Придет черненький волчок

      В какой-то момент показалось, что все пришло в норму. Рома был занят учебой, начались экзамены, и все его время было посвящено безумной, почти круглосуточной зубрежке, сидя за столом. Они почти не виделись с Ильей, созванивались каждый вечер минут на пятнадцать и за неделю встретились только раз, когда омега приехал на примерку. В тот вечер Рома даже не остался на ужин, не задержался в машине альфы, подвезшего его до дома. Его мысли были забиты учебой и чертовыми конспектами, от которых уже кружилась голова. Это было так изматывающе, что нельзя было даже спокойно вдохнуть. Пару раз ему позвонил Игорь с настойчивой просьбой лучше питаться, иначе костюм придется перешивать, а за три недели до свадьбы, когда этот самый костюм даже не пошит до конца, это будет катастрофой. Омега попытался уверить мужчину, что все в порядке, но тот определенно не поверил. У него трое детей, такой человек ложь за версту чует. Но Рома был благодарен, что мужчина ничего не сказал ему на это, только поинтересовался успехами и окончанием семестра, чтобы они могли в полной мере уделить время подготовке к свадьбе. Кольца выбрали еще в последний приезд омеги, и Игорь был удивлен столь скромным выбором парня – простое, без каких-либо камней тонкое золотое кольцо, самое дешевое из всего каталога, в котором сам Игорь приглядел несколько более интересных вариантов. Но на все его уговоры омега отвечал мягким отказом, уверенный в своем выборе. Какая разница, что за кольцо будет на его пальце, если Илья любит его.       Рома громко чихнул, добавляя в салат молотый перец. Сегодня, впервые с того момента, как он впервые познакомился с оборотнем, они с папой готовили вместе, ожидая прихода важного гостя. Игорь решил, наконец, навестить будущих родственников, чтобы обсудить оставшиеся мелкие детали свадьбы и познакомиться, как подобает. Но ни отец, ни папа не высказали до сих пор желания хотя бы увидеть жениха собственного сына, чем задевали Рому до чертиков. Это же все не шутка, он действительно выходит замуж за оборотня, и кольца уже доставили, а огромные отрезы шелковой ткани были обернуты шуршащей бумагой и надежно запрятаны на верхней полке шкафа, подальше от любопытного Феди. Омега чихнул еще раз и вытер руки о свой полинявший фартук, чтобы найти в кармане носовой платок. Отец должен вернуться с работы пораньше, пообещал отпроситься, и за столом их будет четверо, хотя Рома все еще ощущает себя так, будто собирается перейти минное поле. Игорь резок на выражения и, если ему что-то не понравится, выскажется, не стесняясь. Зная вспыльчивость собственного отца, Роме немного не по себе. Но он продолжает помогать с готовкой, нервно поглядывая в окно каждую минуту, и следит за папой, который крутится, изредка улыбаясь сыну, но не говоря ни слова. Их отношения стали молчаливыми с того дня, как правда всплыла на этой кухне, и, несмотря на воцарившееся перемирие, оно было таким шатким, того и гляди, дунешь – и рассыплется. Омега снял фартук, собираясь повесить на давно пожелтевший крючок на стене около холодильника, когда входная дверь с грохотом закрылась, а отец, разъяренный, взбешенный, вырос, словно скала, на кухне, нависая над парнем. Прошло всего несколько секунд, за которые Рома успел мысленно попрощаться со своей жизнью, и плотно скрученная газета хлопнула по столу с таким оглушающим звуком, что стоящий на самом краю стеклянный стакан, наполовину заполненный водой, соскользнул на пол, оставляя после себя лужу с торчащими осколками. Парню стало страшно.       - Не знаю, был ли день, когда я так сильно жалел, что ты родился! – омега вжал голову в плечи, сделал шаг назад, выставил руки вперед, пытаясь защитить себя. Мужчина раскрыл газету, снова свернул ее и ткнул желтым листом сыну в лицо, причиняя боль. Стоящий у плиты Артем продолжал молчать. – Только немой и ленивый не попрекнули меня этим. Тем, что мой сын – шлюха. Что раздвинул ноги перед занятым оборотнем, залетел и заставил его жениться на себе. Мог ли у меня быть сын хуже, чем ты? Я так жалею, что не настоял тогда на аборте. Ты опозорил всю семью, о тебе уже пишут в каждой чертовой газете. Какая же ты дрянь, Рома, я никогда не желал такого ребенка. Как мне смотреть на работе людям в глаза, когда ты так поступил со своей семьей? Отвечай, когда с тобой разговаривает отец!       Рома не мог поверить в то, что слышал. Отец ненавидел его, обвинял во всех этих жутких вещах, которых никогда не было, и омеге стало так горько, так обидно. Он вскинул подбородок, смело глядя на альфу, отвечая на его полный ненависти и ярости взгляд.       - А мог ли у меня быть отец хуже, чем тот, который верит желтой газетенке, чужим россказням и жалеет о моем рождении? Я соврал о нем, не рассказывал, что у меня кто-то есть так долго, как только мог, потому что знал, что ты так подумаешь. И теперь ты веришь черт знает кому, а не собственному сыну? Так зачем мне такой отец? Думаешь, что оборотень обрюхатил меня? Так поехали к врачу, пусть он скажет, что это вранье. Но тебе это не нужно, ведь намного легче меня винить в том, что происходит, чем признать, что это ты – полное дерьмо, а не отец, который не смог мне ничего дать.       Мужчина напротив него рассвирепел, вены на его шее вздулись, а глаза жутко блестели. Дмитрий словно стал в несколько раз крупнее, чем был раньше.       - Закрой свой поганый рот, щенок!       Удар отцовского кулака был настолько сильным, что кровь потекла по подбородку, шее, начала впитываться в плотный ворот футболки омеги. Рома даже не попытался вытереть лицо. Он чувствовал, как саднили разбитые губы, как свело от боли челюсть. Альфа схватил его за плечо, впиваясь ногтями в кожу, и потащил к двери.       - Раз я ничего тебе не дал, выметайся из дома! – он так кричал, что соседи высунулись из окон, чтобы посмотреть на происходящее. – В чем есть, в том и уходи! Ты больше здесь не живешь, убирайся к своим волкам, мерзкое отродье! Ты мне больше не сын!       Рома был слишком гордым, чтобы попытаться образумить отца. Если они так хотят, он уйдет и назад проситься не будет. Мелкие камешки и крохотные осколки стекла, коими в их районе были засыпаны все дороги, впивались в его босые стопы, и омега потрогал языком губы. На верхней была рана, видимо, он прикусил ее, когда отец ударил, и от прикосновения языка боль стала еще нестерпимее, у Ромы закружилась голова. Ему нужно было позвонить и предупредить, что обед отменяется, а потом решить, что делать дальше, парень сел на невысокий бордюр и принялся шарить по карманам штанов, пытаясь отыскать телефон. Какая-то машина затормозила в нескольких метрах от него, и только тогда Рома понял, что уйти далеко от дома не получилось. Кто-то схватил его за руку, резко поднимая с земли, и головокружение снова стало таким сильным, что омегу затошнило. Его крепко держали, не давая рухнуть и удариться головой об асфальт, и у него не было возможности сопротивляться. Он с трудом переставлял подгибающиеся ноги, все звуки доносились словно сквозь огромный слой ваты, и спустя пару минут, которые его вели по улице, он смог распознать голос Игоря. Мужчина нахмурился, его густые брови сошлись на переносице, а губы сжались в тонкую полоску. Он помог Роме сесть на пассажирское сиденье и закрыл дверь, прежде чем направиться к дому. Омега может и хотел его остановить, но все движения отдавались жуткой болью в голове, и пришлось прижаться лбом к прохладному стеклу, пока тошнота не отступила. Он не знал, сколько времени прошло. Может всего пять минут, а может и час. Звуки становились все отчетливее с каждым его глубоким вздохом, и тогда он увидел Игоря в окне своей комнаты. Мужчина нервно смахивал со стола и двух небольших полок вещи, и Рома даже не успел задать самому себе никаких вопросов, когда омега вылетел из дома, все еще сохраняя идеальную осанку и аристократичный вид. Он бросил сумку и некоторые книги, которые в нее не вместились, на заднее сиденье, занял свое место и, ничего не объясняя, слишком резко тронулся. Парень не сразу осознал, что нужно было пристегнуться. Ремень безопасности сдавил грудь, дышать стало почти невозможно, и он дрожащими пальцами вдавил до предела кнопку, чтобы открыть окно. Ветер ударил ему в лицо, и некоторое время спустя ему стало легче. Игорь продолжал молчать, но его руки с силой сдавили руль. В тишине они доехали до дома оборотней, и Рома не посмел ее нарушить. Единственное, что волновало его, так это молчание папы. Тот даже не вступился за него, не издал ни единого звука, когда отец обвинил его во всех этих мерзких вещах, когда ударил по лицу за то, что сын не совершал. Он хотел бы быть в ярости из-за этого, но просто не мог. Внутри была пустота, и ему оставалось радоваться хотя бы тому, что тошнота и головокружение отступили, не позволяя ему позорно растянуться во дворе дома оборотней, когда он вышел из машины. Федя, увидев его через большое кухонное окно, хотел уже выбежать навстречу, но Игорь жестом попросил младшего сына остаться на месте. Вместо него из дверей вышел Саша, встрепанный и сонный, изменившийся в лице от вида Ромы в одну секунду. Он ловко поймал брошенные папой ключи от машины и направился забрать вещи, пока Игорь, крепко держа омегу под руку, помогал ему подняться по лестнице на второй этаж. В ванной он долго смывал кровь с лица и шеи, снял испачканную кофту, недовольно цокнул языком и бросил светлый джемпер в раковину, собираясь замыть пятно немного позже. Саша явился в комнату родителей вместе с мужем, словно ожидая каких-то указаний, и еле успел поймать парня, когда тот чуть не рухнул на пол. Игорь прикладывал смоченную в сильном антисептике вату к разорванной губе, и это было больнее чем что-либо, испытанное Ромой. Они все молчали некоторое время, пока парень приходил в себя, и это время тянулось до ужаса медленно, словно самый скучный фильм на свете. Александр уже откровенно нервничал, стоя у двери, не понимая причины своего нахождения здесь. Сашка просто заявился к нему, схватил за руку и потащил за собой. Спорить с мужем альфа не стал.       - Я не успел забрать его одежду, - Саша прижался спиной к стене, сложил руки на груди, продолжая рассматривать парня, сидевшего на краю ванной, уставившись в пустоту. – Его отец полное дерьмо. Нам нужно что-то придумать с этим.       Игорь посмотрел на свое отражение, затем на сына. Одежда Саши будет Роме мала, его средний сын никогда не отличался нормальным телосложением, еще и в школе-то дразнили глистой, вещи Александра будут просто огромными. Об одежде Ильи, с его длинными и тощими конечностями, не шло и речи, Рома в ней утонет, если влезет. Игорь вытащил из шкафа свои футболку и штаны, которые все же пришлось подвернуть немного, чтобы по полу не волочились. Помолчав несколько минут, мужчина взглянул на продолжавшего стоять у двери оборотня, взгляд его был тяжелым и злым.       - Займи Федю на время, чтобы не мешался, - Александр кивнул и тут же исчез из комнаты, будто его здесь никогда и не было. Кто знает, может и ему достанется, не стоило рисковать.       Сашка плюхнулся на родительскую кровать, и одна из декоративных подушек, лежащая у самого края, свалилась на пол, соскользнув с атласного покрывала. Игорь не обращал на это внимания. Он помог Роме одеться и усадил его на постель, продолжая рассматривать разбитую губу. Саша ждал объяснений, потому что эту новость уже знал – заголовок в газете был настолько кричащий, что попросил мужа остановить машину, и они купили это желтое издание. Он предпочитал проверять все, но статья заронила зерно сомнения.       - Это все такая гнусная ложь, - это были первые слова, которые Рома произнес с тех пор, как покинул свой дом. Голос омеги был хриплым от долгого молчания и тихим, дрожащим от невыплаканных слез. – Как они могут говорить о беременности, если мы ни разу…       Договаривать он не стал. Саша удовлетворенно кивнул самому себе – он бы не позволил высказать брату свои сомнения насчет его нового жениха, пока не убедился бы во всем. А Рома нравился ему больше всех, с кем у Ильи когда-либо были интрижки или отношения. Старшие зажали омегу между собой, заключая в плен обжигающего тепла.       - Пойдем вниз. Я сделаю тебе чай с ромашкой, он успокаивает. Федя будет счастлив, что ты теперь живешь с нами, и, наверное, спать тебе с ним в одной комнате. Не обижай мальчика своим отказом, - Игорь пригладил встрепанные волосы парня, Саша повторил его движение.       Все оставшееся время, до самого ужина, Рома провел с ними на кухне, где втроем они готовили и разговаривали о свадьбе. Эти разговоры отвлекли омегу, заставили думать о другом, и стало немного легче, когда входная дверь открылась, и Федя с диким топотом сбежал по лестнице, встречая отца и брата.       Илья выглядел уставшим и взвинченным. Он бросил ботинки в коридоре, не удосужившись поставить их на полку, оставил на полу сумку, собираясь забрать ее позже, и не с первого раза повесил ключи от машины на крючок около двери. Его глаза были сонными, оборотень широко зевнул, не прикрывая рот ладонью, и тяжелой походкой направился за стол. Он сел рядом с Ромой, коротко и быстро поцеловал омегу в щеку, будто клюнул, и с жадностью накинулся на еду. Парень молча опустил взгляд, рассматривая свой размазанный по тарелке ужин. Есть было совсем непросто из-за опухшей губы, стоило ему открыть рот шире, чем нужно, как рана начинала нестерпимо ныть, словно на нее плеснули лимонным соком. Кое-как парень смог затолкать в себя лишь половину содержимого тарелки, и то для того, чтобы не обижать Игоря, возившегося с ним половину дня. Мужчина, только присевший за стол, бросил удивленный взгляд на сына и снова встал, чтобы положить ему добавку. Рома не хотел участвовать в этих семейных разговорах хотя бы потому, что его голова нестерпимо болела, а вся эта атмосфера давила на плечи. Саша поставил большое блюдо со все еще теплым лимонным пирогом и, на секунду задумавшись, опустил в чашку Ромы длинную соломинку, чтобы горячий чай не обжег рану. Илья, наконец, немного успокоившийся, но по-прежнему остававшийся хмурым и измотанным, повернулся в сторону омеги, переплетая под скатертью их пальцы.       - Я отдохну после ужина, а потом отвезу тебя домой, идет? – альфа даже не заметил, каким взглядом наградил его Игорь.       Рома вздрогнул, его и без того ужасное настроение упало на самое дно, и он снова лениво водил вилкой по тарелке, превращая мягкий бисквит в крошки. Разговор за столом перестал клеиться, даже Федя, обычно суетливый и шумный, молчал, доедая свой кусок пирога. Артем еще пытался как-то разрядить обстановку, рассказывал о прошедшем дне, они все пытались, но Илья будто не замечал осторожно подбираемых слов и тем, закончил есть и прикоснулся к плечу омеги, заставляя парня в очередной раз вздрогнуть.       - Если ты не сильно торопишься, то через пару часов я смогу тебя отвезти.       Рома дернул плечом, сбрасывая ладонь альфы. Он чувствовал себя просто паршиво. Игорь слишком резко встал из-за стола, зацепил вилку, и она зазвенела, мелко ударяясь о фарфоровую тарелку. Мужчина принялся убирать со стола, Саша последовал его примеру.       - Федя, покажи Роме, где у нас лежат одеяла, и проводи его к себе. Он устал, ему нужно выспаться.       Волчонок тут же слез со стула, он снова был непоседливым и говорливым, цепко схватился за ладонь омеги и повел его за собой на второй этаж, рассказывая о своих занятиях по подготовке к школе. Игорь собрал пустые тарелки, стопка получилась достаточно высокой, чтобы ее пришлось разделить на две, остановился около сына и отвесил ему крепкую затрещину. Илья обиженно зашипел и поспешил приложить ладонь к затылку. Родители редко прибегали к физическим наказаниям в детстве, а получить удар сейчас, в таком-то возрасте, было совсем унизительно, особенно на глазах отца и зятя.       - Твоя работа не дает тебе права не обращать внимания на других и вести себя как скотина, - Игорь передал одну из стопок Саше, а вторую донес до раковины сам, собираясь сегодня вымыть посуду в гордом одиночестве, чтобы успокоиться. – Даже Александр не проявляет такого идиотизма, как ты сегодня. Если закончил есть, уйди с кухни. Ты меня злишь.       Илья хотел уточнить, в чем он был неправ за ужином, но строгий, отчасти злой взгляд брата отбил у него это желание. Альфа выругался себе под нос, такие вечера были обычными в их доме, вот только получал тычки и упреки всегда не он, и направился к себе. Ему действительно нужно было отдохнуть после тяжелого дня, а потом он разберется и в плохом настроении папы, и нервозности Ромы. Сейчас у него на это просто нет сил.       Рома нехотя вырывался из тяжелого плена сна. Ему стало невыносимо жарко, и парень попытался сбросить себя одеяло, но испуганно дернул рукой. Он точно помнил, что засыпал полностью одетым, хоть Федя и заявил, что сегодня будет спать с родителями, оставляя омегу одного в своей комнате. Теперь же на Роме были только штаны, и даже в них было невыносимо жарко. Возможно, футболку он снял во сне, иногда с ним такое бывало, и это несколько раздражало, потому что такое бывало везде, где бы он не засыпал. Однажды омега уснул на лекции, а когда проснулся, то его рубашка оказалась расстегнута и стянута с одного плеча. Хорошо, что сидел в последнем ряду, иначе не избежал бы позора. Он снова попытался выпутаться из одеяла, но нечто тяжелое, массивное давило ему на живот, и от этого страх стал сильнее. Парень постарался перевернуться, но давление стало сильнее, а потом его шеи коснулись сухие губы, и тогда омега с трудом сдержал вскрик.       - Это я, перестань трястись. Всего лишь я, - голос Ильи не был успокаивающим. От присутствия альфы стало только хуже, и Рома все равно изо всех сил выпутывался из крепкой хватки оборотня. – Я иногда разговариваю во сне, прости, если разбудил.       - Зачем ты пришел? Почему не спишь у себя? Мне казалось, ты устал и собирался отдохнуть, - голос омеги был раздраженным, словно юноша пытался избавиться от ненавистного сейчас общества своей пары. Он не хотел сейчас находиться рядом с ним.       Илья тяжело вздохнул и прижался теснее, его шумное дыхание ерошило короткие волоски на Ромином затылке, а ладонь мягко поглаживала обнаженный живот. Рома замер, больше не пытаясь выбраться. Какой смысл, если его все равно не выпустят, как бы он не дергался. Альфа мягко поцеловал его в шею, на границе роста волос, и завозился, устраиваясь удобнее. На кровати Феди легко помещались один взрослый и ребенок, но никак не два взрослых, один из которых был высоченным оборотнем.       - Александр рассказал мне, что произошло. Я хотел извиниться, но, когда пришел, ты уже спал. Поэтому я решил остаться с тобой, чтобы начать утро с извинений. Чтобы ты не думал, что я бесчувственное бревно, - Рома прижался щекой к подушке в попытке успокоиться. Ему так хотелось развернуться, треснуть этого альфу по лицу и выгнать из комнаты, что кулаки чесались. – У меня была тяжелая семичасовая операция, я так устал, что даже не заметил, что с тобой что-то не в порядке. Я не хочу, чтобы ты думал, будто мне на тебя наплевать.       Рома все еще не поворачивался и продолжать разговор не хотел. Он достал телефон и несколько секунд щурился, привыкая к яркому свету экрана после прекрасной, спасительной темноты.       - Давай поговорим потом. Сейчас четыре утра, и я не хочу ничего обсуждать. Мне нужно встать в семь, чтобы успеть к девяти в университет, и меня ждет совершенно хреновый день, так что дай мне выспаться. Чего и тебе желаю.       Рома был резок, но он имел на это полное право. Он был раздражен, взвинчен, а усталость и собственная слабость окончательно вывели его из себя. Укладываясь спать, он специально, в чем, конечно же, ни за что не признается, пихнул оборотня локтем в грудь, и только после этого смог, наконец, заснуть. Илья на удар никак не отреагировал.       Второе пробуждение было значительно легче. Точно со звонком будильника в шесть сорок Рома открыл глаза и не с первого раза провел пальцем по экрану телефона. Настойчивая мелодия популярной песни тут же перестала звучать, и омега перевернулся на спину, тяжело дыша из-за жары. Может, ночное происшествие ему лишь приснилось, и он спит здесь один, наслаждаясь мягкостью кровати волчонка, давая отдых своему уставшему телу. Рома повернул голову и еле слышно простонал сквозь зубы. Илья был здесь, молча лежал, уткнувшись в свой телефон, и не предпринимал попыток как-то привлечь внимание парня к себе. Волосы оборотня были влажными, наверное, оставят мокрое пятно на подушке, Федя будет не рад такому. Омега молчал еще несколько минут, у него было время, чтобы поваляться в постели и окончательно проснуться. Илья вытянул руку и коснулся плеча парня, неспешно поглаживая, будто ожидая реакции. Рома от прикосновения не избавился, но и не отреагировал так, как следовало. Он широко зевнул, не прикрывая рот ладонью, и с тихим урчащим звуком потянулся.       - Ты выглядишь так, будто уже был в душе, - альфа, наконец, поднял на него свой взгляд, и Рома изо всех сил делал вид, что его это никак не волнует. У него таких ласковых взглядов за всю жизнь было достаточно, чтобы не расплыться на месте. – Почему вернулся, раз уже вставал?       Илья оскалился, но в тот же момент взял себя в руки, и его зубы снова оказались скрыты. Он раздражался из-за резких фраз омеги и холодного тона. Оборотень придвинулся ближе, парню некуда было бежать, тяжелая рука лежала на его груди и мешала дышать.       - Бегал с утра, не думал, что тебе понравится мое мокрое и дурно пахнущее тело. Если, конечно, ты не извращенец, - Рома пихнул его локтем по ребрам и услышал тихое скуление. Внутри он практически ликовал. – Я все еще хочу извиниться за то, что произошло. Я не хотел тебя вчера обидеть, ни в коем случае, Ромашка. Ты можешь попросить у меня все, что угодно, чтобы я загладил свою вину. Сашка до сих требует от меня рукописных писем, если он обижается на меня. Или я могу купить тебе что-нибудь. Невозможно выносить, когда ты зол на меня.       Илья не врал. Волк скребся по ребрам и скулил, требуя вымолить прощение у своей пары, и это сводило с ума. Даже пробегая по еще спящему городу, зверь на замолкал ни на минуту, терзая и заставляя испытывать чувство вины. Омега заворочался, скидывая с себя руку, перевернулся на бок и неспешно переплел их пальцы, его взгляд скользнул по светлым волосам, острой линии челюсти, сильной шее. В семь утра обида была не такой сильной, а объяснения трехчасовой давности были вполне удовлетворительными.       - Ты не должен тратиться из-за ерунды, - альфа нахмурился, не принимая таких слов. – Мы оба устали вчера, я вспылил ночью. Все в порядке, тебе не стоит переживать.       Илья сократил расстояние между их лицами и мягко поцеловал, его большая ладонь погладила длинную шею парня. Они переплетались конечностями, крутились на кровати, пока Рома не оказался сидящим на бедрах оборотня. Его пижамные штаны низко сползли, и Илья огладил выступающие тазовые кости большими пальцами, чувствуя, как напряглись мышцы на животе омеги. Рома низко склонился, уперся левой рукой в подушку, а правой скользнул по груди альфы. Его глаза потемнели, а дыхание стало прерывистым и частым.       - Я хочу большего, - Илья удивленно моргнул, словно пытаясь убедиться, что ему не послышалось. – Хочу зайти дальше. Разве есть теперь разница, чем мы занимаемся?       Илья негромко зарычал, его пальцы сильнее сжали бедра омеги, а радужка плавно сменяла цвет с зеленого на золотой, от края к зрачку. Он несколько секунд молчал, осмысливая сказанное, сопоставляя это с прошедшим днем. Он снова посмотрел на Рому, выглядящего более чем серьезно, и случайно прикусил язык, привкус крови не казался больше таким отрезвляющим.       - Ты не должен этого делать только потому, что кто-то что-то написал. Ты хотел подождать, и я был согласен. И сейчас согласен. Не стоит из-за этой статьи…       - Мне плевать на статью, - Рома резко выпрямился, а после неспешно откинулся назад, упираясь спиной в согнутые в коленях ноги Ильи. Поза была слишком провокационной, чтобы оборотень не отреагировал. Между прядей его волос на макушке темнели волчьи уши. – Почему я должен терпеть, если они для себя все равно уже все решили? Я хочу большего, с той самой ночи в лесу, и никакая статья тут ни при чем.       Альфа запрокинул голову, кадык дернулся под тонкой кожей, мышцы на шее напряглись, и от этого ключицы торчали еще острее. Рома поймал себя на мысли, что хочется вцепится в эти кости зубами.       - Это кровать моего младшего брата, ты действительно хочешь этого прямо здесь и сейчас? – омега нервно хмыкнул, будто и не подумал о том, где они находятся. – Если ты так хотел этого, тебе стоило попросить папу поселить тебя в моей комнате. Не думаю, что Федька так сильно бы расстроился, если бы ты жил не с ним.       Дверь громко открылась, и волчонок, уже одетый и умытый, сложил руки на груди и тяжело вздыхал, точная копия Игоря, только роста не хватало. Мальчик выглядел совсем как взрослый, и от этого Илья прыснул, закрывая лицо руками. Он же еще ребенок, это все было слишком смешно. Федя на подобную реакцию никак не отреагировал, с места не сдвинулся и закатил глаза. Точная маленькая копия Игоря.       - Папа просил позвать вас обоих, потому что уже почти восемь, а никто из вас не спустился к столу. А еще он просил передать, что если Рома не спустится через пять минут, то он опоздает в университет.       Дверь так и осталась открытой, Рома неловко свалился с кровати и бросился в ванную. Только этого ему еще не хватало, опоздание. Вот же нашли время для обсуждения таких вопросов, могли бы подождать и до вечера. Омега суетливо собирался, чуть не поскользнулся в ванной, принимая душ, ему нужно было остыть после того, что произошло между ним и Ильей, а еще надо было как-то привести свои волосы в порядок, после сна они были похоже на воронье гнездо, растоптанное каким-нибудь жирным котом. Парень в отчаянии бросил взгляд на часы, и стрелки, указывавшие на эти жуткие десять минут девятого, привели Рому в ужас. Он должен выйти через пять минут, если хочет успеть добраться до университета на автобусе. На кухне было слишком спокойно, это раздражало еще сильнее, и омега собирался схватить какой-нибудь бутерброд с тарелки и съесть его на ходу, но Игорь с абсолютно непроницаемым лицом указал ему на стул, и Роме пришлось подчиниться. Он не мог усидеть на месте, постоянно смотрел на часы, и даже убеждение Ильи, что он его подбросит, никак не успокаивали. Федя, доевший свою кашу, без зазрений совести хватал с большого подноса еще не остывшее печенье с шоколадной крошкой, и Рома снова и снова ерзал на своем стуле.       - Почему вы с братиком говорили, что Рома с другим братиком не спят? – Игорь отставил чашку в сторону, Саша подавился, и Александру пришлось стучать ему по спине. – Я пришел их будить, а они там вместе спят. Зачем вы врете?       Рома отвернулся, чтобы не встретиться с Игорем взглядом, Илья продолжил завтракать, не обращая ни на что внимания. Но ясность в разговор решил внести. Омега на мгновение задержал взгляд на закатанных до локтя рукавах черной рубашки, ее расстегнутых у ворота пуговицах, массивных часах с металлическим браслетом на правом запястье. Это немного успокаивало.       - Я пришел вечером, чтобы извиниться, но Рома уже спал, поэтому я решил остаться до утра. Мы просто спали, ничего другого.       - Странно вы как-то спали, друг на друге сидя. Сначала спали, а потом в лошадку и наездника играли что ли? - Федя надул губы и сложил руки на груди. До чего же это было неловко.       Сашка согнулся, ему было совсем нехорошо. Игорь сдвинул в сторону еще и столовые приборы, и ему очень хотелось узнать, что произошло в это утро. Александр решил ничего не говорить, ему не хотелось получить ни за что именно сейчас.       - Феденька, - мальчик тут же откликнулся, распахнув свои большие глаза и смотря на Сашку по-братски предано. – А когда они в лошадку играли, у Ильи ноги были вытянуты или согнуты?       Как только волчонок ответил, Саша уткнулся лбом в плечо мужа, и его тело крупно дрожало от смеха. Кажется, мужчина даже всхлипывал, настолько эта ситуация была абсурдной. Игорь резко встал, ножки стула загрохотали по полу. Ситуацию немного спасало то, что Артем уехал на работу еще час назад, но гнева старшего омеги это никак не уменьшало.       - Илья! Это же кровать твоего младшего брата! О чем ты вообще думал? Вы оба о чем думали, бесстыдники?!       Роме хотелось провалиться сквозь землю от стыда, он был красным до корней волос, это было настолько ужасно, что лучше бы никогда не случалось. Илья бросил короткий взгляд на часы и встал из-за стола. Рома поспешил за ним, чтобы избавиться от смущения, но это чувство все равно никуда не исчезало. Федя, которого каждое утро кто-то подвозил в центр развития, где он готовился к школе, забрался на заднее сиденье машины Ильи, устраиваясь в детском кресле. Разговор был ни о чем, об утреннем происшествии никто из них не упоминал, и вроде бы все стало хорошо и правильно, дорога была спокойной и тихой, пока автомобиль не остановился у ворот университета. Илья потянулся поцеловать омегу и, когда Рома расслабился и не ожидал предательства, ущипнул его за бок. Они препирались несколько минут, обмениваясь короткими тычками и щекоткой, пока альфа не начал задыхаться от смеха.       - Сколько тебе лет вообще, что ты так себя ведешь? – Роме понадобилось время, чтобы перевести дыхание и прийти в себя.       - Двадцать девять. Какое это имеет отношение к тому, что я тебя щекочу в машине?       Рома от неожиданности икнул. Это был не тот ответ, которого он ждал. Как же много он не знал об оборотне, им определенно стоит сесть вечером и выяснить друг о друге все, до того, как они поженятся.       - Ромашка, не делай такого лица. Сашка тоже выглядит младше своего возраста, хорошие гены. Но мне в этом году тридцать, ему двадцать пять. Если у тебя есть какие-то проблемы с этим…       - Никаких. Я просто удивлен, - омега заторопился, хватаясь за уже открытую дверь. – Если я не уйду прямо сейчас, то точно не успею забежать в библиотеку и сдать эти книги, а с меня потом три шкуры спустят.       - Напиши, когда закончишь. Я заберу тебя, мы захватим Федьку и куда-нибудь сходим. Выбери сам, чего хочешь, он не будет против.       Мальчик кивнул. Для него действительно не было особой разницы, куда идти со старшими, если его брали с собой повеселиться. Но когда Рома вышел из машины и посмотрел по сторонам, то желание у него было только одно. Чтобы это все немедленно закончилось и немедленно исчезло. Потому что все смотрели на него.       Неделя слишком затянулась. Рома не мог выносить ее, она сводила его с ума, все эти взгляды в университете, направленные только на него, он стал главным объектом всех разговоров и домыслов, газетная статья обросла такими деталями, которые нормальному человеку в голову бы никогда не пришли. Рома предполагал, что, возможно, Наташа приложила руку к этим слухам, но поделать с этим все равно ничего не мог. Его никто не трогал физически, ни тычков, ни ударов, но слова, которые он слышал в свой адрес били больнее. Омега не мог пожаловаться, тогда его точно бы сочли волчьей подстилкой, и приходилось терпеть, стиснув зубы, каждый проклятый день. Даже преподаватели, которые раньше всегда относились к нему лояльно, учитывая его успехи в учебе и напряженную работу, теперь открыто высмеивали его, принижали и делали все, чтобы маячивший вдалеке отличный диплом омеги становился призрачной мечтой с каждой секундой. Рома должен был сказать об этом, о предвзятом отношении из-за какой-то желтой газетенки, но не мог даже представить, как он подойдет к Илье, чтобы объяснить это. Ему учиться еще год, его сожрут с потрохами, а он даже доказать не сможет, что никакой беременности нет, потому что свадьба через две с половиной недели, а когда начнется следующий семестр, у омеги уже будет живот. Рома в пятый раз пересдает зачет, преподаватель, сорокалетняя бета, смотрящая на него свысока и с презрением, качает головой, всем своим видом показывая, что ни о какой отметке в экзаменационной ведомости не идет и речи. Рома глубоко вздыхает и вспоминает, как настойчиво Игорь говорил ему о том, что нужно научиться стоять за себя самостоятельно. Омега прижимает ладонь к животу, закатывает глаза и падает со стула. Женщина испуганно взвизгивает, бросается помочь ему, а потом все-таки ставит зачет. Рома выходит из кабинета довольным, и совесть совершенно не грызет его за то, что он обманул преподавателя. Они все заслужили это. А раз уж все в университете уверены, что он ждет щенков, почему бы ему не воспользоваться этим, чтобы закончить этот учебный год с хорошими отметками. Рома неспешно проходит по университетскому двору, наслаждаясь легким июньским ветром и шелестом листвы, и только за воротами позволяет себе расслабиться, потеряв ощущение ненавидящих взглядов в спину.       В субботу утром его никто не трогает. Рома живет в стае уже шестой день, и сегодня у него ожидается действительно тяжелая ночь. Илья собирается познакомить его со своими друзьями, и это не просто знакомство, это полнолуние, и они окажутся загородом, где не будет возможности сбежать в комнату и запереться там до утра. Свои вещи омега перенес в комнату мужчины еще во вторник, но, несмотря на все заверения о желании большего, дальше они так и не зашли. Рома был слишком вымотан экзаменами и непростыми отношениями в университете, альфа уставал после работы, и в большинстве случаев они засыпали, обменявшись несколькими поцелуями. Парень спустился вниз уже после обеда, Игорь крутился на кухне, разрываясь между разделочным столом и плитой, и не сразу заметил зевающего омегу. Мужчина тут же засуетился, попытался поставить разогревать завтрак, но количество дел на такой маленькой площади окончательно запутали его, и он с силой бросил пустую металлическую миску на пол, протягивая руки вверх.       - За что мне все это, что за волчье проклятие!       Рома поднял миску, убавил огонь под кастрюлей с супом, по размеру больше напоминавшей ведро, сам поставил разогревать завтрак и включил чайник. Игорь благодарно кивнул и притянул омегу к себе, разбирая пальцами его спутанные после сна волосы. Они больше не говорили о том, что случилось в доме родителей парня, и Рома был бесконечно признателен за это. Он еще не был готов обсуждать произошедшее. Относительная тишина в доме была странной для выходного дня, и омега, позволив себе еще несколько секунд понежится в родительских объятиях мужчины, мягко отстранился, чтобы вытащить из микроволновки тарелку и налить себе кофе. Сегодня он чувствовал себя отдохнувшим и выспавшимся, университетские проблемы больше не беспокоили его, сменившись более важным и куда более волнительным. Возможно, он знал кого-то из друзей альфы, вдруг он подрабатывал в какой-нибудь семье, но все остальные, их мнение было важно для Ильи, и Роман боялся. Омега обжег язык, расплавившийся сыр капал на светлую поверхность тарелки, и парень громко дышал с открытым ртом, стараясь избавиться от жуткого ощущения пожара. Когда стало немного легче, а Игорь поставил перед ним высокий стакан с водой, Рома смог окончательно прийти в себя и вернуться к завтраку.       - А где все? Я думал, в выходной у вас здесь шумно, а дом выглядит пустым, - омега довольно улыбнулся, потянувшись через стол за печеньем, которое у мужчины выходило просто замечательным, намного лучше магазинного. – Или я что-то пропустил, пока спал?       Игорь налил чай в свою большую пузатую чашку с кривым рисунком снеговика, ее для него выбрал Федя на прошлое Рождество, и устроился напротив Ромы, собираясь поболтать с ним, пока готовился обед, с которым он так сильно затянул сегодня, и завтрак на следующее утро. Вечером у него уже не будет времени на это, когда вокруг начнут кружиться обращенные оборотни. Игорь честно и всей душой ненавидел полнолуние, оно добавляло ему работы по дому.       - Артем с Ильей во дворе, развлекают Федьку своими драками, а Сашка с Александром, кажется, не спускались вообще. Мне думается, что там что-то произошло, но подниматься к ним мне не хочется, вдруг помешаю. Поэтому я здесь один кружусь, пока все чем-то заняты, - омега с тоской посмотрел на полупустую тарелку с печеньем. Ему нужно печь его в промышленных масштабах, его сметают за секунды, никаких сил не хватит, чтобы постоянно готовить его.       - Нужно было разбудить меня, я бы помог, - Игорь отмахнулся от него. Как он мог потревожить сон будущего родственника, когда тот был так измотан на этой неделе. Потом они оба подпрыгнули от неожиданности и испуга, Рома, сделавший глоток кофе, выплюнул его на стол, чуть не подавившись. – Черт тебя дери, кто же так делает!       Илья тихо посмеивался, глядя на взбудораженного, раздраженного парня. Всего лишь невинная щекотка, это не стоит такой реакции. Старший омега недовольно махнул рукой на сына и мужа, которые заставят его поседеть раньше времени, и вытер со стола, все еще ругаясь себе под нос. Рома к мужчине так и не повернулся, был слишком сильно обижен на такое приветствие. Он ждал от альфы другого, и тому это было известно, но все равно что-то заставляло его иногда вести себя словно подросток, а не тридцатилетний мужчина, будущий отец семейства. Илья поцеловал его в макушку и неспешно поднялся наверх. На улице стояла невыносимая жара, и они с отцом были с ног до головы мокрыми после таких занятий. Федя, еще не понимающий всей сути полнолуния и не умеющий обращаться, выглядел самым спокойным на фоне остальных, и потому уселся рядом с Ромой, прижимаясь к его боку. Этого было достаточно, чтобы к парню вернулось настроение, а Игорь снова засуетился, передвигая приготовившийся суп и вытаскивая из духовки мясо. Омега не понимал, как у этого мужчины все получалось при такой загруженности. Он работал, содержал огромный дом в чистоте, и вся семья всегда была накормлена. Это заставляло Рому думать, что здесь таится какой-то секрет, или Игорь просто продал душу дьяволу за эту сверхспособность. Мужчина хрустнул пальцами, огляделся по сторонам, потом, ничего не объясняя, торопливо поднялся на второй этаж, хлопнула дверь спальни, через пару минут она еще раз с грохотом закрылась, нижняя ступень лестницы скрипнула, и омега снова оказался на кухне.       - У меня есть кое-что для тебя, - Рома обернулся, не до конца уверенный, что обращаются именно к нему. – Я должен был отдать это тебе в день свадьбы, но, раз Илюша везет тебя на полнолуние сегодня, то лучше момента и не придумать. Они должны знать, что теперь ты – часть стаи.       Игорь встал за спиной парня, застегивая на его шее тонкую цепочку. Рома, не решаясь сказать что-нибудь против, подошел к одному из шкафов с зеркальной дверцей, чтобы рассмотреть украшение. Подвеска с насыщенно-синим камнем, возможно, это был сапфир, Парень не очень разбирался в этом. Такой же камень был в кольце Игоря. Омега знал, что у каждой стаи была своя драгоценность, которой отмечали принадлежащих семье людей. Но он не мог и представить, что получит что-то подобное, тем более так скоро. Цепочка быстро нагрелась, и омега снова пригляделся, чтобы рассмотреть украшение. Оно отлично сочеталось с тем, которое подарил ему Илья, и сам факт того, что теперь он действительно часть стаи, немного успокоил его расшатавшиеся нервы. Громкие шаги, донесшиеся с лестницы, привлекли внимание, Федя, услышав перебранку, сразу же ретировался во двор, горка стояла без дела целый день, и Игорь, уже принявшийся за подготовку стола к обеду, обернулся, передергивая плечами. Сашка сегодня выглядел хуже, чем все дни до этого. Под глазами залегли тени, волосы растрепаны, а растянутая футболка совершенно не подходила его статусу. Александр стоял чуть поодаль, не рискуя подходить к мужу, продолжающему ругаться на него, выплевывая беспричинные упреки. Саша обхватил себя руками за плечи, и тогда Игорь отложил стопку тарелок в сторону. Ему не нужна битая посуда, уже вторая за это полугодие, а контролировать себя у него не всегда получалось.       - Я хочу знать, что произошло. Немедленно, - пара прекратила свои препирательства, но и со старшим в разговор вступать не спешили. – Я сказал, немедленно. Саша, что происходит? Ты выглядишь ужасно. Он бьет тебя, да?       Саша резко развернулся и, потеряв равновесие, схватился за холодильник, чтобы не упасть. Игорь воспринял это как положительный ответ. Александр пытался отступать, скрыться от разъяренного мужчины, но пришлось просто закрыть руками лицо. В гневе омега был страшен, мог сцепиться с любым оборотнем, защищая свою семью. Рома даже перестал дышать, не понимая, что нужно было подойти и помочь Саше сесть. Тот выглядел так, будто сейчас упадет в обморок. Игорь бил снова и снова, его кулаки легко находили уязвимые места, он тридцать лет был мужем оборотня, знает, как и что делать. Когда очередной его удар пришелся в солнечное сплетение, и Александр захрипел, пытаясь хватать широко открытым ртом воздух, Саша пришел в себя.       - Папа! Папа, перестань! – омега обернулся, глядя на перепуганное лицо сына. – Он никогда не делал подобного, не трогай его. Мы спорили о том, как рассказать тебе, что мы ждем ребенка. Это не то, о чем ты подумал.       Игорь замер, его лицо, похожее на маску, выглядело глупо. Губы растянулись в кривой усмешке, а левая бровь приподнялась, от чего взгляд мужчины казался бессмысленным. Он обернулся на сидящего у его ног зятя, все еще восстанавливающего дыхание, снова посмотрел на сына и пару раз моргнул, чтобы привести мысли в порядок.       - Ребенка? Вы ждете ребенка? – мужчина засуетился, не зная, в какую сторону ему броситься. – Вы должны были сказать об этом сразу, ради всего святого, Александр, прости, что я тебя так отделал.       Омега протянул ему руку, и мужчина, с недоверием глядя на него, помощь принял, на всякий случай вставая подальше. Это его не спасло, Игорь все равно подошел к нему и разглядывал лицо, полное ужаса. Он не выдержит еще одного нападения разъяренного человека. Тяжелые шаги и скрип нижней ступени лестницы сделали Александра беспомощным. Артем стремительно приближался, и вряд ли альфа сможет сбежать или спрятаться, а вступать в драку с родителями мужа он не намерен. Он уже приготовился к жестоким побоям, но мужчина порывисто обнял его, а после приподнял над полом. Александр от испуга перестал дышать.       - Ну, наконец-то! Я думал, не дождусь от вас внуков! – Артем обнял его еще раз, а потом сгреб в объятия подошедшего сына, целуя его в макушку. – Мы так долго ждали этого, я даже не верю, что вы обрадовали нас такой новостью.       За столом сегодня было шумно. Они продолжали поздравлять краснеющего снова и снова Сашку, Игорь заменил его тарелку на другую, размером побольше, ведь теперь омеге придется есть куда больше, чтобы прокормить прожорливого щенка, и Рома, пользуясь суматохой, придвинул свой стул ближе к Илье, наслаждаясь исходящим от его тела теплом. Мужчина уже был одет, и в черных джинсах и простой белой футболке он выглядел абсолютно совершенно. Рома уже не хотел никуда ехать, лучше было бы остаться дома и заняться чем-нибудь более важным и нужным. Его размышления прервал голос Игоря, твердый и достаточно громкий, чтобы привлечь внимание отвлекшейся пары.       - Надеюсь, вы с Ромой не заставите нас так долго ждать? Два года прошло со свадьбы, а ребенка только зачали. Слишком сильно затянули. Мы уже начали думать, что у Александра какие-то проблемы с этим, - мужчина густо покраснел, закашлялся, и Сашка с силой ударил его по спине. – Мы будем ждать новостей о ребенке от вас уже в следующем месяце. Такие вещи нельзя откладывать надолго. Тем более, Илюша, ты уже не юный мальчик, пора позаботиться о наследниках.       Самообладанию Ильи можно было позавидовать. Цвет его лица не изменился, дыхание оставалось ровным. Он продолжил обедать, а вот Рома низко склонился над тарелкой, не зная, куда теперь себя деть. Было так неловко слушать о том, что от него уже ждут ребенка, ждут большего, чем он может себе позволить сейчас. Они достаточно долго обсуждали такую важную для семьи новость, пытались даже придумать имя для щенка, и Илья воспользовался этой суматохой. Он громко известил родителей, что они с омегой уезжают прямо сейчас, и Игорь тут же засуетился, складывая в большую плетеную корзину приготовленные закуски. Не может же он отправить их на всю ночь голодать. Рома поднял с дивана заготовленные с самого утра пледы и свитер, вряд ли его тело сможет сохранить нужное тепло, хотя ночи стали жаркими, совершенно дурацкая июньская погода. Игорь заботился о нем изо всех сил. На улице еще не стемнело, но, по словам Ильи, приедут на место они уже в сумерках, так что им стоит поторопиться. Федя поцеловал Рому в щеку на прощание, попросил вернуться целым и невредимым, будто тот сам этого не желал, и только тогда альфа смог выехать из гаража. Отец закрыл дверь, давая сыну возможность не тратить на это время, и машина неспешно двигалась по оживленным вечерним улицам, пока они не пересекли границу города. Там мужчина позволил себе вдавить педаль газа до упора, наслаждаясь тем, как быстро пролетали деревья за окном. Рома вжался в спинку сиденья и до самой остановки не проронил ни звука.       Место, куда они приехали, чем-то напоминало то, где они с Ильей были в одну из первых ночей. Те же высокие деревья с толстыми стволами, руками не обхватишь, мягкий шелест листвы, щебетание птиц. Омега широко улыбнулся, выбираясь из машины. Теплый ветер ерошил его волосы, а садящееся солнце заставляло щуриться, подставляя лицо свету. Здесь он смог почувствовать себя свободным. Не было унизительных взглядов и слов, осуждения и проклятий. Илья поцеловал его за ухом, медленно и тягуче, прижимаясь губами к коже и легко засасывая ее, оставляя отметину, и направился вперед, по одному ему известной дороге. Омега последовал за ним. Им пришлось пройти достаточно от дороги, где мужчина оставил машину, и только после этого долгого пути длиной минут в пятнадцать, не меньше, перед ними открылась скрытая за деревьями поляна. Она была пустой, но, стоило Роме присмотреться, как он вполне отчетливо заметил, что бывали здесь часто. Трава была примята, крупные серые камни создавали место для костра. Илья бросил пледы на землю, один из них расправил, и Рома был уверен, это их место, где ему придется просидеть всю ночь под пристальными взглядами других оборотней. Альфа проверил, не испортилось ли содержимое корзины, пока они добирались сюда, и, удовлетворившись, все в той же тишине, они мало разговаривали, довольствуясь прикосновениями и поцелуями, пригласил омегу прогуляться. Рома с готовностью протянул руку, позволяя мужчине вести себя, и с каждым шагом они все дальше и дальше отдалялись от той поляны, на секунду парень почувствовал страх. Они в лесу, одни, и кто знает, что взбредет оборотню в голову в полнолуние, даже когда луна еще не взошла. Шорох листвы и мелких сухих веток под ногами постепенно смешался с тихим шумом воды, Рома был уверен, что слышал, как течение оглаживает крупные камни, сглаживая неровности их поверхностей. Поляна, на которой они оказались теперь, была меньше той, где они оставили вещи, раза в два. Небольшая река, не больше трех метров в ширину, с бликами на поверхности воды, тень деревьев и прохлада, даваемая ими, делали это место скрытым от чужих глаз оазисом. Пока Рома оглядывался по сторонам, запоминая каждый отблеск, каждую ветку, низко склонившуюся над их головами, неизвестно, когда он еще раз окажется здесь, Илья мягко обхватил его со спины, пальцы скользнули по животу и груди омеги, ласково оглаживая тело сквозь тонкий хлопок футболки. Парень замер, боясь даже вдохнуть. Он не был готов зайти так далеко прямо здесь, на холодной траве, под открытым небом. Но и выбраться не мог, тело совсем не слушалось его. Альфа уткнулся носом в его затылок, они стояли, медленно покачиваясь, словно в танце, и Рома почувствовал, как шеи у линии роста волос коснулись клыки. Илья не укусил, лишь задел кожу, даже не оставляя следов, будто заявляя о своей главенствующей позиции. Мужчина мазнул языком по шее, вдоль остро выступающих позвонков, и омега неловко передернул плечами. Они добирались сюда два часа, и, несмотря на кондиционер в машине и спавшую к вечеру жару, он чувствовал капли пота, стекающие по коже. Он же грязный, как этот оборотень может заниматься такими вещами. Альфа осторожно развернул его вокруг своей оси, уткнулся лбом в его лоб, большие горячие ладони продолжали оглаживать тело, не спеша забираться под одежду. Время будто замерло вокруг них, вместе с деревьями и водой, не было слышно ни единого звука, пока они стояли так близко, смешивая дыхания в одно и подчиняя биение сердца чужому ритму. Илья коротко поцеловал омегу в щеку, рядом с уголком губ, опустился на колено. Парень зажал рот рукой. Он не был готов, он вообще ни к чему сегодня не готов, чтобы не происходило. Альфа достал из кармана кольцо, оно было слишком дорогим, чтобы Рома мог его принять. Но Илья не спрашивал его мнения или разрешения.       - Это простая формальность, раз уже все решено, но, думаю, для тебя важно, чтобы это кольцо было у тебя. Чтобы ты знал, что все это – не шутка, - мужчина легко удерживал кисть его руки, надевая кольцо на палец.       Омега долго рассматривал украшение невидящим взглядом, будто это все происходило не с ним. У Ильи получилось угадать с размером, небольшие камни, прозрачные и насыщенно-синие, отражали своими гранями блеклый сумеречный свет почти севшего солнца. Все, что смог Рома в ответ, - это поцелуй, долгий и тягучий, такие были дома, когда их никто не видел. Альфа был настойчив, но не настолько, чтобы опрокинуть худое тело парня на землю. Он остановился, как только его губы скользнули на шею, а с губ омеги сорвался тихий стон. Во имя Фенрира, Илья не может больше себя держать в узде. Рома не единожды открыто заявлял о желании продолжать, но каждый раз они останавливались, и это рвало альфе нутро. Усмирять волка становилось тяжелее день ото дня, в эту ночь мужчина надеялся, что оборотни удержат его, не позволят ему совершить ошибку. Но вместе с тем была так высока вероятность того, что они не только не удержат, но еще и подтолкнут, сами усугубят все. Илья так рисковал, привозя парня сюда. Они стояли еще несколько минут, крепко обнявшись, все так же покачиваясь в такт дуновению ветра и шуму неспешного течения реки, и запах тела омеги, такой насыщенный, яркий, оседал в легких, успокаивая. Илья повернул голову, словно его внимание привлек какой-то звук. Рома присмотрелся, но не увидел ничего среди деревьев.       - Нас уже зовут, пойдем, - мужчина крепко сжал ладонь омеги, чтобы тот не потерялся в темноте сгустившихся сумерек.       Рома хмыкнул, постоянно трогал большим пальцем ободок кольца и выступающие камни, наслаждаясь ощущение украшения на коже.       - Так почему они не подошли ближе или не позвали? Почему просто стояли там, будто подсматривали? – он был любопытным, и когда-нибудь эта черта сыграет с ним злую шутку, но, наверное, далеко еще до этого дня.       - Решили не пугать, ты бы скончался на месте, услышав такой голос из темноты, - Илья тихо засмеялся, ему нравилось выражение лица омеги, когда тот испытывал слишком сильные эмоции. Это было восхитительно. – А заходить туда они не могут. Это моя поляна.       - Что-то я не увидел там таблички, что она – твоя.       Рома поймал взгляд мужчины и тут же заткнулся. Он полный придурок. Какая к черту табличка, они же звери, и Илья наверное… Омега не хотел об этом думать и тем более представлять. Это выглядело мерзко даже в его фантазии. Волки метят территорию, да, он знал об этом. Ему нужно было срочно отделаться от этих мыслей, пока его лицо не стало цвета любимой тарелки Феди – красной до ужаса, будто чьи-нибудь внутренности.       Когда они вернулись, поляна уже была заполнена людьми, и гул их голосов ударил по ушам, вызывая вспышку головной боли. Рома не привык к такому, в родительском доме всегда было тихо, единственным источником шума был университет, а теперь – маленький волчонок, с которым он проводил вечера, пока другие оборотни были на работе. Илья кому-то помахал рукой, обернулся, когда его позвали. Высокий, крепкий мужчина торопился к ним, и омега инстинктивно сделал шаг назад, пытаясь спрятаться за спиной своей пары. Он снова чувствовал себя загнанным и испуганным. Они все здесь, будут смотреть на него, осуждать и порицать. Это было невыносимо. Альфы пожали друг другу руки, а потом обнялись. Омега все еще молчал, прячась, но этот мужчина протянул руку, осторожно обхватил его запястье и оставил короткий поцелуй на тыльной стороне ладони.       - Очень приятно познакомиться. Меня зовут Роман. Роман Нойштедтер. Рад, что Илюха изменил свое решение и выбрал столь прекрасного омегу себе в пару, - у него был красивый голос и мягкая улыбка. Рома несмело кивнул головой и улыбнулся в ответ. То, что первый же подошедший к ним оборотень отнесся к нему благосклонно ничего не меняло. А мужчина будто потерял к нему интерес. – Ты сегодня без брата. С ним ничего не случилось? Странно не видеть его здесь.       Илья откашлялся и серьезно посмотрел на альфу. Ему было жалко друга, он должен был прекратить его терзания, пока это не навредило многим.       - Тебе стоит уже забыть о Сашке, - Рома прислушался, хотя не должен был. Это не его дело, но он не мог унять свое чертово любопытство, грызшее его. – У тебя нет шансов, Ром, они сегодня сказали, что ждут щенка. Ты очень настойчив, но это ничего не изменит. Они женаты, у них будет ребенок. Оставь его в покое. Ты мой друг, но знаешь правила – притронешься к нему, и мы разорвем тебя.       Стоящий напротив мужчина тяжело вздохнул и отвернулся. Рома видел боль в его взгляде. Наверное, так и выглядит безответная любовь. Но уже спустя несколько секунд альфа широко улыбнулся и похлопал Илью по плечу.       - Конечно, ничего не изменится, и ты по-прежнему мой друг. Я рад за Сашку, передавай им с мужем мои поздравления, - Роман пару раз моргнул и перевел взгляд на омегу. – Где же ты нашел такого? Примерный муж, красив и молчалив, не лезет в чужие разговоры. Многим бы поучиться у него такой кротости. У тебя точно нет брата?       Илья слишком резко двинул рукой, отталкивая ладонь друга, готовую погладить омегу по щеке. Он оскалился, плечи его приподнялись, все тело было напряжено. Оборотни на поляне обернулись на них и напряглись. Посягательство на чужую пару жестко каралось, все знали это. Роман лишь запрокинул голову, громко смеясь. Омеге стало не по себе, широкоплечий мужчина с тату пугал его своей настойчивостью и напористостью. Он не хотел стать камнем преткновения между друзьями, но и страх, сковавший его от близости этого альфы, не давал здраво мыслить. Он вцепился в предплечье Ильи, ища защиты, и оборотень отпихнул его за спину, закрывая собой. Роман перестал смеяться, и теперь взгляд его был серьезным и внимательным, будто ничего не произошло.       - Успокойся, я не претендую на него. Я не заинтересован в твоем омеге, - Илье понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и перестать хотя бы показывать клыки. Рома сжимал его футболку, натягивая ткань, и его шумное, сбитое дыхание все равно не давало здраво мыслить. – Если для тебя это так принципиально, я не буду его трогать. Но ты знаешь, я не позволяю себе подобного. Прости, если испугал, я не хотел.       Рома с опаской посмотрел на мужчину, но руку протянул, и Нойштедтер оставил еще один короткий поцелуй на тыльной стороне его ладони. Это было неловко, вот так испугаться и завести своим страхом альфу, но поделать с этим парень ничего не мог. Внезапно мужчина, уделяющий до этого момента внимание только Роме, посмотрел куда-то ему за спину, и взгляд оборотня изменился, стал пронзительным и наполненным болью. Омега обернулся, и его удивление определенно было оправдано, когда он увидел неспешно идущих к ним Сашу и Александра. Илья помахал брату рукой, и тот ускорился, хотя лицо его было недовольным.       - Я думал, вы поедете с родителями, - мужчина, давно уже взявший на себя обязанности охранять семью, осмотрел брата со всех сторон, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. – Не ожидал, что навестите нас здесь.       - Пока я еще могу бегать и не задевать пузом землю, хочу воспользоваться этой возможностью, - Саша сделал шаг назад, стараясь быть ближе к мужу. Их с Нойштедтером взгляды пересеклись, омеге стало неловко. Ему всегда было неловко в компании этого альфы.       Александр прижал его к себе, мягко удерживая за бок, они принимали поздравления с будущим пополнением в семье, здесь нельзя было ничего скрыть, оборотни чувствовали изменившийся запах омеги. Саша совершенно потерялся, вокруг него было слишком шумно и суетно, он с силой сжал ладонь мужа. Нойштедтер был последним, кто решился поздравить его. Сашка часто заморгал, возможно, присутствующие здесь почувствовали его страх, но он не мог его контролировать.       - Вам давно пора уже завести детей, - Роман широко улыбнулся, будто ничего не происходило. – И ты так хорошо выглядишь, пока не вырос живот и бедра не разнесло, будто у слона. Замечательно, что ты порадовал нас своим видом сейчас.       Омега отвел взгляд в сторону, спрятался под руку мужа, не желая смотреть на мужчину. Изо рта Нойштедтера всегда вылетала только дрянь, поэтому он до сих пор не нашел себе пару. Александр оскалился, предупреждая о последствиях, и все затихло. Вряд ли бы кто-то хотел спровоцировать драку в такой день, когда удержать волка было почти невозможно. И потому особо громко в установившейся тишине прозвучал голос одного из оборотней. Он выглядел как парень из соседнего двора, и Рома не решился даже примерно прикидывать, сколько ему лет. С Ильей такое не сработало. Этот альфа положил руку на плечо одному из сидевших рядом с ним омег с чудной внешностью и громко заявил, что они тоже ждут прибавления. Вокруг все снова замельтешило, снова поляна заполнилась шумом голосов. И лишь Нойштедтер, кинув короткое поздравление, устроился на земле, поджав под себя ноги, и с тоской смотрел на Сашу, такого довольного сейчас. Сколько уже лет прошло с тех пор, как они впервые встретились? Чуть больше трех, если его не подводит память. Сашка с его щепетильностью, педантичностью, особым взглядом на окружающий мир и дипломом дизайнера интерьера оформлял один из первых клубов Ромы, Илья сам привел брата для такой сложной работы. Рома тогда бросил на омегу пару взглядов и не смог не заметить, как смотрел на него Александр. И тогда он уступил. Сашка все равно не выглядел как тот, кто согласится на одноразовый секс, а отношения Нойштедтеру были не нужны. Он даже не понял, как отношения между оборотнями завертелись так сильно. Он не понял, как пролетело это время, когда на утро после работы в клубе Ерохин спешил на свидания, тратил все заработанные деньги на омегу. Когда Александр сказал, что собирается жениться, Рома покрутил пальцем у виска. Они с Сашкой были знакомы от силы полгода, разве можно было так спешить. Но к омеге мужчина решил присмотреться, чтобы хотя бы для себя понять, что в нем так нравилось всегда апатичному и не особо бойкому в отношениях другу. И чем больше Рома смотрел, тем больше ему нравился Саша. Спокойный и рассудительный, не похожий на тех омег, которые всегда крутились вокруг него самого. Ерохин показывал купленное кольцо, интересуясь мнением Нойштедтера, а тот заказывал другое, дороже в несколько раз, собираясь забрать чужую пару. Их брак был бы идеальным – у Саши была прекрасная, кристально-чистая репутация, а Рома был богат и в состоянии содержать семью. Ему требовалось самую малость – застать родителей омеги дома и заключить выгодный для обеих сторон договор. Вот только когда он приехал, спрятав все свои тату под плотными рукавами рубашки, Саша уже знакомил Ерохина с семьей. Они знали правила. Два предложения для одного омеги решались дракой, победитель забирал красивый, смущенно стоящий в стороне приз. Рома никогда не бился так, как в тот день. У него были сломано ребро и вывихнуто плечо, но он снова и снова вгрызался в бока и грудь друга, пытаясь достать до шеи. Драки на смерть не были чем-то особенным или редким. Светлая шерсть Александра была покрыта кровью, она стекала на землю, к ранам прилипала вырванная с корнем трава. Рома загрыз бы его, и совесть никогда не проснулась бы из-за этого, он уже почти дотянулся открытой пастью до неосторожно открытого горла. Сашка кричал, громко и надрывно, останавливая его. И тогда Нойштедтер впервые познал вкус поражения. Несмотря на его победу, противник лежал на земле, еле дыша, омега выбрал не его. Саша уткнулся волку между ушей носом, оглаживал его тело, зарываясь пальцами в жесткую, грязную шерсть. И столько ненависти увидел в его глазах Рома, что до сих пор ему снился этот тяжелый взгляд, проклинающий весь его род. И ему пришлось отступить. Он не смог бы жить с омегой, который не принадлежит ему, который будет изменять с поверженным противником, не стесняясь испорченной репутации и отказа семьи. И даже сейчас смотреть в блестящие глаза Саши было больно. Он жался к мужу, безродному, пришлому волку без собственной стаи, который и мизинца своего омеги не стоил, и выглядел счастливым, тем более, когда ждал ребенка. Нойштедтер отвернулся, встретился взглядом с Ромой, все еще пугливо держащим Илью за руку, и улыбнулся. Кому здесь есть дело до того, что случилось три года назад. Мужчина растрепал свои и без того лежащие в беспорядке волосы и потянулся.       - Илюха! – альфа обернулся, подтягивая парня к себе. Если и был кто-то в мире ревнивее среди оборотней, чем Илья, они все хотели бы его увидеть. – Часы, которые я в прошлый раз забыл. Они у тебя с собой?       - Лежат в машине. Можем дойти, пока окончательно не стемнело, - мужчина что-то шепнул омеге на ухо, тот несмело кивнул и руку отпустил. Побыть двадцать минут в одиночестве он, наверное, сможет.       Но Рома определенно переоценил свои возможности. Как только фигуры мужчин скрылись за деревьями, все омеги уставились на него. Альфам не было дела до молодого парня, стоящего одного, сложив руки на груди, пытаясь закрыться от остальных. Но вот омеги – они смотрели, оценивали, хищно скалились и приближались. Это было просто ужасно, оказаться одному среди них всех, оборотней, способных сломать ему шею быстрым, простым движением. Рома глубоко вдохнул несколько раз, пытаясь успокоиться. Вряд ли кто-то причинит ему вред – он чужая пара, они с Ильей обручены, и никто не посмеет тронуть его. Но кто знает, что на уме у этих волков, когда бледная луна начинает появляться на потемневшем небе. Один из омег, ранее стоявший поодаль, лишь воровато озираясь по сторонам, сейчас быстро приближался к нему, Рома мог слышать, как под его ногами хрустели ветки. И весь вид этого оборотня вселял жуткий страх, его глаза, прищуренные, наполненные презрением и ненавистью, были невыносимо пугающими. Этот омега бесцеремонно схватил парня за руку, насильно заставил повернуться вокруг своей оси, пристально разглядывая, а после отпустил, брезгливо вытирая ладонь о штаны.       - Мне казалось, у Ильи вкус получше, и его интересуют куда более занятные создания. А не человеческие омеги, выглядящие как жертвы пыток. Ни кожи, ни рожи, - этот мужчина не стеснялся в открытую унижать его, и Рома знал, никто не придет ему на помощь, он здесь совершенно один до возвращения своей пары. – Что же ты такого умеешь, что он разорвал помолвку с Наташей? Она, конечно, не подарок, да и красотой особой не отличается, но хотя бы богата, из приличной семьи. А кто ты? Мальчишка из бедняцкого квартала, пытающийся влезть в приличное общество? От тебя несет этим кварталом, ты никогда не отмоешься от этого клейма. Илья так глуп, что не видит твоих истинных намерений. Или ты в постели настолько хорош, что он готов не замечать остального? Раньше он не связывался со шлюхами, но ты, видимо, лучше других. Я так разочарован в нем, а ведь один из самых завидных альф был в городе. Почему бы тебе…       Его пальцы снова сжались на запястье Ромы, на коже остались синяки от слишком сильной хватки, и омега еле слышно вскрикнул, это было больно. Он не знал, что ему делать, и должен ли он попросить кого-нибудь о помощи, но негромкий рык за его спиной вызвал еще больше страха, от него колени начали подгибаться, Рома почувствовал, как тело слабеет.       - Уж если кто-то и может здесь рассуждать о шлюхах, так только ты, - молодой омега, определенно моложе Ильи, положил парню ладонь на плечо, легко сжимая. – В свое время тобой каждый альфа попользовался, вот только не женился. Сколько тебе уже, Денис? Почти тридцать? Какая жалость, что в таком возрасте у омег почти нет шанса заключить брак, да еще и с твоей репутацией. Убери свои руки от него, ты вообще никого не должен касаться, чтобы не испачкать. Мальчишка – выбранная пара, не чета тебе. Проваливай отсюда. Давно пора запретить тебе появляться здесь.       Стоящий напротив омега оскалился, но пальцы разжал, теперь уже угрожая только клыками. Роме от этого легче не стало. Он понятия не имел, кто этот оборотень за его спиной, и чувствовал себя попавшим в западню.       - Лучше вообще не заключать брак, чем быть одной из двух пар у своего альфы. Вы еще не деретесь за его внимание? Или тебе, как бездетному, положено только хозяйством заниматься? Бедная семья, такие жалкие омеги, выпрашивающие у своего мужа ласку. Настоящая беда.       Рома слышал рык. Грозный и раскатистый, он будто доносился со всех сторон, хотя омега точно различал голоса только двух волков. Парень осторожно посмотрел за плечо Дениса, стоящий в нескольких метрах альфа ощерился, рыжая шерсть покрыла плечи и часть рук. Еще один рык доносился сзади, но оборачиваться Рома не решился. Денис ухмыльнулся, но отступил. В случае необходимости альфа влезет в разборку, чтобы защитить свою пару, а зная эту семью, его даже не пощадят. Парень схватил Рому за руку и потащил за собой. Он почти насильно усадил его на плед, и было очень странно оказаться зажатым между двумя оборотнями. Омега присмотрелся, прикусил язык и мысленно отругал себя за поспешный вывод. На запястье сидящего справа от него парня был браслет, и крупный изумруд привлекал внимание. Чья-то пара здесь тоже человек, и это немного успокоило. Тот же самый парень протянул Роме бутылку воды и критически осмотрел пострадавшее запястье, недовольно цокая языком. Он бросил еще несколько негромких проклятий в адрес Дениса, и Рома совершенно запутался в том, что здесь происходит.       - Тебе не стоит так нервничать, сидя с нами, - у заговорившего с ним оборотня был приятный голос и большие ладони, которыми он погладил омегу по плечу и боку. – Никто не подойдет сюда, зная, что Федя в последние дни зол, как сам Фенрир. Да и нам нет смысла тебя трогать, раз ты пара Илюхи. Мы жили в соседних домах, он мне как вредный старший брат. Я – Саша, до свадьбы Кокорин, теперь Смолов, сейчас мы работаем с ним вместе. А это Маринато, но мы зовем его в семье Мари, второй раз беременный. Мы замужем вон за тем альфой, с заросшим как у дебила затылком.       Рома посмотрел сначала на омег, потом на оборотня, про которого они говорили, и закашлялся. Это было чертовски неловко. Две пары одного альфы, это было непонятно для него самого, и внезапно страх быть растерзанным сменился на другой, более глупый и детский, но такой сильный. Если кто-то смог позволить себе не одного мужа, а нескольких, не поступит ли Илья с ним так же. Саша будто почувствовал его тревогу и потерся носом о щеку, успокаивая. Хотя со стороны это больше выглядело как флирт.       - Никогда не думал, что Илюха найдет кого-то, кто так сильно будет подходить под все его немыслимые стандарты. Он озвучил их еще лет в двадцать, чтобы родители отстали и прекратили сватать ему всех омег и бет, которых знали. Мне казалось, он просто говорил все, что приходит в голову, а тут ты. Просто невероятно, - Рома не стал уточнять, что именно омега имеет в виду, пытаясь справиться с собственными мыслями, их было слишком много. Ему нужно было увидеть Илью, чтобы успокоиться. – Я такого красивого человека видел только два раза, это Игорь и Мари. В этой семье очень жесткие критерии отбора. Ты действительно чертовски красив, а еще так молод и неопытен. Не омега, а подарок.       Голос Саши стал тише и еще ниже, а ладонь скользнула по спине, остановилась на пояснице, мягко поглаживая сквозь тонкий хлопок футболки. Рома не успел ничего подумать, как чужие губы коснулись его собственных, легко и невесомо, но от этого короткие волоски на руках встали дыбом, а кожа покрылась мурашками. Все звуки вокруг стали приглушенными, пустыми, и с трудом парень расслышал голос Ильи, разгневанный и громкий, перемешанный с рычанием. Саша негромко смеялся, запрокинув голову, но омегу удерживать не стал, когда мужчина с силой дернул его к себе. Рома чувствовал себя безвольной куклой, оказался прижат к альфе, а после его поцеловали жадно и глубоко, даже дыхание перехватило. Илья никогда не целовал его так раньше.       - Не смей прикасаться к нему своими грязными омежьими руками, иначе, клянусь Фенриром, я разорву тебя, и Смолов меня не остановит, - альфа все еще рычал, с трудом усмиряя своего волка. Его ревность не знала границ ни в двадцать лет, ни сейчас. – У тебя есть Гильерме, трогай его, но не мою пару.       Роме пришлось прижаться к мужчине, чтобы тот хоть на секунду ослабил хватку. Почувствовав, что омега никуда не собирается уходить, Илья разжал пальцы на плече, и парень смог вздохнуть, от этого даже голова закружилась. Саша все еще тихо посмеивался, теперь обнимая сидящего рядом мужчину, разомлевшего в сильных руках.       - Он мне не нужен, просто захотелось попробовать. Вдруг твои сладости вкуснее, - Саша надул губы, словно ребенок, будто не понимая, что от этого Илья злился еще сильнее. Омега с детства пробовал все его конфеты, думая, что чужое – слаще. – Я больше не буду уводить у тебя омег, перестань на меня рычать. Это было только один раз, и он все равно был никчемной парой для тебя. Неблагодарный мужлан. Мы его мальчишку спасаем, а он еще и недоволен.       Когда Смолов смог добраться до них, скандал уже затих. На расстеленном пледе Илья прижимал к себе свою пару, чуть ли не до синяков сжимая пальцы на тонких руках и худых бедрах, рыча каждый раз, когда кто-то пытался приблизиться к ним. Кокорин вывел его из себя, и теперь волк совершенно не хотел слушаться, собираясь отстаивать свою пару в любую секунду. В любой другой момент он бы с удовольствием посмеялся сам над собой и собственной безграничной ревностью, но не в полнолуние, когда спровоцировать зверя было так легко. Рома спрятал лицо в изгибе его шеи, шумно дышал, как только пальцы в очередной раз сжимались на бедре и пытался успокоить, что-то рассказывая шепотом, чтобы не привлекать к себе внимание. Наверное, этого было достаточно, чтобы Илья отпустил омегу, позволяя удобнее сесть и дотянуться до еды. Толпа собиралась вокруг них, занимала свои места на траве, и Роме снова стало не по себе под всеми этими взглядами, которыми его награждали оборотни. Они снова внимательно разглядывали его, продолжали оценивать, и омеге кусок в горло не лез. Но одну из севших почти напротив них пар он узнал и поспешил склонить голову, приветствуя их. Мужчина удивленно моргнул, словно даже и не слышал о том, на ком женится Илья, а потом протянул руку, чтобы поздороваться.       - Очень рад вас видеть, Антон Константинович, - Рома постарался отстраниться от альфы, но тот этого не позволил, притянув обратно к себе. – Как Костик? Все такой же непоседливый?       Рома широко улыбался, видеть здесь одну из тех семей, в которой он работал, пусть и недолго, было приятно, тем более что они сейчас не выражали своего недовольства им. Антон пихнул заболтавшегося мужа в плечо и указал на омегу.       - Не думал, что ты вспомнишь его имя, а уж про нас я вообще молчу. Если ты когда-нибудь увидишь на улице ребенка, за которым бегут родители, - это мы. Он стал еще более шустрым, чем в прошлом году, - Кирилл, до этого занятый разговором с Нойштедтером, привстал, чтобы оставить на тыльной стороне ладони Ромы короткий поцелуй, знак своего уважения. Хотя бы две семьи его приняли, это было намного больше, чем омега ожидал.       Все дальнейшее время потонуло в громких разговорах, ругани и стычках, когда кто-то из альф случайно задевал чужого омегу. Рома уже не чувствовал себя так неловко, не так много здесь собралось оборотней, не желавших его видеть, да и сидели они достаточно далеко от него, чтобы не пересекаться взглядами. Но все равно, несмотря на все происходящее, парню было странно есть, будто бы на него смотрели и ждали, когда он подавится и будет выглядеть глупо. На темном ночном небе уже блестели звезды, и казалось, что с каждым мгновением Илья притягивает его к себе все сильнее, пытаясь срастись телами с омегой. Гильерме внезапно вскочил, прижимая ладонь ко рту, и Кокорин понимающе посмотрел вслед торопливо уходящему омеге. Потом он протянул Роме фонарик и проигнорировал предупреждающий рык Ильи. Будет лучше, если компанию человеку составит человек, а не почти сошедший с ума оборотень, начинающий выть на большую, яркую луну. Рома кивнул, позволил альфе в очередной раз поцеловать себя, коротко и быстро, почти целомудренно, и скрылся в темноте деревьев, освещая протоптанную между стволов тропинку к реке. Маринато нашелся быстро – стоял на коленях у воды и прикладывал смоченные ладони к лицу, возвращая себе ясный ум. Рома опустился рядом с ним, вытянул ноги и успокаивающе погладил омегу по спине, пытаясь поддержать. Он на самом деле не знал, что ему нужно делать, и поэтому мог только сидеть здесь, готовый позвать на помощь при необходимости. Звук плещущейся воды, шумного, глубокого дыхания мужчины, пение ночных птиц – все это почти гипнотизировало, и парень уставился на черное небо с белеющим диском луны. В городе, даже в удаленном от центра районе, где он жил, невозможно было разглядеть такое количество звезд, сияющих в темноте, и это завораживало. Маринато первым нарушил молчание, нервно сжал край своей футболки, а после оперся на локти и запрокинул голову назад, подставляя мокрое лицо ветру.       - Этот токсикоз меня убьет, - омега негромко хмыкнул, будто это действительно было чем-то забавным. – Он только начался, а я уже замучился. Во второй раз почему-то труднее, чем в первый. Не думал, что здесь появится еще один человек, но я чертовски рад, что мне будет с кем поговорить.       Рома хотел задать тысячу вопросов, пока они были вдали от остальных, наедине, но страх сковал его, он не был готов к возможным ответам, да и странный акцент собеседника сбивал с толку. Его горло пересохло, и омега закашлялся, нервно передергивая плечами, боясь сказать даже слово. Все, что он мог здесь услышать, может перевернуть его представление о будущей жизни, и он точно не был к этому готов. Но Гильерме, казалось, понимал его с полувздоха, дождался, пока парень умоется, вода была удивительно теплой, приятно обволакивала руки, ласкала кожу, и развернулся к неожиданному приятелю лицом.       - Тебе не стоит переживать об этом, - откуда он вообще мог знать, что сейчас терзало Рому. – Мы единственная семья в городе, где два омеги. И знают нас только поэтому. Не потому, что Саша хороший акушер, я неплохой кондитер. Не из-за мастерских Феди. А из-за того, что нас у него двое. Не думаю, что Илья решится жениться еще на ком-то, хоть это и не запрещено. И ты не должен переживать из-за того, что не случится. На твоем месте я бы волновался об этой ночи, когда волки… Ты сам знаешь, что происходит в полнолуние. Но мне действительно нужен был человек, чтобы не чувствовать себя здесь каким-то особенным или выделяться среди всех.       Рома задумчиво смотрел на темную, почти черную гладь воды, мелкие волны которой давали серебристый отблеск из-за света луны. Чтобы ему не говорили, он всегда будет переживать, и это невозможно было вырвать из своего сердца. Сам факт того, что в компании Ильи так мало людей, просто ничтожное количество, заставлял его сердце оглушительно биться, причиняя боль. Гильерме снова встал, чтобы умыться, прежде чем они вернутся на поляну, и Рома смог разглядеть на его плече несколько ран, уже заживших, но оставивших после себя шрамы. Он протянул руку, чтобы дотронуться до них, и не знал, что ему и думать об этом. Маринато отвечал так, будто это было пустяком, хотя волосы на голове омеги зашевелились.       - Иногда Федя забывается. Забывает, что я не оборотень, - он неспешно провел пальцами по грубому рубцу. – Ему бы в наморднике со мной спать, а то Саша только и делает, что зашивает мои плечи и руки. Он не кусает смертельно, но это всегда ощутимо больно. Не надо смотреть на меня будто на сумасшедшего. Я не говорю, что в восторге от этого, но Федя зверь, и я вынужден мириться с его жуткими клыками, раз люблю его. Тем более он никогда не делает этого специально. Просто так получается. Тебе нужно узнать его получше, он тебе понравится. Пойдем, пора возвращаться, пока эти двое не перерыли весь лес в поисках нас.       Почему-то Роме захотелось прямо сейчас оказаться дома. Возможно, в комнате маленького Федьки, где он разделил бы с волчонком его излишне мягкую кровать, он смог бы подумать обо всем, что услышал, обо всем, что Гильерме ему сказал за эту их короткую встречу. Но омега был прав – и без того раздраженный, заведенный Илья может натворить что угодно, если оставить его без присмотра. Это было смешно – он, слабый человек, присматривает за огромным, сильным оборотнем, способным на такое, что мало кому снилось. Рома не ошибся. Стоило ему снова занять свое место рядом с альфой, прижаться к его боку, как мужчина тут же затих, успокоился, перестал смотреть на всех словно на добычу. Парень перестал думать о том, что увидел. Его не касались чужие отношения, когда он не мог разобраться в своих, и ему стоит просто позволить всему идти так, как идет. Илья уткнулся носом в его шею, зарычал и вжался губами в тонкую кожу, оставляя большой, болезненный след. Омега попытался отстраниться, ему было так стыдно, что остальные видят это. Оборотень продолжал целовать его шею, касался ее клыками, сжимая пальцы на худых боках. Рома попытался вывернуться из слишком крепкой хватки, и Антон, сидевший напротив, заговорил с ним совершенно спокойно и невозмутимо, хотя ладони Кирилла давно уже скользили под его просторной футболкой.       - Тебе не стоит стесняться этого. Сегодня полнолуние, всем наплевать, что вы делаете. Все немного заняты, - словно в подтверждение его слов откуда-то сбоку, из густых кустов раздался смешанный с воем стон. Рома покраснел и попытался отвести взгляд. Илья все еще бесстыдно лапал его, не собираясь прекращать этого. – Но если ты не хочешь, чтобы на вас смотрели в этот момент, то лучше уединиться.       Рома попытался справиться с охватившим его стеснением. Рука Кирилла скользнула ниже пояса штанов мужа, Илья настойчиво гладил Ромину поясницу, и было отвратительно стыдно признавать, что ему это нравилось. Его запах, запах еще такого слабого, но ощутимого возбуждения чувствовал каждый оборотень на этой поляне, и Илья рычал низко, почти утробно, вылизывая его шею. Омега перехватил его руки, погладил большим пальцем запястье под металлическим браслетом часов, заставляя прийти в себя. Движения альфы были резкими, размашистыми, он достаточно грубо дернул парня за плечо, поднял плед и потащил Рому за собой, не давая возможности даже попытаться разглядывать узкую тропинку под своими ногами. Омега спотыкался, несколько раз чуть не врезался в дерево, еле удержался на ногах. То, что Илья хотел его так сильно, раззадоривало его самого, среди всех омег, что были на той поляне, он все еще тянулся к нему, и Рома с готовностью распластался на наспех расстеленном на траве пледе. Они были здесь, когда только приехали. Здесь Илья надел на его палец кольцо, и, наверное, было правильно, если все свершится именно так. Они целовались горячо и бездумно, волчьи клыки полоснули по губе, язык тут же собрал горячую, соленую кровь. Пальцы, ловкие и умелые, расстегнули джинсы омеги, ладонь проникла под плотную ткань, лаская начинающий твердеть член. Это было слишком быстро, Рома не успевал за ласками, они заставляли его кожу гореть, а кровь – вскипать в венах, и парень запрокинул голову, издавая первый, громкий, почти надрывный стон. Он хотел этого, он помнил руки Ильи, подарившие удовольствие однажды, и хотел сейчас больше, хотел быть поверженным и подчиненным. Но внезапно мужчина остановился. Прохладный из-за близкого расположения реки воздух словно отрезвил его, исчезла желтизна радужки и волчьи уши. Альфа моргнул раз, другой, возвращая себе человеческий облик, снова коснулся ладонью затвердевшей плоти любовника и, не получив сопротивления, дернул его светлую футболку вверх, обнажая напряженное тело. Рома выгнулся, оперся на плечи, позволяя оборотню рассмотреть себя в тысячный раз, сияющая в лунном свете кожа обтянула ребра, грудная клетка вздымалась, было так тяжело дышать, когда запахи травы, деревьев и мужчины смешались в один, забились в нос, не давая глубоко вдохнуть. Язык Ильи скользнул от яремной ямки вниз, вдоль грудины и до солнечного сплетения, и Рома почувствовал, что задыхается. Он вцепился пальцами в плечи оборотня, оставил на коже следы от коротких ногтей, но альфа и не думал останавливаться, его губы оставляли на коже следы, неровные круглые отметины, которые к утру станут уродливыми фиолетовыми синяками. Илья прихватил зубами кожу около пупка, осторожно, стараясь не причинить лишней боли. Пока он еще может себя контролировать, пока волк не завладел его рассудком, ему стоит быть внимательным и аккуратным, чтобы не испугать омегу. Он не спрашивал разрешения, стащил с парня штаны одним быстрым движением и утробно зарычал, прижимаясь лицом к паху. Запах омеги, сильный, будоражащий, такой яркий, совсем затуманил его сознание. Мужчина сдернул с него белье, с трудом отметив, что принадлежало оно далеко не парню, вытащено из верхнего ящика комода в спальне, и Рома, голый, с бесстыдно раздвинутыми ногами, вздымающейся грудной клеткой и шумным дыханием, был распластан под ним, его ресницы подрагивали, отбрасывая на коже тень. Илья хотел вылизать его с головы до ног, пометить каждый участок кожи, скрытый от чужих глаз. Он торопливо избавился от собственной одежды, чуть не оторвав штанину, когда нога запуталась, и теперь все было правильно. Пара принимала его, трогала робко, несмело, и от этого волк внутри визжал, ликуя. Не знающий близости так долго, Рома легко сходил за невинную омегу, только чуть более опытную и готовую принять любовника. Илья боялся разорвать его, сколько полнолуний он провел здесь, не смея прикасаться ни к кому, полгода гонов без близости к кому-либо. Омега приподнялся на локтях, облизал губы, словно провоцируя, и его глаза блестели, будто умоляя. Альфа снова поцеловал его, порывисто, жадно, грубо раздвинул коленом ноги, заставляя парня отдаваться, признавать свое поражение. Омега приоткрыл опухшие губы, коснулся влажной от пота ладонью члена мужчины, и тот схватил его запястье слишком сильно, Рома тихо вскрикнул, вздрагивая всем телом.       - Оставим это до брачной ночи, не все сразу, - Илья уперся руками в землю и двинул бедрами. Их члены соприкоснулись, и омега снова застонал.       В бездумных, безумных ласках и поцелуях время замерло. Ладони продолжали оглаживать кожу, покрытую мурашками от каждого касания, и для Ромы все превратилось в размытое пятно, он ничего не мог больше видеть, пока мужчина вылизывал его шею, прикусывая кожу. Он не заходил дальше, и тело омеги дрожало, разгоряченное, мокрое от пота, ожидая большего, того, о чем он, словно безумец, мечтал ночи напролет. Илья мазнул языком по твердым соскам, Рома запутал пальцы в волосах альфы, не позволяя ему отстраниться. Эта ласка была такой прекрасной, он не помнил, когда ему было так хорошо. Он не знал, почему это происходило. Он же человек, не оборотень, так почему так сильно хотелось ублажать свою пару, отдаваться без остатка. Илья резко схватил его ноги, заставляя прижать колени к груди, и Рома бы таким открытым в этот момент. Он весь был словно напоказ, смазка стекала меж ягодиц, падала на плед вязкими, тягучими каплями, и ее запах, густой и терпкий, совершенно вскружил альфе голову. Он не сдержался, склонился, несколько раз проводя языком по чувствительной коже, собирая влагу. Илья с трудом сдержал в себе эти животные, инстинктивные желания. Все потом, сейчас у него почти нет времени на это. Его пальцы, длинные и тонкие, преодолевали сопротивление тугих мышц, медленно входя в жаждущее тело. Рома задыхался, его шумное, поверхностное дыхание стало сиплым, грудная клетка ходила ходуном, а легкие горели, будто каждый глоток воздуха обжигал изнутри. Илья протолкнул пальцы глубже, их было всего два, но этого оказалось достаточно, чтобы омега в его руках извивался, насаживаясь сильнее. Его стоны, мелодичные и нежные, стали громче, когда пальцы разошлись в стороны, когда коснулись простаты, надавливая. Ноги затекли, мышцы в бедрах словно разрывались, когда мужчина в очередной раз резко двинул рукой, удерживая. Их взгляды пересеклись всего на мгновение, хватка ослабла, и они замерли на несколько минут, разглядывая друг друга. То, что происходило между ними, было почти нереально. Илья снова подхватил омегу под колени притянул к себе и, не спрашивая разрешения, пару раз коснувшись пальцами растянутого отверстия, вошел плавно, неспешно, глядя на то, как тело омеги выгибается, как его руки комкают плед. Вскрик Ромы был слишком громким. Притаившиеся в густых кронах птицы вспорхнули, зашумела листва, и голос пленительного юноши растворился в этих звуках. Парень зажмурился, привыкая к большому размеру растягивающей его плоти, к боли, пронзившей его тело. Илья целовал его, успокаивая, отвлекая от этой боли, и омега цеплялся пальцами за плечи мужчины, стройные ноги обвили его талию, притягивая еще ближе. Первые движения были неприятными, при каждом толчке живот сводило, так тяжело было принимать альфу. Рома глубоко вдохнул, открыл глаза, ему жизненно важно было смотреть на оборотня, когда все происходило. Черные уши Ильи, дергающиеся от каждого тихого, сиплого стона, его глаза, сменившие цвет радужки на золотой. Он был почти волком, негромко рычал, изредка облизывая предплечья омеги. Когда боль почти полностью отступила, а собственное сердце перестало стучать, словно сумасшедшее, Илья продолжил двигаться. Все так же неспешно, но входя на всю длину, давая омеге почувствовать себя целиком, он был опьянен запахом любовника, с каждой секундой теряя над собой контроль. Он так боялся обратиться полностью, зверь в полнолуние не будет выяснять, чего хочет пара, и вряд ли Рома выдержит четыре, а то и пять вязок за ночь, на которые даже не будет получено разрешение. Омега вскрикнул, сжался, ногти оцарапали спину мужчины, оставляя на коже белеющие полосы. Внезапно стало так хорошо, будто это больше не было его телом, он подался навстречу, заметался, волосы его растрепались, в прядях застряли смятые травинки. Илья почти рассвирепел, вбивался в податливое тело, движения его бедер были мощными и быстрыми.       - Повяжи меня, - ладони омеги скользнули по его рукам, когда мужчина не ответил, от запястий до плеч, огладили сильную шею, обхватили лицо, заставляя смотреть на себя, не отводить взгляд и не закрывать глаза. Голос стал громче и настойчивее. – Повяжи меня.       Илья рычал низко и утробно, его клыки сомкнулись на худом плече парня, и он брал столько, сколько Рома мог ему отдать, пока извивался под тяжелым, горячим телом, стремясь насадиться, раскрыться. Он хотел принадлежать оборотню, пропахнуть им с ног до головы, и, когда альфа вошел в него до предела, запрокинув голову, обжигая изнутри горячим семенем, Рома закричал. Громко, хрипло, его тело неестественно выгнулось, и боль, заново пронзившая от макушки до пяток, была такой сладкой, такой правильной. Узел растягивал его мышцы, они горели под этим давлением, но омега сам хотел этого. Илья остановился, замер, тяжело дыша. Исчезла черная шерсть с его плеч, за мгновение проступившая от бесстыдного предложения любовника, почти пропали уши. Он был почти нормальным, и взгляд его был извиняющимся за причиненную боль. Мужчина склонился, неторопливо и мягко целуя свою пару, пока узел не давал им возможности прекратить это безумие. Это было настолько близко, будто они срослись кожей, проникали друг в друга за эти несколько минут. Илья не знал, мог ли омега еще больше показать свою готовность быть парой, чем добровольно согласившись на вязку. Когда узел спал, мужчине осталось только устроиться рядом, притягивая парня к себе, ласково оглаживать мокрую от пота кожу на животе и груди и смотреть в искрящиеся от удовольствия глаза.       Рома с трудом привел дыхание в норму. Все его тело болело, каждое движение заставляло мышцы ныть. Лежать на боку было неудобно, но только так он мог видеть лицо мужчины, немного уставшее и довольное, и взгляд, которым он одаривал омегу, стоил того, чтобы терпеть. Большая ладонь мягко скользила по коже, все еще такой чувствительной, и мурашки разбегались от места прикосновения. Рома коснулся указательным пальцем цепочки на шеи альфы, осторожно накручивая ее, всего один оборот. Ему нравилось делать так и дома, тогда создавалось ощущение, будто волк был на поводке, подчинялся ему одному. Это все было странно. Возможно, Роме нужно побыть некоторое время наедине с собой, чтобы понять, что случилось сегодня, разобраться, что творится в их отношениях, потому что он совершенно не понимал, что происходит. Илья легко сжал его запястье, оставил поцелуй на тыльной стороне ладони омеги, огладил кольцо. Оно внушительно смотрелось на пальце парня, и сейчас, после случившегося, выглядело особенным. Небо над ними было черным, и мириады звезд, словно светлые кляксы, усыпали его, разгоняя темноту. От лунного света влажная кожа блестела, была будто прозрачной и слишком тонкой, коснись ногтем – и рассыплется. Рома сделал над собой колоссальное усилие, чтобы придвинуться еще ближе и поцеловать оборотня, разморенного и улыбающегося одними уголками губ. Теплая ладонь легла на щеку, большой палец погладил скулу. Укус на плече не был слишком глубоким, чтобы волноваться из-за него, но альфа все равно облизал кожу, как делал это множество раз раньше, когда Рома умудрялся порезаться на кухне или разбить колено во дворе, играя с Федей. Казалось, жизнь вокруг них остановилась, сама природа прекратила свое движение, давая им насладиться друг другом в идеальную ночь. Откуда-то донесся вой, протяжный, громкий, к нему присоединились и другие, разные голоса сливались в один, и Илья не сдержался, завыл вместе с ними, и Рома не мог отвести от него взгляд. Его глаза снова стали волчьими, и омега прижался к нему, целуя шею и ключицы, словно под гипнозом. Этот вой подчинил его себе, и Рома почувствовал себя таким же, как и все остальные на той поляне, частью чего-то большего, огромного, подвластного лишь луне.       - Тебе стоит одеться. Не надо светить голым задом на половину леса, - голос мужчины был немного охрипшим, слегка рычащим, но в следующий же момент он стал ниже и грубее, тише и тверже, хотя омега прекрасно слышал в нем ноты волнения. Дотянуться до одежды не было сил. – Если ты сожалеешь о том, что произошло…       Рома сам готов был рычать. Глупый волк, в его голове сплошная пустота, раз он позволяет таким словам вырываться из его рта. Омега приподнялся на локтях, разглядывая кучу измятых вещей, на футболке были видны дыры от когтей, и вряд ли Игорь простит ему это, но, когда белье нашлось, валялось рядом, скомканное и выглядящее на самом деле ужасно, парень даже не стал разбираться, кому оно принадлежит. Быстро надел, словно торопился скрыть свое тело от чужих взглядов, и снова устроился на пледе, прижимаясь к мужчине и разглаживая его растрепанные волосы пальцами.       - Я не пожалею об этом. Даже если в итоге окажется, что мы не соблюли традицию, и я понес щенка до свадьбы. Я ни за что не пожалею о том, что сегодня произошло. И тебе лучше перестать говорить эту ересь, если не хочешь испортить ночь.       Илье этого было достаточно. Перестало грызть и то, что он внезапно становился совершенно неразумным рядом с омегой, словно тупой подросток, делал глупые вещи или говорил неприемлемые слова, вел себя неподобающе возрасту и статусу. Отец часто рассказывал ему об этом, о том, как рассудок становится подчинен своей паре, и все мысли волка крутятся вокруг единственного оборотня или человека. Илья видел, каким становился отец наедине с папой, и это вселяло в него уверенность, что он нормальный, ничем не отличается от других альф. Они с Ромой все еще целовались, лениво и неспешно, позволяя ветру касаться кожи. Цепочки на шее омеги запутались, Илья поддел их пальцем и с трудом подавил желание снова трогать податливое тело. Парень пах все еще сильно, и это было верхом самообладания - не прикоснуться вновь, не взять второй раз. Альфа зажмурился от удовольствия, когда ладонь парня погладила его по затылку, почти невесомо, и они оба успокоились, подстраиваясь под тишину леса. Чужой вой еще раздавался со всех сторон, доносился до них с легким ветром, колышущим листья. Время снова восстановило свой ход, и Илья повернулся, чтобы посмотреть на внезапно замолчавшего омегу. Рома уснул, прижавшись щекой к его плечу, изредка вздрагивая от холода. Илья не решился его будить. Дошел до реки, здесь было не больше двадцати шагов, умылся, посмотрел на свое растекшееся по поверхности воды отражение, искаженное мелкими волнами. Им действительно стоит вернуться домой, на рассвете в лесу слишком холодно, чтобы Рома смог это перенести в том виде, в каком остался. Мужчина спешно оделся, поправил волосы, проверил, не выронил ли из кармана личные вещи, завернул омегу в плед вместе с одеждой, не пытаясь даже одеть парня. Рома не был тяжелой ношей, его легко было подхватить на руки и нести по узкой протоптанной дорожке, не потревожив его сон. На поляне уже было не так многолюдно. Большая часть пар давно уже разбрелась по своим укромным уголкам, и у костра оставались только те, кто не имел спутника, или проголодавшиеся оборотни. Гильерме беззастенчиво дремал, уложив голову на колени Саши, и омега помахал Илье вслед, жестом прося позвонить на днях. Около машины было сложнее всего. Даже путь, занявший не меньше двадцати минут из-за попыток мужчины идти спокойно и размерено, не так вывел его из себя, как проблема с доставанием ключей из заднего кармана. Внезапно чья-то ладонь быстро скользнула вниз, подцепила брелок, но задержалась, поглаживая сквозь джинсовую ткань. Илья оскалился и еле слышно зарычал, предупреждая о последствиях. Ответом ему послужил тихий смешок. Неудивительно, что альфа не заметил постороннего рядом с машиной, все запахи смешались, а собственная сосредоточенность на завернутом в плед парне не делали мужчину особенно внимательным.       - Я же помогаю тебе. Зачем ты так себя ведешь? – Илья обычно не показывал свою неприязнь открыто, но этот омега раздражал до зубовного скрежета. Настойчивый и беспринципный, он готов был пойти по головам, чтобы добиться своей цели. – Мальчишка-то совсем вымотался, хотя до рассвета еще долго. Зачем тебе такой, Илюш? Ты никогда не был глупым, но сейчас ведешь себя как ребенок. Он же ничего не может, скучный человечишка, с которым не получить сильных щенков. Ты же знаешь, что дети от смешанных браков слабые и беспомощные, не чета чистокровным оборотням.       Илья, устроив Рому на заднем сиденье, постарался не хлопнуть дверью, закрывая ее. Простят ли его волки, если он сейчас растерзает омегу, посмевшего оскорбить его семью? Мужчина развернулся, грубо отпихивая приблизившегося к нему оборотня. Денис чуть не потерял равновесие, но на ногах удержаться смог, продолжая негромко смеяться.       - Я же прав, да? – Денис снова попытался приблизиться, и альфа оскалился, радужка сменила цвет, а острые когти поддели прядь волос парня у самого лица. – Конечно, многие тебя осудят, если ты отменишь свадьбу еще раз, но поймут. Кто же захочет связать себя с человеком? Только придурок вроде Смолова. Люди – не пара для оборотней, давно пора уже это признать и запретить такие браки. Чистота крови должна сохраняться, тебе ли это не знать.       Илья зарычал и толкнул омегу с силой, Черышеву пришлось ухватиться за ветку стоящего рядом дерева, чтобы не упасть. Он видел, что альфа был взбешен, но считал своим долгом рассказать о неправильности смешанных браков. Мужчина схватил его за запястье, почти выламывая, если сжать крепче, то кости хрустнут, превращаясь в труху.       - Мой отец женился на человеке, поэтому закрой свой поганый рот. Какое право ты, оборотничья сука, имеешь так говорить о моей семье? – взгляд Дениса изменился. На мгновение в его глазах мелькнул страх, что альфа его разорвет за все сказанное. – То, что когда-то давно у нас что-то было один раз, ничего не разрешает тебе. Если бы каждый, кто трахнул тебя, обязан был жениться на тебе, половина омег в городе осталась бы без пары. Да и не женится никто на тебе, сам подумай. Омега, опозоривший свою семью распутством. Никакая чистая кровь не заставит альфу добровольно заключить с тобой брак, да и ради денег никто не согласится. Ты – порченный товар, Денис, худшая партия в городе среди омег. Тебе стоит подружиться с Наташей, она тоже постоянно чесала своим грязным языком о смешанных браках. Не смей приближаться ни ко мне, ни к Роме, иначе я вырву твои внутренности на центральной площади. Не смей прикасаться к моей семье, Денис, я тебя предупредил.       Илья не стал дожидаться ответа. Слова этого омеги давно не интересовали никого, и мужчина, пристегнувшись и бросив взгляд на спящего Ромку, негромко включил радио, иначе он не мог сосредоточиться на дороге. Чем дальше он отъезжал от этого леса, тем спокойней ему становилось. И больше не волновало, что почти половина пар не пришли сегодня, объявляя лично ему бойкот. В основном это были пары с бетами, жаждущие, чтобы он заключил брак с девушкой. Илье не было до них дела. Рома громко засопел, заворочался, чуть не упал, но каким-то чудом удержался на сиденье, продолжая спать. Он действительно был измотан прошедшим днем, и им стоило вернуться домой.       Пробуждение для парня было подобно покачиванию на волнах. Вот он в плену приятных, счастливых снов, а вот уже вытягивается на мягкой кровати, доставая кончиками пальцев до кожаного изголовья. Омега перевернулся на бок и подтянул колени к груди, все тело болело, а голова все еще была пустой. Но он не чувствовал себя таким умиротворенным уже, наверное, целую вечность, и хотелось продлить это ощущение, оставить его себе. Плотные шторы были задернуты, не пропуская солнечный свет, и Рома осмотрелся по сторонам, спросонья он не сразу мог осознать, где находится. Знакомый шкаф, приоткрытая дверь ванной, цвет стен. Омега еще раз с наслаждение потянулся, уткнулся носом в соседнюю подушку, а потом резко вскочил, даже голова закружилась. Он не помнил ничего с того момента, как они с Ильей разговаривали после секса, и это заставило его волноваться. Он не знал, как попал домой, как оказался в кровати, одетый в одно белье, что происходило ночью и утром. Парень наспех умылся, расчесал спутанные волосы, выбирая оттуда застрявшие травинки, достал из шкафа первые попавшиеся вещи, не глядя, натянул их и поспешил найти мужчину. В доме было шумно, но, вместо ожидаемого лица Игоря, занимающегося хозяйством, ему навстречу вышел совершенно незнакомый омега среднего возраста, поправляя фартук. Он толкал перед собой небольшую тележку с какими-то средствами и поклонился, завидев Рому. Парень смог только кивнуть в ответ и, оглядываясь через плечо, торопливо спустился по лестнице, прошел через гостиную, отмечая странный, неестественный для этого дома порядок. Илья нашелся на кухне. На нем была свободная майка, больше открывающая тело, чем скрывающая его, и шорты, ничуть не прикрывающие ноги ниже колен. Рома не помнил, чтобы альфа когда-то выглядел так. Мужчина обернулся, браслет его часов ударился о фарфоровое блюдце, и широко улыбнулся, приглашая омегу к столу. И это тоже было странно, потому что обычно завтрак, да и все остальное, готовили они с Игорем, иногда им помогал оставшийся ночевать Сашка. Но Илья деловито поставил тарелки, налил Роме кофе и устроился напротив, закидывая ногу на ногу. Выглядело очень манерно и забавно. Мимо них почти незаметно проскользнули омега и альфа, поставили стремянку около больших панорамных окон, которые всегда так нравились Ромке на этой кухне, и принялись за мытье стекол.       - Папа не может сам следить за таким большим домом, несколько раз в неделю мы приглашаем работников для этого, - омега угукнул, соглашаясь. Дом действительно был большим, и его всегда интересовало, как у Игоря получается справляться со всем. – Ты отдохнул? Вчерашний день был… насыщенным.       Илья хмыкнул, встряхнул рукой, серебряная цепочка на запястье звякнула, ударившись о часы. Рома попытался скрыть смущение, но его щеки вспыхнули, выдавая с головой. Ему было неловко говорить об этом, особенно когда в нескольких метрах от них посторонние могли слышать их.       - Родители вернутся к вечеру, они всегда уезжают к друзьям и забирают Федьку с собой в полнолуние. Он еще не может обращаться, так что ему точно не место на поляне. Затопчут и не заметят, - Илья потянулся, вскинув руки вверх, и Рома смог рассмотреть грубый шрам на ребрах, длинный и уродливый. Как он мог не замечать его раньше, хотя они целую неделю почти ночевали в одной кровати. Альфа поймал его взгляд. – Дети из смешанных браков не обладают такой же регенерацией, как чистокровные оборотни. А вот в драки мы лезем наравне со всеми. Слишком глубоко цапнули, пришлось накладывать швы, Саня Кокорин тогда только учился этому, поэтому и получилось криво и топорно. Но зато не умер от потери крови.       Илья говорил об этом так легко, будто не было в этом ничего страшного. А у Ромы мурашки от ужаса по спине пошли. Пытаясь отвлечься от жутких картинок, которые рисовала фантазия, он перевел разговор в другое русло, снова и снова возвращаясь к прошедшей ночи. Он не знал, что двигало им, почему он вел себя, будто течная омега, а то и хуже, но желание узнать, повторится ли все это в обычную луну, стало таким сильным, почти осязаемым в воздухе. Илья с грохотом поставил свою чашку на стол, внимательно смотрел, как парень доедает свой завтрак и, не дав и слова сказать, схватил его за руку и повел за собой. У самой двери своей комнаты он остановил готовящегося войти омегу и кивнул головой в сторону.       - Не нужно убирать в этой комнате, - омега спешно поклонился и заторопился убраться отсюда. Не первый год работает, знает, что не нужно спорить.       Щелкнул фиксатор на дверной ручке, комната, еще час назад наполненная мягким, нежным теплом, стала другой, хотя объективно в ней ничего не изменилось. Илья продолжал теснить парня к кровати, пока ее край не уперся Ромке под колени, и омега не рухнул на не заправленную постель.       - До вечера еще полно времени, - ладонь мужчины беззастенчиво скользила под просторной футболкой любовника. – Наверное, эта кровать заслужила, чтобы мы на ней не только спали.       Омега успел только довольно взвизгнуть, когда язык альфы скользнул по его ключицам.       До свадьбы оставалось чуть больше недели. Экзамены Ромы закончились, и все время он проводил в доме почти в полном одиночестве. Саша с мужем жили отдельно, хоть и навещали родителей каждые выходные, старшие работали, а Федя готовился к школе в детском центре, поэтому все комнаты были в распоряжении омеги, хотя делать ему ничего не хотелось. Большую часть дня он находился в гостиной перед телевизором или в комнате, с головой погружаясь в чтение, а когда солнце жгло не так сильно – рано утром или ближе к вечеру – выбирался во двор, чтобы поваляться на траве. Абсолютная лень завладела им, и только выходные Игоря, тот работал через день, не позволяли ему утонуть в апатии и безделье. Обычно они были заняты на кухне, готовя ужин на большую семью, или другими домашними делами вроде сортировки вещей для стирки, наслаждаясь отсутствием суеты, которая наполняла дом по вечерам. Сегодня они закончили с готовкой рано, даже четырех еще не было, Игорь сделал им кофе, и они вышли на веранду, собираясь посвятить время себе и омежьим разговорам, пока альфы не вернулись. Они сидели прямо на ступенях, нагревшееся за день дерево обожгло ладони, когда Рома коснулся досок, но все равно это было приятно. Все было приятнее, чем крохотная комнатушка в родительском доме, где даже развернуться невозможно было. Родители с того дня так и не позвонили, не попытались выяснить, все ли в порядке с их единственным сыном, и Рому это почти перестало задевать, хотя он все еще не мог простить за случившееся их. Игорь много рассказывал о браке, о свадебных традициях, которые омега не знал раньше, о своей беременности. Это было тем, что действительно сейчас волновало омегу, потому что ни он, ни Илья не думали о защите, и возможно парень уже носил щенка, а может и двух. Мужчина закатал свои тонкие, легкие штаны до колен и вытянул ноги, потягиваясь и подставляя лицо солнцу.       - Тебе не стоит переживать, что это будет сложно, - парень отставил пустую чашку в сторону и последовал примеру старшего, стараясь подставить свету больше кожи. – Илюша был большим ребенком, но это совершенно не отличается от беременности крупным ребенком от человеческого альфы. Хотя ты выглядишь достаточно крепким, чтобы выходить весь срок. Кого это так рано принесло?       Громкий звук звонка у ворот разнесся по всему двору пронзительной трелью, и Игорь поправил штаны, собираясь встретить незваного гостя. До возвращения альф было еще не меньше двух часов, а больше никого они и не ждали. Мужчина неспешно, даже в такой суматошной семье он не любил быть торопливым, пересек двор и сложил руки на груди. Можно, конечно, было зайти в дом и посмотреть на пришедшего через камеру, но это заняло бы еще больше времени.       - Простите, что побеспокоил. Могу ли я поговорить с Ромой?       Парень, стоящий за спиной омеги, услышал знакомый голос и сделал шаг назад. Он не мог поверить, что папа придет сюда, даже не позвонив, после того, что произошло, и паника завладела им. Его тело мелко задрожало, и ему пришлось схватиться за плечо Игоря, чтобы не упасть. Он не так представлял себе встречу с родителями и сейчас был совершенно растерян. Рома чувствовал себя беспомощным.       - Даже если он не хочет разговаривать? – голос Игоря резко огрубел, стал ниже, Рома мог услышать, что мужчина почти рычал. – Или его нет дома? Не стоит заявляться без предупреждения, это дурной тон. Хотя, откуда же мне знать, в семьях оборотней не учат такту и обходительности.       Тяжелый вздох мужчины за металлическими воротами полоснул по ушам, пальцы Ромы все еще мелко дрожали, а сам он пытался дышать и не упасть в обморок.       - Все в порядке, - он впервые подал голос с тех пор, как раздался звонок. – Я поговорю с ним. Он все равно не может сделать еще хуже, чем они с отцом уже сделали. Не стоит волноваться.       Игорь несколько секунд переступал с ноги на ногу, смотрел то на ворота, то на омегу, тяжело вздохнул, но тяжелый хитроумный замок все же открыл.       - Я буду на кухне, смотреть за вами так внимательно, как только смогу. И если мне что-то не понравится, у меня есть ружье. Я не шучу, я отлично стреляю. Так что…       Договаривать он не стал, все и так было понятно. Рома остался один на один с папой, слушая, как тихо шелестела трава под босыми ногами удаляющегося в дом Игоря. Он не мог найти слов, просто смотрел в знакомое лицо, пытаясь угадать, зачем мужчина пришел. Можно было позвонить, а не искать среди этих высоких заборов нужный участок. Игра в молчанку ничего не дала, и омега неспешно побрел через двор, чувствуя, как солнце обжигает лицо и шею. Он жестом пригласил Артема присесть, длинная дубовая скамейка стояла в тени мощного дерева с густой кроной, отсюда открывался вид почти на весь участок, и сами они были заметны через большие окна кухни. Тишина продолжалась, и это становилось невыносимым.       - Зачем ты пришел? – Рома даже не смог удивиться тому, каким жестким стал его голос. – Есть еще что-то, что вы не сказали мне, и ты решил, что высказать это лично будет лучше? Если так, то уходи. Я не хочу выслушивать ваши очередные беспочвенные оскорбления.       Мужчина сцепил пальцы в замок, чтобы не так сильно была заметно их дрожь. Когда его сын стал таким грубым и холодным? Омега взял себя в руки и, прежде чем заговорить, сжал губы в тонкую полоску, внимательно наблюдая за стоящим у окна Игорем. Неужели посторонний заменил Роме родителей?       - Я приехал извиниться, - Рома даже не повернулся в его сторону, продолжая рассматривать оставшиеся с вечера угли на месте костра, который они с Ильей вчера разожгли. – То, что произошло тогда, это ужасно. Ты знаешь, отец всегда был вспыльчивым и строгим, он просто не сдержался. Эта ситуация подкосила нас, мы не знали, что и думать обо всем этом.       - Строгий – это когда ты подзатыльник отвешиваешь ребенку, который хочет выбежать на проезжую часть. А разбить сыну лицо из-за того, что веришь журналистам, это глупость. И не смей говорить, что я не должен так выражаться. Отец идиот и кусок дерьма, раз позволил себе так поступить. А ты? Стоял и молчал, пока он выкидывал меня из дома, будто вшивого щенка. Разве вы заслуживаете прощение после всего этого? Если бы я действительно был тогда в положении, ты бы так же позволил ему бить меня? Я не понимаю тебя. Хочу понять, но не могу, - Рома опустил голову, сверля взглядом свои босые ноги. Короткие травинки после стрижки газона щекотали пальцы, но он будто не чувствовал этого. Ему было невыносимо больно глубоко внутри.       - Отец сказал, чтобы я больше не приближался к тебе. Он не знает, что я приехал сюда, - Артем попытался дотронуться до сына, но тот дернул плечом, скидывая ладонь. – Он очень зол на тебя, думает, что ты променял свою семью на деньги. Потому что мы не понимаем, Рома, как ты смог так быстро разрушить чужую пару. Это естественно переживать за своего ребенка.       - Считать меня шлюхой тоже естественно? Ты говоришь такой бред, разве не слышишь сам? Я был вашим сыном двадцать один год, а стоило мне стать парой оборотня, как отец решил, что я предатель. Если ему не хватило мозгов, чтобы найти другую работу и не жить в нищете, я не виноват. Если ты не набрался смелости, чтобы уйти от него, чтобы не жить в нищете, я тоже не виноват. Он не имеет право меня винить за то, что я выбрал лучшую жизнь с оборотнем, а не есть хлебные крошки в бедняцком квартале с мужем человеком. Меня не касаются ваши предрассудки о волках, просто оставьте меня в покое, если вам это все не нравится.       Снова повисла тишина, они оба обдумывали услышанное. Артем встряхнул руками, и только сейчас Рома заметил, что папа был одет совсем не по погоде. Длинные рукава легкой кофты совсем не подходили к сегодняшнему жаркому дню, и, когда мужчина потянулся, чтобы поправить волосы, омега заметил на запястьях синяки. Желтые, почти сошедшие, повторяющие форму пальцев. Рома тяжело вздохнул, а после неловко, неуместно хмыкнул. Он знал, что отец способен на такое, и сам получал в детстве, если приносил плохие отметки из школы. Но он не мог подумать, что отец опять будет это делать, тем более с мужем. На Рому навалилась усталость. Она давила на его плечи, вызвала звон в ушах и головную боль, ему пришлось закрыть глаза, чтобы исчезла боль. Артем мягко обнял его за плечи, притягивая к себе, и парень не оттолкнул, позволяя папе, как и в детстве, успокоить его. Разве мог он подумать, что все так обернется. То, что отец снова начал распускать руки, беспокоило его, и, наверное, он может сказать об этом Илье, и тот решит эту проблему, но не хотелось втягивать оборотня во все это. Они просидели так долго, время текло неспешно, подчиняясь ленивому окончанию пятничного дня, но внезапно Артем заторопился, сонно оглядываясь по сторонам.       - Мне нужно вернуться домой. Денис будет волноваться и задавать слишком много вопросов о моем отсутствии. Я рад, что с тобой здесь все в порядке, - мужчина поцеловал сына в лоб, как в детстве, и Рома готов был разрыдаться.       - Ты же придешь на свадьбу? В следующую субботу. Мне все равно, что он скажет, - омега крепко вцепился в руки старшего и отпустил только после обещания прийти. А еще он слышал шорох гравия около гаража.       Рома проводил папу до самых ворот, и Илья, ведущий брата за руку и отчитывающий его за что-то, не решился ничего спрашивать. Лишь кивнул выходящему мужчине и потащил Федю за собой, видимо, собираясь отчитать еще и при родителях. Рома с трудом закрыл ворота, постоял на улице еще несколько минут, приходя в себя, и только после этого вернулся в дом. Он должен сказать Игорю, что они будут ожидать еще одного гостя.       Дня свадебной церемонии Рома ждал с особым трепетом и необъяснимым страхом. Приедет много гостей, он знал это, и это ожидаемо пугало, не хотелось становиться центром внимания, а возможно и чьих-то проклятий. Это мучало омегу, не давало сомкнуть глаз уже почти час, и тихие шаги испугали его, он не ожидал, что в пять утра кто-то еще может бодрствовать. Прислуга была приглашена лишь к девяти, гости соберутся к сумеркам, так кому же не спится в такой ранний час? Рома попытался сделать вид, что крепко спит. Он перевернулся на бок, уткнулся лбом Илье между лопаток и устроил ладонь на голом животе альфы. Они часто так спали, хотя это оборотню полагалось быть сзади и защищать свою пару. Через несколько минут шаги оказались заглушены ворсистым ковром, Рома даже задержал дыхание, чтобы не выдать себя. Кто-то погладил его по волосам, осторожно и ласково, а потом потряс за плечо, заставляя проснуться. Он еще не хотел выбираться из теплой постели, его ожидает такой суматошный день, он нуждался в том, чтобы побыть здесь еще немного, в тишине и спокойствии. Но неожиданный гость был настойчив.       - Ром, пора вставать, - Игорь говорил шепотом, стараясь не разбудить сына. Он снова тряхнул омегу за плечо. – Рома, нужно так много сделать, столько традиций, поднимайся. Я могу вынести тебя отсюда на руках, так что лучше тебе встать самому. Во имя Фенрира, Роман, выспишься после свадьбы.       Игорь практически сдернул парня с кровати, и Рома с трудом удержал громкий вопль недовольства. Если Илья проснется, им обоим мало не покажется – с утра альфа всегда был раздражителен и вспыльчив, если не высыпался. Омеге оставалось лишь взять свои вещи и выйти в коридор, чтобы не потревожить чужой сон, хотя страдать одному совершенно не хотелось. Игорь вел его за собой, они на цыпочках спускались по еще темному, тихому дому, стараясь не допустить скрипа ни одной половой доски. Когда они вышли на улицу, Рома мог только подчиняться мужчине, спорить с ним у него не очень-то получалось, то ледяной воздух тут же ударил по голым ногам и груди, даже дыхание перехватило. Парень нервно переступил с ноги на ногу, ходить босым в этом доме давно вошло в привычку, но не в такой же холод, и послушно пошел за старшим, ругаясь себе под нос при каждом шаге. Роса была обжигающе холодной, казалось, омега перестал чувствовать собственные ноги. Они дошли до дальней части двора, где всегда было слишком пусто, и Игорь указал Роме огороженное камнями место. Откуда-то вышел Артем, и парень хотел было уже кинуться к нему, не ожидая здесь увидеть, тем более в пять утра. Но серьезное выражение лица папы заставило его замереть. Что-то здесь было не чисто, и Рома недоверчиво смотрел то на одного, то на другого мужчину, инстинктивно закрывая тело руками.       - Сейчас будет рассветать, - Игорь говорил по-прежнему тихо, будто боялся даже птиц разбудить. – Ты должен будешь пройти все традиционные волчьи свадебные обычаи. Это тебе не шутки, Роман, так что соберись. Сложи свои вещи на вон тот стул, и украшения тоже снимай.       Роме становилось все более жутко с каждым словом мужчины. Он понятия не имел об этих обычаях, ему ничего о них не рассказывали, видимо, боялись, что он сбежит от страха. И в этом была доля правды. Сейчас ему на самом деле становилось страшно. Пока он складывал ровной стопкой взятые из комнаты вещи, снимал немногочисленные украшения, Игорь все время стоял рядом, не отводя от него взгляда.       - Трусы тоже снимай, - Рома жалостливо посмотрел на мужчину, но тот был непреклонен. Никто не смеет нарушать традиции. – Потом становись в круг и разведи руки в стороны. Сейчас мы будем обливать тебя водой, но ты не должен и пикнуть. Если Артем проснется, он нас всех на этом заборе и повесит. Я еще слишком молод, чтобы мой не выспавшийся муж меня убил.       Парень стыдливо прикрылся, проделывая эти несколько шагов от стула к указанному кругу, а потом долго мялся, прежде чем поднять руки. Несмотря на то, что все они были омегами, это жутко смущало. Но, стоило Игорю сурово посмотреть на него, как пришло смирение. Рома вытянул руки, и он чувствовал себя почти униженным, стоя здесь полностью голым, под внимательными взглядами мужчин. На его правом плече остался грубым шрамом след от клыков Наташи, а на левом – еще не до конца зажил укус Ильи. Несколько царапин и укусов поменьше были на боках и животе, и бог знает, что папа подумал об этом. Игорь не стал вдаваться в подробности обряда, и Рома еле успел стиснуть зубы, когда целый таз воды опрокинулся на него. Это было похоже на пытку, благо что вода была теплой, но чем дольше его обливали, тем быстрее она остывала, и в желтовато-розовых лучах поднимающегося над горизонтом солнца с ног до головы его окатило холодной водой, и Игорь не испытывал угрызений совести по этому поводу. У Ромы застучали зубы, но он покорно стоял и ждал, когда омеги вытрут его. Сначала папа мягко и осторожно промакивал большим полотенцем его плечи и грудь, потом он передал намокшую ткань Игорю, и тот растирал кожу грубо и быстро, согревая. Когда парень почти полностью высох, только волосы оставались влажными, ему дали чистую, белоснежную одежду, позволили надеть все украшения. Омеги, не сдержавшись, поцеловали его в щеки и повели на веранду, где Рому уже ждал завтрак. Дом все еще был наполнен тишиной, и они втроем опустились в плетеные кресла, глядя на просыпающуюся природу. Игорь поднял крышку и принялся накладывать в тарелку парня слишком сытную и тяжелую еду для их обычного завтрака.       - В следующий раз ты поешь только на свадьбе, так что на твоем месте я бы не воротил нос, - мужчина на несколько минут исчез в доме, а после вернулся с металлическим подносом и большими чашками кофе. – Следует быть голодным до завершения официальной части церемонии, а это еще часов пятнадцать. Так что замолчи и ешь, пока можно.       Рома предпочел послушаться. Все равно против двух взрослых омег и волчьих традиций он был бессилен. Даже если в такую рань кусок в горло не лез, он продолжил завтрак, чувствуя, как становится тяжелым и неподъемным. Лишь убедившись, что парень выполнил все его требования, Игорь угомонился, перекидывался с Артемом последними новостями, рассказывал про тонкости свадьбы и предупреждал о большом количестве гостей. Вряд ли что-то из этого испугало взрослого мужчину, а вот Роме стало не по себе. Он не был готов встречаться с другими оборотнями, каждый из которых будет оценивать его как нового члена этой стаи, и он прекрасно понимал, что немногие будут согласны с таким выбором Ильи. Игорь пригладил неровно высохшие волосы почти что зятя, посмотрел на вставшее солнце, заигравшее бликами на влажной траве, и махнул рукой.       - Твоя комната – вторая вправо от вашей спальни. Нельзя пересекаться с женихом до церемонии, - Рома вздохнул. Традиции были какими-то средневековыми и дикими. – Иди, туда принесут все нужное, тебе ни о чем не стоит беспокоиться. Отдыхай перед важным торжеством, больше такого не будет.       Ожидание оказалось куда труднее, чем можно было представить. Сидеть в одной комнате безвылазно было почти невыносимо. Феде тоже быстро наскучило это, поэтому при первой же возможности он сбежал помогать взрослым, хотя, Рома был уверен, будет только мешаться, путаясь под ногами. Омега разглядывал сквозь большое окно, как в центре двора возводили белоснежный шатер, люди сновали туда-сюда, а он был заперт в четырех стенах, не имея возможности занять себя ничем полезным. Книга была отброшена уже через час бессильных попыток ее прочитать, а другого занятия Рома себе не нашел. Бесцельно лежал на кровати, разглядывая потолок, и пытался представить, какой будет его новая жизнь. Завтра утром он откроет глаза и больше никогда не сможет сказать, что его фамилия Глушаков. Наверное, никогда больше не переступит порог родительского дома, не вернется к тому, чем занимался раньше. Где-то внутри встрепенулся страх, что Илья заставит его сидеть дома и заниматься хозяйством, как любой приличный омега, но мысль эту жуткую от себя отогнал. Игорь продолжал работать, вряд ли Илья будет так жесток, что запрет мужа без возможности зарабатывать. Время перевалило за семь вечера, когда дверь комнаты приоткрылась, и Артем протиснулся внутрь, не давая стоящим снаружи мужчинам заглянуть внутрь. Чертовы традиции.       - Скучаешь? – Рома кивнул, протягивая руки, чтобы обнять папу. Он так соскучился по нему. Злость на него испарилась после той встречи, осталась только горечь. – Поднимайся, будем готовить тебя к свадьбе. Совсем ты большой стал, я даже понять этого не успел.       Артем сморгнул выступившие слезы. Трудно было примириться, что его единственный сын, которого он совсем, кажется, недавно, учил читать, теперь станет чьим-то мужем, самостоятельным и взрослым.       Рома лениво, ритм дня сильно сказался на нем, прошел в ванную, где папа уже набирал воду и расписывал прозрачную гладь маслянистыми пятнами каких-то ароматно пахнущих средств. Видимо, Игорь выдал все необходимое, пока был занят последними приготовлениями к торжеству. Вода была теплой, успокаивающей, будто Рома снова вернулся в детство, когда папа был рядом всегда, стоило только попросить об этом. Он не знал, сколько пролежал здесь, возможно, даже задремал ненадолго, разморенный теплом и запахами пряных трав. Игорь и Саша ввалились в комнату с жутким грохотом, сложили на кровать вещи и не без удовольствия рассматривали стоящего перед ним мальчишку, совсем немного – и члена семьи.       - Все замужние омеги готовят жениха к церемонии, так что не рыпайся и не жалуйся. Потерпишь несколько часов, а потом сам будешь в своем доме командовать – голос Игоря не подразумевал возражений, Роме пришлось покорно склонить голову.       Его натерли каким-то маслом, от которого парень сначала чихал, а потом привык, даже улыбнулся, почувствовав его запах на коже. Папа осторожно укладывал его волосы, боясь причинить боль, Сашка, хмурясь, застегивал пуговицы на белоснежной рубашке, Игорь стоял поодаль и раздавал указания, очевидно, довольный своим положением старшего. Он же и застегнул снова на шее омеги цепочку, позволяя сапфировой подвеске расположиться ровно в ямке между ключиц, отражая свет заходящего солнца. Артем снова вытер выступившие слезы. Не мог смотреть на своего сына, словно чужого в этом идеально сидящем костюме. Игорь одобрительно кивнул, приказал ждать здесь, пока за Ромой не придут, и, проклиная собственного мужа, караулившего под дверью, отправился одеваться. Прошло еще не меньше часа, прежде чем папа, наконец-то и сам приведший себя в порядок, вернулся в комнату. Рома сжал его ладонь, силясь не расплакаться. Не может он себе позволить этого сейчас, испортит все. В доме было тихо, только на кухне суетилась прислуга, заканчивая с закусками. От запахов еды желудок свело, пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы успокоить тошноту. Обуви не было, коротко постриженная трава колола босые стопы, Рома изо всех сил пытался держать лицо. Артем довел его до шатра, гости столпились вокруг и разглядывали его во все глаза. Молодая, только нарождающаяся луна бледно светила в темном небе. Омега даже не вслушивался в ту речь, которую произносили, не запомнил ни слова данной клятвы. Только и мог смотреть на Илью, непривычно напряженного и нервного, переминавшегося с ноги на ногу, будто он тоже не был готов ко всему этому. Он даже не сразу понял, что все закончилось. Оборотень надел кольцо на его палец, огладил нагревшийся от тепла тела металл, задевая грубоватую от домашней работы кожу. Вот и все, теперь он муж, поклявшийся в верности волку, и ничто не сможет изменить этих слов. Люди вокруг загудели, захлопали, и все дальнейшее время потонуло для Ромы в бесконечных поздравлениях и пожеланиях счастливой семейной жизни и скорого рождения наследника. Кажется, омега никогда столько не краснел, как в этот вечер. Несмотря на вынужденный сегодняшний голод, есть почему-то больше не хотелось, так он был взволновал всем происходящим. Те, кого он никогда не знал, те, у кого он работал – все они были здесь, и от подарков чуть ли не ломился специально отведенный для этого стол. У Ромы больше не было сил смущаться. Кто-то из омег затянул его в танцы, и в этом кругу он, наконец, смог расслабиться, зная, что никто не осуждает его. Где-то рядом с громким смехом пронесся Федя, сверкая голыми пятками, за ним бежала целая стайка таких же босоногих детей. Илья выцепил его из круга танцующих омег, впервые за этот день получая возможность ощутить близость своей пары. Оборотни рядом с ними расступились, освобождая место, мужчина осторожно приподнял его подбородок пальцами. Рома довольно улыбнулся, принимая приглашение на танец, и даже поддразнивания Кокорина, который теперь Смолов, не смутили парня. Теперь он замужний, хотя сам еще не мог до конца осознать этот факт, поглядывал хитро в сторону, где его папа слишком довольно улыбался, общаясь с каким-то мужчиной. Илья склонился, чтобы их разговор не услышал никто из находящихся рядом.       - Не хочешь сбежать? – Рома хохотнул, неопределенно покачав головой. – Кто нас заметит в этой толпе.       - Мы молодожены, нас заметят. Нужно остаться до конца, - Илья нахмурился, тяжело вздохнул.       - Папа и тебе привил эти традиции, никого нельзя с ним оставлять. Хорошо, останемся до конца.       Рома еще раз взглянул на молодую луну. Ее холодный, еле заметный свет отразился в его глазах, оборотень прижал его к себе сильнее и неспешно, со вкусом поцеловал. Волчий муж, что поделать, таков теперь Ромин статус.