Незнакомец из моих снов

      — Профессор Ли, — девушка резко развернулась на каблуках, суровым взглядом смотря в сторону последних рядов. — Профессор Ли, через две минуты звонок, мы можем собираться?       Джэ Хё скрестила руки на груди, как бы показывая, насколько она не рада тому, что её лекцию прервали. За столько-то лет пора бы уже и привыкнуть, но нет, её вечно тянуло язвить, если студенты напоминали о скором прощании. Она лениво посмотрела на часы на запястье, а потом спросила:       — Имя?       — Я староста, Ян Чонин, — парень был на редкость симпатичным, именно поэтому его пожирала взглядом женская половина группы. Джэ Хё даже чувствовала, как этот парень рассылал по аудитории какие-то импульсы, заставляющие взгляды приковываться к нему. — У нас назначено общее собрание первокурсников…       — Ян Чонин, вы останетесь после пары на несколько минут, — преподавательница вновь повернулась к доске, чтобы дописать последний элемент схемы. — На этом у меня всё. К следующему занятию принесите последние записи с сонографов, которыми вы пользовались, будем выяснять, кто в какой тип сна может выйти.       По правде говоря, интерес к снам студентов был чисто научным, который помог бы ей для поиска людей, годных для экспериментов, — конечно же, жертвы для экспериментов нужны, а как, если не среди обучающихся, найти того человека, который может выйти в глубокий сон? Да, Ли Джэ Хё была одной из высококлассных преподавательниц, профессионалов своего дела, её не заподозрили бы ни в чём. Это было печально.       Как только прозвучала мелодия, оповещающая об окончании четвёртой пары, студенты плотным потоком заскользили к выходу из аудитории. Джэ Хё стирала надписи с доски, когда сзади к ней подкрался староста группы, прислоняясь к преподавательской кафедре и сверля точёную фигурку глазами. Увидев два кольца, одно из которых оплетало безымянный палец, староста понял, что ничего ему не светит, если попытается сделать непристойное предложение во время сессии. Отхватит не только от профессора, но и от её мужа.       — Простите за вопрос, но зачем я вам понадобился, профессор Ли? — решился староста всё же задать вопрос, который терзал его. Хотя, одновременно с этим, он понимал, что являлся старостой, а значит, должен не удивляться, если преподаватели подзывали его к себе.       Девушка оставила старую доску в покое и повернулась к студенту, поправляя очки на носу. Совсем недавно она перестала хорошо видеть, возможно, сказывалась травма, нанесённая, когда после комы девушка упала с койки, но она мало верила в то, что шрам, оставшийся на лице на память, мог быть причиной ношения очков.       Ян Чонин соответствовал нужным параметрам отбора — крепкий юноша, в меру внимательный. Оставалось только заполучить данные с сонографа, чтобы посмотреть, как и что ему снилось. Какая картинка. Каково толкование. Многое надо учесть, а не слепо кидаться на студента. Это уже было в практике преподавательницы, когда она слепо ткнула в девушку, а она оказалась не годной. После комы покончила с собой, и Джэ Хё до сих пор помнила, как её хоронили, такую слабую, такую сломленную. Доён умел работать с людьми в коме, но порой действительно перебарщивал.       — Ян Чонин, не мог бы ты подготовить характеристику своей группы? — вежливо улыбнулась девушка. — Так как я выходец из гильдии учёных, мне очень интересно, есть ли у кого-нибудь из моих студентов отклонение в норме сна или какие-то патологии.       — Э… — парень явно был в шоке, но всё же поклонился, понимая, что работы будет много, а времени у него мало. Эх, как бы хорошо уметь поворачивать время вспять. — Хорошо, профессор Ли, я могу идти?       Но Джэ Хё была бы не Джэ Хё, если бы не предложила парню бутылку воды. Она чувствовала себя странно, предлагая то самое вещество, растворённое в воде, которое когда-то невидимыми порциями давал Доён. Как — до сих пор не признался. Чонин попытался скрыть благодарственный блеск в глазах — ах какая преподавательница, видела, что его мучила страшная жажда. Парень немедля открыл крышку, залпом выпивая содержимое.       Одно из сложных дел сделано. Можно будет потом как-нибудь ублажить совесть, которая взыграла неожиданно, напомнив о себе резким спазмом в гортани. Если Ли Джэ Хё всё равно придётся гореть в аду, она примет это с достоинством, храбро ступит в огонь и ничему не удивится.       — Благодарю за понимание, — они сказали это буквально одновременно, только девушка благодарила за согласие сотрудничать, а парень — за возможность утолить жажду. Через несколько дней у него появятся первые симптомы от всего-то нескольких глотков вещества. Джэ Хё уже молчаливо сочувствовала парню, но не могла ничего поделать. Для правительства нужны эти эксперименты, а она являлась простым безвольным посредником, не имеющим силы. Только её муж имел весомую силу.       Ян Чонин, поклонившись, устремился к выходу из аудитории, не оборачиваясь. Преподавательница, смотревшая ему вслед, лишь улыбнулась: немного напряжённо, будто ей было за что-то неловко. Было, и очень даже сильно. Этот староста ещё не знал, на какое будущее его обрекла преподавательница. Он шёл на собрание, чтобы выслушать куратора и понять, что именно от него хотели как от старосты, и не ведал, что, возможно, старостой он скоро не будет.       Джэ Хё опустилась на стул, дрожащими руками вытаскивая из кармана юбки голофон. Открыв в меню текстовый редактор так, чтобы его не было видно со стороны коридора, она пометила галочками нескольких студентов, которым дала воды. Это всего лишь другая стороны её работы преподавателем. Руководство обо всём знало, хоть и не одобряло, девушка могла действовать безнаказанно, но студенты не должны ничего знать. Не должны знать о таких вот опытах над людьми. Не должны просить перестать.       За столько лет в голову Ли Джэ Хё вбили одну-единственную мысль, которая впиталась в её кожу, как питательный крем: «Всё на благо страны». Да, столько душ было погублено ради правительства, столько слёз выплакано. Столько всего было сделано, чтобы это самое высшее руководство отпустило её, но никто и не думал оставлять бедную девушку в покое.       И она, через слёзы, внутреннюю боль, делала всё так, как ей говорили. Делала, лишь бы не потерять полюбившееся место работы, не быть депортированной в Японию самой или с Феликсом и Джисоном, которые хоть теперь и жили отдельными жизнями, время от времени возвращались к ней. Они всё так же любили играть вместе в приставку, спорить. А младший брат постоянно воровал бутерброды у своей старшей сестры, даже не получая затрещин — он взрослый, должен сам уже всё понимать. Но хотелось повернуть время вспять, не перечить родителям и не уезжать в Сеул для того, чтобы стать учёным. Наверно, девушка не пережила всего этого. Не хотела пережить этот стресс ещё раз, не хотела подвергать близких опасности, но чувствовала, что раз за разом приближала их к депортации.       Машинально тронув пальцами щёки, Джэ Хё вздохнула. Она со всем справится. У неё хватит силы духа. Потерев кольцо без гравировки, которое находилась на пальце по соседству с перстнем-печаткой, девушка встала со стула и начала собираться, кидая ненужные конспекты, потому что она сама отлично импровизировала, в сумку и застёгивая молнию.       Да, она была замужем. Да, её вынудили, потому что за неподчинение наказывали. Да, она была женой такого ненавистного ей Ким Доёна, старалась с ним контактировать по минимуму и, желательно, не видеть вообще. Она ненавидела всё в нём. Она ненавидела его всего. Старалась не дышать, когда он ложился в кровать рядом с ней, старалась убегать от него каждый раз, когда он открыто заявлял, что хотел её тело. Девушке было мерзко. Неприятно. Когда он затаскивал её в постель, целовал в шею, оставлял совершенно невесомые поцелуи, она молилась, чтобы эта пытка побыстрее закончилась. Надеялась, что не забеременеет, потому что контрацепция будто не существовала для её мужа, а делать уже во второй раз аборт не хотела.       Сейчас она вернётся домой, примется за готовку и будет ждать, когда Доён наконец-таки умрёт естественной или не очень смертью, избавив её от страданий и работы на правительство. Потом она уедет в горы, куда-нибудь к тибетским монахам, и будет постигать дзен.       С этими далеко не самыми позитивными мыслями девушка переступила порог аудитории, закрывая за собой дверь на ключ. Вскоре она растворилась в потоке студентов, которые не знали, что хранилось под сдержанностью молодой преподавательницы.       И лучше пусть всё останется под замком.       А казалось, всё началось с обычных недомоганий и бессонницы, которая не лечилась.