Глава 17
10 октября 2019 г. в 18:39
Я так и не смогла вырваться из объятий Джонни, который хоть и спал глубоким сном, лёжа рядом, но держал меня крепко, не позволяя даже шевельнуться, переставить руку, чтобы не касаться его обнажённого живота. Мне хотелось уйти в другую комнату, а лучше в ванную, чтобы хорошенько вымыться. До тошноты хотелось, чтобы Со перестал лежать рядом. Пусть уходит на работу, хоть куда-нибудь, только пусть не маячит перед глазами, мучить своей нежностью, которая порой превращалась в холодную жестокость.
Я устала. Почему я не могла закончить этот бешеный эксперимент, который начался без согласия подопытного, то есть меня? Где кнопка выключения мира? Почему моё мнение относительно эксперимента не учли? Ах, да. Учёные — расходный материал, погибнет один — придут двое, такие же глупые, такие же амбициозные, которых просто сломать обычной бессонницей, а потом с ними можно делать всё, что душе угодно. Мерзко. Кто придумал это — конченый ублюдок, достойный того, чтобы его сжарили на электрическом стуле.
Джонни смотрел на меня, бледную, сквозь ресницы. Я видела его пристальный изучающий взгляд и понимала, что не могла сдержать своих слёз снова. Мужчина поцеловал меня в лоб и встал с постели, принимаясь неслышно одеваться, собирая вокруг по комнате вещи. Я в это время с ощущением тяжёлого сердца отвернулась от него, поджимая к себе ноги.
— Пойдём поедим? — завёрнутую меня в одеяло подняли на руки, и я прикрыла глаза, лишь бы не видеть перед собой сильную шею и подбородок Джонни. Одеяло пыталось соскользнуть с моего тела, но я не дала ему осуществить задуманное — вцепилась, сжала пальцами, будто тисками, и не отпускала его весь наш путь до кухни. Меня даже не волновало, упаду ли я с рук парня или нет. Мне было всё равно.
Со опустил меня на стул, снова, как в спальне, поцеловал в лоб, и принялся что-то готовить, подходя к плите, рядом с которой уже что-то стояло. Я хоть и завтракала у Джисона, всё провалилось вниз, ушло после того, как Джонни отпустил меня, позволяя всему организму сжаться до размеров молекулы. Я чувствовала себя опустошённой, голодной, а поэтому даже не отказалась от еды, просто машинально принялась её в себя запихивать, лишь бы хоть чем-то заняться. Еда не хотела проглатываться, а поэтому я время от времени запивала всё водой, чтобы горло так не сжималось. Дожили, как говорится, уже пошёл отказ от еды.
— Я ненадолго уйду, — слова доносились будто издалека, пока я помешивала сахар в чёрном кофе без молока, который всё же пришлось налить, чтобы взбодриться. Джонни появился в поле моего зрения, когда спустился с лестницы, ведущей на второй этаж, с телефоном в руке. Парень выглядел не особо опрятно, видно, вызов был неожиданным. Позвонив Тэёну и приказав ему подъехать через пару минут, мой парень направился к выходу, накидывая на себя пальто и засовывая ноги в ботинки. — Никуда не уходи без меня, хорошо?
Я кивнула, слыша, как захлопнулась за ним дверь. Вмиг в доме воцарилась звенящая тишина, и я вздохнула, опуская голову на стол и стараясь не застонать от облегчения, что он наконец-таки ушёл. Никогда бы не подумала, что быть с парнями настолько сложно. Проще, наверно, жить одной, быть тихим учёным, который хорошо разбирался в сфере снов, но не девушкой политика, который ревновал к каждому столбу, предъявлял обвинения, наговаривал, что я ходила по любовникам… от этого, честно говоря, хотелось только плакать, зарываясь носом в подушку и стараясь по итогу не хрипеть. Но надо осуществлять задуманное.
Надо выбираться из сна, пока моё состояние, как духовное, так и физическое, не ухудшилось. Я буквально чувствовала, как начала сходить с ума, потому что мысль убить себя казалась слишком навязчивой, а отмахнуться от неё никак не получалось — я продумывала детали раз за разом. А что насчёт физического… я не намерена больше терпеть все избиения, все больные хватания Джонни за части моего тела.
Я женщина, в первую очередь. Я — существо хрупкое. С не особо прочной душевной организацией, если брать в учёт то, что происходило.
Запахнувшись в одеяло как в халат, я прошествовала на второй этаж, по пути заходя в комнату и забирая одежду, чтобы потом, в случае, если ничего не получится, просто одеться и до конца делать вид, что ничего не случилось, ничего не было. А может, мне просто не хватит смелости перерезать себе запястья.
Джонни ушёл ненадолго, значит, надо действовать быстро. Стараться не думать. Это делать в моём случае опасно — забоюсь, струшу, а потом буду жалеть. Это всё равно сон, мне ничего не будет в реальности. Я не умру там. Я умру здесь.
Горячая вода набиралась до дрожи медленно, и всё это время я собиралась с мыслями, морально себя готовила к тому, что сейчас будет. Бритва находилась в специальном футляре на маленькой полке, которая была прибита рядом с ванной непосредственно. Хоть мои руки были мокрыми, а футляр так и выскальзывал из них, я смогла достать предмет с острым лезвием относительно быстро. Некоторое время я смотрела на станок. Обычный, среднестатистический, от него пахло пеной для бритья и немного водой. Я вздохнула, сжимая ручку дрожащими пальцами.
Это так всё глупо, на самом деле. Я как подросток из тех дрянных фильмов и сериалов про самоубийства и страдания, которые я должна игнорировать не только в силу возраста, но и профессии. Только они, эти подростки-самоубийцы, не были в такой ситуации, как я. Они, если умирали, то насовсем, а я исчезну в одном мире и очнусь в другом, своём, родном. Я должна это сделать ради Феликса и Джисона.
Сначала крови на тонком бледном запястье не было. Порез был совсем неглубоким, кожа краснела, немного саднила, а поэтому лезвие оказалось быстро воткнутым под кожу. После этого я закусила губу, сдирая нежную кожу, — боль взорвалась по всей руке, перетекая с запястья к пальцам, а потом к локтю. Уже неплохо.
Когда я продолжила резать руку, кровь стала течь с удвоенной силой, капая на белый бортик ванны, а затем стекая в воду, растворяясь. Кажется, от вида этой жидкости организма у меня начала кружиться голова, потому что я никак не могла уже нормально видеть — всё плыло перед глазами, я оставляла пятна на бортике, а потом перехватила ладошкой, пачкая кровью ручку, станок. Надо сделать порезы на ещё одной руке, чтобы наверняка, но сознание уже уплывало. Я слабая, не смогу долго резать запястья.
От запаха крови, который пробивался в нос, тошнило — его было слишком много. Второе запястье порезала лишь слегка-слегка, но меня уже штормило так, будто я тотчас потеряю сознание или умру.
Я не слышала, как хлопнула входная дверь и как голос Джонни позвал достаточно ласково меня, будто кошку, которая должна тотчас выйти, махнув хвостом. Я же в это время глубоко дышала через рот, руки дрожали, окровавленный предмет, который я всё это время держала в пальцах, выпал из них, звонко отскакивая от белого кафеля и оставляя на нём красные следы от крови. Я сделала попытку поднять его, но мне стало плохо, как только я перегнулась через бортик. Никогда не знала, что чувствовали люди, когда резали вены, но сейчас я это испытала сполна.
Джонни явно услышал шум, доносящийся из ванной комнаты, а поэтому буквально через несколько секунд уже лицезрел меня, бледную, мокрую, с перерезанными запястьями, из которых стремительно текла кровь. Я не просила его помощи — молчала, только тяжело дышала, задыхаясь. Голова кружилась, мне казалось, мир начал давить на мозг, а потом я услышала его крик.
Крик, в котором смешивались два голоса. Джонни и Доён. Один голос более низкий, чем второй. Один голос более знакомый, чем второй.
— Нет, Джэ Хё! — эти слова врезались под корку, и я не знала, почему именно они. Может, потому что в них звучала боль?..
Не только слуховые, но и визуальные галлюцинации одолевали меня. Из маленьких, практически крохотных дырочек по всему периметру моих рук потекла кровь. Меня ломало из стороны в сторону, а потом я опустилась под воду, чувствуя на своей голове и груди руки. Руки, которые не давали мне всплыть из воды, которая уже приобретала абсолютно неестественный оттенок. Вода заполняла горло и обжигала его, я пускала пузыри, пыталась брыкаться, но в один момент, как я услышала голос Джонни снова, я выплыла, судорожно хватая ртом воздух и отплёвываясь от воды.
Мой парень стоял, смотря на меня, как на ненормальную. Я дрожала, чувствовала, что губы были сухими, как никогда, а потом всё моё тело прорезала дрожь. Сон и реальность смешивались, я видела, как по палате скакали люди, потому что я брыкалась, отбивала всё и вся от себя, буквально просыпалась, но потом мне что-то вкололи, хотели, чтобы я продолжила эксперимент.
Но я не продолжу. Я разорву этот чёртов порочный круг, который держал меня в своих тесных объятиях.
— Весьма странное желание умереть, моя дорогая, — Джонни присел рядом, хватая меня за горло и задумчиво глядя в мои ничего не видящие глаза, в которых до сих пор полыхал огонёк, говорящий, что я ещё способна к жизни. — Сказала мне, я бы тебя под машину толкнул.
Он подобрал с пола станок, укладывая его обратно в футляр, а потом обхватил пальцами мою шею, пока не сдавливая, но уже готовясь это сделать. Я смотрела на него глазами, полными боли — руки саднили, болели, кровь продолжала течь, а потом Джонни со всей силы сжал моё горло, перекрывая доступ к кислороду.
Я захрипела, хватаясь за его запястья и оставляя на белоснежной рубашке кровавые разводы. Глаза закатились, тело ослабло, и образ Джонни, такого холодного, отстранённого, застыл перед моими глазами. Буквально через несколько секунд моё тело полностью ослабло. Руки упали в воду, разбрызгивая капли по полу, стене и самому Джонни, который только и успел, что отвернуть лицо, голова откинулась назад, а потом и само тело, подобно рукам, упало в воду, застывая.
Моё сознание уносило меня далеко, оно тащило меня спиной вперёд и позволяло мне видеть всё, что происходило после моей смерти. Джонни смотрел на моё тело холодно, будто не он только что задушил меня собственными крепкими руками, которыми несколько часов назад сжимал меня, занимаясь со мной сексом. Кровь была буквально повсюду: на руках парня, на его рубашке, плавала в воде, каплями застыла на кафельном полу. Футляр со станком чернел на фоне белого кафеля.
— Я надеюсь, ты довольна этому, — раздался голос Джонни, и меня бросило лопатками вниз, будто о землю. Резко стало тяжело дышать, и в тот момент я подумала, что помру, так и не докопавшись до все истины. Я должна выбраться из сна. Должна, чёрт побери. — Подыхай, идиотка.
Казалось, я слышала каждый шорох, случайно изданный кем-либо или чем-либо. Я ничего не видела — темнота ласково охватывала плечи, закрывала глаза своими тёмными ладонями, которые пахли речной водой, и залезала в голову, блокируя восприятие мира через зрение. Я слышала голос Феликса, который звал меня по имени. Слышала, как пищали приборы, а я в это время не могла пошевелить и пальцем, просто лежала, ничего не чувствуя.
Только после этого я оказалась в бесконечном белом коридоре, который был похож на больничный, одетая в какую-то рубашку. Было настолько тихо, насколько это возможно, и я сделала осторожный шаг вперёд, пробуя почву под ногами. Если это рай, то надо просто идти вперёд, к свету. Если же я шла прямиком прямой дорогой в ад, то туда мне и надо, значит, заслужила. А если я попаду в больницу, к своему телу, то надо как можно быстрее с ним соединяться.
Сейчас была дорога каждая секунда, а выбор был как никогда важен.