Паника

POV – Измайлова Мне очень не хотелось будить Ирину. Открыв глаза, она не сразу поняла, что я хочу от нее, и кто пришел. Еще раз переспросила и сразу же потянулась за бутылкой с водой. Потом подошла к зеркалу поправить волосы. - Да, я кажется понимаю… Лен, ты еще чуток посмотришь за Викой? - Так, я вообще то здесь, а ты вроде как спать должна была еще около часика. Мне не понравилось выражение Зяминых глаз. Вернее, я бы сказала, что оно стало привычным – рабочим. Вдруг так резко исчезла безмятежность, которая весь последний месяц преображала ее лицо до неузнаваемости. После появления дочери, она стала другой – до такой степени, что я совсем забыла о том, что она моя начальница. Она была только подругой. И вот теперь… POV – Ирина Я совсем забыла… Забыла… Появление Вики- такое…ну в каком-то смысле неожиданное появление, ведь мы ждали ее только через два месяца… оно полностью заняло все мои мысли и эмоции… Я вся была сосредоточена только на малышке. И я совсем забыла… Вернее, я просто предпочитала не думать о том, что мне сказала Наталья буквально за несколько минут до своей смерти. Единственное, что я сделала – попросила Лену принести мне заключение, что взрыв газа, убивший Лямцеву, действительно был несчастным случаем. Ее не хотели убивать, хотели только сжечь ее кафе. Но каким образом это связано с Сережей? И почему она тогда сказала, что боится за свою сестру и ее детей? Ведь я больше ничем не интересовалась. Знала лишь то, что следствие по делу о взрыве кафе перешло в разряд «висяков». Странно, конечно. Это само по себе странно. Так, были кое-какие случайные свидетели, но даже их показания не совпадали. От персонала тоже ничего не удалось добиться – то ли их кто-то запугал, то ли они сами ушли в глухую несознанку. На ее партнеров и потенциальных конкурентов у полиции ничего не было. Сама Лямцева мертва – детей, мужа, любовников у нее не обнаружилось… Только сестра… А у нее Глухарев… Я, полковник и начальник отдела, обладая важной информацией…информацией, которая касается близкого мне человека… я месяц молчу…никому ничего не сказала. Предпочла думать, что этого не было. Чувствую, как лицо заливает краска. Я поступила не только не непрофессионально, я поступила как-то не по-человечески… И вот теперь я вынуждена встретиться с Анной лицом к лицу. Не могу сказать, что чувствую… Наша последняя с ней встреча оставила во мне слишком болезненные воспоминания… Вообще все, что с ней связано все еще слишком больно… Особенно все то, что было после Кирилова… Но, я… я должна… Раз она сама пришла… Натягиваю джинсы, домашнюю рубашку и выхожу из комнаты. POV – Карпов - Ириша, ты дома? Темно и тихо. Спят мои девочки… Захожу в спальню, где также стоит и кроватка малышки. Принцесса действительно спит, а вот где ее мама? Но не могу оторваться – любуюсь Викой… Руки сами собой тянутся к ней, но я вовремя отдергиваюсь, вспомнив с каким контингентом мне пришлось сегодня общаться... Ира? Только привыкнув к темноте, глаза замечают в гостиной слабый свет ночника. Зимушка сидит на диване и обхватив ладошками колени, мерно покачивается из стороны в сторону. Напротив нее, на журнальном столике, лежит ее форма… Я присаживаюсь рядом и притягиваю Зимину к себе. - Не хочется, Ир?.. Она прижимается ко мне еще сильнее, трется лбом о мою щеку. - Да, нет… Просто вспоминала… - Что вспоминала? Ее голос становится хрипловатым – как всегда, когда она нервничает, возбуждена или пытается удержать в себе слезы. - Все… Столько всего было за эти годы… И помнишь, как мы почти одновременно перевелись в «Пятницкий»? Сколько нам тогда было? Сколько лет прошло? Я сгреб ее в охапку и пересадил к себе на колени. - Сколько ж мы лет потеряли с тобой… Ира, Ириша…Слышишь… А может тебе все-таки оставить эту работу? Вопреки моему ожиданию она даже не возмутилась. Просто тихо спросила: - Да, и что я буду делать, Стас? На пенсии, что я буду делать? Я не удержался от смеха. - Хороша пенсионерка только что из роддома… Ну, придумаем что-нибудь… Может преподавать? В академию? Или все-таки в суд? - Стас… Да, я и сам понимаю, что несу чушь… Зимина всей душой ненавидит эту форму… и одновременно понимает, что не может без нее жить… Собственно, как и я сам… И тут уже ничего не поделать.