Шоссе в Преисподнюю

      Номер в мотеле оказался до невозможности маленьким и тесным. Это первое, что пришло в голову Данте, но выбора у них не было никакого. Либо сжатая чуть ли не до размеров спичечного коробка комнатка в Богом забытом месте, либо машина, в которой…. в общем-то, свободного места было не больше. В номере хотя бы имелась ванная комната, пусть и довольно сомнительного вида, которую Данте, однако, посетить не удалось: не успел он зайти внутрь, как Вергилий тут же вытолкнул его обратно и сию же секунду взялся за чистку и дезинфекцию. Данте уже давно осознал, что нет никакой необходимости предупреждать брата, насколько все было запущенно в подобных местах: Вергилий наверняка выяснил это самостоятельно, а если нет, то лучше было держать его в блаженном неведении.       Так что младший нашел иные способы развлечься. Городок сам по себе был маленьким, Данте же давно привык к суете мегаполисов. Как и его брат, в сущности, поэтому они оба чувствовали себя, мягко говоря, не в своей тарелке в столь захолустном местечке где-то в центре Миссисипи. Этот город был одним из тех, где приезжий белой вороной выделялся среди местных жителей, которые то и дело пялились вслед. Не то чтобы было время раннего вечера, когда можно встретить деревенских мужиков, сидящих на крыльце, и почувствовать себя в далеком прошлом где-нибудь вдали от цивилизации. Они остановились в первом попавшемся поселении, и то лишь потому, что из-за горизонта вкрадчиво надвинулась ночь. В конце концов, они ехали без остановки вот уже двое суток, делая перерывы только чтобы сменить друг друга за рулем и переброситься парой-тройкой подначек.       Бродить по улочкам городка было жутковато, и Данте не стал бы это отрицать. Однако он без всяких возражений прослонялся целый час, чтобы дать Вергилию время на… в общем, на то, чем бы он там ни занимался, как только подворачивался случай. Данте не знал наверняка, ибо каждый раз оказывался за дверью. И все же спустя час его терпение иссякло.       Вскоре он вернулся в номер. Если Вергилий и не отдраил все горизонтальные и вертикальные поверхности до состояния больничной стерильности, то явно был близок к этому: весь номер без преувеличения вонял так, будто бутылку хлорки попросту расплескали по всем углам. Даже Данте едва сдерживал подступающие к горлу рвотные позывы, но быстро примирился с ситуацией: он был до смерти измотан и планировал отрубиться как минимум на несколько часов, и даже сильнейший запах дезинфектора не мог этому помешать. Вергилий сейчас пребывал в таком состоянии, что даже малейший предлог мог разбудить в нем адского педанта, тем не менее, Данте не изъявил желания раздеться и уж тем более сказать хоть слово старшему близнецу и направился прямиком к заветной подушке (которую, черт побери, Вергилий тоже не обошел стороной).       Маленькие красные цифры на часах показывали 3:40, когда Данте проснулся и обнаружил себя лежащим чуть ли не нос к носу с Вергом, который хоть и раздражал своим присутствием, но все же не был причиной его пробуждения. Ну… во всяком случае, Данте так думал. Вергилий спал крепким сном младенца и храпел, не обращая ровным счетом никакого внимания на полнейшее отсутствие свежего воздуха в комнате. И этот гад еще смеет отрицать, что храпит по ночам… Забавная ситуация, ведь по части сна братья были полными противоположностями друг друга: у Вергилия сон чуткий, а вот Данте мог беспробудно спать хоть до Судного дня и еще чуть-чуть после. С другой стороны, в текущей ситуации все вполне логично: старший вел машину большую часть пути, а затем снизу доверху вычистил номер от любой гадости, которая только могла в нем оказаться.       Вот почему Данте все-таки проявил толику уважения к брату, сев и свесив ноги со своей стороны кровати, при этом прилагая все возможные усилия, чтобы того не разбудить. К тому же Данте очень не хотелось иметь дело с плюющейся огнем адской истеричкой, в которую обычно превращается Вергилий, если помешать его нежному сну. И перспектива бить братцу морду лица его также не радовала. Честно.       В воздухе ощущалось нечто непонятное, и кожа мужчины покрылась мурашками. Потирая ладони, Данте прошаркал к одинокому окну, наглухо закрытому шторами. Хоть чуточку личного пространства, сокрытого от посторонних глаз, — маленькая привилегия, которую Данте никак не ожидал здесь увидеть. Жутковатые жители города напомнили ему о фильме, который он видел однажды, но не мог вспомнить название. Не придав этому значения, полудемон наклонился к окну, пальцами раздвинул жалюзи и взглянул на улицу.       Единственным источником света служил фонарь подле дороги, хотя даже он не давал достаточно света, чтобы обычные люди смогли разглядеть все вокруг. Но такие, как Данте (и он предполагал, что зрение Вергилия в данном плане было еще лучше), могли видеть прекрасно, даже если мир вокруг приобретал янтарный оттенок света уличных ламп. И, честно признаться, все выглядело вполне себе нормальным. Он мог видеть, как легкий ветерок колышет ветви деревьев вдалеке и провода, протянувшиеся между дорожными лампами. Прислушавшись, он мог бы расслышать шелест листьев и шум машин на шоссе в паре миль от мотеля. Казалось, эта ночь была одной из многих тихих ясных ночей в маленьком, отдаленном от людской суеты городе.       В спокойствии ночи Данте едва ли мог найти объяснение чувству, назойливо жужжащему где-то на краю его подсознания. Он, хмурясь, взглянул на комнату, прежде чем вновь повернуться к окну с мыслью, что, быть может, это сказывается переизбыток энергии, накопившейся за два дня торчания в машине. Или же было что-то еще… Однако Вергилий все еще беспробудно дрых, что в корне отличалось от его привычного состояния, если на горизонте маячили проблемы. Если бы что-то было не так, Верг уж точно был бы начеку, верно? Верно.       Кроме того, чувства старшего были обострены куда сильнее, чем у Данте, и если он все еще не проснулся и не насторожился, то волноваться было действительно не о чем. Данте пару раз кивнул, будто убеждая себя самого в верности собственных мыслей, и направился к постели, стараясь передвигаться настолько тихо, насколько возможно. Если беспокоиться не стоило, то не было и причин будить Вергилия раньше времени. Данте знал все о своем брате-близнеце, и знал, возможно, даже слишком хорошо: вероятнее всего, не пройдет и двух часов — и Верг уже проснется, а вот Данте встанет гораздо позже того, как солнце поднимется из-за горизонта. И это был нормальный порядок вещей.       Разумеется, для полного спокойствия Данте все же вытащил из кобуры на куртке Айвори и засунул его под подушку, прежде чем забраться в постель. Пистолет на первый взгляд казался нелепым выбором для оружия, которое следует держать под рукой на случай, если те опасности, что представил себе Данте, внезапно нагрянут, но полудемон уж точно знал лучше. Вергилий мог сколько угодно недолюбливать и презирать их, но эти пистолеты были созданы, чтобы убивать нечисть.       Данте некоторое время пытался расслабить мышцы, как камень застывшие в боевой готовности. В самом деле! В его возрасте и с его родом деятельности было несолидно пугаться темноты, однако все происходящее начало походить именно на это. При этом Вергилий где-то под боком совершенно не способствовал расслаблению, а, черт его побери, наоборот. Близнец дышал на Данте, и от этого по его коже побежали мурашки. Полудемон повернулся спиной к брату, чтобы не обращать на него внимание.       Сжимая в руке пистолет под подушкой, Данте поймал себя на мысли, что он таращится на стену, старательно прислушиваясь к любому звуку, который может показаться странным. Он ожидал услышать звуки природы в таком маленьком фермерском городе, например, уханье совы, кваканье лягушек или звуки Бог его знает какой еще живности, которая могла водиться в лесу на расстоянии небольшого поля от мотельчика, но не было ничего подобного. Выдохнув, Данте решил, что нашел объяснение своему предчувствию. Отсутствие звуков, которые он ожидал услышать, заставило его нервничать, и это было глупо. Он даже почти засмеялся над собой, прежде чем закрыть глаза и вновь попытаться заснуть.       Ему это практически удалось, но внезапно Вергилий резко сел в постели, мгновенно пробуждаясь ото сна, и чуть не скинул брата с кровати. Это уже плохой знак и, надо сказать, запоздалый. Медлительный засранец. Ещё хуже было то, что Вергилий первым делом схватился за Ямато, прислоненный у его стороны кровати, не успели его ступни коснуться пола.       Не мешкая, Данте прихватил Айвори и последовал за близнецом, пока его не остановил палец, направленный прямо ему в лицо на уровне кончика носа. Данте скосил глаза, на мгновение фокусируясь на нем, затем тряхнул головой и нахмурился, уже открывая рот, чтобы возразить братцу. Он знал, что означал этот жест. О да, хорошо знал. А значил он, что Вергилий собрался наслаждаться всем весельем в одиночку при случае, что там снаружи действительно что-то есть. Хотя именно Данте первым почувствовал неладное, пока старший преспокойно дрых сном младенца. Нет уж, так не пойдет.       Вергилий даже не посмотрел на брата, перекладывая Ямато в руку, которой только что столь угрожающе указывал на Данте, и потянулся за курткой.        — Оставайся тут. Думал ли он, что Данте его послушает? Конечно же, нет. Всего лишь одно из типовых «предупреждений для младшего братика», с которыми Данте был хорошо знаком. Точно не проявление заботы или что-то в этом духе. Рывком натянув куртку, Вергилий без рубашки и босиком вышел из комнаты. Данте сделал вывод, что дело дрянь. Верг? Идет искать что-бы-там-ни-было, не доведя внешний вид до состояния совершенства? Большие проблемы.       Поэтому Данте не стал тратить время, чтобы надеть собственную куртку, и поспешил выйти из номера вслед за близнецом. Нет уж. Вергилию не удастся оставить его на скамье запасных только лишь потому, что непонятное существо снаружи якобы лишило его сладких сновидений. И плевать, что он возомнил себя царем с горы. Тем не менее, Данте было все же приятно осознавать, что он не спятил, даже если подтверждением этому являлся самый психованный параноик из всех, кого он знал.       Однако в этом тоже не было совершенно ничего странного. Если Вергилий был чрезмерно осмотрительным в большинстве ситуаций, то Данте… Что ж, некоторые прозвали бы его за это тупицей, и, возможно, оказались бы правы, но он доверял брату, когда дело касалось их «рода деятельности». Нет, правда. К тому же, Данте хорошо знал, что если когда-либо кому-либо придется усмирять его самого, то это будет именно Вергилий. Старший полагал, что он и только он может и должен это сделать. Разумеется, Данте вёл себя так, будто не признавал этого, но он был согласен. Вот почему он совершенно не беспокоился. По крайней мере, пока не случится нечто, с чем даже Вергилий не сможет справиться, и тогда наступит полнейшая задница. Но Данте старательно отгонял подобные мысли.       Мотель был построен таким образом, что дверь каждого номера выходила на парковку со служебным зданием в центре. Данте не заметил этого ранее, но и оно было окрашено в розовый. Раздражающий цвет, однако близнецы сошлись на том, что нищим бродягам вроде них не из чего выбирать, когда дело доходит до поиска места для разовой ночевки. Вергилий направлялся в сторону этого самого здания, и Данте медленно двигался вслед за ним, все еще сжимая в руке Айвори.       Красно-синяя неоновая вывеска над дверью помигивала и негромко жужжала в тишине ночи. Вергилий остановился сам, жестом остановил идущего позади Данте и слегка склонил голову набок. Когда он заговорил, голос его был таким тихим, что младшему пришлось напрячься, дабы расслышать слова за жужжанием вывески.       — Учти на будущее, — старший оглянулся на брата, — Падальщики предпочитают охотиться за городом. В отличие от городской местности, здесь результат их охоты часто могут списать на нападения диких животных.       Данте сделал вид, что только что услышал и запомнил наиважнейшую информацию, прежде чем закатить глаза.       — Ага.       Вергилий фыркнул, осознав, что пытаться научить Данте чему-либо — дело решительно безнадежное. Схватившись за плечо брата прежде, чем тот успел среагировать, полудемон с размаху выбил ногой дверь.       Само собой, предположения Вергилия оправдались. В центре небольшого служебного помещения, рядом с перевернутым стулом на колесиках, в котором обычно развалившись сидел дежурный, находилось существо, болезненно тощее и покрытое черной чешуйчатой кожей. Оно сгорбилось над тем самым несчастным дежурным, кровь которого была размазана повсюду, включая висящую вверху лампочку, из-за чего комнату освещал неестественно красный свет. Тварь была на редкость гадкой: с шипами по всему позвоночнику и длинными перепончатыми клешнями. Нижней частью тела, в частности неестественно согнутыми ногами, она напоминала скорее грызуна, чем человека.       Существо было настолько поглощено «ужином», что даже не заметило присутствия незваных гостей у двери — Вергилия с самым что ни на есть бесстрастным выражением лица и Данте, с ужасом выглядывающим из-за плеча брата. И только когда старший с мягким звоном вытащил Ямато из ножен, оно обратило на них взгляд неестественно больших желтых глаз, моргнуло, зашипело и выгнулось, подобно разозленной кошке.       — Я же говорил, Падальщик, — произнес Вергилий, намеренно желая спровоцировать демона. И он добился своего: сгруппировавшись, существо с шипением прыгнуло вперед, целясь прямо ему в лицо.       Практически одновременно лезвие Ямато вонзилось в шею существа, а пуля Данте прошла сквозь его лоб и срикошетила со звоном, слишком громко отозвавшимся в ночной тишине. Демон с глухим стуком упал замертво, отвратительная черная кровь фонтаном хлынула из среза на шее. Вергилий фыркнул и в привычной ему манере провел пальцами по лезвию катаны, очищая его от липкой грязи. Выпендрежник.       — Должен признать, он меня несколько разочаровал.       — О да, совсем чуть-чуть, — ответил Данте, засовывая Айвори за пояс и осматривая место происшествия. Полудемон, вне всякого сомнения, был привычен к жестоким и кровавым сценам убийств, но столкнуться с подобным в мотеле на окраине столь захолустного городишки он никак не рассчитывал. Особенно в таком масштабе. Он никогда бы не подумал, что тело может вмещать столько крови. Ее запах наполнил все помещение, и Данте начало мутить.       — Эм… и что дальше?       — Мы от него избавимся, — спокойно ответил Вергилий, помещая Ямато в ножны и проходя в середину комнаты, игнорируя кровь и грязь повсюду. — Но сперва — душ. Впредь я отказываюсь появляться снаружи в подобном виде.       — Здесь только что развернулся блядский филиал Ада, а ты беспокоишься о, мать его, душе? — Данте застыл в дверном проеме, удивленно таращась на близнеца. — Верг, мой выстрел должна была услышать каждая живая, чтоб ее, душа в этом проклятом мотеле. Нам пора сматываться отсюда и побыстрее.       — Все, кто здесь был, уже мертвы, — завершая инспекцию помещения осмотром стола, Вергилий повернулся, держа двумя пальцами какой-то журнал. — Грязная свинья, — мужчина скривился в отвращении. — Он заслужил подобную смерть.       Данте прищурился, силясь рассмотреть название журнала: блестящая обложка гласила «Hustler». Чем парень, всего-то пристрастившийся к порнушке, заслужил такой жестокий конец, полудемон так и не понял. Да и не особо пытался. Во многих смыслах двинутый, по его мнению, братец вообще имел престранные представления о тех вещах, которым обычный человек не уделил бы и толики внимания.       — Ты не можешь не ощущать этого. Мы, дражайший брат, здесь единственные, кто еще дышит.       Данте принюхался. Он полагал, что кровью воняет только в служебном помещении, но если подумать… Он ненавидел, когда Вергилий оказывался прав. Чертовски ненавидел.       — Ну да, в самом деле.       Старший близнец бросил журнал и начал аккуратно пробираться к выходу, но затем внезапно остановился и раздраженно цокнул языком.       — Чуть не забыл. Пойдем, Данте, поможешь мне вытащить кое-что из багажника, —       Вергилий протиснулся мимо стоящего в дверях брата и направился к машине (пока что на удивление целехонькой, с его-то манерой водить). Пока полудемон обходил машину и открывал багажник (в котором, как Данте подметил, тот ранее оставил ключи), младший стоял неподалеку и почесывал нос. Когда Вергилий указал на багажник, Данте подошел ближе и заглянул внутрь.       — Что, черт возьми, это за хрень? — что бы там ни лежало, оно было бугристым, обвернутым в пленку и смердящим. Смердящим до тошноты. Данте достаточно хорошо знал этот отвратительно сладковатый запах разложения, чтобы догадаться самому. — Я спрашиваю, что это, блядь, такое? Дохлая собака? Почему в нашем багажнике дохлая собака, Верг?       — Ты почти угадал, — Вергилий отвернул край пленки, которая оказалась душевой шторкой, и Данте тут же отскочил назад на пару шагов, прикрывая ладонью нос и рот.       — Твою же ж мать!       — Она была в матрасе, — Вергилий оглянулся на брата; уголки его рта дернулись в издевательской полуусмешке при виде реакции младшего на столь явный раздражитель для его слабого желудка. — Проститутка, я полагаю. И только не говори мне, братишка, что не слышал байки про шлюх, которых клиенты во время съема убивали, а затем прятали между матрасами.       Младший откашлялся, скорчил гримасу и демонстративно помахал ладонью перед лицом.       — Да слышал я об этом. Но зачем ты, блядь, засунул ее в чертов багажник?! Как, черт возьми, ты собираешься выводить этот запах?       — Хлоркой засыплю. Не валяй дурака, — Вергилий закрыл тело пленкой и взялся за него со стороны головы, намереваясь достать из багажника. — Возьми ее за ноги. Мы оставим тело в той служебке и подожжем вместе с остальными, — а когда Данте замешкался, рявкнул: — Хватит терять время! Я хочу, чтобы мы покинули это место до заката.       Данте нехотя подошел ближе, задерживая дыхание, взялся за обернутые пленкой ноги, и вдвоем близнецы вытащили тело и понесли его в недавно покинутое служебное помещение.       — А сучка тяжелая, чтоб ее, — прогнусавил Данте, все еще отказываясь дышать, особенно через нос.       — Ты несешь ее с легкой стороны, слабак, — проворчал Вергилий. — Подозреваю, это все из-за силикона, которым она накачала себе грудь. Ее рана смердела им, когда я нашел тело.       — Тот факт, что ты наклонился к ее груди настолько близко, чтобы учуять силикон, беспокоит меня, брат мой.       В ответ Данте получил убийственный взгляд, который он парировал самодовольной улыбкой. Пробравшись в глубь крохотного помещения и едва не поскользнувшись на залитом кровью полу, братья бесцеремонно бросили проститутку на тело дежурного, а затем направились обратно в свой номер. По пути Вергилий захлопнул багажник и сказал Данте, что позаботится о запахе, когда они будут готовы ехать.       А после отправился в душ, оставив Данте одного собирать вещи и относить их в машину (гордость и радость Данте, ’70 Hemicuda, воссозданную до мельчайших деталей). К тому времени, как он закончил собирать многочисленные манатки брата, тот уже вышел из ванной и начал одеваться.       — Ты поведешь, — (разумеется, ведь водителя хуже Верга не сыскать). — Прими душ, а я пока подготовлю все для поджога. И затем мы уедем.       В самом деле, будто бы Данте нужно говорить дважды. Вот только было одно маленькое «но»: Вергилий использовал почти всю горячую воду, пока принимал душ сам, и Данте пришлось второпях мыться сперва под слегка теплой, а затем и вовсе под ледяной водой. Оделся он также быстро, чтобы хоть как-то согреться, затем осмотрел номер еще раз, удостоверился, что ничего не забыл, и вышел на парковку. К тому времени небо на востоке уже окрасилось в розовато-серый.       Вергилий стоял снаружи и подкидывал вверх коробок спичек из бардачка машины.       — Уже готов? Эй, а что делать с этим? — младший звякнул ключами от номера перед носом брата.       Вергилий только отмахнулся.       — Оставь на память, — полудемон вновь издевательски ухмыльнулся.       Данте бросил в ответ сердитый взгляд, положил ключи в карман и направился к машине. Скользнув на переднее сиденье, он завел двигатель и подождал немного. Мужчина надеялся, что Верг понимал: в такой-то машине нужно обязательно дать двигателю прогреться, прежде чем ехать. Кстати говоря, в самом салоне все же не воняло разлагающейся плотью, хотя сильно пахло хлоркой и кожей. Так, пожалуй, сойдет.       Вергилий вошел внутрь мотеля; Данте же держал наготове одну ногу на педали газа, другую — на педали тормоза. Если уж им придется убираться отсюда быстро, то Данте непременно сделает все правильно.       Несколько мгновений спустя Вергилий покинул здание и направился к машине спокойнейшим шагом из всех, которые Данте довелось видеть, хотя некоторые окна позади него уже полыхали подозрительным оранжевым светом. Когда он занял сиденье рядом с таким видом, будто они собирались выезжать на воскресный пикник, младший невинно предложил:       — Тебе бы пристегнуться не помешало, — и отпустил педаль тормоза, резко крутанув руль и позволив автомобилю рвануть вперед. Когда он снова ударил по тормозам, старшего чуть не вдавило в приборную панель.       — Идиот! — рявкнул Вергилий и схватился за руку брата, возвращая себя в нормальное положение.       — Я говорил, детка, что нужно пристегиваться!       Прежде чем Вергилий успел сказать что-либо в ответ (а Данте знал, что он очень этого хочет), младший снова прибавил газу и вновь ударил по тормозам, ощущая, как двигатель протестует подобному жестокому обращению. О, после них наверняка останутся полосы на асфальте, но это не проблема! Данте не был настолько глуп, чтобы выбирать шины с запоминающимся рисунком протектора. Не с его уровнем осторожности.       Некоторое время спустя Данте выехал на автомагистраль, краем глаза посмотрел на Вергилия и включил радио. Он знал своего брата и знал, что ехать придется еще чертовски долго, поэтому намеревался разбавить скуку хотя бы музыкой, хоть старший и воротил нос от того «жалкого подобия музыкальных произведений», которые Данте предпочитал.       — Итак. Куда мы теперь?       Вергилий выглядел так, будто его сейчас стошнит — все от вождения Данте — и младший поспешил выудить из кармана с обратной стороны сиденья пакет, который он ранее припрятал там на случай подобной ситуации.       — Возьми. Только не блевани в моей машине, иначе пойдешь пешком.       Старший сердито рыкнул, но пакет все же взял, хоть и неохотно.       — Просто держи курс на восток, — конкретное место назначения они так и не выбрали, поэтому определиться с общим направлением движения — уже неплохо для начала. — И, ради всего святого, прошу тебя, веди машину как нормальный человек.       — Ага, да-да, — произнес Данте, но слушать брата не собирался. Для Вергилия «вести машину как нормальный человек» означало ехать со скоростью дряхлой бабки, что Данте уж точно не делал. Никогда. — Расслабься и предоставь это мне. Можешь пока вздремнуть, спящая красавица, — младший дерзко ухмыльнулся и получил в ответ ледяной взгляд.       О, это путешествие обещало быть весьма интересным. Данте в этом нисколько не сомневался.