Хранительница Амнезии

      Дорога до Конохи не готовила для команды Минато преград и трудностей в виде неприятеля или сбившихся путников. Шиноби спокойно добрались до деревни. Весь путь девочка, крепко обхватившая шею Какаши ручками, не смыкая глаз, оглядывала окрестности, следила за светло-голубым небом и проплывающими по нему облаками, за кронами деревьев, сгибающимися под силой тёплого ветра, и только лишь в километрах двух от цели усталость взяла над ней верх. Прислонившись румяной щечкой к плечу пепельноволосого парня, она уснула, так и не проронив ни слова с момента ухода из её родной деревни.       Куриетту разбудил только противный, пронзительный скрежет главных ворот Конохагакуре. Она встрепенулась, распахнула большие заспанные серые глаза, не понимая спросонья, что же такое происходит.       - Всё хорошо, малышка, - голос Минато успокаивающей волной донесся до Куриетты. - Мы почти на месте. Не дали тебе поспать? Его тёплая улыбка заставила порозоветь щёчки девочки. Она смущённо уставилась взглядом в плечо Какаши, наблюдая за плавным, едва заметным ёрзаньем тёмно-серого, почти черного, ремня, на котором был прикреплён клинок Белого Клыка. В сердце малышки закралась тревога. А что, если её родители так и не найдутся? Неужели она останется одна, без какой-либо поддержки, будет плутать по дорогам, время от времени прося подати, чтобы не умереть с голоду? Глаза её переполнились ужасом, сердечко начало стучать быстрее, итак бледная кожа стала ещё белее. Глубокий вздох, наполненный безысходностью и дурными мыслями, прошёлся прямо мимо уха молодого джонина. Он слегка повернул голову к лицу Куриетты: - Что такое? - вкрадчиво спросил он. Девочка затаила на мгновение дыхание, набираясь сил, чтобы доверить парню то, что таилось у неё в душе. - Я… - она не была уверена до конца, стоит ли вообще озвучивать эту мысль своему спасителю, однако, когда с её губ сорвалось первое слово, отступать уже было некуда. - Я боюсь остаться в одиночестве. - Ты не останешься одна, - резкий, но одновременно спокойный голос Какаши вызвал лёгкую, теплую волну внутри у Куриетты где-то в районе солнечного сплетения. Она удобнее устроилась на его спине, крепче сжимая руки в замок. Однако всё-таки тревога не ушла полностью из её сознания. На пороге деревни команда остановилась возле проходного пункта. Два чунина посмотрели на Минато лишь в момент приветствия, а после их внимание плавно переключилось на ребёнка, цепляющегося из последних сил за шею пепельноволосого парня. Куриетта инстинктивно приникла к Какаши ещё сильнее, буквально вжимаясь в него, когда дежурные подошли ближе к ней. Её начал бить резкий озноб от надвигающейся опасности. - Мы нашли эту малышку под завалами в деревне Скрытой в Траве, - кратко пояснил Намиказе, чтобы избежать лишних вопросов. - Она не помнит ни родителей, ни знакомых, которые могли бы позаботиться о ней. Оставить ребёнка одного на дороге среди царящего хаоса - просто преступление. - Преступление или нет, но без согласования с Третьим-самой… - Я всё это понимаю, - оборвал Минато уже и так понятную для него фразу. - Поэтому в первую очередь хочу добиться аудиенции у владыки. - Проходите, - ответил один из чунинов. - Но, Минато, ты будешь нести ответственность за эту девочку в случае чего. - Спасибо, - коротко бросил капитан команды. Он повернулся к своим товарищам, махнул им рукой, призывая следовать за ним. Размеренным шагом трое шиноби прошли дальше. В деревне кипила своя жизнь: в магазинчиках шла торговля книгами, овощами, фруктами, одеждой и множеством другими различными товарами, по улице бегали дети, играя в догонялки, жмурки, изображали из себя ниндзя. Старики неспешно шествовали по своим делам, иногда ругая непоседливую молодежь, которая так и норовила сбить их случайно с ног. Для мирного населения, кажется, и не существовало войны между Великими странами. Только появлялись жалобы на повышение цен, перебои с поставкой тех или иных товаров и нехватку шиноби для выполнения каких-то хозяйственных поручений, ведь и большинство генинов задействовано в важных миссиях. Куриетта с интересом рассматривала различные витрины, ей интересны были люди, она с удивлением наблюдала за тем, как дети играли на улице, не боясь выходить из дома. Она не помнила родителей, но помнила частые фразы, которые повторяла мама о том, что на улице очень опасно, а за пределы родного квартала так вообще запрещено выходить вовсе. Она не понимала, отчего был установлен такой порядок, но не осмеливалась ослушаться мать. Девочка поджала губы, опуская серые глаза, наполненные печалью. Мама. Интересно, как же она выглядела? Как она говорила? Куриетта не помнила голоса, ей приходилось проецировать в памяти приблизительный голос матери. - Всё хорошо? - заметил тоскливый взгляд девочки Минато. - Да, - неуверенно ответила она. - Просто некоторые воспоминания лезут в голову. Некоторые воспоминания и фразы из прошлого. И я уверена, что это что-то говорила мне мама. Но я не могу вспомнить её голоса и образа. Жёлтая Молния с беспокойством посмотрел на ребёнка, его взгляд незаметно просквозил по лицу Какаши. Брови Нимиказе едва заметно дернулись, его поджатые губы вытянулись в тонкую линию, из груди вырвался тяжёлый вздох. Минато знал, каким грузом сейчас падают на сердце Какаши слова девчонки, пусть его ученик и не показывал вида, ведь настоящий шиноби должен уметь скрывать свои чувства. Юный джонин как никто другой понимал Куриетту. Он лишился матери, когда ему не было и трёх лет. Единственные две вещи, которые он запомнил, так это то, что от мамы всегда пахло успокаивающе лавандой и то, как ласково она произносила его имя. Но он не мог вспомнить её образа, точно воспроизвести в памяти голос. Признаться честно, Какаши пробила мелкая леденящая дрожь ужаса, когда он не смог услышать в своей голове привычную фразу Сакумо отцовским же голосом. Тогда парень почувствовал себя ещё несчастней. Одиночество в глубине души ликовало в тот момент, вырастая в размерах. Боль оглушительными ударами прорывалась в сердце. Но сейчас, когда Куриетта сказала о своей матери, Какаши не ощутил яростной волны эмоций, которые когда-то накрывали его с головой, вводя в состояние бессилия и отчаяния. Лишь грусть невесомым полупрозрачным лёгким облаком заволокла сознание, заставила перед глазами проплыть образ отца и матери, скрытой от него словно за матовым стеклом. Но как быстро облако завладело его сознанием, так быстро оно его и покинуло. Он не одинок. У него есть семья, пусть и не кровная, но духовную связь никто не отменял! Его сенсей заменил ему отца, заботясь о нем, наставляя его и не давая никогда падать духом, а Рин стала для Хатаке милой сестрой, которая всегда готова утешить своей искренней улыбкой, даровать столько нежности и теплоты, сколько вмещало её такое храброе, но в то же время и хрупкое сердце. И Обито мог бы стать для него хорошим братом, точней, он даже стал им, но так поздно Какаши почувствовал эту незримую связь… Нет, нельзя об этом думать! Не сейчас. Он быстро огляделся по сторонам, стараясь отогнать грустные мысли. Резиденция Хокаге виднелась уже совсем близко. Команда Минато появилась в кабинете владыки почти бесшумно, лишь скрип двери нарушил тишину, наполняющую пространство круглого кабинета. К счастью, Третий был на своем месте. Он неизменно курил трубку, задумчиво прикрыв глаза. Как только входная дверь захлопнулась за последним зашедшим, капитаном отряда, Хокаге устремил свой взгляд, полный внимания, на шиноби. - Где Обито, Минато? - вкрадчиво спросил Третий, стараясь не думать о самом худшем. - Господин Третий, - склонился резко пополам Намиказе, смотря пристально в пол. - Обито Учиха… погиб достойной смертью в схватке с противником, спасая членов своей команды. - Вот значит оно как? - его голос был полон смеси горечи, небольшого удивления и всё-таки оставался, в основном, непоколебимым. Лишь надтреснутые нотки печали выдавали его настоящее внутреннее состояние. Третий Хокаге всегда остро переживал за своих шиноби, унаследовавших волю Огня. Обито был преисполнен данным качеством. - Наверняка, он решил рискнуть исполнением миссии ради своих товарищей. Третий изрёк последнюю мысль в полувопросительной фразе. Риторический вопрос повис в воздухе, словно кинжал в замедленной съемке, который был направлен прямо в ствол дерева. - Именно так, Господин Третий, - хрипло сказал Какаши, почти неслышно. Но окрепнув голосом, слегка прокашлявшись, он продолжил, - ведь тот, кто бросает товарищей в беде, намного хуже отбросов, ведь так? - Хм, - едва заметно слетело с губ Сарутоби, чуть дрогнувших в улыбке. - А как же успех миссии? Смелость, только набиравшая свою силу во взгляде совсем юного джонина, потухла. Недавно принявший для себя новую истину Какаши пытался найти верный ответ на вопрос Хокаге, однако, выхода из сложившейся ситуации никак не находилось. Хатаке понимал важность и той и другой составляющей, и миссии, и жизни товарища. Но что бы он сделал сам, если бы от исхода миссии зависели бы жизни жителей деревни, а его друг, товарищ по команде, находился бы на грани гибели? - При талантливом и верном расчёте можно убить сразу двух зайцев, - голос Минато прозвучал для задумавшегося Какаши слишком внезапно. Парень слегка дёрнулся от неожиданности. Когда это учитель успел выпрямиться? - А то и трёх. Я понимаю, какой вопрос должен был последовать далее. Намиказе явно хотел переключить внимание Сарутоби на что-то другое, понимая, насколько его ученику сейчас трудно возвращаться мыслями к событиям прошлого дня. Ему и самому хотелось скорее закрыть эту тему. - Я так понимаю, третий заяц - это эта маленькая девочка? - Взгляд Хокаге упал прямо за спину Какаши, на Куриетту. Почувствовав это, малышка сильнее прижала голову к плечу молодого джонина, слегка прячась за изгиб его шеи. - Именно так, господин Третий. Возвращаясь с миссии через деревню, Скрытую в Траве, Какаши услышал плач, исходящий из-под руин разрушенного дома. В завалах мы нашли эту девочку. Её зовут Куриетта, ей семь лет, и это всё, что мы смогли разузнать о ней. Малышка совсем не помнит своих родных и близких. Собственно, нам не оставалось другого выбора, - кратко поведал историю Минато, смотря прямо в глаза Сарутоби. - У девочки переломаны ноги. Всю дорогу Рин поддерживала её состояние с помощью исцеляющей энергии чакры и специальных обезболивающих средств. - К сожалению, порой некоторые маленькие деревни, никоем образом не причастные к конфликту, становятся полем битвы для двух других враждующих деревень. И тогда происходит самое страшное. Жертвами этих войн становятся не только шиноби, но и мирные жители, совершенно непричастные к распрям, - голос Третьего-самы был серьёзен. - Мы виноваты перед этой девочкой. Мы должны сделать всё возможное, чтобы она вновь обрела свою семью, а если такового не произойдет, то окружить её вниманием и заботой и стать для неё близкими людьми. Напишу распорядительную бумагу в госпиталь. Пусть они проведут полный осмотр девочки. Возможно, наши медики смогут выявить причины амнезии и устранить её. А если нет, тогда будем действовать другими методами. На последних своих словах Сарутоби выразительно посмотрел на Минато. Намиказе примерно понимал, о чём говорил Третий, но задумка его ему очевидно не нравилась. Хотя, капитан отряда и осознавал, что вероятность данной процедуры очень велика… - Какаши, Рин, - обратился к своим ученикам Жёлтая молния. - Подождите меня с Куриеттой за дверью. - Хорошо! - в один голос ответили Хатаке и Нохара, не задавая лишних вопросов, и, поклонившись владыке, вышли из кабинета, понимая, что сейчас между и учителем и Хокаге состоится важный разговор. Как только дверь за ними захлопнулась, Минато прикрыл глаза, тяжело выдохнув. Кажется, с воздухом из его грудной клетки вырвалось наружу и напряжение, переполнявшее Жёлтую Молнию доверху. - Я понимаю, господин Третий-сама, что мы не можем рисковать спокойствием деревни в случае чего, но я хочу попросить вас не вовлекать в данную историю лишних людей. Надеюсь, вы понимаете, о ком я сейчас говорю? - устремив свой взгляд на Сарутоби, сказал Намиказе. - Я понимаю, о ком ты говоришь, Минато, - кивнул ему Хокаге, переплетая пальцы в замок и облокачиваясь на них подбородком. - Пока что я и не собирался вовлекать этого человека. Если дело не столь серьёзное, то зачем тревожить его попусту? - Но если всё-таки память девочки не удастся вернуть? Обещайте мне, что к этому делу не подключится он, - в голосе Минато чувствовалась серьёзная тревога. - Если ты так настаиваешь, - снисходительно развёл руки Сарутоби. - Будь твоя воля. Но, ты сам понимаешь, что девочка эта может стать серьёзным источником опасности для деревни. В такое время стоит быть внимательней к людям. - Я ручаюсь за все последствия, Хокаге-сама, - поклонившись главе деревни, сказал Намиказе. Распрямляясь, он добавил, - Мне вы можете доверять. - Знаю, Минато, знаю, - потянувшись за пером, ответил Сарутоби. Минато внимательно следил за тем, как Третий выводил иероглифы на бумаге. Перо слегка подрагивало от быстрых движений и издавало неприятный скрипучий звук. Сердце Жёлтой Молнии билось лихорадочно быстро, но внешне он оставался спокоен. Он машинально забрал бумагу из рук Хокаге, когда послание было дописано, поклонился и вышел из кабинета.