяет ей выносить книги! Можно подумать в карете Флер их съест. Или сожжет. Или что там еще себе думает эта… женщина. И как бы Флер ни улыбалась, как бы ни заверяла в своей невероятной любви к печатному слову, карга оставалась непреклонной. Только в библиотеке и точка. Никак исключений среди иностранных студентов не будет. И вот уже который день Флер проводит вечер в этом кошмарном месте, так не похожем на светлую и просторную, с удобными креслами и столиками библиотеку Шармбатона.       — Варвары, — шепотом — шуметь тоже запрещается! — возмущается она.       — Еще какие, — тихо смеются позади, и на соседний стул по-хозяйски усаживается Поттер.       — Привет — Флер поворачивается к нему и легко улыбается. У него волосы растрепаны, на щеках румянец и лицо донельзя довольное. Флер кажется, что она чувствует запах ветра и снега, окутавший его всего, явно проведшего последний час-два на улице.       — Привет, — Поттер улыбается тоже и накладывает на их стол заглушающее.         — Приватный разговор? — мурлычет Флер, привычно обольстительно, и Поттер взрывается смехом, а она хмыкает.       И нет, совсем не обидно, что на ее пусть шутливый, но флирт реагируют подобным образом. Ни-чу-ть.       — Вообще-то я сделал это, чтобы мадам Пинс не выгнала отсюда нас обоих, но твой вариант мне тоже нравится. О чем будем говорить?       — О том, как ты героически спас меня, пусть и не собственными руками, а я не поблагодарила тебя? — предлагает Флер.       — Очень смешно, Флер. Думаю, то, как именно ты меня поблагодарила, Хогвартс будет помнить еще очень и очень долго.       Флер смеется, закрывая книгу и откладывая ее в сторону. Ну да, захотелось ей немного повеселиться. Кто же знал, что невинный поцелуй в щеку пусть и на виду почти всего Хогвартса (дело было во время ужина) вызовет столько шума?       Ладно. Она знала. И предполагала. Но все же обрушившаяся реакция существенно превзошла ее (не) скромные ожидания. И-и-и, ненавидящих девичьих взглядов стало еще больше. Ну и, конечно, куда же без глупых шуточек куриц-сокурсниц, считающих, что если Флер не услышит ни одного их «остроумного» комментария, то день прожит зря. Но, несмотря на все это… было весело. От реакции самого Гарри в том числе: его чистое ничем не замутненное удивление и смущение, легко читающееся в глазах, явно стоили всего этого. Ну и, конечно, она-таки снова привлекла к себе внимание. И сейчас самой животрепещущей темой, обсуждаемой в Хогвартсе, являются Гарри Поттер и Флер Делакур: встречаются ли они? как давно? как будут чувствовать себя, сражаясь друг против друга? К безмерному удивлению Флер нашлись даже студенты, искренне переживающие за их «драму»: по воле судьбы ставшие соперниками, они понравились друг другу, но не имеют права подвести свои школы… Ах, какая трагедия. Интересно, что бы они сказали, узнав, кто и по чьей просьбе поставил тот щит? Флер испытывала определенный соблазн сделать этот милый факт достоянием общественности, но почему-то не смогла. Нет, на самом деле она знала, почему, но не хотела признавать этого. Пока не хотела.       — Тебе не понравилось?       — Понравилось бы больше, если бы не несколько сотен свидетелей.       — Ты такой скромный. Мило.       — Спасибо. Знаешь, Драко говорит, что скромностью стоит гордиться в одном случае: если нет других достоинств.       — А он интересный. — И даже интереснее, чем Флер думала. И его реакция, ей тоже очень понравилась. Давно на нее не смотрели с такой угрозой.       — Интереснее меня?       Флер опускает глаза в притворной скромности.       — Наверное, нет.       Гарри усмехается и, дотянувшись, треплет ее по волосам. И если бы на его месте был бы кто-то другой, Флер бы как минимум ему эту руку распорола секо. Но это был Гарри Поттер. Ее вроде бы как соперник. Парень, который спас ее и в общем относившийся к ней с симпатией, которую вполне можно было бы назвать… дружеской? Он не пытался приставать, не смотрел мутными глазами жадно и не стремился сократить дистанцию, нет, он просто погладил ей по волосам: абсолютно невинный жест. Но до странного приятный. На самом деле Флер не могла припомнить, когда ее бы так касался кто-то, кроме семьи. Она осторожно отодвинулась и снова опустила голову, позволяя светлым прядем скрыть загоревшееся лицо. Ее смущало не то, что сделал Гарри, а собственная реакция на его касание. Ей было слишком приятно.       — Я рад столь высокой оценке из уст сиятельной леди.       — Не слишком ли пафосно вы изъясняетесь, мой рыцарь?       — Пытаюсь развеять вашу убежденность в повальной необразованности англичан.       Он не выдержал торжественности момента и рассмеялся, да и Флер, как ни пыталась, не смогла сдержать смешка.       Гарри Поттер точно не был грубым, невоспитанным или необразованным англичанином, скорее его можно было назвать… милым?       Ее милым соперником, с которым она также мило болтала, несмотря на то, что должна была пытаться разгадать загадку.       К ее удивлению, Гарри оказывается довольно чутким парнем, мгновенно заметившим смену ее настроения.       — Я помешал?       Флер проводит пальцем по потрепанному корешку, хранящему отпечатки многих поколений студентов. А почему нет? В конце концов, глупо отрицать то, что ей банально не хватает общения. Симпатии. Не чужих озлобленных взглядов. Не зависти. Не шепота за спиной. А нормального отношения. И вышло так, что Гарри Поттер на данный момент — единственный человек, дающий это ей. В ситуации, когда рядом нет семьи. В ситуации, когда Флер начинает понимать, насколько опрометчиво она поступила, ввязавшись в этот турнир. Так, может, открыться? Конечно, не полностью. Она совсем не идиотка, чтобы забывать о том, что они все еще соперники, но… пусть. Хоть раз, но она может побыть искренней? Может же?       — Думаю над загадкой.       Ну, может, это того стоило. Огромные глаза на ошарашенном лице выглядят забавно. Все-таки ей очень нравится удивлять Гарри Поттера. Флер смеется в голос и возвращает его жест: ерошит темные волосы, стараясь не акцентировать внимание на странном щекочущем ощущении. Ну, волосы и волосы, у нее вот помягче будут.       — Удивлен?       — Еще как, поражен степенью оказанного доверия.       — А я произвожу впечатление недоверчивой особы? — уводит тему с турнира Флер.       — Ну как тебе сказать… где-то между определенно да и совершенно точно.       Флер не может не улыбнуться. Ну да, она такая и есть. И да, она более чем уверена, что заботливый «братец» Поттера неоднократно пытался вдолбить в его голову прописные истины вроде «не общайся с вейлой, заморочит» и «Флер Делакур не более чем эгоистичная стерва, мечтающая о победе».       — И тебя это не напрягает? — ей и правда любопытно.       — Да не особо, — Гарри пожимает плечами и улыбается, склонив голову набок. У него красивая улыбка, — думает Флер, — очень… открытая. Не отработанная, как большая часть ее собственных, а искренняя.       — А это что еще такое?       Голос Гарри звучит странно. Очень. Флер не может вычленить отдельные интонации, она даже не может сказать зол он, обрадован или обеспокоен, но вот то, что его что-то заинтересовало, сомнению не подлежит.       — Что такое?       — Виктор!       — То, что мы под заглушкой, не значит, что ты можешь безнаказанно орать в мое ухо!       — Прости, но ты видишь это? — конечно, Поттер не упускает возможности поиздеваться: склоняется к ней почти вплотную и шепчет на ухо. О да, Флер буквально пронзают взгляды редких посетителей библиотеки. Кажется, они только что еще раз дали повод считать их официальной парочкой. Жаль всё-таки что прессе Поттер рот прикрыл. Очень жаль.       — Что именно? — невозмутимо интересуется Флер, в отместку кладя голову на его плечо и солнечно улыбаясь рыжеволосой девчонке, испепеляющей ее взглядом.       — Это!       — Крайне информативно, Гарри.       — Мерлин, до чего ж ты все-таки похожа на Малфоя, — бормочет он, — смотри. Там Виктор и Гермиона.       Флер послушно прослеживает направление чужого взгляда. За столом у окна сидит девушка, Флер видит только ее прямую спину и копну кудрявых волос. А рядом с ней, почти касаясь её плеча своим, восседает, подавляя мрачным величием, сам Виктор Крам. И они довольно оживленно болтают. Ну то есть девушка — Гермиона — говорит, а Крам кивал и иногда вставляет пару слов, да смотрит на нее, даже не моргая.       — Крам, — соглашается Флер, — и твоя подруга. И что? Он вокруг нее уже неделю вьётся, и я искренне не понимаю, как до нее еще не дошло, что ему далеко не помощь с английским нужна.       — А ты о таком всегда догадываешься?       Догадывается. О том, что очарование вейл работает бесперебойно.       — Осторожнее, месье Поттер, я могу подумать, что вы намекаете на свое ко мне отношение, — улыбается Флер.       — Уверен, вам, мадемуазель, бы этого очень хотелось.       Флер закатывает глаза. Один-один.       — Все, иди, развлекайся, пока я буду приближать свою победу, — высокомерно велит она.       — Удачи.       — Она мне не понадобится. И иди уже.       Улыбку она снова скрывает за распущенными волосами.       Позитив Поттера — очень заразная вещь.       Иначе как объяснить ее приступ доброты, заставивший отвлечь Гарри от сердечных дел его подруги? Конечно, Флер бы самой не понравилось, если бы ее друг, пусть сколь угодно близкий, лез грязными ботинками в ее, личное, нежное и только зарождающееся... Так все. Лимит сантиментов превышен на год вперед. Где там очередной том о волшебных тварях?