Любовь дьявола

      Это дело казалось простым, если бы не одно но…        Я сама выпросила его у Джима, и он, с большим трудом, конечно, позволил поучаствовать в этой операции, рискнув многим и многими.       Поздно было корить себя за такой проступок, из-за которого всё провалилось. Поздно себя винить, просить прощения и обещать, что это не повторится. Джим не поверит. Я даже не знаю, чувствует ли он что-нибудь, когда мы наедине беседуем, спим в одной постели, обсуждаем его новые дела и заказы клиентов.       Мне никогда не удавалось полностью понять этого мужчину, его мысли, действия, выбор. Он казался не с этой планеты: слишком умен, хорош в своем деле, словно был рожден для роли злодея-консультанта.        Может, поэтому он и притягивал к себе, словно магнит, и тут же отталкивал, нарушая все законы силы притяжения и заставляя его бояться до обморока.       Я хотела принадлежать ему. Я принадлежала. Хотела быть рядом. Была рядом. Желала его. Он позволял. И все это в любом случае казалось таким… мизерным в наших отношениях.       Когда я поняла, что люблю его, то было поздно что-то менять, слишком глубоко семена любви проросли в душе к этому безумному гению.       О его чувствах я не спрашивала. Какая разница задавать вопрос, если был страх услышать ответ о том, что всё это лишь временно, и когда я надоем ему, то Мориарти просто уволит меня, выстрелив между глаз за знания о его делах?       Сейчас я хотела узнать ответ на один вопрос: что чувствует человек, находясь на волосок от смерти? О чём думает?       Я видела только глаза Джеймса, почти черные, выражающие только холодность и безразличие, и даже холод его кабинета, в котором мы находились, так не обжигал. Лучше бы он злился, кричал, обвинял, но он молчал, заставляя и без того скачущее в грудине сердце почти выпрыгивать из своего места.       Что же, я изначально знала, что наш роман не приведет ни к чему хорошему. Себастьян предупреждал, но кто бы его слушал? Верно, никто, ведь я мчалась к Джиму, как бабочка на огонь, и за это придётся платить.       Я ни о чем не жалею, Джим, ты ведь видишь это в моём взгляде. Я не стану умолять тебя о пощаде, дать второй шанс, если ты решишь убить меня, то выхода уже нет. И если бы передо мной пал выбор прожить эту жизнь с тобой, или выбрать другую без тебя, то я все равно сделала выбор в твою пользу, так как люблю тебя, но у любви свои понятия.       Я закрыла глаза, не выдержав этой холодности, и в давящей тишине предалась воспоминаниям о том, как все начиналось… — Она приходит в себя. — Раздался гулкий голос в голове, от чего невольно поморщилась и попыталась вдохнуть глубже, но острая боль в районе плеча тут же дала о себе знать, и я задержала дыхание, услышав противный писк почти над ухом, затем обратила внимание на стоящий монитор краем глаза, поняла, что нахожусь в больничной палате, а надо мной склонился мужчина в белом халате. Очевидно, врач. У него приятное, слегка осунувшееся, лицо, светлые карие глаза, цвета молочного шоколада, лёгкая улыбка, русые волосы коротко подстрижены. — Мисс, как вы себя чувствуете? — Задал он вопрос, и его голос показался приятным, тихим. Как раз то, что не раздражало. За окном было светло, и я отвернулась, так как дневной свет, наоборот, приносил глазам боль. — Нормально… — Я не узнала собственный хриплый голос, поморщилась и попыталась осмотреться. — Где? Я же была в кабинете… Провалила задание… Он убьёт меня… — Вы можете мне доверять. Мистер Мориарти мой босс, поэтому не переживайте. Меня зовут Райан Тёрнер. Я ваш лечащий врач. Как вас зовут? — Спросил доктор, достал из кармана маленький фонарик и начал светить им в глаза, проверяя мою реакцию на свет. — Сколько вам лет? Когда вы родились? — Кэтрин Моран. Двадцать пять лет. 29 февраля. — Отвечала я без запинки, пыталась осмотреться и понять, что всё-таки произошло. Попытка приподняться отозвалась новой болью в плече, и я замерла, чтобы неприятное ощущение утихло. — Я… Не помню… Почему провалила задание. — Кэтрин, всё хорошо. — Мистер Тёрнер успокаивающе коснулся моей руки. — В вашем положении вредно нервничать, особенно сейчас. Мистер Мориарти ждёт, когда вы очнётесь. Вас привезли в больницу три дня назад, и вы только сегодня пришли в себя. — Рассказывал он, а я только хмурилась, не улавливая все его слова. О чём он говорит? Чёрт возьми, я провалила задание Джима! Только не помню, какое именно… — Но… задание… Какое положение? О чём вы? — В голове всё смешалось, и я ощутила возрастающую головную боль наравне с появившейся тошнотой, дышать становилось труднее, а писк монитора усилился. Доктор нахмурился и взял с подноса шприц с белым лекарством, ничего не сказал и ввёл жидкость в стоящий в вене катетер. Спустя пару минут голова закружилась сильнее, и я ощутила, что снова начинаю терять сознание. В безмятежной темноте было так хорошо, приятно, и я бы провела в ней вечность, но доносившиеся назойливые голоса мешали наслаждаться сном, и решено было проснуться, чтобы посмотреть на тех, кто не переставал говорить. В палате было темно, поэтому я видела только стоящие у стены два силуэта, и без труда узнала спину врача, но он закрывал собой того, с кем говорил. — Да, это похоже на парамнезию*. Ложные воспоминания заменили настоящие на грани смерти, и некоторое время она будет верить в галлюцинации. Она твердила про то, что не справилась, начала переживать, и мне пришлось ввести успокоительное. Думаю, скоро она очнётся. — Сказал он, и следом я услышала голос Джима. — Значит, главная опасность миновала? Всё будет в порядке? А как же ребёнок? — Исключить любые переживания, больше положительных эмоций и никаких расстройств. То, что плод выжил в такой ситуации, я бы назвал чудом. Кэтрин потеряла много крови после огнестрельной раны… — Говорил Райан, но после услышанного диалога, кажется, мой пульс начал зашкаливать и пищащий монитор это доказывал. — Кэтрин! — Ко мне тут же подошёл Джим и сел рядом, осторожно беря за руку. У него были тёплые ладони, и я почувствовала, что, оказывается, замёрзла, и босс тут же осторожно укрыл меня одеялом, заметив дрожь в теле. — Всё хорошо, слышишь? — Какой ребёнок? Джим, я помню… — Образы в голове смешались, и я поморщилась, болезненно выдыхая от болезненности в области затылка. — Помню кабинет, холод… И твои глаза… Господи, не смотри на меня так больше… — Всё в порядке. — Как мантру, повторял Мориарти. — Ты беременна, Кэтрин, всего лишь начался второй месяц. Малыш цел, но тебе нельзя переживать. Слышишь? Мы же не хотим его потерять, правда? — Непривычным ласковым тоном говорил босс, и я даже замерла, пытаясь понять, жива я или нет. Что с ним произошло? Где настоящий Джим Мориарти? Какой ребёнок? Таблетки не могли позволить зачать ребёнка! Или… Гинеколог ведь предупреждала, что ни один контрацептив не может давать стопроцентную гарантию. — Малыш… — Выдохнула я, ощущая себя попавшей в другой мир, словно из одной реальность меня перекинули в другую. — Но ты ведь сам говорил, что не хочешь… — Не думай об этом, ладно? Скоро придёт Себастьян, а чуть позже, когда тебе станет лучше, я всё расскажу, идёт? Отвечу на любой вопрос. — Обещал Джим, заставляя меня недоверчиво смотреть на него. — Расскажи хотя бы кратко, прошу. — Попросила я, начиная постепенно вспоминать последние события. Звон стекла, простреленное плечо… — С Ксавьером покончено, его убили в тот же день, когда мы строили план. Я не хотел говорить, мало ли что могло пойти не так, и был готов к любому выпаду со стороны мэра. Ты заставила нас с Мораном сильно переживать. Не делай так больше, на мне был бронежилет, а ты… Я не успел среагировать и защитить тебя. — Джим провёл рукой по лицу, и я смогла разглядеть его уставший и помятый вид: на бледном лице виднелись почти чёрные круги под глазами от недосыпа, волосы приглажены и местами слегка взъерошены, мятая серая рубашка и брюки давно не глажены… — Значит, я и правда провалила задание. Снова тайны! — Прошипела я, ощущая поднимающуюся в груди злость, но тянущая боль внизу живота заставила напрячься ещё сильнее, и только сейчас начало доходить, что я, действительно, беременна. От Джима. Господи, неужели это правда? — Клянусь, больше ничего о тебя не скрою, Кэтрин. — Пообещал мужчина и чуть улыбнулся. Улыбка получилась уставшей и даже вымученной. Он переживал, и сильно. Не спал пару дней, наверное, даже не ел. — Поспи немного. Тебе нужно больше отдыхать. Я буду рядом. — Хорошо, Джим. Ты тоже отдохни, ладно? Потом мы обо всём поговорим. — Кивок получился сонный, и я облегчённо выдохнула, чувствуя рядом поддержку и заботу любимого человека, знала, что потом обо всём узнаю, и погрузилась в спокойный сон.