волчье

Война его образ обрамляет лютой оправой в глазах и сквозь них залёгших теней, когда его вместе с другими — одинаковыми, бледными и золотыми как куклы — отправляют по захлёбывающему морю к чужой земле, а на земле той срастаются пеплом и ночь, и день, ноги топчат богохульно в крови траву, не знает по ночам, проснётся ли к утру, ярость звериная у него частый под языком гость — выправляя кость, понимает, что хочет сорвать, и за срывом самому — в страшную, чёрную душную зверя глубины, помнит все сказки по ночам, но ночью сказка одна — погоня, день ото дня, и с рассветом зверей и впрямь гнать — плоскоухих резать из милости, своих латать, горит слишком много костров, от трупов в долинах сплошной единый костный остов, с такого не вырастить ни урожая, ни цветов, отец говорил давно, что на крови распускается мак, так почему же в красном гранате утопает земля, но в одной только крови. Великие ужасы великой войны.