Багряный Лес

      Глава 5.       - О, великие ками! Ты жив! Все будет хорошо, слышишь, все будет хорошо! - услышал Наото, когда очнулся. Кошмар, терзающий его все время словно выпустил из своих объятий. Только теперь на место боли душевной пришла боль физическая: болело почти все, что могло и не могло болеть. Глаза резануло, тотчас выступили слезы, застилая слишком яркое окружение, а от падения удержали лишь знакомые руки, твердо удерживая его в сидячем положении. Несмотря на все это он смог ещё немного приподняться и оглядеться. Свежий, наполненный десятками оттенков запахов воздух ударил в нос, а взгляду предстала вытоптанная поляна-стоянка посреди леса. Запахи костра, жареного мяса и навоза забивали, привыкшую к сухому и стерильному воздуху носоглотку. Десяток повозок разной степени сохранности сейчас стояли в этом месте, где дорога, протянувшаяся через дремучий лес, так близко проходила мимо ручья. Широко раскрытыми от удивления глазами он осматривал всех этих незнакомых людей, это яркое небо, все ещё не веря в происходящее и не понимая куда исчезли серые стены тюремной камеры. Удивленный взгляд остановился на человеке, что сейчас заботливо его придерживал.       - Дзиро! - оттолкнулся он, бросаясь на шею своему другу. - Дзиро!       - Ох-хо-хо… - хохотнул старик, придерживая мальчика. - Отпусти меня, ты же меня сейчас задушишь.       - Дзиро! Дзиро! Где мы?! Что это такое вокруг? Как это?       - Отпусти меня уже! Я же никуда не исчезну. И лучше снова сядь, ведь я не хочу, чтобы ты снова упал. Я тебе сейчас все поясню… - отвечал дед, пытаясь оторвать прилипшего к нему Наото. - Хватит уже цепляться. Если ты меня сейчас не отпустишь, я не скажу тебе ни слова!       Тень от подошедшего человека накрыла сидящих, прерывая их разговор. Холодок страха пробежал по спине Наото, когда он, подняв голову, увидел этого человека. Слишком уж большой и страшный, с его точки зрения, человек смотрел сейчас на них, а от его тени веяло холодом. Хитай-ате с символом Листа, как у дяди, из-за которого его семья и отправилась в ту злополучную поездку, мощный жилет темно-зеленого цвета, элементы доспеха, прикрывающие руки и голенища: все это внушало опасение. Оставалось только закрыться от страшного человека ещё крепче вцепившись в старика, зарываясь лицом в складки его одежды.       - Господин, - обернулся к шиноби Дзиро. - Спасибо вам огромное! Благодаря вам, мой внук…       - Ты ещё успеешь поговорить со своим внуком, - окинул их презрительным взглядом шиноби. Презрение буквально сочилось из каждого слова. Казалось, что ещё немного и шиноби ударит старика. - Нам необходимо двигаться дальше, и я не собираюсь задерживаться из-за тебя старик! Я разрешил тебе присоединиться к этому каравану, но если не сможешь поддерживать наш темп, то тебе лучше остаться здесь и сдохнуть в канаве. Это последний раз, когда я говорю тебе это.       - Добрый господин, простите меня, пожалуйста, простите меня! Мой внук только сейчас очнулся, и я… я… прошу, поймите, господин! - резко изменившись в лице, старик упал перед ним на колени, одновременно прикрывая собой мальчика. - Он единственное, что есть у меня, господин. Простите меня, господин.       - Тебе ещё раньше сказали, что с ним все в порядке и он скоро очнется, - сплюнул тот в сторону. - Лучше шевели ногами.       - Конечно, добрый господин. Да благословят вас ками, добрый господин, - продолжал кланяться в спину уходящему шиноби Дзиро.       Склонившись к мальчику, он снова крепко обнял его, замерев на время. Спина ребенка несколько раз вздрогнула от едва сдерживаемых рыданий. Сейчас, вспоминая то, что ему говорили дома о поведении с благородными или тем более шиноби, ему было крайне стыдно за то, что Дзиро пришлось так унижаться из-за него. Смутившийся от подобных ярких проявлений чувств старик снова пытался отодвинуть от себя расчувствовавшегося бывшего сокамерника, но тот не позволял этого.       - Прости, прости, прости меня, дедушка, - продолжал он плакать. - Прости меня.       - Все в порядке, - гладил тот его по голове успокаивая. - Ты ни в чем не виноват. Я действительно уже старый для того, чтобы так быстро идти. Ты тут не причем - наоборот ты должен быть благодарен господину шиноби, ведь именно он и его люди спасли нас из заточения и позволили отправиться вместе с ними в Коноху.       - Но ведь он так говорил с тобой. Неужели он спас нас? Я не верю ему!       - Он действительно спас нас. Я объясню всё позже, когда тебе станет лучше и ты наберешься сил, - сел его наставник перед ним. - Я даже сейчас вижу, как ты начинаешь засыпать. Слишком многое произошло с того момента, как заснул тогда, и так и не проснулся до этого дня. А сейчас лучше попробуй заснуть, я сейчас попробую уговорить посадить тебя на телегу. И не говори никому о том, что с нами случилось!       Быстро переместившись в набитую многочисленными тюками повозку ему, пожалуй, впервые удалось быстро заснуть. Ноющие мышцы, пощипывающая и словно обожженная кожа живота и спины, а также легкая головная боль, сопровождающая его с момента пробуждения, казались наслаждением после прошлого ощущения словно ползающих внутри всего тела червей и ворочающегося живого комка в животе. Ощупав себя, потянувшись до хруста суставов он радостно засмеялся, забывая ту атмосферу страха и боли, что заполняла его всего в заточении. Обрадованный и уставший ребенок мгновенно заснул, удобно устроившись на тугих тюках, под завязку забитых полотном. Искоса наблюдающий за ребенком возница, молодой парень с безмятежным лицом, внимательно вглядывался в его лицо, словно пытаясь знакомые черты. Вскочивший в повозку знакомый шиноби, что торопил старика, присоединился к нему. Сложив печать концентрации, он устроился рядом с мальчиком продолжая своё наблюдение. Медитируя, он взглядом словно пронзал нечто невидимое, разглядывая спящего ребенка. Удивленный вздох, раздавшийся рядом, прервал его медитацию заставляя оглянуться на возницу, пристально смотрящего на тростинку в руке, которой тот погонял свою пегую лошадку, неторопливо тянувшую повозку все это время. Расцветающая прямо в руках человека ветка на глазах покрывалась свежей корой и начинала ветвиться. Зеленые, сочащиеся соками почки пробивались прямо на глазах. Повозки останавливались друг за другом из-за того, что деревянные колеса словно оживали прямо на глазах, также начиная расцветать. Борта повозок покрывались корой и срастаясь друг с другом. Бережно положив распустившуюся ветвь на козлы, возница с легким хлопком превратившийся в седого как лунь старика переместился к мальчику. Сложив руки на животе ребенка он активировал стоящую там печать. Работая напрямую с печатью, калибруя её параметры он изменял то количество силы, что сейчас просто истекала из мальчика, заставляя оживать старое дерево повозок. Закончил он уже тогда, когда большая часть каравана собралась рядом с повозкой, наблюдая как за происходящим внутри, так и осматривая молодую ветвь, что уже приросла к козлам повозки и распустилась молодым зеленым кустиком, подставляя разворачивающиеся прямо на глазах листики солнцу.       Отойдя от ребенка, испещрённый морщинами старик, молча ему поклонился. Вслед за ним склонился и шиноби рядом, только в отличие от старика с целью проверить снова состояние ребенка. Словно волна удивления прошлась по стоящим людям, увидевшим сейчас настоящее чудо, когда их суровый начальник отдавал почести неизвестному. Стоящий здесь же Дзиро с удивлением смотрел на того, кто сейчас склонился в поклоне перед его так называемым внуком, пытаясь вспомнить, где же он видел этого человека раньше. Приведя в порядок ребенка, этот человек снова вернулся в хенге молодого возницы, продолжая следовать в караване.       ***       Яркие лучи восходящего солнца осветили сонный город. Солнечный зайчик начал свой сколь неспешный, столь и неутомимый путь от стены к кровати. Спустившись сверху вниз по стене, он наткнулся на спящих людей. Усохший старик и мальчик, доверчиво прижавшийся к его спине, лежали в новом для себя месте, отдыхая после долгого и трудного путешествия. Старик и ребенок, один слабый в силу старости, другой в силу молодости, были столь сильно истощены переходом к Конохе, что уже второй день просто отдыхали, лишь периодически поднимаясь перекусить тем, что давали в этом месте. Унылая общая комнатушка в приюте для бездомных приютила их на эти два дня, позволяя обдумать случившееся.В комнате, забитой вонючими телами, становилось ещё хуже, когда к вечеру сюда собирались те, кто промышлял сбором мусора или попрошайничеством. Их судьба была бы печальна если бы не та активная деятельность, что развил дед по прибытии. Умудрившись получить благодаря своим старым друзьям и связям, работу мелкого писаря в администрации, теперь он мог более уверенно смотреть в будущее. Нескольких дней, проведенных на дне общества, хватило для того, чтобы привить Наото мотивацию стремиться куда подальше от такого существования. Особенно сильно повлиял контраст этих людей с прошлой крестьянской жизнью ребенка в приписанной к Конохе деревне, где не было феодала и отсутствовал такой произвол властей, как в остальных деревнях страны. Во всяком случая из приюта они теперь переедут в общежитие. Общага в отличие от покосившегося здания приюта представляла собой трехэтажное здание типовой постройки с внешним общим пространством в виде лестницы, опоясывающей каждый этаж. Маленькая комната-гостиная и комната-кухня с отделенной перегородкой душа. Двадцать пять квадратов доступного жилья, отделенные от соседей тонкими стенками. Грязь, крыс и тараканов жильцы этого общежития получали автоматически.       Сложнее был вопрос с мальчиком, которого он с самого начала обозначил как своего внука. Согласно правилам деревни он по прибытии обязан был пройти полное медицинское обследование, что, конечно, привело бы к раскрытию. И очень удобно получилось, что ирьенин в Госпитале заболел именно в этот день, когда они туда пришли и его заменял коллега из другого отделения. Мужчина с бледным лицом и холодными глазами, провел полный медосмотр, выписал свои рекомендации по профилактике и отправил семью новых жителей Конохи домой, записав в картотеку о том, что старик и его внук имеют очень слабые очаги чакры, а сам внук непригоден для зачисления в Академию в текущий момент. Всего лишь одни из многих людей в этом мире у которых нет и шанса стать сильнее. Настоящие данные мальчика он даже не записывал по мере осмотра, зачем записывать то, что уже храниться в одном из архивов Корня.       Зарплаты мелкого служащего в архиве хватало только на оплату квартиры и дешевого пропитания. Привыкший к домашней работе в своей деревне, Наото взял на себя почти заботы по дому, кроме готовки. Готовку дед ему не поручал, поясняя, что уж это он обязан делать. Специальные добавки, в тайне от внука добавляемые в пищу, стимулировали его развитие. Крайне остро стоял денежный вопрос. Деньги были нужны просто для того, чтобы сменить то рванье, в котором они пришли в деревню из-за чего пришлось искать работу и для мальчика. Здесь им очень повезло, так как в архив требовались помощники на низкоквалифицированную работу.Благодаря помощи деда ему сделали исключение, что позволило после получения первых денег заменить лохмотья. В связи со статусом полу режимного объекта его работники получали бесплатный обед, что позволяло экономить на еде. Питание, которое предоставляли работникам архива было специально выверено и регламентировалось специальными положениями, но порция Наото даже по объему была намного больше обычной, не говоря уже о добавках, чего мальчик не замечал, так как по настоянию деда забирал её домой, обедая там.       Каждый день он приходил к деду на работу, помогая по мере своих сил. Непыльная работа уровня подай-принеси, которую обычно выполняли подростки от десяти лет, переноси или сортируя кипы бумаг, отчетов и записок без грифов секретности. К документам уровня выше их уже не подпускали.       К обеду он уже бежал домой в их бедную и местами прогнившую общагу в то время, как его дед спускался подземелья административного здания и терялся в архивах, незаметно от внука перемещаясь по тайным переходам на свое второе место работы наставником молодых оперативников Корня.       Иногда к Дзиро приходили его знакомые или коллеги по работе. Обсуждали свои проблемы, говорили о жизни, зачастую оставаясь до глубокой ночи, когда Наото уже ложился спать, расстилая свой футон в углу единственной жилой комнаты-гостиной. Кровать с самого их заселения оставалась в владении старика.       В общежитии спустя некоторое время сменился комендант и вроде как собирались провести ремонт, из-за чего в среде её жители витал слух, что после него их вполне могут вышвырнуть на улицу, взвинтив оплату за проживание в несколько раз. Потому ход этого ремонта всячески саботировали, то крадя стройматериалы, то поганя заново покрашенные стены. Высаженные вдоль дороги зеленые насаждения активно выдирали, оставляя только густые кусты, которые выкорчевать было намного сложнее чем молодые саженцы. После того, как прямо на глазах нового коменданта эти кусты подпалили, для откровенных вредителей наступили тяжелые времена. Привыкший к полному подчинению чиновник из администрации Хокаге, списанный за провинность на должность коменданта начал карать виновников выселением и штрафами. Одним словом,это было прекрасное место для жизни.       Старики наконец сели за стол на маленькой кухоньке. Одна бутылка саке, выставленная гостем стоила больше, чем вся эта квартира, не говоря уже о закусках, что уже заняли свое место на столе. Три человека, что уже давно оставили дни своей бурной молодости сейчас говорили о будущем, что ждет спящего сейчас за перегородкой ребенка.       - Он мне не нужен, - начал разговор тот, кто на протяжении пути сопровождал мальчика под личиной возницы и калибровал настройки печати, рассматривая лежащего в углу мальчика. - Он слишком слаб, в нем нет того, что мне необходимо. Я обучу его, но не более того, - обернулся он к Данзо, игнорируя всем своим видом сидящего рядом Дзиро.       - Не будь так категоричен, ведь ты наблюдал за ним всего несколько дней. Вполне возможно, что при должном обучении он изменится.       - Ты все равно не отдашь мне его, Данзо.       - Ты заключил со мной договор. Свою часть я выполняю в полной мере, - надавил на своего собеседника Глава Корня. - Впрочем, ты сам сказал, что он тебя не устраивает.       - И я от них не отказываюсь, - вздохнул его собеседник, словно несколько постарев после этой фразы. Взяв бутылку, он налил себе немного саке в пиалу и несколько отодвинулся от стола, словно намекая, на то, что в участие в дальнейшем разговоре принимать не собирается.       - Мда, - провел пальцем по столу Данзо, глядя на след в пыли и грязи, покрывающей его. - Неужели нам ещё и инспекции проводить надо? Или лучше сразу повесить коменданта дома? Почему я даже скатерть на столе не вижу? Совсем разленились, эти бездельники.       - Кхм, господин, - замялся старый оперативник. Несколько замешкавшись, Дзиро продолжил: - Лучше Вам не видеть её. Я её выкинул сразу как увидел.       - Тем хуже для коменданта, - ответил ему Данзо.       - Конечно, господин, - потупил глаза старик. В комнате снова установилась неловкая пауза.       - Его будущее будет прекрасно. Год здесь для того, чтобы он привязался к деревне, а потом настоящее обучение. Никакого принуждения, только помощь. Он пойдет в нашу школу, пропустив Академию, где им займёшься уже ты, - разрывая повисшую тишину, ответил Данзо на невысказанный вопрос, кивая в сторону все ещё молчащего. - Я никого не обманываю, вы же знаете. А то, что люди неверно трактуют мои слова, так это уже их проблемы, - жутковато улыбнулся Глава Корня.       - Мне неинтересна судьба Вашего нового орудия, господин, - склонил голову его старый подчиненный. - Я лишь выполняю свою работу и выполню любой Ваш приказ.       - Не надо прятать взгляд, друг. Я прекрасно помню, как ты бежал с ним к ирьенинам после того, как демон в нем был запечатан. Эту ошибку я могу простить, ведь ты действительно должен стать ему любящим дедом. Я могу простить этот порыв чувств, - ответил он Дзиро. - Его будущее действительно будет прекрасно: у него будет любящая семья, отличные учителя, дом, который он полюбит всем сердцем. Он станет могучим защитником своего нового дома и Конохи. Все время он будет под нашей защитой, пока сам не окрепнет достаточно, чтобы своими ветвями прикрыть наш общий дом. Никакого принуждения, мой друг, можешь быть спокоен. Ты ещё будешь гордиться своим “внуком”.       - Для него будет честью служить Вам. Я обещаю это.       - Он будет служить Конохе, а не мне, Дзиро, так что не забывай об этом. То, что мы с тобой увидели в его исполнении, не сможет контролировать один человек. Зачем контролировать того, кто будет любить Коноху наравне с нами, - пригубил саке Данзо. - Пейте же. За наше будущее.       В одном из общежитий Конохи в обшарпанной и грязной кухне три старика степенно продолжили обсуждение различных тем, отдавая должное великолепному саке и закускам, что могли позволить всего несколько десятков человек в мире.       ***       Тот день, когда под их домом все-таки высадили многострадальные зеленые насаждения, вдоль которых теперь периодически прохаживался комендант общежития, стал переломным. Цены за проживание все-таки подняли. Прошлая цена, поднятая в полтора раза, все равно оставалась крайне низкой по сравнению с общими ценами, но теперь стала неподъемной для слишком многих жильцов. Почти полдома было выселено за неуплату уже в следующий расчетный период.       Эти насаждения привлекали взгляды не только прохожих, но и Наото. Его страх и страсть крылась в взгляде на эти кусты. Деревенская любовь к земле и растениям перекликалась с воспоминаниями не столь далекими, когда он укрывался от монстров в страшном лесу. Каждый раз, проходя мимо них он думал о том, что в их дома даже одного цветка нет, что ему претило. Наконец, решившись и собрав немногие накопленные монеты он направился в магазины. Только вот, увидев цены, он сразу же пообещал, что скорее посадит любой сорняк, чем купит хоть что-то за такие деньги. За эту цену он мог целую неделю питаться лапшой. Целую неделю! Уже в расстроенных чувствах, подходя к дому он решил, что уж от одной веточки вреда не будет и оторвал ветку. Уже дома, найдя на лестнице старый горшок, в котором строители замешивали цемент он и пересадил в него ветку, набрав земли прямо из-под тех же кустов и воткнув в неё ветку. Увидев это извращение его дед, только что вернувшийся с работы,расспросив подоплеку этого дела, вытащил старый треснувший горшок из угла шкафа,куда было решено садить нормальное растение, а не содранную ветку с дерева под домом. Жаль, что у ветки было свое мнение и она уже начала пускать маленькие полупрозрачные корешки из-за чего решено было её оставить. Недолго думая, он обозвал эту корявую ветку Кустиком, желая, чтобы она действительно в будущем выросла в тот красивый бонсай, который он недавно увидел в магазине Яманака. Маленькое милое деревце приковало его тогда к витрине на добрый час. Ушел он от него не по своей воле, а только после того, как из магазина вышел рассерженный продавец и отогнал его, ругаясь на всяких нищих, что отпугивают настоящих покупателей. Кустик этих желаний оправдывать не собирался почти не изменившись внешне, после того как полностью укоренился в горшке. Но он не отчаивался, подсыпая в горшок удобрения и подливая каждый вечер воды. И вот таким вечером прямо на его глазах она потянулась своими тонкими веточками к его руке со стаканом воды. Теперь он каждый вечер после поливки проводя рядом с ним пытаясь снова вернуть эти ощущения. Кое-что у него со временем получалось и молодое растение прихотливо шевелило маленькими тоненькими веточками согласно желаниям Наото.       - В тебе тоже есть эта сила, - сказал как-то ему дед, наблюдая за тем, как Кустик ластится к руке его внука. - Шиноби называют её чакрой. Именно чакра отличает их от всех остальных людей.       - Мой дядя был шиноби. Именно из-за него наша семья и поехала в Коноху. Именно тогда меня и… и мою семью… - скомкано ответил Наото, наблюдая как тоненький побег обвивает его указательный палец. С самого начала их общения они негласно обходили тему с его родителями и подробностями их гибели, и только недавно он начал больше вспоминать об этом.       - Если у тебя есть чакра, Наото, то ты можешь стать в будущем шиноби.       - Шиноби? Я видел их, и они очень страшные. В этих своих жилетах и всё такое.       - Просто ты не обращал внимания, что очень многие жители Конохи это шиноби. К тому же для того, чтобы дальше развивать эту способность, - указал он на его палец, обвитый зеленым полупрозрачным побегом, - то должен быть шиноби. Подумай пока об этом, а я тогда обращусь к своему давнему другу, может он расскажет тебе больше. Хотя скорее он мой давний знакомый. В своё время он был очень сильным шиноби,но сейчас он уже давно в отставке. Если он согласиться, то ты сможешь позаниматься с ним, а заодно и узнаешь об этой своей способности.       ***       - Интересно, кончено, но ничего особенного, - пожевал губами его будущий наставник. - По рассказам моего друга я думал, что это будет нечто, скажем, более интересное.       - Но ведь оно растет. Я помогаю ему, и оно вырастает очень быстро, а оно ещё может двигаться, как я укажу, - растерянно переводил мальчик взгляд с покачивающегося в цветочном горшке насыщенно зеленого стебля на наставника. - Это же так круто!       - Кхм, - прокашлялся рядом Дзиро. - Прошу прощения за моего внука. Я сегодня ещё раз объясню ему правила поведения с уважаемыми людьми.       - Да оставь, друг.Он ещё всему научится, - махнул тот рукой. - Давай лучше я покажу тебе что-то по-настоящему крутое, - весело подмигнул он расстроенному мальчику. - Смотри внимательно.       Дождавшись пристального сосредоточенного взгляда от мальчишки, сидящего в обнимку со своим цветочным горшком, он, картинно щелкнув пальцами, зажег над ладонью яркую искру.       - Огонь - вот, что круто. Огнем можно поджечь что угодно! Огонь обратит в бегство любого врага! Недаром наша страна Огня самая сильная и большая в мире! Так что не думаю, что твоей способностью можно хвастаться, - с усмешкой говорил он, усиливая приток чакры к искре и превращая её в полыхающий жаром огненный шар. - В Конохе многие могут показать намного сильные способности. Но ты не расстраивайся, пусть у тебя и нет предрасположенности к Огню, но ты все равно можешь стать сильнее и с помощью своей силы. Думаю, что я смогу тебе помочь.       Посидев ещё несколько часов в гостях у своего нового знакомого, они только к вечеру вышли от него. Переполненный новыми эмоциями и ощущениями мальчик изо всех сил тянул старика домой, желая как можно быстрее вернуться к растущему дома Кустику и снова что-нибудь сделать.       - Это было круто, деда, - поднял он голову, смотря на того. - В будущем я стану таким же крутым, как и твой друг. Если бы только он мне показал, как мне этому всему научиться.       - Покажет, обязательно покажет. - степенно кивал он ему. - Но тебе не следует отвлекаться и от работы. Мой внук не может быть неучем.       - Эх, снова эта грамота, снова эти цифры. Это же никому неинтересно.       - А потом ещё стихи на память учить будешь.       - О, ками! За что вы дали мне такого деда! - звонко засмеялся его внук, продолжая тянуть его за руку в сторону дома.       - Ну так.       - Дед, подожди немного, - задержал он его руку, когда они уже почти подошли к дому. - Ты только никому не говори о том, что я с Кустиком могу делать. Хорошо? А я тоже никому не расскажу, пока не смогу сделать как твой друг, ну, когда у него над рукой будто солнце горело. Пожалуйста.       - А я никому и не собирался говорить. Зачем другим знать? Так что не сомневайся, твоя тайна в безопасности, - успокоил он внука. Несколько печатей, которые ему сегодня поставят, когда он заснет и желание скрывать свое владение стихией Дерева надежно закрепится в его мыслях, подкрепленное как прошлыми внушениями, так и сегодняшним детским желанием. Было бы довольно глупо, если бы он сболтнул об этом в случайном разговоре.       После посещения друга дедушки к его обычным занятиям добавилось посещение его три раза в неделю для учебы. Крутых штук по мнению ребенка он больше не показывал, предпочитая обучать обычным предметам программы Академии шиноби и лишь иногда упражнениям на контроль чакры и упражнениям медитации. Дав несколько физических упражнений, он сильно удивился его слабости, после чего переориентировал обучение на поддержку физической формы.       - Ты упустил несколько лет, - недовольно качал головой его учитель, глядя на то, как он выполняет упражнения. - Настоящего шиноби готовят с его рождения, а тебе уже семь лет. Исправить это будет сложно, потому прилагай ещё больше усилий.       Ещё позже, с началом поступления в Академию шиноби, у Наото произошел тяжелый разговор с дедом.       - Я всем сердцем желаю дать тебе лучшее из возможного. Но сейчас, если я отправлю тебя в Академию, то нам банально не будет хватать средств чтобы прокормиться. Даже сейчас, ты сам видишь, чем мы питаемся, - обвел он рукой скудный стол. - А рис, что был вчера на завтрак? Такой мерзости даже я давно не пробовал. Прости меня, Наото. Я рассчитывал накопить немного, но нам же подняли оплату жилья. Из меня вышел никудышный дед. Возможно, к следующему году я смогу что-то изменить, и ты все же отправишься на учебу, но до тех пор нам придется жить по-старому. Прости старика, если я забрал твою мечту.       - Это значит только то, что мне будет восемь, когда я поступлю туда. Я буду знать больше и буду учиться ещё лучше. Твой друг, который мне даже не сказал как его зовут, мне поможет стать лучше.       - К сожалению он не сможет продолжить занятия. Я просил его помочь тебе вплоть до поступления в этом году, что он и сделал, при этом отложив свой отъезд из Конохи на несколько недель. Он уезжает к себе домой, к семье и просить его остаться я просто не могу. Ты должен понять это сам. Я снова попробую найти знакомых, но сейчас это будет крайне непросто.       После разрушенной мечты о поступлении к нему вернулись те кошмары, что преследовали его после пленения. Ещё несколько месяцев его преследовали кошмары о ужасном времени, проведенном в плену. Периодически приходили страшные сны о том, что все произошедшее с ним всего лишь плод его фантазии, в то время как он продолжает висеть в той мрачной камере, закованным в камень. Несколько реже приходил кошмар о Темнолесье, где жил тот монстр, что вечно его преследовал. С течением времени эти сны забывались, сменяясь счастливой действительностью, наполненной ежедневными хлопотами, помощью дедушке и учебе. Именно помощь наставника, а точнее практика медитаций, помогла победить эти сны. На удивление его наставника, активный и энергичный мальчик с головой погрузился в изучение медитативных техник, как только узнал, что с их помощью можно некоторым образом контролировать свои сны и память. А ещё через месяц он, уснув во время медитации у себя дома, провалился в внутренний мир, представлявший из себя светлый и открытый молодой лес с огромным неизвестным деревом посередине. Пласт земли, прямо у корней этого исполина, был словно вырван челюстями неизвестного гиганта, образуя обрыв.       В своих снах он постоянно приходил сюда, наслаждаясь спокойствием и безмятежностью этого места. В отличие от реального мира растительный мир вокруг видоизменялся по малейшему желанию своего маленького хозяина. Только исполин в центре долгое время не желал создавать лежак по форме его тела у своих корней, сдавшись только после многократных попыток обратиться к нему. Лето жило в этом месте, наполняя миром и покоем каждую его частичку.       ***       - Вы кто? - несколько удивленно он рассматривал замотанного в бинты старика, что сейчас стоял перед ним.       - Привет. Ты же внук Дзиро, правда? Наото, насколько я помню. А я его старый друг, вместе с ним работаю в администрации деревни, - ответил тот ему. - Разрешишь мне зайти?       - Нет, я вас не знаю, а деда сейчас нет в доме, - мотнул головой мальчик, прикрывая дверь.       - Эх. Если бы так сказал, что Дзиро нет дома преступнику, то он уже вломился бы в дом. И вообще, разве тебе не сказали, что дверь открывать нельзя, а на посетителя смотреть надо через вот эту щель? - указал дед на одну из щелей в двери. - Всему-то вас учить надо, молодежь.       Одним движением он отпер дверь и, обойдя замершего в удивлении мальчика, направился на кухню. Наото, придя в себя, резко захлопнул дверь и направился на кухню к непрошенному гостю. Не успел он ещё даже задать вопрос, как непрошенный гость, усевшись в любимом дедовом кресле сам ошеломил его своим:       - Хочешь стать шиноби?       - Да! То есть вы о чем? - выкрикнул мальчик, а потом, словно испугавшись порыва, добавил: - Как вы узнали?       - Так мне твой дед сказал, - фыркнул гость. - Я, некоторым образом, работаю не только в администрации, но и в одной из, скажем, школ. Вот Дзиро и предложил мне посмотреть на тебя, оценить.       - И что? Я ведь смогу стать шиноби, господин учитель? Пусть и не в Академии? - сгорая от нетерпения мальчик подошел ближе. - У меня ведь есть чакра. И я уже кое-что уже умею. Я упорно занимаюсь уже год.       - А вот с этим мы сейчас и разберемся. Сейчас пройдешь тесты, потом посмотрим количество чакры и поговорим о тебе. Чего сам хочешь добиться в будущем, устремления и желания. И не называй меня учителем, я больше работаю с бумагами, чем обучаю. Ах, я же ещё не представился. Можешь обращаться господин Шимура.       Ему сложно было выделить время в своем напряженном графике жизни, но план воспитания требовал этого. Потратить сейчас всего несколько часов в неделю для того, чтобы зайти в гости к одному ребенку, поинтересоваться его успехами, когда он начнет свое обучение, наткнуться, словно случайно, на него после занятий и в будущем это окупиться верностью на годы. Школа, в которой обучали отпрыском его сотрудников прекрасно прививала это и многие другие качества. Прекрасная школа, в которой его уже ждет тот человек, который вырастит ему настоящего шиноби, хочет он того или нет. Располагать к себе людей Глава Корня умел почти также хорошо, как и угрожать им или убивать, правда зачастую работало это только с теми, кто не знал его должности.       ***       После подавления моей попытки побега сознание будто задвинули на второй план, а вперед вышел вроде хозяин этого тела. Даже пребывая без сознания я ощущал, как те корни, что уходили из спины в толщу породы были обрублены, а позже и та корневая система, что оплела коридоры вокруг камеры и некоторую часть дальше были уничтожены. Словно сама земля начала содрогаться и вибрировать, перетирая и разрывая все, что попадало в область действия этой аномалии.       Распятый на толстых цепях висел я в клетке, куда меня словно котенка швырнула чужая воля. Жалкий обугленный деревянный голем в клетке, созданной из раскаленных стальных прутьев, вот кто я. А ведь теплилась во мне все это время теплилась надежда на то, что я попал в человека, пусть и в несколько особенного.       Только сейчас, в новом плену, хладнокровно рассуждая и вспоминая то, что бушевало во мне, когда я разносил подземелье, когда по моей воле были растерзаны противостоящие мне люди, я понимаю, что все это время я четко разделял в себе две полноценные живые, но существующие отдельно друг от друга части: более слабую, мечущуюся человеческую и сильную, пребывающую в вечном спокойствии древесную. Все время я считал, что сосуществую вместе с ребенком, в чье тело я попал, тогда как в реальности этого сосуществования не было. С самого начала мы были отдельными существами: он человеком, а я запертым огрызком души в каком-то его органе, что преобразовывал энергию в ту силу, что и позволяла работать с растениями. Скорее всего именно то древесное образование, что располагалось у него в брюшной полости и являлось моим настоящим вместилищем.Только с этим можно было связать все те странные ощущение мироощущения, а также проблемы контроля за телом. Действительно, довольно странно требовать от разумного растения ощущений аналогичных человеческому телу, а то, что тогда ощущалось было настолько странным и перебивалось пусть и приглушенными, но привычными сигналами рецепторов тела, что стали более-менее понятны только сейчас, после полного отстранения от управления.       Жизнь ребенкакардинально изменилась после произошедшего. После реабилитации его притащили в город, навязав старика-наблюдателя. Его учили, пихая в него пропаганду и играя на сравнении прошлой нищенской жизни его семьи в деревне и жизнью в Конохе, пусть и в бедном районе. “-Работай, старайся, стремись стать шиноби и у тебя все будет,”- неслось со всех сторон и вот он уже пылает желанием вырваться из бедности и показать себя. Здравое желание нормального человека, если бы я не существовал сейчас в нем. Каждый раз, как он использовал ту силу,которую местные называют чакрой, мне словно раскаленную кочергу прислоняли, заставляя страдать и страдать.       Немного позже он отправился в военизированную школу и все стало гораздо хуже. Регулярные занятия по физической подготовки заставили его использовать чакру постоянно для своего укрепления, что добавило ещё больше страданий. Одновременно с этим началась учеба с посещением настоящего подземного класса, где присутствовали и другие дети. Все обучение было пропитано насквозь духом дисциплины, которую прививали здесь крайне суровыми способами. Общение между детьми было ограниченно, а все учебное время уходило на тренировки. Особенно старался Такахаси-сенсей, к которому Наото был прикреплен в качестве личного ученика. Он выжимал из него все соки, заставляя вычерпывать чакру почти до дна и продолжать тянуть её из меня.       Сейчас я принял правду, что перестал быть человеком тогда, когда попал сюда. Отбросил гнев, наблюдая как проходит сквозь меня чакра, что теперь мне не повинуется. Но капли её с той стороны подтачивают клетку частично сливаясь с нею и остужая железные пруты. Он был там, рядом, когда он спал прямо в сердце моей силы. Совсем рядом со мной, но так далеко. Он лежал на моем месте в моем Лесу, что спас меня раньше.       -Оооо… Я буду смотреть и буду учиться, я буду ждать столько, сколько потребуется! Рано или поздно я дождусь своего шанса, момента твоей наивысшей слабости и пожру тебя. А пока сведу тебя с ума, малыш. Бери все больше и больше, наслаждайся тем местом, где должен быть я. Я приду позже и заберу все. Съем все без остатка, каждую крошку. А пока спи, спи тихо и безмятежно. - завывал на разные голоса закованный огнем.       На самой окраине леса, олицетворяющего внутренний мир Наото, трава увядала. Чуть тронулись желтизной листья нескольких деревьев. Осень проникала в мир бесконечного лета.