Ты слышишь их

      Холодный ветер осени проникал в настежь открытое окно, даря свежий воздух затхлой, серой комнатушке. Он нёс с собой все проблемы прохожих. Потоки воздуха пролетели над лавочкой влюблённых. Там сидел парень, не дождавшийся девушку. Ветер, проносившийся над площадью, впитал в себя плач маленькой девочки, которая потеряла маму, разговор двух врагов, наполненный угрозами, и даже, искренний смех влюблённых. Он пропустил через себя боль девушки, расставшейся с парнем. Ветер этот нёс запах грязи и опавших листьев, мокрого асфальта и дождя, вовсе не приносящего свежести, а даже наоборот, дарующего усталость и апатию.       Комната быстро вобрала в себя все запахи и мысли улицы. В дальнем углу спальни находился какой-то непонятный чёрный силуэт, лишь издалека напоминающий девушку. Эля рыдала, даруя волю чувствам и противным слезам. Её тонкие угловатые плечи то поднимались, то опускались. Чёрные грязные волосы были собраны в небрежный пучок. Бледность хрупких рук ярко выделялась на фоне с контрастного чёрного свитера, полностью скрывающего фигуру. Хрустальные осколки блестели на обшарпанном паркете. Тёмная жидкость захватывала всё большую поверхность.       В голове черноволосой проносились миллиарды мыслей, одна сменяла другую. Это стало уже надоедать. Эля не могла ухватиться за что-то конкретное. Она это чувствовала, чувствовала, что упускает важные вещи. Смерть лучшей подруги, предательство парня, укор в глазах родителей. Ведь она давно не была той крошкой Ариэль, выполняющей любые просьбы папы, слушающей все советы мамы. Она теперь взрослая и самостоятельная, ничем уже не обременённая: ни дружбой, ни любовью. Как порой хочется вернуть беззаботное время.       А после той страшной аварии Эля забыла, что такое боль и страх. Та больница забрала у неё последнее желание жить, но работа не давала умереть. Это её любимая работа. Была… Ради этого места Эля училась пять долгих лет, ради этого её родители платили огромные деньги. Но, кажется, девушка перегорела. Журналистика…       Она утратила талант, желание, силу. Работа должна быть любимой. Но вроде бы в жизни Эли не осталось ничего любимого… и никого.       Громко закипевший чайник, словно ножницами, оборвал нить размышлений. Эля вышла из прострации, вздрогнув. Босые ноги побежали на кухню, неприятно соприкасаясь с холодным полом. В маленькой старой квартирке было мало места. Неразобранная после командировки сумка с вещами стояла прямо на пути. Угасшие глаза, застланные слезами, не заметили этого препятствия. Ум, затуманенный алкоголем — забыл.       Тихий вскрик неожиданности вырвался из горла Эли. Рука ударилась об косяк. Точно будет синяк. Но это её ничуть не волновало. С каких-то пор, она перестала заботиться о своём внешнем виде, и от симпатичной девушки не осталось и следа. Сейчас это лишь подобие человека: синяки под глазами, уставший взор и бледное лицо, которое уже не походило на живое.       Грудь содрогнулась, предчувствуя новый приступ рыданий. Странная жизнь. Когда ничего не получается. Когда ошибаешься даже в самых простых бытовых вещах.       Эля перевернулась на спину, тупо уставившись в потолок. Тишину разрезал громкий смех, похожий на истерический, а может, он и был истерическим. Смех разбавляли порывы слёз и криков. Всё это было устремлено в пустоту маленькой квартиры на окраине города. Таких квартир по всему миру тысячи, миллионы. А таких людей миллиарды.       Да, может быть, все семь миллиардов такие. Может быть, в глубине души, но такие — одинокие. Так уж устроена эта жизнь. Эта игра. Вчера вы играли в шахматы, а сегодня готовы сделать решающий ход. Но сегодняшняя игра жизни ныне — карты. Вчера вы свершили ход королём. Сегодня же вашу карту кроют тузом, и всё катится к чёрту. Никому никогда не победить жизнь. А может, стоит перестать играть и постараться ужиться с правилами, которые есть и будут всегда? Но ведь это означает перестать бороться и признать своё поражение. Возможно, это единственный выход.