Coldplay - Trouble
Самое теплое, Самое светлое — в урну. Капилляры рвались, как шелк, Я тогда очень хотел, чтобы ты умер, И, чтобы на твои похороны никто не пришёл.*
Я сижу на полу, скрестив свои ноги. Холодно, мне хочется смотреть на руки. Если растопырить пыльцы и поводить руками по воздуху, кажется, что через них проходит густая масса прошлого, будущего и настоящего. Я сижу на полу, скрестив ноги. Прямо передо мной расположена высокая белоснежная кровать, которая с моего угла обзора похожа на огромный перьевой трон. На этом троне покоится Пит, моя душа и моё сознание, и его совсем недавно вырвали из плена Капитолия. — Он еще не просыпался? — тихий голос Финника заставил меня вздрогнуть от неожиданности. — Нет, и хорошо. Пусть спит, мы не знаем, чего он там натерпелся, да и я, если честно, даже не хочу знать. Финник тихо вздохнул. Конечно, он согласен со мной. Даже врагу не пожелаешь попасть в Капитолийский плен, но простой враг Капитолия, скорее, награждается быстрой безболезненной смертью, а Пит... Его явно мучили. Об этом говорили многочисленные шрамы на его лице, шее, руках. Сейчас большая часть его тела была скрыта бинтами, одеждой и одеялом, и мысли о том, что сокрыто под кучей этой ткани, приводили меня в безмолвный ужас. Наверняка Сноу не поскупился на орудия для пыток возлюбленного Сойки. Наверняка... Проходят минуты, часы, дни, а Пит всё не просыпается. Я постоянно нахожусь рядом с ним, делать мне всё равно больше нечего. Гейл и Финник всё время порываются поставить мне кровать в палате Пита, чтобы я тоже могла нормально спать, но я чувствую, что не имею права на такую непозволительную роскошь в то время, пока он борется с самим собой за право жить, за право проснуться и снова увидеть голубое небо, жёлтое солнце. Я дремлю, исключительно сидя на полу. Зато в такой позе я просыпаюсь от каждого шороха Пита, но после понимаю, что это всего лишь ветер, гуляющий за окном. Палата Пита находится на верхнем этаже, рядом с нашей комнатой, поэтому в ней есть настоящий свет, дневной, от настоящего солнца. Также здесь имеются два окна, и, хотя они находятся слишком высоко от головы спящего Пита, ровно один раз в сутки, каждый раз в одно и то же время, его лицо озаряют волшебные солнечные лучи. В такие моменты мне кажется, что он вот-вот проснётся, откроет глаза, снова начнёт шутить и очень крепко меня обнимет. Но дни идут, а этого всё никак не случается. Пит не со мной, он где-то очень далеко, и в то же время у меня прямо перед глазами. Изголодавшись по живому человеческому общению, я начинаю писать на стенах, потому что от банальной скуки у меня едет крыша. В этой комнате верхнего этажа на них совершенно не наблюдается обоев. Вместо кусков бумаги неровные бетонные выступы маскирует ткань - лоскуты различного материала, и на этой ткани надписи ручкой получаются очень нечеткие, размытые, кривые. Море, лесной туман, ландыши, холодный пушистый снег, закат, выпечка, краски... Я пишу странные слова, но эти слова - единственное, что приходит на ум. Я словно хочу напомнить Питу обо всём, что в нашей жизни занимало главную роль в самом начале, до Жатвы, до Капитолия. «Всегда».***
Осенние пожары под ногами и слякоть, Холодные руки и много кофе у причала В трубку телефона я... Очень долго плакал, И мне жаль, что эти слезы — тебе посвящались... Расскажи кому-то другому про дружбу басни, Я понял, ты ведь совсем не знаешь меня... По плечу — один раз, рукопожатие — один раз.. Просыпайся... Тебе же пора что-то менять.*
Когда мои уши уловили слабые шорохи, а мозг послал сигнал нервной системе, глаза тут же распахнулись. Сейчас моей реакции позавидовало бы любое лесное животное. "Снова ветер", - устало подумала я, зевая, но шорохи повторились, они явно исходили от живого человека, а в этой комнате находились лишь мы с Питом. — Пит? — мой тихий, неуверенный шёпот разнёсся по неосвещенной палате. — Ты слышишь меня? Пит что-то невнятно замычал, а я подскочила на полу. — Пит! — я ринулась к выключателю. Надо срочно включить свет, ведь иначе в комнате совсем ничего не видно. Шаг, еще один, моя рука нащупывает кнопку включения света, и в следующий момент я замираю. Прямо передо мной, буквально в двадцати сантиметрах от меня, стоит Пит. Точнее, этот человек является Питом только снаружи. Никогда еще я не видела таких озлобленных и наполненных ненавистью глаз. — Мерзкое отродье, какого черта я здесь делаю? — проходит секунда, и руки Пита уже крепко обхватывают моё горло, прижимая меня к стене и отрывая от земли. Я начинаю медленно задыхаться, но всё еще пытаюсь схватить воздух ртом. — Пит, что ты... Пит, отпусти меня, — умоляюще сиплю я, но он не отпускает, а только сильнее вдавливает меня в стену. ... Мне всё еще кажется, что я сплю, что всё это происходит не на самом деле. Сейчас-сейчас, стоит только приложить побольше усилий, и я обязательно проснусь, и единственное, что я увижу - тьму, а до моих ушей вновь донесутся тихие звуки дыхания Пита. Я крепко закрываю глаза и пытаюсь щипать себя за руки, но это не помогает. Я не просыпаюсь, я лишь еще на шаг приближаюсь к смерти. Сейчас он меня задушит. Вдруг руки Пита слабеют, а мои ноги подкашиваются и я падаю вниз. — Пит... — я пытаюсь выяснить, что происходит, задираю голову и неверяще смотрю на него, на что Пит отвешивает мне звонкую оплеуху. — Тебе плохо понятно, тварь? Что я здесь делаю? Какого черта ты привела меня сюда, где мы? Я не в состоянии двигаться и тем более отвечать на его вопросы. Я чувствую, как из моей губы сочится кровь. Наверное, неаккуратно прикусила, когда Пит ударил меня. Пит меня ударил... Эта мысль всё никак не укладывается в моей голове. Я пытаюсь что-то сказать, но выходит только невнятное "мммм". Похоже, Питу снова не нравится моя реакция, поэтому он заносит руку для нового удара, только в этот раз его ладонь сжата в крепкий кулак. Я закрываю глаза, чтобы не видеть этого. Не хочу видеть, как он меня убивает. Я чувствую, как жизнь уходит из меня, а еще слышу голоса. "Наверное, это ад", - мелькает в моей голове, и, так и не дождавшись последнего удара, я теряю связь с реальностью. *Дима Птицами - Потому что ты умер