Полуаватар

— Папа! Сокка не даёт мне управлять водой! — Неправда! Они лишь стояла у воды и водила руками! Она ничего не делала! Маленькая девочка, лет семи, в синей тёплой одежде подбежала к высокому мужчине, своему отцу. Хакода, мягко улыбнувшись, посадил её к себе на плечо и взглянул на сына прибежавшего к нему чуть раньше младшенькой сына. — Сокка, если ты не видишь результатов, то не значит, что их нет. Катара — маг воды. Ей надо учиться. Восьмилетний мальчик потупился, а сестренка лишь с превосходством взглянула на него с высоты папиного плеча. Отец всегда-всегда её выгораживал, в то время как к Сокке относился строго, воспитывал его как настоящего воина Южного Клана Воды. Даже подарил настоящий бумеранг! Правда, мама это не очень одобрила… — Ладненько, детишки, — со вздохом вождь опустил свою дочурку на землю и, подтолкнув её по направлению к дому, поторопил. — Идите быстрей к маме. Она вам кое-что приготовила! — Сладости! — в раз догадались брат с сестрой и со всех ног бросились в иглу. В доме стоял просто чудесный аромат. Мама всегда очень вкусно готовила — в отличии от папы, который при готовке чуть не растопил весь дом. А сейчас к запаху маминой стряпни присоединился тонкий, сладкий и мягкий запах любимых сладостей. И Катара и Сокка просто обожали ягоды во льду. Особенно вкусно было их есть на улице в солнечный день. Через эти съедобные кусочки льда было очень интересно смотреть на солнце. Иногда казалось, что во льду заморожены вовсе не ягодки, а маленькие духи, которых только освободи, и они тут же окрасят белый-белый снег в яркие краски. Эту редкую сладость (отец очень редко покидал полюс вместе с другими мужчинами племени, чтобы обменять шкуры зверей и другую добычу на какие-либо товары) мама готовила из трех видов ягод, обычно не смешивая их. Часть шла на морс, в который добавлялась другая часть ягод, и все это застывало на улице. Морозные ягоды (так их называла мать семейства) надо было или долго и упорно грызть — что и делала Катара, чуть позже со слезами на глазах отогревая замерзшие зубы — или медленно облизывать и посасывать — собственно, чем и занимался Сокка. — Мама! — в раз крикнули дети, бросившись в объятия матери, на которую так была похожа Катара, только отличалась странными родовыми пятнами. А точнее тонкими витиеватыми и похожие на иней полосками расположенными у неё на щеках и плечах. Сокка даже один раз пошутил, что у его сестры выросли усики снежного барса, за что получил по полной программе от самой Катары. «Она себя в обиду не даст…» — глубокомысленно изрек отец, обрабатывающий тогда ссадины и синяки Сокки, а мама суетилась вокруг дочки, не то причитая, не то ругая её за драку с братом. А ведь вышла-то она из неё не только почти-победителем… она бы им и стала, если бы их не разняли, и отделалась лишь несколькими царапинками. И драка бы возобновилась, не будь тогда рядом родителей, ведь ничему так и не научившийся Сокка начал дразнить сестру тем, что такую дикую девчонку ни один парень не полюбит. Что сказать, в их семье — Ах, вы мои проказники. И ведь неспроста пришли, — Кая пожурила детей, увидев жадный блеск в их глазах. — Калитесь! Кто вам рассказал про сладости? Дети отстранились и синхронно уставились в пол, одновременно чертя ногой четверть круга. — Не папа. — Точно не отец. Мда. Что-что, а врать её дети не умели. — Ладно, маленькие вымогатели, зовите нашего великого вождя племени на обед, а то ведь забудется и не поест… Кая даже не успела окончить фразу, как два маленьких ураганчика пронеслись, толкаясь и споря, на улицу. — Я его позову! — Нет. Я! Ты всего лишь девочка! Ты не воин! Как я! — остановился он и величественно, как он подумал, пригладил волосы. Девочка тоже остановилась и, немного подумав, искренне изрекла, а затем со смехом бросилась наутёк: — Ты не воин, Сокка, ты — индюк, про которого нам папа рассказывал! — КА-ТА-РА!!! — через секунду по всему поселению эхом разнесся яростный клич её старшего брата. Они добежали до отца, беседовавшего в то время со своим другом — Бато — и наперебой позвали его обедать, а затем с той же скоростью вернулись в игло. Глава семейства, состоящего из двух ураганчиков и его единственной любви, простодушно пожал плечами на вопросительный взгляд друга, который, в отличии от вождя, ни слова не разобрал из детской арии. За обедом Сокка взахлеб рассказывал о своих похождениях. О том, как казался на пингвинах, как обогнал всех в соревновании по бегу и о том, как запустил снежок дальше всех. — Вот это мой сын, — с гордостью произнесла Кая, трепля старшего по голове. Катаре сразу стало грустно, она так же хотела чтобы её потрепали и похвалили. Хоть за что-нибудь! Заметя, состояние дочери, Хакода многозначительно переглянулся с женой и вышел из стола, уходя в комнату и через несколько минут возвращаясь с какой-то коробкой. — Сокка, Катара, — обратился он к снова что-то не подевишим детям, успокаивая их. — Мы с вашей мамой… — … Хотели вам обоим кое-что подарить. Надеюсь, то что мы вам сейчас дадим, вам понравится. И с этими словами они открыли плетеную из коры деревьев коробку — папа привёз её из своих путешествий — и достали откуда по предмету. — Сын, я дарю тебе настоящий железный наконечник для твоего копья, — Хакода протянул Сокке тяжеленькую и остро заточенную пику. — Катара, — мать подошла ближе к своей единственной доченьке и присела на коленки. — Я дарю тебе то, что мне досталось от бабушки… — От Пра-Пра? — изумилась девочка. — … Да. От неё, — женщина потянулась к своей шее, медленно отцепила медальон и поднесла его к шее Катары. — Он хоть и не блестит, как золото, или серебро, но не в этом его ценность. Он — символ любви. Его подарил Пра-Пра человек, который её любил. — Кто-то любил эту ворчливую старуху? — изумился Сокка, за что получил подзатыльник. — Это невежливо — называть её «ворчливой старухой», Сокка. Ну так вот. А она любила меня как дочь и передала его. А я, в свою очередь, люблю тебя и передаю его тебе, — Кая надела медальон на шею дочки и с улыбкой произнесла. — А если ты его потеряешь, то он все равно к тебе вернётся, но только через руки любимого. Кстати, когда я потеряла его, мне вернул медальон. А угадайте кто? Ваш отец. — Папа?! — дети недоуменно уставились на смутившегося отца. — Да. Именно он и никто другой. Под восхищенный выдох детей, отец достал ещё кое-что. — Доченька, тебе же я дарую оружие Клана Воды — короткий кинжал. На нем нанесены специальные руны, которые сохраняют его первичный вид и открывают магам воды его необычные способности, — папа осторожно вложил чуть прогнутый нож в подставтленные ладошки. Мать тоже достала какую-то приземистую баночку и, взяв одной рукой ладонь сына, вложила в неё свой подарок. — Сокка, сыночек, это настоящая боевая краска. Когда ты подрастешь, то будешь её использовать, мой защитник, — с нежностью сказала она и поцеловала в лоб. На глазах старшего брата навернулись слезы, но он гордо поднял голову и не чувствовал, как они медленно стекают по щекам. — С-спасибо, ма-ама! Я… Я обязательно вас всех защищу! Веселыми обнимашками закончился праздничный обед в день Прошлых лет. Этот праздник отмечали в Южном Клане Воды каждый год, по протяжении многих столетий. В тот день родители по традиции должны подарить детям какие-нибудь подарки, когда младший из них переступит порог 7 лет. После этого Катара окрыленная счастьем с новыми подарками побежала в свое тайное место. Она нашла его, когда очень обиделась на Сокку, потому что тот не брал её в поход и сторойку крепости. Это была маленькая ледяная пещера с красивыми сосульками. Девочка чуть приостановились у входа и, поколебавшись, приподнялась на носочках, вытащив папин подарок. «Сдесь била Катара! 7 лет и зим!» — чуть корявый подчерк с ошибками, но четко прописанное имя, украшали теперь вход в ледяную пещеру. Войдя в столь родное, и только её, место, Катара улыбнулась. А потом, зевнув, улеглась около сосульки и начала рассматривать, и вертеть в руках кинжал. Маленькую девочку сморило после сытного обеда и она сама не заметила, как уснула.

***

В носу запершило и в руках что-то стало жечь — от таких вот ощущений проснулась Катара. Она открыла глаза и выползла из укрытия, недоуменно оглядываясь. Воздух был наполнен чем-то чёрным, дышалось тяжело. После первого вдоха Катара закашлялась. Руки все ещё что-то жгло и она опустила взгляд. Кинжал, подаренный отцом, светился воинственным голубым светом, предупреждая об опасности. Некое чувство тревоги охватило душу. Бегом, спотыкаясь и падая, девочка рванула к своей деревне. Чем ближе она была, тем отчетлевее в воздухе порезался запах гари и чего-то железного. Пройдя сквозь дым, Катара увидела всё. Красный снег… обгорелые тела всех, кого знала… разруху. Сердце пропустило удар. А её семья? Как в тумане она нашла свой дом, дом где ещё несколько часов назад звучал веселый смех и голоса её родных. Он тоже, как и все дома был разрушен, а рядом. Нет! На красном снегу лежала мама и прижимала к себе Сокку, а рядом с ними лежал отец с оружием в руках, на котором были следы крови. Ноги маленькой девочки подкосились и она рухнула прямо в сугроб, который был около неё. Обманчиво мягкий снег накрыл её полностью, пряча собой. И очень во время. Мимо шли два солдата Страны Огня и вдруг остановились. На дочь вождя накатил первобытный ужас, маленькой ладошкой она крепко зажала рот, чтобы не расплакаться. Как сквозь вату Катара слышала весь их разговор. — Южный Клан Воды полностью зачищен, командующий Ян Ро. Это был последний остров. «Они убили всех…» — кровь скучала в висках, дышать становилось тяжелее и тяжелее. — Хорошо. Странно, как такой слабак, как он, — покоритель огня пнул ногой безжизненное тело Хакоды. — Мог быть вождем? Он даже минуты передо мной не продержался. А она. Она вопила, что-то по то, чтобы не трогали её сына, — он чуть помедлил. — Хорошо, что вы проткнули эти отродья своим оружием, сержант, а то бы я не сдержался. — Простите, за нескромный вопрос, но зачем мы зачистили Южный Клан? Простым солдатам не рассказывают, а мне интересно. — Ваше поведение и правда неприемлемо, сержант, но сегодня я готов закрыть на это глаза — у меня хорошее настроение — операция выполненна полностью и с блеском. Так что слушайте, аватара нет уже как 100 лет. Командование выдвинуло мнение о том, что он, если даже он и прятался, то скоро умрёт. А следующий аватар должен быть аватаром воды. Согласитесь, сложно будет разорваться на три части, чтобы одновременно искать его и в северном, и в южном, и в клане болот и защищать наши границы? А Южный Клан слабее Северного, поэтому лучше устранить третью сторону и сконцентрироваться на Северном и болотах. Все ясно? — Так точно! — Вот и хорошо. Мы уходим! — человек резко развернулся и пошёл к морю, другой чуть задержавшись, посеменил следом. Минута, две, час, три часа… Катара не знала, сколько она просидела в сугробе, но когда её пальцы уже рвано сгибались, она вылезла. И пошатываясь, двинулась к родителям и Сокке. А затем упала на колени и долго вглядываясь в хрустальные распахнутые глаза матери, без искры жизни, в побелевшее лицо Сокки и куртку отца, на которую падал снег. Когда он пошёл? Никто не знает. Может, он оплакивал всех детей своих, потерянных сегодня на веки. Никто не знает… Теплые слезы сползали по пухлым щекам, падая на руки, тихие всхлипы разносились неживым эхо по всему поселению. — Ма-ама… Папа-а… Сокка! — плачь давно перешёл в истерику, маленькая девочка потеряла сегодня больше, чем кто-либо живущий на земном шаре. Она плакала и не замечала, как слезинки округливались в шарики, взлетали и, цепляясь друг за друга, образовали какой-то шар. Катара не заметила насколько сильно сжала руки вокруг лезвия кинжала, который с каждой каплей крови светился ярче и ярче. Кровь, подобно слезам, поднималась, но не липла сразу к шару, а вырисовывала руны, кружившиеся вокруг ледяных слез… Уже вечер. Слезы кончились, но она до сих пор невидящим взглядом рассматривала семью. Веселого и шумного Сокку, тихо лежавшего в объятиях матери, заботливую маму, холодно ссотревшую в небо, и сильного отца, которого назвали слабаком и убили. Внезапно она почувствовала зов, кто-то звал её, не называя ни поимени, ни по принадлежности к магии. Никак. Просто она почувствовала, что зовут и все. Девочка подняла опустошенный взгляд вверх и увидела, как кровавые руны впечатываются в матовый шарик из льда. Как он спускается вниз, прося, не произнося ни слова, прикоснутся к нему. Как завораженная Катара приложила ладошку к шару и, отстраненно удивившись, что не почувствовала холода, увидела, как отпадает ледяная «скорлупа», и как, светясь белизной, на неё смотрит громадный зверь. Девочка не боялась его, даже если он и захочет напасть на неё, ей было все равно. Большой белый зверь наклонился к ней и подцепив зубами, забросил к себе на холку. Затем, лапой подхватив бутыль с водой, побежал. Но побежал на по снегу, а по воздуху! Правда Катара вообще не удивилась — она слишком устала… Проснувшись утром на чем-то мягком, Катара потянулась, а потом открыла глаза. Первое что она увидела — бездонное небо и облака. Затем, резко сев, она заметила пушистую белую шерсть и непонимающе стала её перебирать. — Мягкая… — девочка искренне не знала как тут оказалась и сонно протерла глаза. Потирая, она заметила кое-что на своей руке и перевернула её тыльной стороной вниз. Её взгляду открылся страшный порез, и бордовая запекшаяся на ране кровь. Кровь… Воспоминания вчерашнего дня накрыли как цунами. Дым, зола, кровь, разруха, кровь, мёртвые, кровь, гарь, кровь, покорители огня, кровь, её семья, кровь, снег в крови… Всё было в крови и саже! В горле внезапно образовался ком, но она уже не могла больше плакать. Не получалось. Семилетка снова легла на шерсть и закрыла глаза. Открыла она их уже когда светила бледная, как смерть, как кожа матери на красном снегу, луна. Катара внезапно ощутила жажду. В горле пересохло. Вдруг её нежно кто-то поддел за шиворот и поднял над землей. Ещё мгновение и Катара уже смотрит в алые глаза обладателя белой шерсти. Глаза, наполненные болью и печалью, такие человечные, такие понимающие. Катара шмыгнула носом. Зверь сделал то же самое. Девочка непонимающе нахмурилась, а зверь принюхался, после этого поднеся чуть ли не к лицу ребёнка бутыль воды. Катара, с минуту разглядывая бутыль, благодарно кивнула и, откупорив крышку, с жадностью начала пить. Все это время зверь не сводил с неё глаз, а затем, аккуратно посадил обратно к себе на холку и прибавил ходу. — Куда мы идем? — тихо спросила девочка, глядя вниз на бескрайний океан. «Большая вода» — так его называла Пра-Пра. На что зверь неопределенно махнул головой вперед. Наверное, он что-то хотел этим сказать, но Катара не умела определять стороны света по звёздам и, вздохнув, опять уснула, сморенная событиями страшного дня.