Пособие по выживанию в деревне

Впорхнув во двор, словно лёгкая хрупкая бабочка, Чимин, пребывая в прекраснейшем расположении духа, грациозно, будто балерина, совершающая изящное «па», присел возле дома на скамейку и, улыбаясь во все тридцать два зуба, принялся вспоминать всё, что произошло не так давно на чердаке. Он поцеловал Юнги. Юнги поцеловал его в ответ. Контакт определённо налажен. Теперь, когда по возвращении домой его будут спрашивать, как прошло лето, Чим с уверенностью будет отвечать — офигенно. У него в руках побывал шикарный неискушённый мужчина, ради такого можно и три месяца без интернета покуковать. А что его ждёт дальше! От предвкушения аж коленки начинали дрожать. С девственниками Чимин ещё не спал. И от этого сосед казался ему ещё более сладким и желанным. Юнги — как зефир в шоколаде. А Чимин очень любит зефир в шоколаде. Настолько сильно, что может скушать всю пачку за раз. Жаль только, что самого соседа нельзя «слопать» вот так сразу. Зубы Чимину ещё нужны. — Малёк, где ты лазил весь день? — прямо над ухом Чимина раздался громкий голос деда. — Бабка волновалась. Думала, что тебя опять какая-то сельская скотина покалечила. Скажи мне, что так оно и было! — Никто меня не трогал, — нехотя ответил Чим. — Я латал с Юнги крышу. — Ты что, провёл весь день с моим Юнги? — прошипел дед, наступая на внука, как Сатана на потенциальную жертву. — Да, с утра и до заката, — промурчал Чим, хитро поглядывая на деда. — Мы даже вина немного выпили. Было весело. Обязательно на днях повторим. — Не прощу! Значит, пока я тут дрова колю, он свои Фаберже к моему Юнги подкатывает! — прорычал дед и, схватив со стола садовую перчатку, запустил ею в лицо внука. — Я вызываю тебя на дуэль! — На чём? На зубочистках? — прыснул Чим. — Силёнок-то хватит? — Огород вспахать хватает, и тебе накостылять, сопляк, хватит! Зыркнув в сторону решительно настроенного деда, Чимин, лишь чудом сдерживая истерический хохот — только было хотел выдать очередную колкость, — как во двор вышла бабуля и хмуро проговорила: — Раньше поводом для дуэли были прекрасные дамы, сейчас же — соседские алкаши. Обмельчали мужики. — Прекрасные дамы со временем станут менее прекрасными, а вот алкаши всегда останутся алкашами, — раздражённо буркнул дед, выставив грудь колесом. — Если их не закодируют, конечно, — многозначительно посмотрев на мужа, проговорила бабуля Пак. — Что! — испуганно пискнул дед, на глазах теряя весь боевой запал. — Что? — переспросила бабуля, донельзя милым тоном. — Не шути так, — прокряхтел дед. — У меня сердце слабое. — Ага, и печень не огонь, — вставил свои пять копеек Чим. — Малёк, тебе жизнь совсем не дорога? — с прищуром спросил дед. — Так, хватит уже, — начала злиться бабуля. — Мойте руки, и давайте кушать. — Хорошо, ба, — просиял Чим. Проводив внука крайне недовольным взглядом, дед выждал пару минут, а затем, убедившись в том, что жена занята Чимином, пригнувшись, засеменил к забору. Отодвинув тайную дощечку, он просунул в дырку голову и, выждав момент, когда Юнги, выйдет к курам, громко крикнул: — Братан, пойди сюда. Услышав зов Пака, Юнги впервые за все годы их знакомства захотелось сделать вид, что он не услышал друга. Голову на тысячи кусочков раздирали совсем свежие, окрашенные в голубые тона воспоминания, от которых одновременно хотелось и убиться, и напиться. И ещё совсем чуток — повторить. От этого самого «чутка» было особенно горько. Вот во что он вляпался? Как теперь Паку в глаза смотреть? Он ведь меньше чем час назад вовсю лизался с его внуком… И будь Чимин чуть более нахальным, одними поцелуями они бы точно не ограничились. Так, стоп! Юнги что, на полном серьёзе сейчас жалеет о том, что его не поимели на пыльном чердаке? Тащите мыло и верёвку — Юнги пора на тот свет. — Юнги, ты чего? — не унимался дед. — Чимин что-то сделал с тобой? — Я… — подвис Юнги, услышав имя своего оголубителя. — Куры ждут. Пойду налью им бульона.  — Какого бульона, Юнги? — Куриного. — Курам куриного бульона? — Да. — Я придушу этого засранца, — выплюнул дед, закатывая рукава. — Так и знал, что от него одни беды будут. — Всё нормально, — наконец, титаническим усилием воли наладив контакт с причинно-следственной связью, ответил Юнги, глядя куда-то поверх друга. — Я на солнце чутка перегрелся. Нужно полежать. — Ты уверен? — Да, до завтра. — Хорошо, отдыхай. Во все глаза глядя на растерянного Юнги, бесстрашно прошедшего мимо развалившегося посреди двора Сатаны, Пак, седалищным нервом чувствуя, что без внука в этом мутном деле не обошлось, вернул дощечку назад и перебежками направился к летней кухне, где не так давно бабка потрошила пару курей. Чимина давно уже пора поставить на место. Завтра утром малёк узнает, кто в их семье главный босс.

***

Вот о чём бы никогда не подумал Чимин, так это о том, что просыпаться с первыми петухами может быть настолько приятно. Предвкушая замечательный день, проведённый в компании сладенького Юнги, Чим, воодушевлённый по самые яйца, непривычно легко поднялся с кровати и, надев заранее приготовленные относительно новые спортивки деда и свою парадную тигровую рубашку, вышел во двор. В планах у него было быстро показаться бабуле и сбежать через огород к соседу, желательно не напоровшись при побеге на деда. Оказавшись на свежем воздухе, Чим довольно потянулся и только было хотел позвать бабушку, как вдруг его откуда-то сверху окликнули: — Малёк, далеко собрался? — К Юнги, — задрав голову вверх и отыскав взглядом на крыше деда, лукаво ответил Чим. — Передать ему что-то? — О, в этом нет никакой нужды, — весело рассмеялся дед и, резко встав, подхватил приготовленную им часом ранее кастрюлю, и вылил на голову непутёвого внука густой сладкий сироп, перемешанный с перьями павших намедни во имя рынка кур. Всем телом ощущая горячеватый липкий сироп, неумолимо оседающий на волосах и одежде, Чимин, чуть ли не заикаясь, отцепил от себя небольшое перо и фальцетом пропищал: — Дед, ты что, совсем озверел? — Нет, просто хочу, чтобы все село знало, что ты петушара! — поудобнее усаживаясь на крыше и хихикая, проговорил дед. — Тебе хана! — сквозь зубы пропищал Чим, напрасно стараясь успокоиться. — Чего ты так нервничаешь? — оскалился довольный дед. — Я же для тебя стараюсь, в городе сейчас такие сиропы на пике популярности. Как там они правильно называются? Шугаринг? — Да ты точно издеваешься! — Разве что самую малость. И не издеваюсь, а преподаю урок! — профессорским тоном изрёк дед. — Ещё раз увижу рядом с Юнги — яйки оторву. — Это тебе сейчас яйки оторвут, — уже куда более спокойно проговорил Чим и, набрав в лёгкие воздуха, закричал: — Печёт! Бабуля, на помощь! — Эй, ты чего? Потише, — почуяв неладное, занервничал дед. — Не по-мужски это, баб в разборки вмешивать. — Больно! — не унимался Чим, театрально закатывая глаза и чуть ли не теряя сознание. В тот момент, когда перепуганная бабуля Пак вбежала во двор, Чимин так сильно вжился в роль, что даже невольно сам собой восхитился. И чего он в театральное не поступил? Да по нему же сцена плачет! Такой талант столько лет в тени прозябал. Ну ничего, сейчас он всё с лихвой наверстает. Сделав глазки-блюдца, Чим послушным щенком прыгнул в объятия бабушки и принялся тихонько поскуливать. То, что деду писец, в один момент стало понятно всем и сразу. В красках представляя, что с ним сейчас сделают, виновник торжества медленно начал пятиться назад, намереваясь сигануть с крыши в кусты малины и убежать за линию леса. Через пару дней бабка остынет, тогда он и вернётся. Заметив закадычного друга, лихой бомбочкой прыгающего в малину, Юнги, чуть не выронив чашку с кофе, одновременно и восхитился физической подготовкой старика, и опешил от такого кульбита. Сам бы он точно ноги от такого прыжка переломал, высота-то немаленькая. Вот же камикадзе на пенсии. Поставив чашку на подоконник, Юнги только было хотел отправиться Паку на помощь, как тот, помахав ему рукой, перепрыгнул через забор и, сверкая пятками, умчался фиг пойми куда. Похоже, мегера Пак в бешенстве. И что опять учудил его бро? Чимин хоть в порядке? Поймав себя на очередной мысли о рыжем недоразумении, Юнги, споткнувшись о собственные ноги, завис ненадолго, а затем, «перезагрузившись», мрачной тучей поплёлся к соседям. Он просто узнает, всё ли нормально. Чимин тут вообще ни при чём. Рыжий ни капельки его не волнует. То, что произошло вчера, полностью на совести травки. В здравом уме Юнги бы никогда не позволил парню себя поцеловать. Правда-правда. Всеми силами заставляя себя поверить в эту «правду», Юнги, зачем-то пригладив растрёпанные волосы рукой, зашёл во двор к Пакам и тут же зацепился взглядом за поникшего Чимина, измазанного не пойми чем. Не на шутку разволновавшись, он подбежал к рыжему соблазнителю и негромко спросил: — Боже, что с тобой случилось? — Дед отличился, — с видом побитой собаки проговорил Чим, в душе откровенно танцуя ламбаду. Юнги волнуется о нём. Это ли не успех? — Всё тело печёт. — Нужно поскорее отмыться, — принюхавшись, проговорил Юнги. — Если сахар полностью высохнет, волосы уже не спасти. — Я не хочу быть лысым! — пискнул Чим, хватаясь за Юнги. — Мне не пойдёт! — Тут нужно много воды, — оглядывая фронт работ, прохрипел Юнги. — Пошли на речку, там сможешь хорошо отмочить волосы. — Нет! — запротестовал Чим. — Там же гадюки! — Не гадюки, а ужи, — буднично поправил Юнги. — Я знаю место, где их нет. Не волнуйся. — Точно? — Да. — Я сейчас принесу расчёску и чистую одежду, — ласково проговорила бабуля Пак. — Речка — хороший вариант. Мне пойти с вами? — Нет, не нужно, — не отпуская Юнги, промолвил Чим. — Сами справимся. — Хорошо, — кивнула Пак и поспешила в дом. Прикусив нижнюю губу, Чим, из-под длинной чёлки поглядывая на Юнги, не без оснований предвкушал нечто грандиозное. Главное, чтобы на речке не оказалось людей. Свидетели им ни к чему.