Флер откинула голову, демонстрируя точеный профиль и длинные переливающиеся на свету волосы; кадры будут великолепные, или она не Флер Делакур.
Ухо обжег насмешливый шепот. Поттер вообще слышал о личном пространстве?
— Пожалей фотографа, еще немного, и он сойдет с ума.
— А мне что за дело, — капризно протянула Флер, почему-то не отстраняясь, а лишь сдерживая улыбку, и Поттер рассмеялся. Стоящий чуть в стороне задумчивый Крам кинул на них насмешливый взгляд.
Лицо у Поттера стало таким, что Флер поняла: только присутствие посторонних — взрослых, разумных, опытных и донельзя занудных — удержало его от ответной реакции. Впрочем, волос на виске он коснулся весьма красноречиво, будто невзначай отставив средний палец. И снова переключил все свое внимание на Флер: коснулся рукой локтя, пытливо заглянул в глаза.
— Ты больше не злишься?
И вот какое ему дело, злится она или нет? Они всего лишь соперники по Турниру, которым, кстати, вообще-то полагается едва терпеть друг друга. Но Поттер почему-то так не считал. О том, что сама она никак не могла с должной силой возненавидеть ни Поттера, ни Крама, Флер предпочла не думать.
— Ну, прости меня, — протянул тем временем несносный англичанин, придвигаясь еще ближе, и Флер обреченно выдохнула, ловя вспышку камеры. Кажется, у нее — или у них? — проблема.
— Отойди, идиот, — прошипела она, — если не хочешь, чтобы уже назавтра вся Британия была уверена в нашем в тобой страстном романе.
Нет, сама Флер против не была… Не романа, разумеется, но вот статуса девушки, покорившей сердце Героя, некая — не такая уж маленькая часть Флер — определенно желала, если не жаждала. Да, она любит внимание. Ну и что? Но сейчас что-то подсказывало Флер, что сам Герой отнесется к подобному далеко с таким цинизмом. Стоит только посмотреть на то, как он мгновенно шарахнулся от нее, да оценить злобный взгляд, кинутый на фотографа, мгновенно опустившего камеру.
«Ну я же не дура, так почему не могла проявить идиотское благородство минут на пять-десять позже?» — мысленно прокричала Флер, насмешливо улыбаясь мгновенно принявшему виноватый вид — но продолжающему держать дистанцию — Поттеру.
— Да, я все еще злюсь.
Интересно, он поверил? Потому что она себе не верила совершенно.
Члены судейской бригады появились очень вовремя — для Флер точно, — и наконец-то началось то, ради чего их и собрали, оторвав Флер от факультатива по Чарам. Конечно, как чемпион, она от экзаменов освобождались, но это отнюдь не значило, что мадам Максим не поспешила организовать для ее менее везучих сокурсников более чем интенсивный курс обучения. Сама Флер им тоже не пренебрегала, понимая, что знаний и умений много не бывает.
Позади послышался восторженный басок Бэгмена, разряженного клоуна, кажется, вознамерившегося попользоваться славой Поттера: «Гарри, мисс Рита Скитер. Она делает материал о Турнире для «Пророка».
Флер бросила быстрый взгляд через плечо, но и его хватило, чтобы заметить жадное предвкушение в глазах безвкусно одетой и накрашенной — а уж ее прическа и маникюр и вовсе едва не вызвали у Флер кровавые слезы — женщины средних лет и обреченную усталость на лице Поттера. Вот только Флер, никогда не жаловавшаяся на отсутствие эмпатии и понимание чужих чувств — спасибо крови вейл, — видела под этим сдерживаемую из последних сил… злость. Вполне взрослую и осознанную, которую она, признаться, не ожидала увидеть во всеобщем любимчике и хорошем мальчике Гарри Поттере.
А хотя… Чего можно ждать от парня, воспитанного Блэком и зовущего братом последнего из Малфоев (и, судя по инциденту с Уизли, не только зовущего, но и искренне считающего его таковым). Конечно, Флер не была знатоком традиций английских чистокровных семей, но слава Блэков — волшебников тёмных и в большинстве своем имеющих большие проблемы с головой — давно достигла Франции. А корни рода Малфой, чьи представители как один оправдывали собственную фамилию, и вовсе терялись на родине Флер. И она испытывала почти абсолютную уверенность в том, что фамильные черты характеров в вынужденных отце и брате были слишком сильны, чтобы не оказать влияния на Гарри.
— Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри коротенькое интервью? — обратилась Скитер к Бэгмену, не отрывая от Поттера глаз. — Самый известный чемпион, несомненно, прибавит живости статье.
Флер даже стало ее жаль. Ненадолго. А вот завистливый взгляд густо — и безвкусно — накрашенных глаз, доставшийся ей, пусть и длящийся мгновение, поднял ее и без того очень неплохое настроение.
Приняв молчание Поттера — похоже, тот раздумывал, как бы повежливее послать журналистку, за согласие, женщина бесцеремонно вцепилась кроваво-красными ногтями в его локоть. И потащила из комнаты.
— Удачи, — одними губами пожелала ей Флер. Крам поперхнулся смешком, и она улыбнулась ему, стараясь выглядеть как можно более невинно. Ну и что, что конкурент? Может быть, повезет, и он не будет ждать от нее, как соперницы, слишком многого.
Начала проверки — и возвращения Поттера — они ждали, сидя на выставленных у двери стульях, судьи устроились за накрытым бархатной скатертью — кто-то планирует пообедать? — столом. Поттер ворвался в класс спустя пару минут. Выглядел он впечатляюще: лицо побледнело от гнева, губы кривились, а палочка в сжатом кулаке навевала отчетливые мысли о лучах Непростительных. Вошедшие вместе с ним директор Хогвартса и журналистка с суицидальными наклонностями старательно удерживали на лицах выражения благостного довольства. У Дамблдора выходило куда лучше — Скитер выдавали крепко — до белизны — сжатые на ручке сумки пальцы и расширившиеся зрачки. Стараясь быть как можно более незаметной, она расположилась в углу и разгладила на коленях смятый и, кажется, опаленный по краям пергамент.
Поттер на нее старательно не смотрел: повернувшись к Краму, он что-то эмоционально, но тихо ему говорил. Болгарин хмурился, но молчал.
— Позвольте представить вам мистера Олливандера, — Дамблдор занял место за столом судей рядом с мадам Максим. — Он проверит ваши палочки, дабы убедиться в их готовности к турнирным сражениям.
Поттер замолчал. Флер повернулась к окну, где стоял невысокий седой мужчина с большими и какими-то неприятными светло-серыми глазами.
— Мадемуазель Делакур, начнем с вас, если не возражаете, — он вышел на середину класса. Флер подошла и протянула палочку, против проверки она не возражала нисколько: ее палочка была чиста как мозг Жаме.
— Хм-м, — протянул Олливандер, — и что бы это значило? — он повертел ее палочку. Из нее предсказуемо посыпались розовые и золотые искры. Мастер поднес ее к глазам и внимательно рассмотрел. — Ясно, — сказал он спокойно. — Двадцать сантиметров, не гнется, розовое дерево. Боже милостивый! Содержит… — да-да, сердцевина у ее палочки редчайшая и… идеально подходит именно ей.
— Волос с головы вейлы, моей гран-маман.
— Да… да, — кивнул Олливандер. — Я никогда не использовал для палочек волосы вейл. Слишком уж они получаются темпераментные. Но каждому свое, и если она вам подходит… месье Олливандер пробежал пальцами по палочке, проверяя, нет ли царапин или каких неровностей. — Орхидеус! — воскликнул он, из палочки выскочил букет орхидей, и он протянул их Флер. Наколдованные цветы, серьезно? Но мило. Флер улыбнулась, благодаря.
Следующим Олливандер пригласил Крама. Тот встал, повел плечами, ссутулился и вразвалку подошел к мастеру. Протянул палочку и, сунув руки в карманы, нахмурился. Поттер едва слышно хмыкнул.
— Хм-м. Ежели не ошибаюсь, творение Грегоровича? Прекрасный мастер, хотя стиль не совсем тот, какой… Ну, это ладно… — Олливандер поднес палочку к глазам и тщательно рассмотрел ее, вертя. — Да… саксаул и сухожилие дракона? — метнул он взгляд на Крама. Тот кивнул. — Толстовата, довольно жесткая, двадцать семь сантиметров… Авис! — из палочки с довольно громким звуков вырвалась стайка щебечущих птичек и вылетела в окно. — Отлично, — сказал Олливандер, возвращая Краму его палочку.
— Кто у нас еще остался? — Поттер поднялся с места, прошел мимо Крама и протянул мастеру свою палочку.
— О-о! — расцвел месье Олливандер, глаза его вдруг фанатично вспыхнули. — Я очень хорошо ее помню.
Поттер криво улыбнулся и дернул плечом. Он явно не разделял радость мастера.
Олливандер долго рассматривал его палочку — намного дольше, чем палочки Флер и Крама, вместе взятые, — пустил из нее фонтан вина и довольно возвестил, что палочка по-прежнему пребывает в безупречном состоянии.
— Благодарю всех, — сказал стоящий за судейским столом Дамблдор. — Возвращайтесь на занятия. Хотя, пожалуй, можете идти обедать, урок вот-вот кончится… — Флер посмотрела на мадам Максим и, дождавшись ее кивка, встала.
— А снимки, Дамблдор, снимки! — заволновался Бэгмен. — Всех судей и участников! Что вы скажете, Рита?
— Да, конечно. Сначала всех вместе, — она, оживившись, опять впилась взглядом в Поттера. Тот метнул на нее раздраженный взгляд. — А потом по отдельности, — на тон тише закончила Рита.
Фотографу пришлось потрудиться, но Флер ему не сочувствовала — это его работа, за которую ему платят. И, судя по мантии на оплывшей фигуре, весьма неплохо.
Однако так или иначе, но Мадам Максим заслоняла всех, какой ракурс ни возьми, а фотографу некуда было отойти, чтобы она попала в кадр; кровь великанов — далеко не благо. Как, впрочем, и кровь остальных «волшебных существ». Кроме вейл, разумеется. В конце концов, жертве странных вкусов родителей пришлось сесть, а все остальные встали вокруг. Каркаров наматывал на палец козлиную бородку, чтобы получился еще один завиток. Крам, явно привыкший фотографироваться, занял место позади, будто не хотел излишнего внимания. Идиот…
Фотограф желал выдвинуть на первый план Флер, что было ничуть не удивительно, но Рита опередила его, поместив в центр Поттера. Еще большая идиотка! А когда снимок был готов, настояла, чтобы участников Турнира сняли еще и по отдельности. Поттер зло зашипел, но сдержался, а Флер вволю отвела душу, всласть покапризничав: «нет, не так, месье, позвольте, я повернусь. Ах, слишком далеко. Не так близко, месье! Пусть в кадр попадает мантия».
Крам смотрел на нее с иронией, Поттер — с благодарностью, а Скитер с откровенной и ничем не прикрытой злостью (с сильной примесью зависти).
Спустя сорок минут Флер все еще была не против продолжить, но Дамблдор, чьи глаза буквально сияли от смеха, очень вежливо сообщил ей, что мисс Скитер и ее коллега торопятся.
Поттер набивался проводить ее на обед, но стоило им выйти из класса, как его перехватил Малфой, сквозь невозмутимость которого пробивалось какое-то лихорадочное волнение, и куда-то утащил.
И Флер не расстроилась. Вот ничуть.
* * *
Следующая неделя прошла для Флер в режиме непрекращающегося мозгового штурма. Она плохо спала, мало ела и только совершенное владение — зачем, она и сама не знала. Наверное, как раз на такой случай — косметическими чарами спасало ее от злорадного внимания однокурсниц и обеспокоенного — что с ее Чемпионом?! — мадам Максим.
Как будто этого самого внимания ей и без того было мало.
Вышла статья блистательной (нет!) Риты Скитер и произвела эффект Бомбарды посреди переполненного помещения. Ну, может, Флер слегка преувеличила. Но далеко не так сильно, как хотелось в глубине души.
Лишившись возможности пройтись по Поттеру, чего ей, похоже, хотелось до зуда в желудке, Скитер оторвалась на Краме и Флер, чему, кстати, весьма способствовали ее, Флер, многочисленные колдофото. На которых она — о да — улыбалась и флиртовала напропалую. Так что, фактически она была виновата во всем сама. И конечно, Скитер не сообщила ничего такого, чего бы Флер прежде о себе не слышала, — что уж там, ходили о ней сплетни и куда как хуже, — но читать о себе, как о «беспринципной юной мадемуазель, не стесняющейся использовать нечеловеческую привлекательность» было весело, но… не слишком приятно, да.
И кто бы еще объяснил ей, почему вместо того, чтобы логично оттолкнуть — чего наверняка и добивалась старая перечница, — подобная слава, наоборот, притянула к ней целую толпу поклонников. Пусть иногда их поклонение и напоминало ненависть. Главное — внимание. А уж его теперь у Флер было хоть отбавляй. Раза в три больше, чем раньше.
Крам тоже не жаловался, точнее, судя по его хмурому — теперь еще больше, чем обычно — виду, он бы пожаловался, да слушать отказывались. По въевшейся, кажется, намертво привычке прислушивающаяся к витающим сплетням Флер знала, что чемпион Дурмстранга почти поселился в библиотеке. Тоже ищет способ справиться с драконом? Скорее всего. А в том, что ему известно о сути первого испытания, Флер не сомневалась ни на секунду. Каркаров был из той же породы людей — почти людей, — что и ее дражайшая наставница.
По Краму, кстати, Скитер прошлась куда как более мягко, всего-то заклеймив высокомерным снобом из захудалой страны, едва нанесенной на карту. И уж точно его изображениями не пестрила первая страница «Ежедневного Пророка», этого выкормыша британского Министерства магии.
В общем, Флер буквально купалась в чужих взглядах: восхищенных, завистливых, злобных, влюбленных — ничего нового, но масштаб был куда больше того, к которому она привыкла. И спрятаться от них было попросту невозможно.
Приходилось изображать надменную невозмутимость. Выходило, разумеется, отлично.
Хорошо еще, что Поттер больше к ней не лез, ограничиваясь приветственными кивками во время завтраков-обедов-ужинов. Хотя Флер и не всегда их замечала.
Она вообще многое перестала замечать.
Она перестала отвечать на лившиеся полноводной рекой неуклюжие комплименты англичан и подколки сокурсников. А особо навязчивого поклонника, кажется, он учился на Слизерине и вроде бы играл в квиддич, едва не прокляла. Сдержалась Флер чудом. Но почти сразу забыла о досадном недоразумении.
Все ее мысли занимало первое испытание
Дракон.
Мадам Максим, не без помощи местного лесничего, огромного, страшного и наверняка тупого собрата по крови, удалось выяснить больше подробностей. Чемпионам нужно будет отвлечь дракона и выкрасть из его кладки яйцо. Прежде чем Флер решила, что организаторы сошли с ума окончательно и бесповоротно, директор пояснила, что яйцо будет ненастоящим. Не подходящую к образу юной леди тираду глубоко нецензурного толка удалось удержать на кончике языка. Но удалось.
Идея пришла к ней ночью. В очередной раз лежа без сна и убеждая себя в том, что участие в Турнире — все еще замечательная идея, Флер внезапно вспомнила о бабушке.
И, едва совершенно несолидно не завизжав от радости, выпуталась из одеяла и, пятная чернилами пергамент, бросилась писать письмо. Скептически посмотрела на прыгающие буквы и кляксы и… решительно смяла получившуюся записульку. Принеси сова такое, бабуля самолично отправит Флер в пасть дракона. И в чем-то будет права.
Флер буквально заставила себя сесть на кровать и несколько минут просто посидеть, успокаиваясь. И только после этого вернулась к перу и чернилам. Старательно следя за аккуратностью почерка, она коротко пояснила суть проблемы и попросила помощи, уповая на то, что добрая — самой тут же стало смешно — бабушка не даст внучке пропасть ни за кнат.
Ответа она ждала так, будто от него зависела ее жизнь. Ну, до тех пор пока не поняла, что все так и без будто. Но Флер верила в бабулю. И следующие дни прошли в чуть менее истеричных, чем раньше, но все-таки нервных мыслях: а вдруг кто-то наберет больше баллов?
Зато перестала сниться смерть в пламени/клыках/хвосте дракона.
И Флер считала это равноценным обменом. Почти.
* * *
Ожидать первого тура чемпионам полагалось в крохотной палатке, поставленной у самого загона с драконами, — конечно, проходя мимо, Флер сделала вид, что понятия не имеет о том, кто же томится внутри.
Она сидела на низком деревянном стульчике в углу темного помещения, а перед глазами стояли лица сокурсниц, отчего-то решивших одарить ее пожеланиями удачи. К безмерному удивлению Флер, среди них нашлась пара, в которых даже она, со всей своей нечеловеческой чувствительностью, не улавливала фальши. Ну, то есть в них она ощущалась настолько слабее — по сравнению с десятком остальных, — что смело можно было делать вид, будто толики затаенного злорадства не было вовсе.
Да-да, самообман. Но иногда он так нужен. Даже таким гордым, самоуверенным и вообще прекрасным девушкам, как она.
Флер прикрыла глаза.
Ей было до одури страшно.
И весь ее прекрасный план вдруг стал казаться, таким… дерьмом. Которое никак ее не спасет.
На лбу выступили капли пота.
От-вра-ти-тель-но.
Но поделать Флер ничего не могла.
Страшно! Как же ей страшно.
Краем глаза Флер видела хмурого — больше обычного — Крама, Поттер ходил из угла в угол, в какой-то момент он дернулся было к ней — скорее всего ей, конечно, показалось, но в палатку очень вовремя ворвался, сияя радостью на круглом лице, клоун Бэгмэн.
— Всем привет, — внутри Флер не дрогнуло ничего, отзываясь на возмутительное панибратство. Ни злости. Ни презрения. Слишком страшно. Слишком. Но когда Бэгмен начал радостно интересоваться их настроем, буквально фонтанируя довольством — конечно, ему-то не нужно сегодня рисковать жизнью, — Флер ощутила почти ненависть.
Как. Он. Смеет?!
— Итак, все в сборе. И я сейчас сообщу вам, что делать! — отвратительно бодро продолжил Бэгмен, не дождавшись ответа ни от одного из них и не догадываясь о злобных мыслях Флер. — Когда зрители соберутся, я открою вот эту сумку, — он поднял небольшой шелковый мешочек красного — кажется, магглы символизируют им опасность? — цвета и потряс его. — В ней копии тех, с кем вам предстоит сразиться. Все они разные. Каждый по очереди опустит руку и достанет того, кого ему послала судьба. Ваша задача — завладеть золотым яйцом.
Флер услышала топот множества ног — звучал он приглушенно. Она же не упадет в обморок, да? Зрители где-то там — в безопасности! — шли, шутя и смеясь, и возбужденно переговаривались.
А Бэгмен развязывал мешочек…
— Леди, прошу вас, — объявил он, предлагая мешочек Флер. Она опустила внутрь руку — сердце замерло, дыхание сбилось — и вынула крошечную точную модель Валлийского зеленого — от мадам Максим, совершившую в обществе хогвартсовского лесника прогулку к драконам, она знала, с чудовищами какой породы им предстоит сразиться — с биркой номер три на шее.
Флер понимала, что нужно удивиться хотя бы для вида, но сил не было.
Была лишь усталая обреченность, густо замешанная на страхе.
Вслед за ней выбирал Крам: ему достался Китайский огненный шар. Номер один.
Поттер был последним, и вытащил он, вполне предсказуемо, Венгерскую хвосторогу.
— Ну вот! — сказал Бэгмен. — С этими драконами вам предстоит встретиться. На шее у дракона номер очереди. Все ясно? Тогда вынужден вас оставить, я сегодня еще и комментатор. Мистер Крам, по свистку первый войдете в загон, ясно? — прозвучал свисток. — Боже! Мне пора бежать! — воскликнул Бэгмен и поспешил прочь.
Крам шагнул за ним.
— Виктор, — голос Поттера звучал непривычно хрипло, он стремительно подошел к Краму и с силой хлопнул того по плечу.
Крам ушел.
Флер вяло удивилась, как у Поттера хватает сил желать удачи сопернику. Да плевать на соперников, как он вообще может хоть что-то сейчас делать, говорить, а уж тем более заботиться о ком-то, не дурея от страха?
А ведь он еще и не хотел этого… В отличие от нее самой и Крама, Гарри Поттер ничего этого не хотел.
Зрители взревели.
Идиоты!
Флер смотрела только в пол. Хотелось зажать уши. Хотелось домой.
А Бэгмен все говорил и говорил…
— Вот это дерзость!!! Здорово!!! — кричал он. Крики его заглушил жуткий рык китайского дракона, трибуны стихли. — Ну и нервы! Не человек, а машина! Да!!! А сейчас оценки судей! — но результат не назвал. Наверное, судьи показали оценки только трибунам. Сейчас Флер было плевать даже на это. Вновь раздался свисток. — Осталось двое! — провозгласил Бэгмен. — Мистер Поттер, прошу!
— Удачи, Флер!
«Он же не умрет там?» — как-то безучастно подумала Флер.
Зрители, в подавляющем большинстве являющиеся ярыми фанатами Мальчика-Который-Выжил, приветствовали своего любимца восторженным ревом.
«Им вообще наплевать на то, что он вообще-то может умереть? — неожиданно зло подумала Флер. — Что мы все можем умереть. Для них — это всего лишь зрелище. Яркое, красочное, захватывающее и… безопасное».
— Вот это да! Ну и полет! — слышала она комментарии Бэгмена.— Видели, мистер Крам?! — к чему бы это? Ах да, полет. Ведь в этом так хорош Крам… Флер нервно сцепила руки, снова услышав кошмарный рев дракона. Совсем скоро выйти и остаться с чудовищем один на один придется и ей.
И снова восторженный рев трибун, но на этот раз усилившийся на целый порядок. Или на два.
— Нет, вы только посмотрите! — кричал Бэгмен. — Чемпион Хогвартса быстрее всех завладел яйцом. Клянусь, у него есть все шансы на победу.
О да, о беспристрастности месье Бэгмен явно не слышал.
Тело пробрала дрожь, и Флер вяло порадовалась, что в палатке она одна.
Чтобы выйти навстречу своей более чем вероятной гибели, Флер пришлось до боли сжать руки в кулаки и напомнить себе, зачем она, собственно, все это затеяла. Жаль только, что сейчас «я всем докажу, чего я стою» как-то не особо воспринималось адекватной причиной.
Неважно. Она должна сделать это. И она сделает!
Она ведь так этого хотела …
Флер высоко вскинула голову, спешно изобразила на лице выражение спокойного достоинства и уверенности и… покинула палатку, хотя больше всего на свете ей хотелось остаться в ней навсегда. Ну, или пока кто-нибудь не выполнит задание вместо нее. Надо было просто заморочить голову какому-то англичанину посильнее да подурнее, да и выпустить его вместо себя. А что? Формально задание было бы выполнено, и даже с ее участием, пусть и опосредованным. Но к черту пустые мечтания.
Флер медленно шествовала мимо деревьев, а страх, поселившейся, кажется, в каждой клетке ее прекрасного тела, и не думал исчезать. Но как бы она не замедляла шаги, граница загона была пересечена слишком быстро.
С возведенных трибун на Флер смотрели сотни людей. Она не хотела и не могла разобрать выражений их лиц. Вся ее внимание было отдано ей. Занявшей дальний конец загона самке Валлийского зеленого дракона.
Флер медленно выдохнула. А вот оно, яйцо. Ярко блестит в свете издевательски-яркого солнца. Всего-то и нужно, что нейтрализовать хищно растопырившую крылья драконицу. Чувствуя, что вот-вот сорвётся в позорную истерику, Флер с силой ущипнула себя за бедро. В голове слегка прояснилось, и она, не рискуя приближаться, вытащила палочку. Заставить руку не дрожать, определенно, было самым сложным, что она вообще делала в жизни.
— Не уверен, что это мудрая тактика! — донесся до нее веселый — Флер обязательно убьет его. Но позже — комментарий Бэгмена.
Нет, так ничего не выйдет.
Бабушка предупреждала, что контакт между вейлой — а уж тем более квартероном — и заклинаемым существом должен быть минимален.
Флер зашагала вперед, всей душой веря в то, что у нее все получится. Ну или в то, что она хотя бы останется в живых.
Драконица вытянула шею, с черных вислых губ сорвалось злобное шипение и… дымовое облачко.
Флер стиснула полочку в непослушных пальцах и на выдохе проговорила-пропела длинную фразу на старофранцузском.
Следующие сорок секунд — она считала, да — стали самыми длинными в ее жизни.
Когда драконица, взмахнув исполинской головой, полностью опустилась на землю и замерла, прикрыв жутковатые светло-желтые глаза с вертикальным зрачком, Флер сама едва не осела на землю. Так велико было облегчение.
Выдав в сторону трибун отрепетированную улыбку, Флер приблизилась к кладке. Яйцо было тяжелым и гладким. Ее успех. У нее в руках. Флер чувствовала, как дрожат губы. Прижав яйцо к груди, она, стараясь не сорваться на бег, направилась к выходу.
Жуткий звук, донесшийся со спины, не сразу, но был ею идентифицирован как всхрап. Дракон спит. Дракон храпит, а когда дракон храпит… Флер развернулась, вскидывая палочку и уже понимая, что не успевает, что безнадежно опаздывает. Вырвавшийся из жуткой пасти огонь бессильно скользнул по прикрывшему растерянную Флер щиту.
Зрители снова обрадованно и восхищенно закричали, видимо, посчитав, что его выставила сама Флер. И она не стала никого разубеждать. Она же не дура.
— Близко! Совсем близко! Ну, как так можно?! Внимательней надо! Черт! Думал, не успеет! Но мисс Делакур оправдывает решение Кубка безупречной реакцией и отличным знанием щитовых чар!
Флер почти не слышала его. Глаза ее не отрывались от сидящего на нижнем ряду, совсем рядом с загоном, парня.
В руках он держал палочку. И насмешливо смотрел прямо на Флер.
Победительницей первого испытания Турнира Трех Волшебников судьи единогласно — почти, но ублюдок Каркаров не в счет — признали Флер Делакур.
* * *
— Я тебе нравлюсь? — Флер знала, конечно, что нет, но ей было нужно ошеломить, удивить, вывести из равновесия. Только так она могла хотя бы надеяться на честный ответ.
Драко Малфой окинул ее оценивающим взглядом неприятно светлых глаз — Флер стиснула пальцы на рукоятке палочки, подавляя желание пустить ее в ход, — высокомерно ухмыльнулся и лениво процедил:
— Мне плевать на тебя, Делакур. Думал, тебе достанет мозгов осознать этот очевидный факт.
«Сволочь, наглая, чистокровная и полностью убежденная в собственном превосходстве сволочь», — зло процедила Флер. Мысленно. И точно также беззвучно — вслух она не сделала бы этого даже под Круциатусом — признала, что непрошибаемая самоуверенность Малфоя помимо праведного гнева вызывает еще и… восхищение. Серьезно, каждый раз, когда она сталкивалась с Драко Малфоем, ей казалось, что она разговаривает с самой собой. А не восхищаться собой Флер не могла.
— Точно так же, как мне плевать на тебя, — Флер пожала плечами и чарующе улыбнулась, опуская ресницы, — ни к чему надменному идиоту — хотя кем-кем, а идиотом Малфой точно не был, знать об ее истинных чувствах. Пока. — Но… после случившегося, — она снова улыбнулась, — я бы не была так уверена в твоем ко мне равнодушии.
— Тогда ты глупее, чем кажешься.
— Но и это не помешало тебе, — Флер помедлила, в нарочитом удивлении склонила голову к плечу, — помочь мне, — и рассмеялась. — И это, конечно, до сумасшествия мило…
— Хорошо, считай, что я пал жертвой твоей неземной красы и обаяния.
— Чуть меньше насмешки в голосе, и я подумаю, верить ли.
— Делакур.
— Да-да?
— Ты тратишь мое время.
— Созрел для серьезного разговора. Отлично, — Флер наложила заглушающее. Конечно, говорили они по-французски, а язык этот знаком далеко не всем, но оставались случайности и сокурсники самой Флер. А разговор был слишком важен, чтобы она могла проявить беспечность. — Я хочу знать, зачем ты помог мне.
— Я ответил.
Флер метнула на Малфоя раздраженный взгляд:
— Мадемуазель гневается? Какая неожиданность, — насмешливую снисходительность в голосе белобрысого поганца можно было загребать горстями. И Флер очень хотелось уступить своим желаниям. А потом впихнуть взятое в ухмыляющийся рот. Ну вот почему все самые сильные ее желания, как правило, неосуществимы? Обидно.
— Мадемуазель в ярости. И не думает, что месье хочет испытать на себе всю силу ее гнева, — скучающее поведала Флер, рассматривая собственный маникюр.
— Всего доброго.
— Стой. Малфой, ты не уйдешь до тех, пор, пока не ответишь на мой вопрос.
— Мерлин, — Флер могла гордиться собой. Она-таки вывела несносного англичанина из равновесия, — Делакур, мне просто стало тебя жаль. Довольна?
— Нет. Вторая попытка.
Ответом ей стал тяжелый вздох и укоризненный взгляд.
— Я в тебя влюбился.
— Смешно, — ровно откликнулась Флер, в принципе сомневаясь в способности Малфоя испытывать к кому-либо нежные чувства.
— А уж мне-то как.
— Ты можешь просто ответить. Почему ты помог мне. Зачем выставил щит. Ты не мог не понимать, что если судьи поверят в то, что он мой, я стану победительницей, я, а не твой обожаемый брат, — Флер перешла на соблазнительный шепот, подходя ближе, касаясь широкого плеча кончиками пальцев и… спиной чувствуя обращенные на них взгляды.
— А ты можешь просто отвалить. Серьезно, Делакур, ты меня достала.
Флер негромко хмыкнула, на самом она не особо и надеялась на успех. Но не попытаться не могла. Иначе это была бы уже не она, не Флер Делакур. Пальцы скользнула выше, коснулись шеи, ласково погладили щеку.
— Может, все-таки скажешь мне правду?
— Стерва, — сообщил ей Малфой, отклоняясь. — И да, если ты думаешь, что устроенное тобой шоу меня смутит, то ты ошибаешься.
— Шанс был.
Малфой закатил глаза:
— Ты не отстанешь?
— Нет.
— Я пожалею об этом, — проговорил он отстраненно, — и Поттер будет орать часа три. Но я удовлетворю твое любопытство. Меня попросили присмотреть за тобой. Догадываешься, кто?
На то, чтобы удержать лицо, ушла вся ее немаленькая выдержка.
А проклятый Малфой усмехался: но кривились лишь края губ, серые глаза оставались спокойными и чуть раздраженными.
— А теперь, с твоего позволения, я пойду.
Удерживать его Флер не стала.
Ни к чему.
А вот перестать улыбаться нужно немедленно. Сейчас же прекрати, Флер Делакур!
