Долгой и счастливой жизни

— Снято! — голос Сидорова пронёсся над лесной опушкой — последние сцены снимали на природе. — И всё-таки я не поняла… Зачем вам это надо? — недоумённо спросила Старшенбаум, сложив руки на груди. — Изначальная версия фильма была… — её перебили. — Никто не собирается менять изначальную версию, — усмехнулся Петров. — Мы с Винцем просто придумали иную развязку сюжета и захотели её воплотить, — тут он с благодарностью посмотрел на режиссёра, который что-то старательно записывал на листе бумаги. — Всем, кстати, понравилось. — Была б я режиссёром, ни за что в жизни такое не сняла, — с упрёком произнесла она, сделав ударение на слове «такое». — К счастью, наш режиссёр — Лёша, — со смехом заявил актёр. Сидоров, услышав своё имя, тут же подошёл к Саше и Ирине. — В чём дело? — заинтересованно спросил он. — Почему Россия сняла военный фильм про геев? — уверенно задала вопрос девушка, нисколько не сомневаясь в его этичности. Режиссёр замешкался, а съёмочная группа в миг замолчала. — Начнём с того, что в оригинале фильма ни слова не упоминается об ориентации, — сказал Алексей после недолгой паузы. — Я полагаю, что всё и так должно быть предельно понятно. Возможно, что некоторые увидят какие-нибудь намёки… Конечно, есть вероятность того, что после премьеры некоторых персонажей будут, — он покосился на Сашу, — мягко говоря, сводить.       Петров, в отличие от девушки, нисколько не изменился в лице. — А во-вторых, эта версия фильма не уйдёт дальше актёров. По крайней мере, я на это надеюсь, — добавил режиссёр, после чего посмотрел на Кифера, который весело беседовал с остальными немцами. — Подружились? — Сидоров внезапно обернулся к Петрову и заметил, что тот тоже наблюдал за немцем. Ирина, что-то пробурчав, покинула их компанию. Какое-то время Саша молчал. — А? Что? — он даже не услышал, что сказал режиссёр. — Да я так… Задумался.       Лёша постарался незаметно усмехнуться, но это не ускользнуло от Сашиного взгляда. — Что? — недоумённо спросил Петров. — Я просто задумался, — он сделал ударение на слове «просто», немного повысив голос. — Если что, удобнее будет использовать голосовой переводчик в телефоне, — как бы между прочим заметил режиссёр и ушёл к остальным.       Саше Петрову ничего не оставалось делать, как подойти к актёру, исполняющему роль Ягера. Правда, он мог бы пойти к Вите, но пообщаться с немцем было куда интересней. Когда он подошёл, Винценц что-то печатал в телефоне и был один.       «Что там он говорил про голосовой переводчик?» — с этой мыслью российский актёр достал свой мобильный. — Ты, наверное, впервые в российском кинематографе? — произнёс Саша, и устройство тут же перевело это на немецкий. Ответ Кифера последовал незамедлительно. — Да, мне очень нравится здесь, — выдал фразу телефон. Что ни говори, а чувств в электронике не было. Женский голос очень сухо и неискренне переводил сказанные слова, да так, что пропадало всякое желание о чём либо разговаривать. Конечно, Петров понимал, что Винц в несколько тысяч раз эмоциональней любого переводчика…       За время съёмок они успели немного познакомиться, но после сцены с поцелуем так больше и не говорили. Окружающие, как ни странно, восприняли это как должное. И поцелуй, кстати, тоже.       Саша заметил, что Винценц был довольно общительным и весёлым человеком, имеющим свои нравственные устои, чувство такта и меры. Спокойный, рассудительный и… Совершенно не понимающий ни единого слова на русском языке! Это единственное, что Петрову в нём не нравилось. Хотя, если посмотреть с другой точки зрения, Кифер был понятен ему как никогда. Особенно во время сцен, загоняющих в краску. Его глаза говорили больше, чем он сам. Столько глубины и выразительности было в них, столько непроизнесённых слов было на его устах, которые персонаж Петрова не раз так трепетно целовал… Он даже не помнил, чья была идея снять иное развитие событий — если бы Клаус обратил внимание на слова Ивушкина про счастье. Задумавшись, Саша разглядывал лицо немца, забыв о всевозможных неловких ситуациях. Винценц незаметно усмехнулся.       Не зная, что завладело им в тот момент, Петров прикоснулся к его щеке с искусственным шрамом. Очевидно то, что он совершенно не знал зачем это сделал. — Хороший грим, — скоропостижно сказал Саша, чувствуя неловкость. Телефон, который мужчина держал в руке, перевёл его слова. Винц улыбнулся, наблюдая за тем, как собеседник судорожно запихивает устройство в карман. Кажется, русский больше не планировал разговаривать. Или, по-крайней мере, немец этого понять не должен. — Никогда не думал, что буду заглядывать в глаза мужчины с подобными чувствами, — тихо проговорил Петров, всё также держа ладонь на изрезанной щеке иностранца. — В твои глаза.       Видимо, его телефон был с ужасно хорошей слышимостью, так как спустя пару секунд прозвучал женский голос с немецкой речью. Петров резко отдёрнул руку от щеки, словно от чего-то горячего.       Услышав сказанное, Кифер не удивился, но в его глазах явно что-то блестнуло. Усмехнувшись, он прошептал что-то на своём родном языке. Скорее всего, Винценц тоже не хотел, чтобы Саша понял его речь. — Я думал, что тебе не хватит смелости признать это, — раздалось из кармана, где лежал телефон, которому, видимо, даже шёпот был не помеха.       Терять было нечего, поэтому немец продолжил. — Ты ведь специально придумал другой сюжет, я прав? — он вздёрнул бровь, несколько взволновавшись.       Петров с шумом втянул воздух, приподняв подбородок. — Даже если так, то что? — в свою очередь спросил он. По лицу Винца можно было понять, что он услышал то, что хотел. Он успокоился, расправив плечи и глубоко вдохнув. — Ты мог сказать об этом мне, я бы принял меры… — сказал немецкий актёр, отводя взгляд. — Какие ещё меры? — повысив голос, возмутился Саша. Кифер вздохнул. — А ещё говорите, что это мы «не догоняем», — вполголоса произнёс он. Петров хотел было что-то ответить, но не смог, так как немец «принял меры».       Что вы подразумеваете под этой фразой? Не сомневаюсь, что многие подумали о поцелуе… Собственно, так и случилось. Несколько неуверенный, Винценц прикоснулся своим губами к губам Саши. Это соприкосновение стало для обоих нечто новым, ведь все предыдущие разы, по-правде говоря, целовались их герои. Сначала с нерешительностью, а затем немного осмелев, актёры не услышали, как где-то прозвучало слово «Мотор!».