Сгорающая

      Неожиданно Вайолет услышала скрип открывающейся двери. Обернувшись, она встретилась взглядом с майором. Гилберт, заметив, что девушка недоуменно смотрит на него, улыбнулся.       — Ты выглядела грустной, поэтому я решил, что тебе нужна поддержка или хотя бы какая-нибудь компания, — ответил парень на невысказанный вопрос и обнял любимую за плечи, притягивая её ближе к себе.       Девушка расслабилась, прислонившись к нему спиной. В его объятиях она чувствовала себя тепло и уютно. И даже все переживания будто испарились. Но Вайолет отлично понимала, что если она продолжит держать всё в себе и подавлять эти свои чувства, то они будут преследовать её на протяжении всей оставшейся жизни. А значит нужно поговорить об этом с майором.       — Ты выслушаешь меня? — попросила она негромко.       — Конечно, — кивнул Гилберт.       — Мне страшно, — честно призналась девушка. — Мне никогда ещё не было так страшно, как когда я поняла, что на моих руках столько крови. Я убивала людей. Таких же ни в чем неповинных мальчишек, которые хотели жить. Хотели вернуться к своей семье. К своим любимым. И теперь этими руками я пытаюсь объединить судьбы. Имею ли я право на это? Я ведь ужасна.       — Ты говоришь глупости! Да, ты убивала. Но скольких ты спасла? Не важно от чего: от безысходности, от одиночества, от смерти. Каждый твой клиент тебе по гроб жизни благодарен будет. Особенно те двое солдат, которые всё ещё дышат лишь благодаря тебе. Ты сделала гораздо больше хорошего, чем плохого в своей жизни.       — Но ведь я всё-таки делала плохое, — Вайолет повернулась к парню. — Причем «плохое» в моём случае это не «таскала печенье с кухни, пока родители не видели», а «отнимала чужие жизни».       — Вот скажи мне, я — плохой? — неожиданно для девушки спросил Гилберт. Кукла отрицательно замотала головой.       — Нет, конечно! Ты — самый лучший человек на всём белом свете! — возмущенно воскликнула Вайолет.       — Но я ведь убивал больше, чем ты, — усмехнулся парень.       Девушка задумалась, пристально разглядывая черты лица возлюбленного. Подумать о том, что Гилберта можно посчитать нехорошим человеком, Вайолет чисто физически не могла. Как может человек, защитивший её быть плохим? Как может человек, научивший её всему, что она знает, научивший её любить может быть плохим? Но он прав. Он тоже убивал. И убивал намного-намного больше, чем она. Но это ведь не делает его ужасным монстром, верно? У майора просто не было выбора, как и у неё.       — Видимо, я наконец поняла, что имел в виду Ходжинс, говоря, что я горю, — пробормотала девушка, пряча своё лицо на груди Гилберта, а потом чуть громче добавила, — Спасибо, тебе. Мне уже намного лучше.       — Я рад, что смог тебе помочь. А теперь давай-ка вернемся в дом, потому что я уже успел замерзнуть.

***

      Через ещё некоторое время раненые проснулись, и Вайолет принялась за следующее письмо. В этот раз Эйден хотел написать своей возлюбленной, оставшейся в родном городе. Вот примерное его содержание:       «Дорогая Мария,       Надеюсь, у тебя всё хорошо. Рад сообщить тебе, что со мной всё в порядке. Я жив, несмотря на то, что весь наш лагерь сожжен дотла. Но я пишу тебе не для того, чтобы сказать это. А чтобы напомнить, что я люблю тебя.       Я обещал тебе, что вернусь. Но всех моих усилий в какой-то момент может оказаться недостаточно. Я бы мог сбежать отсюда, из этого опасного места, в котором буквально каждый день кто-то гибнет. Но ты же знаешь, я воспитан по-другому. И пусть моё сердце рвется к тебе, но мой долг велит мне остаться здесь.       В любом случае, моё сердце принадлежит лишь тебе, как и все мои самые светлые воспоминания. Ты была рядом со мной сколько я себя помню. И я бы так хотел ответить на твоё чувство, стать твоим мужем, но… подожди ещё немного, хорошо? Война скоро кончится, и я вернусь домой. Тогда-то и сделаю всё как надо.       Я буду беречь себя. И ты себя береги.       Искренне твой, Эйден».