Бутылка, сигареты и пистолет

форма тьмы я долго стоял посреди ночи, вслушиваясь, — вдруг кто-нибудь позвал бы меня, я долго стоял, всматриваясь, — вдруг кто-нибудь вышел бы мне навстречу, но ничего не случилось, ни звука, ни человека, и тогда я пошел сам в самую-самую тьму без страха и в одиночестве, потому что подумал, что раз мы родились из нее, то и бояться нечего; мать не смогла научить меня терпению, возможно, если бы я подождал еще чуть-чуть, я бы получил ответ и увидел светлого друга своего, сворачивающего на дорогу к дому, но я пошел и потерял важное, я даже не подозревал, что бывает так, быстрое сердце мое выпало и пропало где-то на витке, на ветке вечности; я был волной и человеком, влюбленным, но не знающим, что значит любовь, я был зверем, запертым в клетке, в которую сам и вошел, ради жизни другого, я был многим и был никем; я бродил, наверное, чтобы понять, что не существует ничего, кроме этого, кроме темноты и форм ее, что я — это прихоть, что она дала мне сердце, а потом забрала для вневременья; страшно остаться здесь в одиночестве, еще страшнее — знать, что я тьма и есть.