Притворись моим парнем

Прошло несколько дней с той самой прогулки и предложения насчёт переезда. От Юлика не было никаких вестей, и Руслан, в принципе, совсем не волновался по этому поводу. Он привык. Онешко мог на несколько дней просто исчезнуть, испариться, а потом снова вернуться как ни в чём не бывало. И ты спросишь, где он пропадал, но он не ответит, а лишь как-то странно усмехнётся. В этом была вся суть Юлика. Человек-спонтанность. Дружить с ним значило никогда не знать, какое безумное бессмысленное сообщение придёт к тебе на телефон, и когда ты обнаружишь ходящий хаос у себя на пороге с милой мордашкой, вечно растрёпанными волосами и с несходящей с лица улыбкой. И вот в самый обычный день, пока Тушенцов бесцельно пролистывал ленту в твиттере, на телефон неожиданно пришло сообщение «Всё в силе?» от знакомого бармена. Руслан: В каком плане? Юлик: Ты все ещё не против моего переезда? Руслан: Нет, конечно. Приезжай Я жду тебя, — пожалуй последнее сообщение было лишним и немного странным, но Тушенцов слишком поздно понял это. Юлик: Тогда через пять минут будь готов открывать дверь. Руслан тихо усмехнулся. Предупреждать Онешко так и не научился. «Надо хотя бы прибраться», — подумал Руслан, оглядев свою комнату, да и вспоминая свой бардак в квартире в целом, но совсем скоро раздался звонок в дверь, нарушив все его планы. Ну и пофиг, не так уж и грязно. Тушенцов слегка отряхнул тёмную футболку, которая почему-то была усыпана крошками, и поспешил к двери. На пороге оказался Юлик с большой спортивной сумкой наперевес. Казалось, что она была намного больше и тяжелее худощавого парня. — Ну привет, сосед, — поприветствовал парня Руслан, скептически оглядев друга. Юлик ничего не ответил. Просто улыбнулся, как обычно это делал, когда не мог подобрать что сказать, потому что знал, что улыбка может сказать больше, чем способны передать слова. — Так, ну, где кухня и ванная, ты уже знаешь. Там налево по коридору когда-то была наша с Настей спальня, но теперь она твоя, а я перебрался вон в ту комнату, — с этими словами Руслан махнул куда-то налево, указывая на дверь, пока Юлий расшнуровывал свои ботинки, — Иди пока раскладывай вещи, располагайся и чувствуй себя как дома в общем. Юлик кивнул. Темноволосый немного постоял, пристально смотря на него, а потом пожал плечами и ушёл куда-то в сторону своей комнаты. Наконец-то раздевшись, парень пошёл в свою новую спальню. Онешко отчего-то осторожно нажал на ручку и вошёл в крайнюю комнату уютной квартиры. Юлик скинул с себя тяжёлую сумку и огляделся. Голые стены, пустая спальня. Ещё недавно в этой комнате бурлила жизнь. Шкаф был доверху забит одеждой. На столе стоял новенький компьютер, а стены были увешаны разнообразными плакатами. На подоконнике стояли цветы, которые Настя ежедневно поливала. Юлик упал на большую двухспальную кровать. Раньше на ней спали Руслан и Настя. Наверняка Тушенцов просыпался поздно, когда Шпагина уже суетилась на кухне и напевала себе под нос Рианну, а рядом тёрся о ножки стола кот по имени Ирис, которого, судя по рассказам Руслана, девушка забрала с собой. Онешко чувствовал себя некомфортно. Как будто он ворвался в чью-то личную жизнь. Нарушил покой и уют. Он был лишний среди этих чужих стен. Парень отогнал от себя глупые мысли. Это не он разрушил идиллию Насти и Руслана. Он ни в чём не виноват. Ему просто нужно где-то пожить в ближайшее время. Месяц. Не больше. А потом всё вернётся на свои места и он заживёт как раньше. Юлик стал распаковывать сумку. Над письменным столом он аккуратно повесил памятные фотографии с его старыми друзьями из Ульяновска. Несмотря на то, что парень оставил их в своей прошлой жизни, он всё ещё скучал по их еженедельным тусовкам. Давненько они не собирались вместе. А раньше каждые выходные проходили незабываемо. Они знали каждый бар города. Где выпивка лучше, а где дешевле. Теперь же Онешко напивается один. Случайные девушки, случайные связи на одну ночь. Просто чтобы скрасить серые будни. А потом снова похмелье. Головная боль и суровая реальность, от которой он так старался убежать. Он не знал, как жить иначе, он не хотел что-то менять. Он понимал, что всё это неправильно. Но он не пытался это изменить. Он потерял ориентир и пытался найти свой смысл жизни в стакане алкоголя по выходным, забывая своё прошлое и забивая на настоящее. Онешко поставил на небольшую книжную полку томики стихов Маяковского, Есенина и Бродского, биографию Ван Гога, Рериха, Алана Тьюринга и Чехова, новенький полароид. И бутылку дешёвого недопитого коньяка. Наверное эта полка описывала его и его увлечения лучше всего. Стихи, искусство и бухло. Парень усмехнулся. Смахнув с письменного стола пыль, Юлик положил на него ноутбук и толстый блокнот с исписанными листами. Это были стихи. Десятки страниц с незаконченными строками. Это были крики души, эмоции и переживания Юлика, которые он изливал на клочки бумаги, заключённые в плотной обложке. Парень никому не показывал свои стихотворения. Слишком личное, слишком сокровенное. В этих строчках он слишком настоящий. Слишком беззащитный, слишком уязвимый. Израненный, потерявший свой путь. Он не хотел, чтобы кто-то видел его таким. Поэтому он прятал себя под твердым переплётом в размытых от слёз строках. Осталось распаковать одежду. Он кинул на кровать все свои рубашки, которые он просто обожал. Парень носил их везде, на работе, при встрече с друзьями, зимой, летом, иногда он даже спал в рубашке. Да и прямо сейчас на нём была надета чёрная аккуратная рубашка. Тут были однотонные, клетчатые, в полоску широкую и тонкую, в общем на любой вкус. Кажется кроме этих рубашек, одежды у парня почти не было, но его это совсем не смущало. Открыв шкаф, Юлик обнаружил только одну вешалку. Парень огорчённо вздохнул, так как с собой перевезти вешалки он не додумался. И куда теперь девать эти рубашки? Онешко снова упал на мягкую застеленную кровать, решив, что со всем остальным разберётся попозже, а сейчас можно и отдохнуть. За стеной раздался протяжный вой гитарных струн. Этот плач превратился в тихую грустную мелодию, которая разливалась по скромной квартирке, наполняя каким-то отчуждением и безвыходностью каждый уголок. Я ненавижу её за нежность и слабость, Ненавижу её за себя До Юлика донеслись знакомые строки, пропетые хриплым голосом. По телу пробежали мурашки. Слишком много воспоминаний связано с этой песней. Не самых приятных. Но голос Руслана в соседней комнате отчего-то звучал так успокаивающе… Онешко встал с кровати. Я убегал от неё сотни раз, пытаясь Просто спокойно сдохнуть, Никого никогда не любя Парень приоткрыл дверь в комнату не решаясь войти, боясь потревожить Руслана, но Тушенцову, кажется было сейчас не до брюнета. Он пустым взглядом смотрел куда-то в сторону, дрожащими пальцами перебирая струны. Это было что-то личное. Что-то личное заставляло его играть эту надрывную мелодию. Заставляло пытаться сдерживать слёзы. Опустошало парня, испепеляло изнутри. Юлик хотел помочь, но не знал как. Уйти? Оставить его одного? Или остаться? Но зачем? Но всякий раз ложась спать Я понимаю… Голос Руслана сорвался. Внутри него что-то оборвалось, скрипнув, как расстроенная струна. Онешко почувствовал это. Почувствовал, потому что ему знакомо это. Чувство когда ты отпускаешь кого-то. Теряешь частичку себя. В такие моменты тебе нужна поддержка. Помощь. Но, к сожалению, люди слишком горды чтобы её попросить. Приходится брать инициативу в свои руки. Завтра опять нас еле разбудит Ещё один день Ещё один день Ещё один день Юлик подхватил песню. Тихим и плавным голосом, не нарушая меланхолическую атмосферу. Он подошёл ближе к парню и присел на край дивана. Руслан повернул голову на него. Его непонимающие и отчего-то испуганные красные глаза впились в успокаивающие карие напротив. Но ты должна знать, Что так не всегда будет. Юлик поднял глаза в потолок, не выдержав напряжения. Ветер, бивший по окнам, подыгрывал гитаре Руслана. А капли дождя, стучащие по асфальту, подпевали Онешко. Мы однажды проснёмся нигде Среди мёртвых идей, мёртвых людей. Последнюю строчку они пропели вместе. Их голоса слились в одну протяжную мелодию. Каждый пел о чём-то своём. Им не нужно было говорить, чтобы понять друг друга. Их дрожь в голосе говорила сама за себя. И она объединяла их. Песня гитары стихла. В комнате повисла тишина. Юлик смотрел в потолок, а Руслан на серый город за окном. Они не были так близки, чтобы говорить о чём-то личном, поэтому оставалось просто молчать. Молчать о том что гложет внутри. — У тебя очень красивый голос, — перебил завывание ветра Руслан. — Спасибо, — кончики ушей парня порозовели, — А ты, как я вижу, любитель грустных песенок под гитару? — Типа того. — А по тебе и не скажешь, — Руслан усмехнулся замечанию Онешко. — Ты ещё многого обо мне не знаешь. — Мрачный парень, тихо играющий песни ЛСП на гитаре холодными вечерами. Неплохое начало. — Ну не только ЛСП. Они ещё немного поболтали, и Руслан сказал, что сходит в магазин. Ещё он что-то бросил про то, чтобы Онешко ничего не трогал, и вообще желательно надолго не задерживался в его комнате, но парень почему-то пропустил это мимо ушей, и, как только Тушенцов закрыл за собой дверь, Юлия одолело нестерпимое любопытство, и он решил осмотреть незнакомую комнату, которая выглядела действительно интересно. На первый взгляд она казалась немного мрачноватой и отпугивающей. Все стены были обвешаны плакатами, словно у какого-то подростка. В основном на Юлика смотрели участники разных музыкальных групп, таких как Nirvana, Rammstein и Slipknot. Они были слегка потёрты и немного утратили цвет, из чего шатен сделал вывод, что, скорее всего, все эти плакаты сохранились ещё со школьных времён Тушенцова. Также имелись постеры с известными сериалами, которые видимо любил Руслан, например «Игра престолов» ну или же «Во все тяжкие». На полках стояли черепа и какие-то жутковатые маски, в присутствии которых Онешко спать бы не стал. Парень подошёл чуть ближе к книжному шкафу и, водя тонкими пальцами по переплётам, читал разнообразные названия. Данте Алигьери «Божественная комедия» и «Гамлет» Шекспира. Множество детективов новых неизвестных Юлику авторов, и такие бессмертные криминальные романы как «Десять негритят», и целая стопка книг Бориса Акунина. В углу комнаты стояла гитара, которую Руслан аккуратно поставил туда перед выходом. На письменном столе стоял компьютер, рядом валялись наушники и несколько скомканных листков бумаги. В целом, это была обычная, немного мрачноватая комната. Кое-где была разбросана помятая одежда и на всех полках стояли кружки, которые Тушенцов так и не смог донести до кухни. Взгляд шатена случайно упал на одинокую перевёрнутую рамку, которая стояла на одной из полок. Юлик подошёл к ней и аккуратно взял в руки, повернув. С фотографии на него смотрела улыбающаяся розоволосая девушка, которая немного жмурилась, обнимая целующего её в щёку кареглазого парня. Стекло было треснуто, видимо не выдержало падения. Случайного или преднамеренного, Онешко не знал. Он просто неотрывно смотрел на фото, хмурясь и теряясь в сомнениях. Он не услышал звук ключа в замочной скважине, стук двери, шорох в прихожей. Он услышал лишь тихий низкий голос за спиной, наполненный усталым обессиленным вздохом. — Я же сказал ничего не трогать. Юлий резко обернулся. Прямо перед ним стоял Тушенцов и смотрел каким-то грустным взглядом на фото. Наверное, он должен был злиться на любопытного парня или может быть объяснить, почему у него в комнате стоит перевёрнутая разбитая рамка с фотографией его бывшей, но он не мог этого сделать, потому что сам не знал, почему он не выкинул её сразу после разрыва или в момент, когда он, зачем-то ставя её на полку в новой комнате, разбил тонкое стекло. А Юлик смотрел на Руслана. И возможно он должен был как-то поддержать друга, сказать какую-нибудь мотивационную речь, но он был не силён во всём этом и попросту не знал, что делать в такой ситуации. Он просто поставил рамку на место. — Руслан, всё в порядке? — нахмурился Онешко. — Наверное, — пожал плечами парень, подходя к окну и параллельно доставая из кармана сигареты, за которыми он, по-видимому, бегал в магазин. — Руслан, я серьёзно, — шатен подошёл к другу. — Просто, знаешь, всё было так хорошо. Я забыл Настю, — безэмоционально сказал Тушенцов, — А потом я снова увидел её, мы начали общаться, гулять как ни в чём не бывало. Всё это так странно. И я правда не знаю, что чувствую. Я больше не люблю её, не хочу вернуть. Я ничего не чувствую, и это так непривычно, — парень выдохнул серый дым в серое питерское небо. — Тебе нужно просто забыть её. Забыть как свою девушку. Теперь она просто твоя подруга, — Онешко отобрал у друга сигарету и внимательно и немного обеспокоенно посмотрел на него, — И я сейчас возьму и выброшу эту старую разбитую фотографию, а на её место мы поставим другую, которую мы сделаем пока будем гулять где-нибудь возле Невы. Где мы втроём будем смеяться, как хорошие друзья. Я, ты и твоя подруга Настя, — Юлик сделал глубокую затяжку, — Только разреши мне сделать это. Руслан кивнул, вдыхая сигаретный дым, позволяя себе довериться Юлику. И наконец-то разобраться со всем этим, а то что он тут нюни как баба развёл. Онешко подошёл и взял фотографию, крепко сжав рамку и ушёл куда-то на кухню. Через мгновение он вернулся и, посмотрев на Тушенцова, широко улыбнулся. — А теперь пойдём и отметим это, — Юлик снова сделал затяжку. — Тебе лишь бы выпить, — закатил глаза Руслан, выхватывая из пальцев Онешко свою сигарету. — Эй, — возмущённо нахмурился парень. — Сам себе сигареты покупай, — хмыкнул Тушенцов, выдыхая дым прямо в губы Юлика, находясь непозволительно близко, а по телу пробежали мурашки. К Насте он уже давно никаких чувств не испытывает и его это совсем не волнует. Зато то, что он чувствует рядом с этим кареглазым парнем, его до безумия пугает.