волчье

Его естественной ставшая составная часть — самая из страннейших ставшая напасть, их шлют дальше — рвать, его, бледнее и костней — откуда? голодаешь? — в зиму, война окончена, подписан мирный договор, много осталось ран, но ещё больше — тех, что в снегах, он впервые кутается в кроме своего неродного меха, греет руки в приступах огня, всё трудней придумывать отговорки, в луны уходя, в Отчизне зреет новая война — а он находит себя спустя десять лун прошедших ещё страшней, с розовато-жемчужной пеной у рта, в алтаре разорванных шей, тогда решает — бежать, не от себя — настигает ведь зверь, от лиц золотых, от войны, возвращаясь снами к охоте, но наяву — каждой из ночи, слишком много крови, мириады ран, крики составляют сонм, пот, каленое золото терновым венцом, на рассвете распята города людского гарь, время в нём страшно стынет как янтарь. В коже его множество незримо продольных трещин, вечность не лечит — путь прочь калечит — сердце ищет замену на холодный рубин, на проверку выходит мяса шмат. Голод идёт у него горлом. Он извергает собственно-отобранную плоть из себя.