Палитра

      Начнем с того, что Винсент всегда был сильнее его, а тут он еще и поднос схватил. У Августа не оставалось времени искать другой выход.       Первым делом захотелось помыть руки. С мылом, несколько раз, и лучше в ванной комнате.       Его посадят, может быть, скинут пару-тройку лет, если сказать, что это была самооборона, и вообще первым драку начал Винсент. Но ведь тогда надо сказать с каких пор Август стал носить складной нож в кармане брюк.       Хотелось курить, в пачке оставалась последняя сигарета. Зажигалка точно была у Винсента — мерзавец, так и не вернул.       Август вошел на кухню, не сразу, сначала осторожно заглянул. Это напомнило ему «Море волнуется раз». Винсент всегда очень хорошо играл, вот и сейчас он лежал совершенно неподвижно, не к чему придраться. Август принялся шарить в карманах пиджака друга, в джинсах. Делал это механически, стараясь абстрагироваться от мрачных мыслей, его раздражало одно: он только что помыл руки.       Нет, три удара ножом — это уже не самооборона.       Лицо Винсента было спокойным, он больше не кричал. Может, скажи Август ему сейчас про Ребекку — ничего бы не случилось. В самом деле, друзья должны делиться. Август ведь делился с ним: сигаретами угощал и зажигалки одалживал.       — Это нечестно, — объяснял он, устраиваясь рядом. — Самую красивую женщину ты женил на себе, а ведь первым ее заметил я.       Сейчас Винсент не спорил.       — Она — дура. С ней невозможно разговаривать. Она даже не слушала Ника Кейва, — Август вспомнил. — И вообще она теперь с Рудольфом.       «Рудольф» — имя-то какое глупое, вот Ребекке и понравилось.       Август не собирался никуда бежать. Ему хотелось докурить, а потом вызвать полицию. За чистосердечное признание срок уменьшат?       Винсент умел выпускать дым колечками, сейчас этот мерзавец лежал на полу, ему достанутся цветы, жалость, все будут молиться за него и плакать, и Ребекка будет, она это умеет. Август сидел на полу, съежившись возле холодильника: ему светит только тюрьма.       У Винсента сила, темперамент и харизма, а у Августа только никчемное высшее образование и гастрит. Конечно, три удара, и не меньше.       Винсент играл не по правилам, он больше не друг. Он — мерзавец!       Сигарета опалила пальцы. Август нервно раскачивался на пятках. Туда-сюда. Может, не надо было брать ножа, лучше бы Винсент его прибил этим подносом, делов-то. Он всегда выигрывал во всех драках. Может, вышло бы честнее и чище.       Когда-то им было хорошо, особенно без Ребекки. После драки сидеть вдвоем, хмуро потирая ушибы, делиться пластырями и оставшимися конфетами после обеда.       «Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется… Какого черта оно так волнуется?»       Винсент издал булькающий звук и с хрипом выплюнул розовую слюну. Август вздрогнул, потянулся руками, и ничего страшного, что он их мыл.       Тот открыл глаза. Август поймал его взгляд, шепотом попросил:       — Отомри.