Молоко человеческой доброты

Но если туп, как дерево, — родишься баобабом И будешь баобабом тыщу лет, пока помрёшь. Владимир Высоцкий «Песня о переселении душ»

      Я дуб. Не буквально конечно, мои листья только походят на дубовые, но ими определенно не являются. Красивые зелененькие листочки, с гладкой кромкой. Я стою в большой керамической кадке посреди некого футуристического аналога яслей, полных детворы. Мелкие карапузы разных видов с упоением возятся с игрушками, а голографические экраны крутят развивающие мультики.       Мысль течет неторопливо и размеренно. Если я правильно помню, у растений нет желез внутренней секреции, так что адреналин мне вырабатывать, наверное, нечем. С другой стороны, глаз у растений вроде не должно быть, но именно ими я осматриваюсь со ствола.       Моя память накладывается одна на другую, вызывая причудливую смесь воспоминаний. Я отлично помню мое гуманоидное тело, две руки и ноги, мою жизнь… и одновременно я помню тишину и сладость земли, в которой я спал. Я помню, как тепло снаружи сменялось холодом, убаюкивающим меня сильнее. Я лежал в этой земле... долго? Мое сознание спало, и мне казалось, что эти циклы тепла и холода меняются все быстрее и быстрее. Но с каждым возвращением тепла сладкая вода проникала в меня, питая. С каждым приходом холода что-то во мне менялось.       Наконец, настал день, когда я проклюнулся. Сверху грело тепло и был свет, и все во мне потянулось к этому свету. Мое сознание только начало пробуждаться, но я чувствовал, как тянусь вверх и одновременно погружаюсь вниз, втягивая в себя воду и полезные вещества. Это было похоже на томное ощущение потягивания и одновременно упоения чистой водой, когда тебя мучает жажда.       Было сложно судить, сколько времени я провел в этом состоянии. Мне было хорошо, я чувствовал как ветер колышет мои веточки, как солнце наполняет меня теплом и одновременно чувством, которое можно описать как сытость. Я пил и тянул снизу такие вкусные воды, и одновременно тянулся вверх и вверх. Я радовался. Пожалуй, это самое точное описание моих ощущений того периода. Чистое и незамутненное счастье, счастье роста и насыщения.       Тепло проходило и меня охватывало оцепенение. Вместе с холодом чувства засыпали, но и это вскоре проходило, и я снова тянулся вверх, радуясь. Я почти не осознавал себя и не запоминал сколько циклов минуло, пока у меня наконец открылись глаза. Яркие краски ворвались в мое сознание, наконец я рассмотрел красивое высокогорье под голубыми небесами, горный луг, полный жизни, на котором я рос. Зеленая трава, порхающие насекомые, седые вершины по краям и, где-то вдали, внизу, голубая полоска моря.       Мыслей как таковых у меня особо не было, кроме ощущения глубокого удовлетворения. Но постепенно, осознание, что у меня есть ветки и листья, начало вызывать во мне некоторый конфликт. Я чувствовал странное беспокойство, неясную тревогу, ощущение неправильности.       Постепенно ко мне начали приходить сны. Сны о том, кем я был, сны о том, что у меня были ноги и не было листьев. Эта тревожащая меня двойственность беспокоила все сильнее, по мере того, как я, сон за сном, вспоминал всю мою жизнь. Но постепенно холод начал возвращаться, а я погружаться в глубокий сон о том, что я был человеком.       Именно во сне меня кажется и нашли. Я не помню этого, так как я проснулся после холода не сразу. Теперь я комнатное растение. Вокруг меня возятся дети, мою кадку регулярно поливают вкусной водой, кажется с какими-то удобрениями. В целом, можно сказать, что я доволен своей жизнью. Я чувствую окружающее почти всей поверхностью тела, слышу звуки, хотя ушей у меня, кажется, нет, и неплохо вижу, правда по большей части только вперед, но постепенно глаза обретают большую подвижность и позволяют переводить взгляд.       Важнее всего, что с перемещением меня в эти ясли, мое сознание прояснилось, и я могу теперь осмыслять окружающее, а не просто реагировать на него. Хотя с последним у меня тоже наблюдаются некоторые проблемы. Грегор Замза мог хотя бы грызть свои яблочки, а мне же остается, в основном, наблюдать.       Впрочем, даже в этой комнате есть много интересного. Большая комната песочных тонов, полная детишек разных видов, выглядит весьма комфортной для гуманоида. Тут нет острых углов, мягкие на вид стены и пол, голопроектор, который так удобно смотреть, транслировал развивающие мультфильмы про весёлые буковки, которые поют и танцуют, не забывая громко повторять свои названия. Море различных игрушек и небольшие экранчики в стенах, на которых можно рисовать пальчиком, играть в развивающие игры, писать буковки.       Но главный объект моего интереса - это конечно, дети. Маленькие и неуклюжие, принадлежащие к различным видам, среди которых по количеству лидировали гуманоиды, они с большим интересом изучают себя, друг друга и окружающий мир вокруг, заставляя меня резонировать в такт издаваемому ими постоянному громкому шуму. Кого тут только не было: разные оттенки кожи, мех и перья, загадочно изогнутые шеи и рога, все вместе пытались то петь песенки под голопроектор, то водить вокруг меня хоровод, но чаще просто сидели рядом с экранчиками, спали или играли друг с другом в игрушки.       За этим безобразием следят регулярно меняющиеся нянечки, более взрослые версии моих товарищей по яслям. Одетые в просторные робы теплых цветов, они олицетворяют собой порядок в этом царстве хаоса. Именно нянечки учат мелких языку, устраивая одно-два занятия в день для них, разговаривая или читая им сказки.       Мне остается только учиться вместе со всеми. Местный язык не слишком сложен, А — это аурек, Б — это беш, и так тридцать четыре буквы. Циферки и десятичная система счисления, образована линиями и точками. Что любопытно, одна точка — это не цифра один — это ноль, а только две точки — это единица.       Следить за маленькими экзотами стоит: детишки то и дело норовили проявить свою дремлющую Силу. Весьма часто можно было увидеть танцующие в воздухе кубики и заливающегося смехом малыша перед ними. Или вот — двое карапузов не поделили мягкую игрушку, и один толкнул другого так, что лететь бы ему в стенку, если бы нянечка не подхватила его в воздухе и не пролевитировала к себе на руки.       Факты постепенно накапливались, хотя и стыковались в несколько странную картину. Карта галактики без знакомых очертаний, что иногда демонстрировалась в развивающих передачах, подсмотренные в тех же передачах многочисленные и разнообразные планеты с множеством рас. Кажется, я всё же в техногенной цивилизации, несмотря на демонстрируемую окружающими магию. Наконец, в один из дней, когда я наблюдал за зеленокожей наставницей с двумя плотными тентаклями-косичками, растущими из головы, и отсутствием волосяного покрова, за исключением бровей и ресниц, меня накрыло узнавание.       Некоторое время я рефлексировал, припоминая взрывающиеся планеты, злых правителей и киборгов-инвалидов, рассекающих по галактике на огромных кораблях. Но дереву тяжело предаваться ужасам грядущего, как и ужасам вообще, хотя кажется мои эмоции постепенно становятся все ярче и ярче. Предаваться ужасам мне также мешало то, что я довольно плохо помнил истории, произошедшие давным-давно.       Впрочем, осознавание проблем подвигло меня на усиленное изучение языка, а далее и физиология преподнесла мне приятный сюрприз — у меня прорезался рот, которым на радость детворе я начал издавать немелодичные звуки. Большая часть их, конечно, сводилась к «хссс» и «ккксс», и двум десяткам поскрипываний, но определенно, ясно, что мое тело постепенно развивается.       Вообще у меня все больше и больше вопросов к собственной биологии. Начнем с того, а я собственно кто? Человек или дерево? Каким образом мои воспоминания встраиваются в мою нервную ткань, и образуются ли при этом дополнительные нейронные связи, аналогичные тем, что были в моем прошлом мозгу, или я переживаю заново свою жизнь во снах, наблюдая и ощущая её, и обучаюсь на её примере, или я являюсь новой сущностью, с проекцией прошлой памяти на новый мозг?       К сожалению, какого-либо эксперимента в моем текущем состоянии, способного подтвердить или опровергнуть мои гипотезы, я придумать не смог. Зато удалось выявить опытным путём, что дышу я скорее не легкими, а телом, точнее скорее всего, листьями, а то, с помощью чего я издаю звуки, кажется в дыхании никак не участвует. Я честно просидел, задерживая дыхание, набрав в себя воздуха, несколько часов и без каких-либо проблем. Ощущается это, как некая полость где-то подо ртом, которая раздувается внутри от воздуха и позволяет воспроизводить звуки, выпуская воздух. Не набрав в неё воздух, воспроизводить звуки не получается.       Мой прогресс постепенно радует меня. От нечленораздельного поскрипывания я перехожу к более осознанным звукам. И если про себя я уже могу составить слово из буковок ауребеша, то вот выговорить его для меня настоящая проблема. Зато, я популярен у детишек. Когда я начинаю скрипеть, хрипеть и покачиваться от напряжения, заставляя себя выговаривать неподатливые буквы, они собираются в кружок рядом, с большим интересом наблюдая за моими потугами, сверкая на меня глазами, а когда я выдаю особенно странную руладу, ещё и смеются заливисто на все лады.       Нянечки честно пытаются заниматься со мной, хотя, как мне кажется, мой прогресс обусловлен не столько моими стараниями, сколько тем, что мое тело растет, постепенно меняясь. И расту я действительно быстро, не бамбук конечно, но дней за сто я вытянулся почти на полметра. Меня даже пересадили, с некоторым трудом, в кадку побольше, потому что в прошлой корням стало тесно и они полезли наружу. В итоге пришла пара улыбчивых юношей, вполне себе человеческой наружности, и за полчаса резво пересадила меня в новую просторную кадку.       Пожалуй, именно эта беспомощность при пересадке и заставила меня заняться упражнениями, в попытках хоть сколько-нибудь шевелиться. Сначала мои успехи, по большей части, сводились к неритмичным покачиваниям, и шелесту листочков. При этом я ощущал, что кажется способен на большее, просто пока почему-то не удается. Результатом почти двухнедельной тренировки, когда я каждый день напрягал все внутри себя, стараясь научится трясти веткой осознанно, стало то, что из меня начали расти колючки. Причём резко и сразу по всей поверхности тела. Всего за пару дней они вытянулись на сантиметров десять, изрядно удивив и меня и окружающих детишек. Зато, почти сразу с этим, голос существенно улучшился, и я смог членораздельно выговорить первую фразу.       Первое, что я смог вымолвить, это попросить у довольных чем-то нянечек воды, так как обильный рост изрядно подорвал мои силы. Сладкая, сладкая вода, как же упоительно пить тебя… Следующим шагом стала попытка установить контакт с окружающими детишками. Я честно рассказал им, что я дерево, и рад познакомиться с ними. Меня обозвали Бэвом, как я понял, что это значит колючка или шип, на одном из языков, что являлся для мелких родным, и они пообещали поиграть со мной, если я не буду колоться.       Так, постепенно преодолевая языковой барьер и продолжая экспериментировать с собственным телом, я продолжил уживаться с местными детьми. Рост моего ствола продолжился, и вскоре подо мной, как под шатром, собиралась местная детвора, нянечки радовались, кажется, тому, что я успешно говорю всё лучше, а детишки тому, что я позволяю уцепиться за мою веточку и покачаться немного.       Проблема колючек постепенно решилась: как оказалось, если достаточно сосредоточиться можно медленно втянуть их в себя. Всего за две недели я абсорбировал в себя шипы, хотя продолжал отзываться на Бэва, у мелких. Вместе с детишками мы с интересом наблюдали по местному головизору развивающие передачи; мультфильмы, которые нам крутили, постепенно становились всё сложнее, от танцующих и поющих буковок, повторения картинок и слов, постепенно перешли к коротким рассказам о галактике, населяющем её расам и сказкам. С замиранием сердца детвора наблюдала храбрых джедаев, которые побеждали агрессивных существ, укрощая их. Эти истории я отмечал как первые нотки морального воспитания, вплетающиеся в повествование. Герои, как можно было заметить, куда чаще действовали словом, чем мечом, мирили врагов и успокаивали чудовищ, а не убивали кого-либо. Но передачи были действительно интересными, к тому же часто использовалась голохроника, а не просто анимированные персонажи.       Сознание с каждым днем тоже становилось всё более ясным. Язык, по сути не такой уж и сложный, пополнялся ежедневно новыми терминами и словами, нянечки были готовы поддержать и поговорить с нами на интересующие нас темы, так я например узнал, что я из Нети, разумной, хотя и довольно редкой расы растений. А нашёл меня мастер джедай Мика Джиит, который и доставил меня сюда, в Храм джедаев на планете Корусант, в столицу Республики, в которой сейчас идет 953 год от руусанской реформы.       Все эти открытия, понимание, что я нахожусь в куда более развитой цивилизации галактического масштаба, что меня окружают молодые колдуны-джедаи, и что я сам вполне себе, кажется, дуб-колдун, даже сбило меня с настроя. Я по прежнему учил язык, хотя и снова несколько замкнулся в попытке переварить и осмыслить, предпочитая общаться с детьми, отрабатывая с ними навыки устной речи, и отдаваясь радости получения новой информации через местные развивающие передачи.       За просмотром одной из таких передач в своем сознании я ощутил нечто весьма странное: меня накрыли новые, яркие, необычные ощущения. Чувство собственного неповоротливого и тяжёлого тела как будто бы отдалилось, возникло ощущение невесомости, мне казалось, что несмотря на то, что я по прежнему расту из кадки, я буквально парю в воздухе. Интуитивно я старался соблюдать осторожность, к тому же такие яркие эмоции ранее были нехарактерны для меня, но чувства, в которых смешивались восторг и странное ощущение всемогущества буквально переполняли меня. С восприятием тоже начали твориться чудные вещи — я чувствовал лежащий на полу в полуметре от меня мягкий кубик так же, как собственную веточку, из-за чего в сознании сбивалось ощущение близости и дальности предметов. Кроме того, я начал чувствовать непередаваемый поток, что струился через меня и вещи вокруг, внезапно пришло осознание, что я и раньше ощущал его, просто не так остро, где-то глубоко на периферии сознания, просто не испытывая такие эмоции. Это странное ощущение связности всего окружающего было почти невозможно осмысленно осознать и выразить словами. Я чувствовал, что где-то в этом «вокруг», которое я ощущал, что-то активно происходит, порождая возмущения, как меня качает на невидимых, но вполне ощутимых волнах, мягко отдающихся в моем сознании. Я не видел источники этих возмущений, не мог дотянуться до них, но сила с которой они воздействовали на меня, завораживала.       Осторожность была забыта под натиском этих эмоций почти сразу, восторг ощущения Силы затянул меня с головой. Я часами таращился в стену, или прикрыв глаза стремился тянуться через Силу к тому или иному предмету в комнате, наслаждаясь связностью всего вокруг, ощущая толчки и движения, которые шли через меня и окружающее. Кое-что даже получалось, я чувствовал мягкую шелковистую поверхность кубика, даже ни разу не прикасаясь к нему. Чувства восторга от этих тренировок только усиливалось, пока все не закончилось закономерной катастрофой.       Экспериментируя и стремясь потянуться к более отдаленным предметам, я предположил, что возможно, проблема не в моей чувствительности, а в недостатке концентрации. Самонадеянно решив, что дополнительная зрительная информация только мешает мне сосредоточиться на восприятии Силы, я прикрыл глаза, ушёл в себя, желая отрешиться как можно сильнее от окружающего, и начал погружаться в себя.       На удивление, это мне удалось. Звуки стихли, мысли застыли, я начал чувствовать, что сфера моего восприятия стремительно расширяется. Сначала ощутил, а затем и увидел в темноте звезды — они окружали меня со всех сторон, прекрасные, полыхающие шары раскаленного газа, сверкающие на бархате космоса, я чувствовал как восприятие Силы многократно усиливается, как я связан тысячей связей со всем живым. А потом это множество связей, это переплетение сущностей, с ускорением обрушилось на мое сознание и настал мрак.       Выдержки из медицинской карты Бэва в залах исцеления, 953 год от руусанской реформы.       «..поступил в состоянии комы. Кома вызвана рефлекторной метаморфозой и глубоким погружением в трансовую медитацию неподготовленного сознания. Нервную ткань и сосуды удалось исцелить, до того, как возникли необратимые осложнения. Нервная активность всё ещё аномально повышена. Пациент по-прежнему находится в состоянии глубокой связи с Силой и не может самостоятельно прервать эту связь. ...Форма тела пациента изменилась на гуманоидную, с сохранением массы тела, согласно консультации с великим голокроном подобное возможно, хотя и мало характерно для этой стадии взросления Нети. Практики воздействия медицинскими целительными техниками не оказали существенного воздействия на состояние пациента как и медикаментозные методы. Вопрос о состоянии пациента вынесен на Круг джедаев-целителей. ...постановили: продолжить наблюдение и поддерживающую терапию... Спустя два года вышел из комы. Проведены курсы реабилитации, благодаря укрепляющим процедурам моторные навыки полностью активны. Организм пациента готов к занятиям, психологическое состояние стабильное, пациент ничего не помнит о состоянии внутри комы... Выписать из палат исцеления и приписать к формирующейся группе младших джедаев для продолжения обучения. Круг целителей полагает, что текущее ментальное развитие позволит ему быстрее адаптироваться в их среде.»       Два джедая смотрели сверху, через прозрачное стекло, как молодая родианка готовила ребёнка к своей первой встрече с будущими соклановцами. Первый, тот что повыше, пухлый человек, и странно, казалось бы, неповоротливый для джедая, вежливо уточнил у второго, невысокого, зеленого и сгорбленного под тяжестью лет:       —  Грандмастер, я всё ещё не могу понять, почему вы не хотите поставить мастера Т’ра Саа в известность? Она бы уж точно разобралась, что с ним случилось.       — Не нужно это, волнения лишние вызовет у неё. Встреча их случится, но позже состоится она.       —  Полагаете мастер Т’ра может пренебречь своим долгом? — осторожно осведомился пухлый крепыш.       Некоторое время пожилой грандмастер молчал, и наконец негромко заметил:       — После уничтожения Риика мало их осталось. Почти нет, нигде. Рад я, Мика, что в Храм привёз его ты, — в воздухе снова повисло молчание, в котором ощущалась некоторая недосказанность.       Два джедая ещё некоторое время наблюдали как молодой нети, с кожей как темное полированное дерево, с волосами, более напоминающими корни, и с детским, но заметно более тяжёлым телом, завершает свои дела в палатах исцеления, а затем молча направились по своим делам.