Притворись моим парнем

Темноволосый парень настойчиво жал на звонок, который противной жалобной трелью скулил ему в ответ. — Какого чёрта, — раздался женский раздражённый голос за дверью, — Да иду я, иду. Замок повернулся и Руслан увидел перед собой слегка растрёпанную, светловолосую девушку, которая явно готовилась ко сну, пока её не прервали. — Руслан? — Каплан не на шутку удивилась, так как явно не ожидала увидеть его. Кого угодно, но не Тушенцова, — Что ты здесь делаешь? Ты время вообще видел? Мне завтра рано вставать, между прочим. — Прости, — парень виновато потупил взгляд и слегка замялся, если честно, не до конца понимая, что он здесь делает, — Мне просто нужно… Юлик с тобой? — Что? Нет, — мотнула головой Даша, — Ушёл ещё рано утром. — Как? Куда? — теперь кареглазый был в ещё большем замешательстве. — Не знаю, — пожала плечами блондинка и поправила съезжающую лямку пижамной майки, — А разве он не с тобой? — Нет, я не видел его со вчерашнего вечера. — Хм, странно, — нахмурилась девушка, — Мне казалось, что он пошёл к тебе. — Что он сказал перед уходом? — Какую-то херню про то, что он не может мне всё объяснить, ему нужно разобраться в себе и вообще сейчас он должен быть не здесь и не со мной, — хмыкнула Даша, вспоминая утренний сумбурный разговор, — Тот ещё мудак, — на какое-то время она задумалась, — Если честно, я думала, что он пошёл к тебе. — Почему? — всё ещё непонимающе и немного растерянно спросил темноволосый. — Даже не знаю, — Каплан обвела парня взглядом, — Думаю, он и правда влюблён в тебя. — Он просто хороший актёр, — глупо усмехнулся Руслан, хотя ему было вовсе не до смеха. — Я видела, как он смотрит на тебя. Так нежно и заботливо. Расцветает каждый раз, когда ты улыбаешься. Беспокоится за тебя, хотя и не показывает этого. Смеётся, как идиот, рядом с тобой. Шутит дурацкие шутки, надеясь услышать твой смех. Говорит что-то, а потом незаметно смотрит на тебя, будто ища одобрения. И сразу же отводит взгляд, — девушка снова нахмурилась, — Такое не подделаешь. Я сразу поняла, что он влюблён в тебя по уши, но всё же надеялась, что не права. Но он ушёл, даже не доев свой омлет. А ведь я так долго его готовила. Старалась. — Мне жаль, — Тушенцов беспомощно уставился на свои ботинки. Пора бы их почистить, а то грязные пипец. — Забей, — хмыкнула блондинка, — Я уже привыкла. Мужики те ещё козлы. Может, мне стать лесбиянкой? Как думаешь? — Сомневаюсь, что можно выбрать кем тебе быть и в кого влюбляться, — неуверенно возразил Тушенцов. — А жаль, — вздохнула Каплан. — Ага, я бы очень хотел контролировать эту хуйню, — уверенно заявил темноволосый. — Можно вопрос? — Валяй, — пожал плечами парень. — С кем легче? С мальчиками или с девочками? — Ни с кем. Любовь — это всегда полнейший беспроглядный пиздец. Ну её нахер. — Жизнеутверждающий ответ, — усмехнулась девушка, — Ты любишь его? — выдержав долгую паузу, спросила Даша. Уже более серьёзно и гораздо тише, почти шёпотом. — Да. Я ещё не уверен, но думаю да, — слегка подумав, ответил кареглазый, тут же поджав губы, осознавая сказанное. Признавать это вслух всегда тяжелее, — Люблю. — Тогда иди и найди его.

***

На улице было ужасно холодно. А ещё скользко, ужасно скользко. Тушенцов отчего-то бежал. Бежал так быстро, как не бежал никогда. Спотыкался, падал, вставал и снова бежал. Поскальзывался на голом льду и растягивался во весь рост на асфальте. Больно. Он терпел. Продолжал бежать, словно боясь куда-то опоздать. Хотя он даже не знал, куда. Куда он бежит сломя голову по этому собачьему холоду. Они с Юликом были абсолютно разные, но в этот момент чем-то так сильно похожи. Вот только Онешко убегал от отношений и чувств, а Тушенцов наоборот, как наивный дурак бежал к ним. Потому что он хотел чувствовать. Ему было это просто необходимо. Ощущать боль, радость, страх, злость. Любовь и ненависть одновременно. Разве не для этого человек живёт? Чтобы чувствовать? Чувствовать кровь на своих губах и жгучие слёзы на щеках. Ускоренное биение сердца и сбитое дыхание. Звон в ушах и дрожь по телу. Чувствовать где-то под лопатками отчаянное, скорее остервенелое желание найти человека, ради которого всё это имело бы смысл. Сука, и зачем он надел эти блядские рваные джинсы? Идиот. Колени предательски дрожали, ноги путались, и Руслан пытался убедить себя, что это не от страха. Но самому верилось слабо. Он снова оказался около той старой знакомой серой многоэтажки, куда они с Настей переехали ещё пару лет назад. Тёмный силуэт здания уходил куда-то вверх, расплываясь на фоне ночного неба. Темноволосый не был уверен, сколько времени было на часах, наверное, около полуночи, а может быть гораздо позже, так как свет в окнах уже не горел. Только в одной квартире всё ещё бледно полыхал свет от дешёвой лампочки, которая пока что чудом не перегорела. То самое окно на третьем этаже, откуда открывался прекрасный вид на однотипные многоэтажки. Откуда круглые сутки валил серый никотиновый дым, слышались тихие грустные песни и обречённые всхлипы гитары. Руслан был уверен, что перед его уходом свет в спальне не горел. Хотя нет. Парень уже ни в чём не был уверен, но так надеялся. Надеялся, что дома его ждёт единственный, кто мог помочь ему. Единственный, кого он хотел видеть. Кто был ему нужен, словно новая затяжка. Нет, сильнее. Уже гораздо сильнее. Юлик. Тушенцов не знал, как оказался у входной двери, незаметно преодолев несколько лестничных пролётов и поборов, непонятно откуда взявшийся, страх, бьющийся где-то в области сердца. Дверь была не заперта, что ещё больше насторожило темноволосого. Успокоив себя мыслью, что грабители бы не оставили включённым свет, парень вошёл внутрь. В квартире было необычайно тихо. Даже слишком. Руслан мог слышать собственное дыхание и биение сердца и ему это, блять, не нравилось. Он не разуваясь и не снимая куртки, медленными шагами прошёл дальше по коридору, отчего-то стараясь быть максимально тихим, словно боясь потревожить покой пустынной квартиры. Дверь в его комнату была слегка приоткрыта. — Юлик? На полу у окна, прислонившись к стене, сидел светловолосый парень, обнимая свои колени и слегка подрагивая то ли от холода, то ли от чего-то другого. Губами держа белую искрящуюся сигарету. — Руслан! Парень тут же вскочил на ноги, услышав шаги. Вскочил и замер, не в силах больше пошевелиться, посмотрев на кареглазого. — Где ты был? Я переживал, — Темноволосый тут же подавил свою улыбку, пытаясь скрыть, как же сильно он рад видеть Онешко. Просто знать, что он жив. — Блять, прости, — парень протёр лицо рукой, аккуратно отводя сигарету в сторону, — Долго объяснять. Блондин замялся на месте, наблюдая, как Руслан медленно подходил ближе, прожигая его взглядом, добивая своим молчанием. В комнате стало невыносимо душно, и абсолютно нечем дышать. Когда Тушенцов подошёл почти вплотную, Юлик вдруг резко положил руки на его холодные щёки, до боли давя на скулы, и впился в его губы, немного с остервенением, словно жадно вдыхая столь необходимый сейчас кислород. Поцелуй получился коротким и рваным. Руслан сильно и абсолютно бесчувственно оттолкнул парня, отрывая от себя. Юлию пришлось ухватиться за край подоконника, смягчая удар, чтобы не упасть. Совершенно не ожидая такого, Онешко бессильно выпустил сигарету, которая проскользнув по тонким пальцам, дымя, упала на пол, где тут же была потушена Тушенцовым. — Прошу, притворись, что любишь меня, у тебя ведь так хорошо получалось, — через слёзы прошептал кареглазый, сжимая подоконник побелевшими пальцами. — У нас полно времени, — безэмоционально прохрипел Руслан, видимо, устав от всех этих игр, — Рассказывай. Всё. Юлику ничего не оставалось делать, так что он, присев на холодный подоконник, тяжело вздохнул, признавая своё поражение. И он рассказал всё. И про отношения с Димой, и про их расставание. Про то, что ему пришлось пережить после разрыва. Про переезд. И про Дашу, и про неожиданный звонок Ларина. Про Ксюшу. И про то, что, кажется, любит Руслана, но слишком боялся признаться в этом даже самому себе. — Пиздец, да я, оказывается, абсолютно ничего не знаю о тебе, — наконец сказал темноволосый, внимательно выслушав парня, — Почему ты раньше не рассказывал? — Я никому не доверяю с того времени. Я никому не рассказывал о том, что случилось. Ни друзьям, ни родителям. Просто свалил из Ульяновска, оставив всё в прошлом, пытаясь начать жизнь с чистого листа, — Онешко смотрел куда-то в пол и говорил очень сбивчиво дрожащим голосом, — Не получилось. В комнате снова повисла гробовая тишина, которую нарушал лишь скрежет ногтей по подоконнику. И это молчание причиняло боль сильнее, чем любые слова. — Я больше не хочу притворяться твоим парнем, — тяжело сглотнул Руслан. Было видно, что эти слова дались ему нелегко. — Я понимаю, — обречённо кивнул Юлик и, кажется, слёзы вновь нестройными линиями покатились по его щекам, рассекая нежную кожу, — Я, наверное, скоро съеду, я уже присмотрел тут квартиру неподалёку. Буду заходить иногда в гости. Пить чай с кокосовым печеньем. — Нет, не понимаешь, — уверенно отрезал Тушенцов и подушечкам пальцев приподнял подбородок белобрысого парня, заставляя его смотреть прямо в глаза, — Я не хочу притворяться твоим парнем. Я хочу быть им. И больше никогда никуда тебя не отпущу. После этих слов Руслан слегка наклонился, убив расстояние, столь мешавшее парням. Он коснулся алых покусанных губ, нежно и чувственно, аккуратно прикусывая. Растягивая долгожданный поцелуй, делая его практически невесомым, но от этого столь сладким и волнительным. Юлий не сразу ответил, сначала не осознав происходящее, но затем, обхватив высокого парня своими ногами где-то в области бёдер, полностью отдался поцелую, почувствовав удовлетворённую улыбку кареглазого. Онешко слегка прикрыл глаза, пытаясь проникнуться моментом, отпечатать его в памяти. Потому что он знал, что этот поцелуй означает что-то большее. Является чем-то важным. Концом всех тех мучений и страданий. Началом чего-то нового. Столь прекрасного и волнительного. Может быть он просто преувеличивает, но похоже, это был лучший поцелуй в его жизни. — Я готов вечно целовать твои губы вкуса моих слёз. — Не, со слезами ты завязывай. Не могу смотреть на то, как ты плачешь. Юлий улыбнулся, а Руслан нежно вытер солёные мокрые разводы с его раскрасневшихся щёк. Онешко снова притянул к себе парня, требуя ещё один поцелуй.

***

Унылые многоэтажки окутывала глубокая ночь, заполняя улицы всеобъемлющей удручающей темнотой, которая вселяла некое отчаяние и безнадёжность. Маленькую спальню на третьем этаже освещал свет тусклой лампочки, которая пару раз мигнула, издав свои последние вздохи, и навсегда потухла. Она своё отжила. Она, как и всё в этом мире, имеет свойство ломаться, заканчиваться. Это, безусловно, очень печально, но что если взглянуть на всё это немного под другим углом? Возможно, это не конец, а просто начало чего-то нового. Если перегорела лампочка, может, не стоит продолжать жить в темноте, а просто купить новую?