Притворись моим парнем

— Не молчи, — послышалась тихая просьба со стороны Димы, — Я не могу больше вынести этой звенящей тишины. — Я понимаю, — кивнул Юлий, прекрасно зная каково это, когда молчание давит на тебя, разрывая барабанные перепонки сильнее чем любой крик, — Хм, даже не знаю, что тебе рассказать. — Ты перекрасился? — задал ненавязчивый вопрос Ларин, чтобы продолжить беседу на отвлечённую тему. Просто чтобы отвлечься от мрачных мыслей у себя в голове. Тем более, его действительно интересовала история нового образа Онешко, который раньше вроде бы не горел желанием трогать свои драгоценные волосы. — О да, и не раз. — Серьёзно? — Да, что-то в последнее время меня тянет на перемены, — Дима решил не проводить ему сеанс психотерапии на тему попытки убежать от себя и своих проблем. Это же всего лишь волосы, — Сначала я был рыжим. — Серьёзно? — удивился парень, мысленно представляя себе эту картину. — Ага, это вообще целая история. Я тогда был бухой в стельку. Меня Руслан покрасил, причём только полголовы, в огненный такой рыжий. Пришлось потом самому перекрашиваться, — Юлик усмехнулся, но почему-то совсем не весело. Он вдруг снова вспомнил Тушенцова и что-то в груди резко защемило, противной болью разливаясь по телу. — Руслан? — Мой, эм, — Онешко отчего-то замялся, — друг, по совместительству сосед по квартире. — Друг? — Просто друг, — немного резко ответил Юлий, хотя уже сам мог назвать Руслана другом лишь с натяжкой. — И как вы познакомились? — В баре, мы познакомились в баре. Но знаешь, не так как обычно знакомятся в этом месте. Мы были трезвые. — То есть вы не переспали при первой встрече? — усмехнулся Дима, а Онешко облегчённо улыбнулся, услышав что-то похожее на смех. Видимо, этот разговор действительно помогал Ларину отвлечься. — Нет, но из-за меня он расстался с девушкой, — парень самодовольно улыбнулся, — В тот же день. — Ого, — вскинул брови Ларин, — Ты, конечно, красавчик, но я не знал, что настолько. — Не, ну если серьёзно, то Руслан просто давно собирался бросить свою девушку, но всё не мог решиться, не знал, как сделать это. Вот и пришёл выпить для смелости. Мы разговорились, я дал ему пару советов, — Юлий вспоминал этот день, как будто это было так давно, — А потом всё как-то закрутилось. Мы сдружились. Я переехал к нему. И… Всё вдруг пошло наперекосяк. Я, кажется, запутался. Он мой друг, но я в этом уже совсем не уверен. Наверное, всё началось с того, как он попросил меня притвориться своим парнем. Глупая ситуация. Кажется, он сказал своей бывшей, что он гей, и я должен был подыгрывать ему. Сначала мне это даже нравилось. Разыгрывать спектакль, ну, ты же знаешь, что я раньше хотел стать актёром, правда, родители были против. Мне нравилось притворяться, что я люблю Руслана, потому что, если честно, в тот момент мне было просто необходимо любить кого-то, хотя бы понарошку, без всяких обязательств и последствий. А потом… Блять. Потом я абсолютно потерял грань, между ложью и реальностью, — Юлий резко замолчал, — И, кажется, я правда люблю его, — Онешко одним глотком осушил полупустую бутылку, — Но я боюсь, Дим, правда боюсь. Потому что ни к чему хорошему это не приведёт. Никогда не приводит. В конце всех чувств остаётся лишь боль, и я от своей ещё не оправился. И, кажется, уже никогда не оправлюсь. Наверное, ты думаешь, что я лицемер и эгоист. Отчасти это так. Но я боюсь не за себя. Я уже разбит, Дим. Мне терять нечего. Хуже не будет. А Руслан… Я хочу уберечь его от всего, от боли, которую я рано или поздно причиню ему. Он не заслуживает этого. Он другой. Хрупкий, как тонкое стекло, хотя и не показывает этого. Я не выдержу, если с ним что-то случится. Если от него останутся лишь острые осколки, лишь вопрос времени, как скоро я вскрою ими свои вены. Сука. Кажется, я схожу с ума. Я не знаю, что делать. *** Руслан устал мучать себя. Ждать непонятно чего. Он устал слышать шаги Онешко. Надеяться, что вот-вот он войдёт в его комнату. Ощущать его дыхание совсем рядом. Курить его сигареты, одну за другой, лишь бы чувствовать его запах рядом с собой. Тушенцов не знал, что скажет ему при встрече. Так много мыслей роилось в голове. Сильно болит голова, но сколько еще так? Я потерял, наверное, все слова И не вижу смысла попадать в такт. Может быть, он наорёт на него, использовав весь свой матерный запас. Или же ударит. Да, так сильно хотелось врезать Юлику. Но ещё сильнее хотелось наброситься на него, крепко обнять, прижаться всем телом и целовать, целовать, целовать. Пока не потемнеет в глазах, пока не закружится голова, пока в лёгких не закончится весь кислород. И говорить ему на ухо, так тихо, чтобы слышал лишь он, будто бы их подслушивают, шептать, забывая переводить дыхание, одну и ту же фразу: «Я люблю тебя». Ты снова не со мной, Ты снова у кого-то на руках. Изменяешь мне с другим или с другой, Или как дитя летаешь в облаках. Но Юлика всё не было, вместо него по соседству с Тушенцовым томилась лишь оглушающая тишина, которую темноволосый пытался разорвать нестройной песней, сопровождаемой бессмысленным перебором одних и тех же аккордов. Где же ты делась, когда ты мне так нужна? Что же мне делать? В кого ты опять влюблена? В голове — хаос, и музыка — единственное, что помогало с этим справиться. Он научился играть ещё в детстве, и тогда это помогало ему совладать с волнением, попросту успокоиться и расслабиться. Эта привычка осталась с ним до сих пор. Правда, это уже совсем не работало. Муза, ты слышишь, вернись, я все тебе прощу. Я выучу пару новых аккордов. Тушенцов отложил гитару в сторону и снова потянулся к телефону. Руслан: Юлик, ты где? Не то, чтобы я волновался, просто ты не отвечаешь на мои звонки и, окей, я немного переживаю за тебя. Ты с Дашей? Ну конечно с ней, где же ещё. У вас с ней всё серьёзно? Ответь. Юлик Блять, сука, неужели так сложно просто написать «всё окей, поговорим позже». Я же даже не знаю, что думать. Может ты там сдох уже давно. Знаешь что? Мне надоело всё это. Надоели твои ничего не значащие поцелуи. Надоели твои увиливания от разговора и игнорирование меня. А теперь ещё и Даша… Ты заебал меня, Онешко. Прости. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, я просто… люблю тебя? Тушенцов раз за разом бесцельно перечитывал свои же сообщения, которые так и остались без ответа. Они были даже не прочитаны, и это немного пугало. На улице начало темнеть и Руслан вдруг резко встал, движимый каким-то странным чувством, и направился в коридор. Он накинул на себя куртку и выбежал из квартиры, параллельно печатая сообщение Насте. *** Юлик перекинул через плечо руку Димы и, выслушивая недовольные вскрики, потащил его в сторону матраса, который являлся, по всей видимости, кроватью. Парень, похоже, вырубился давно, так что большую часть монолога белобрысого он не слышал. «Может оно и к лучшему»,— подумал кареглазый. Загружать друга лишними проблемами ему совсем не хотелось. Ларин находился в полудрёме, но вырвать из его рук бутылку коньяка всё равно было проблематично. Он что-то мычал, пока Онешко стягивал с него одежду, аккуратно прислонив к стене. — Какого чёрта, ты меня раздеваешь? — едва разборчиво, проворчал темноволосый. — Твоя рубашка насквозь пропитана алкоголем. — А штаны? — Думаю, тебе будет не очень удобно в них спать. — Я стесняюсь, — усмехнулся парень. — Мы с тобой 5 лет встречались, и до сих пор меня стесняешься? Юлий откинул одежду куда-то в сторону и бережно накрыл Диму одеялом. Немного постояв над мирно сопящим парнем, Онешко медленно направился к двери. — Останься, пожалуйста, — послышалась тихая мольба за спиной. И Юлика не надо было долго уговаривать, если честно, домой возвращаться ему сейчас совсем не хотелось. Как только он представлял себе разговор с Русланом, внутри всё неприятно съёживалось. Он понятия не имел, как он объяснит парню, где он пропадал и почему не отвечал на звонки, а самое главное — Юлий так и не разобрался, что чувствует к этому тихому худощавому парню, который наверняка сейчас сидел на своём диванчике и что-то играл на гитаре, смотря в окно. Тем более Онешко не хотел бросать Диму. Оставлять его в одиночестве в этой пустой квартире, которая наверняка пропитана воспоминаниями, пропитана её запахом. Оставлять наедине со своими мыслями. Кареглазый тихо залез под одеяло, устроившись рядом с Лариным. — Твоя рубашка насквозь пропитана сигаретами, — тихо прошептал парень сквозь сон. — Хочешь, чтобы я её снял? — усмехнулся блондин. — Хочу извиниться за то, каким мудаком я был. — Мне кажется, ты уже извинялся пару раз, — усмехнулся Юлий. — Знаю, но этого недостаточно. Чёрт, ты наверное никогда не перестанешь злиться на меня. — Тише, — Онешко аккуратно прикоснулся указательным пальцем к губам Димы, заставляя замолчать, — Хватит, слышишь, проехали. Я не злюсь на тебя. Уже нет. — Значит, прощаешь? — Конечно, иначе меня бы здесь не было, — улыбнулся кареглазый. — Можно дать тебе один совет? — неожиданно спросил Ларин. — Конечно, — пожал плечами блондин. — Наверное, не мне с моим печальным опытом говорить про отношения, — грустно усмехнулся голубоглазый, — Но я хочу, чтобы ты знал, что я ни о чём не жалею. То время, что я провёл с тобой, то время, что я провёл с Ксюшей — лучшие моменты моей жизни. Я не знаю, что делал бы, если бы не повстречал вас. Наверное спился бы, как сука, в свои восемнадцать. Возможно, ты думаешь, что все отношения оставляют после себя лишь пустоту в форме сердца и всепоглощающую боль, и знаешь, ты абсолютно прав. Но это, чёрт возьми, стоит того, — Ларин на секунду замолчал, — Она умерла, но перед этим подарила мне шесть незабываемых месяцев, когда мы оба были счастливы, когда мы наслаждались каждой секундой, проведённой вместе. И я благодарен ей за всё. И я бы ни за что не согласился стереть из головы воспоминания о ней. — Это твоя жизнь, тебе решать, как растрачивать её, и ты вправе избегать отношений, боясь оступиться, пораниться, снова почувствовать боль. Но если ты однажды встретишь человека, рядом с которым твоё сердце начнёт биться чаще, а по телу пробежит дрожь, рядом с которым дышать будет катастрофически тяжело, а оторваться от него будет ещё тяжелее, с которым ты будешь готов провести свою жизнь, а, если потребуется, пожертвовать ею ради него. Человека, с которым тебе достаточно будет просто молчать, наслаждаясь тем, что вы вместе. Если ты встретишь того, ради кого будешь без устали повторять «Я люблю тебя», зная, что этого недостаточно, чтобы описать твои чувства, то держись за него крепко и не отпускай до последнего. Борись за него, потому что вся боль и страдания, которые тебе придётся пережить, померкнут на фоне его улыбки. Юлий ничего не ответил. Потому что знал, что уже встретил такого человека. Потому что, кажется, упустил его. И речь сейчас вовсе не про Диму. Онешко не хотел причинять боль Тушенцову, обрекая его на отношения, но только сейчас понял, что возможно в данный момент причиняет ему боль гораздо сильнее. — Думаю, тебе нужно выспаться, — сказал Онешко. Темноволосого долго уговаривать не пришлось, слишком уж он устал за последние бессонные ночи. Он вдруг почувствовал спокойствие и, уткнувшись носом в Юлика, слегка прижавшись, чувствуя его размеренное сердцебиение, уснул впервые за долгое время. Вот только Юлий заснуть никак не мог. Он потянулся за телефоном. *** Руслан постучал в дверь, когда после сотого нажатия обнаружил, что звонок был сломан. На пороге показалась розоволосая девушка и как-то странно улыбнулась. Она знала, что он придёт. Конечно же, знала, причём давно. Она слишком хорошо понимала Тушенцова, во всяком случае она так думала. А Руслан думал о том, что пришёл сюда, чтобы сравнять счёт. Он ненавидел проигрывать, а всё происходящее в последнее время, больше походило на какую-то сюрреалистическую артхаусную игру без чётко прописанного сюжета, где всё могло кардинально измениться в любую секунду. Пока счёт был 1:0 в пользу Юлика, но прямо сейчас Тушенцов намеревался исправить этот недочёт. Они оба молчали, слова были излишни. Парень просто остановился на пороге, будто бы позволяя девушке самой решить, что будет с ними дальше. Насте этого было вполне достаточно. Этого молчаливого согласия, разрешения делать с ним все что угодно. На большее она и не надеялась. Шпагина обвила своими руками шею темноволосого, словно змея, и поцеловала его остервенело, жадно, слегка прикусывая его сухие губы, пропуская яд по телу. Вот только Руслан вовсе не был беззащитной жертвой, оказавшейся заложником ситуации. Он контролировал происходящее, добровольно подставляясь под острые клыки. Медленно в сторону полетела ненужная куртка, наспех сброшены ботинки. И как-то незаметно они переместились в уютную спальню с нежно-розовыми обоями. Кажется, Настя говорила, что теперь живёт со своей двоюродной сестрой, но по тишине, которая окутывала квартиру, можно было с уверенностью сказать, что они были одни. Кровать была аккуратно заправлена шёлковым покрывалом, которое было бесцеремонно смято, упавшей на кровать розоволосой девушкой. По спине Руслана проскользили холодные пальцы, слегка царапая кожу. По телу пробежали неприятные мурашки, и Тушенцову вдруг стало противно всё происходящее. Поцелуи горькие, прикосновения страстные, но в то же время абсолютно бесчувственные. — Я не могу так, — парень резко отстранился, — Прости. — Руслан? — Я должен во всём разобраться. Я должен поговорить с Юликом. Тушенцов выбежал на лестничную клетку, не зная, что этим утром Онешко действовал практически по тому же сценарию. Различие было лишь в том, что Юлий не смог остановиться в нужный момент. Темноволосый вытащил из кармана телефон, а на экране высветились новые сообщения от Юлика. Вот только парень так и не смог их прочитать. Сегодня сильно похолодало, кажется, зима окончательно завладела Санкт-Петербургом. Несчастный телефон вырубился от мороза, а Руслан прибавил шаг, чтобы самому не окоченеть и не сдохнуть в этой непроглядной темноте ветреного позднего вечера. Юлик: Прости, что не отвечал. Слишком много сегодня случилось, я правда не мог ответить. Потом всё объясню. Знаю, идиотское оправдание. Блять. Прости. Я люблю тебя. Я еду домой.