Башня из слоновой кости

      Саске взбежал по лестнице на третий этаж на одном дыхании, не останавливаясь. Сумка на его плече подскочила не меньше полусотни раз, наверняка набив ему на боку синяк — малая плата за спешку. Лифта было ждать нельзя — это драгоценное время, которое он не мог себе позволить упустить. Он даже чуть не поскакал дальше, пролетев мимо своей двери. Ключи в кармане постоянно выскальзывали из пальцев — омега ругался под нос — и выудив их, два раза не смог попасть в замок. Привычка вечно держать входные двери запертыми, даже если дома была добрая сотня человек, всё ещё его преследовала.       Его преследовало множество вещей из прошлого, чаще неприятных, чем приятных, но с течением времени некоторые начали стираться. Страхи, обиды, разочарования, болезни - со всем можно справиться. Он смог спать без света уже через две недели, нормально есть через три, волнение по ночам прошло через полтора года. К родительским памятникам он вернулся только спустя три года после их смерти. Обида его не отпускала всё это время. И хотя доктор говорил, что это просто такое стечение обстоятельств, Саске не мог отпустить мысль, что во всём произошедшем виноваты именно они. Долгое бремя, но он простил, чтобы отпустить.       Он старался не думать об Итачи, но у него была их фотография. Та, на балконе, только не обрезанная. Саске не вставил её в рамку или в семейный альбом. Она хранилась в дальнем ящике письменного стола. На случай, если когда-нибудь брат начнёт уходить у него из памяти.       Вероятно, настанет утро, когда его лицо потеряет чёткие черты, потеряет форму, превратившись в впечатление. Или летний день, когда Саске уже не сможет припомнить, где именно у брата была на шее родинка. Они разошлись не очень хорошо, но омега порой вспоминал о нём, об их ранних годах. В этом он неожиданно обнаружил, что стал старше своего аники.       С третьего раза ключ скользнул в замочную скважину, и Саске провернул его, толкая дверь бедром. — Я дома! — Мы тоже, — раздалось из гостиной в ответ.       Он скинул кроссовки, откинул сумку с учебниками и застал Наруто в гостиной, пытающимся завязать сыну пояс по инструкции на экране телефона. Последний грозился вот-вот соскользнуть со спинки дивана прямо на мирно спящего Ликёра, но ни его муж, ни сын об этом особо не заботились. Ликёр, наверное, тоже. Всего лишь телефон. Ему досталось, когда в семье появился ребёнок, потому что у "псё-псё" забавно торчали уши, но стоило отдать псу должное - он ни разу не высказал недовольство по этому поводу. — Привет, мы ждали тебя позже, — альфа посмотрел на часы, а затем поймал мимолётный приветственный поцелуй. — Профессор Ямомото отпустил меня на пятнадцать минут раньше. — Аттракцион невиданной щедрости, — альфа передал пояс в более надёжные руки и подхватил почти соскользнувший телефон. — Видно стало стыдно, что я из-за него пропустил все выступления до этого, — Саске чмокнул сына в нос, и он, всё ещё что-то пережёвывая, улыбнулся от щекотного прикосновения.       Порой его обучение в университете перечёркивало возможность посещения некоторых мероприятий, Саске злился. Профессора прекрасно знали о его высокой успеваемости, но чисто из-за того, что не могут "давать другим привилегии", заставляли отсиживать пары от начала и до конца. После этого Саске всегда извинялся перед Сорой, хотя сын никогда не воспринимал его извинения как необходимое, и предлагал что-нибудь пожелать, чтобы Саске мог это исполнить. Сора желал в таких случаях одно и то же. Наруто всегда делал записи, которые они потом вечером все вместе смотрели. Альфа шутил, когда случалось что-нибудь нелепое, а сын просто хихикал под боком. — Там не на что смотреть, — Сора наконец справился с печеньем, — кроме меня, конечно. Но мной любоваться можно и дома. А ещё папа говорит, что у нас в зале ублюдские стульчики.       Саске хмыкнул, бросив на мужа колкий взгляд. — Да, ты просил при нём не ругаться, — Наруто развёл руками, — но стульчики и правда ублюдские. — Готово, — Саске отпустил пояс, и Сора спрыгнул с дивана. — Мне нужно переодеться. — Помочь? — альфа подмигнул ему. — Вечером.       Омега так и не полюбил принаряжаться, собственно, в большинстве случаев ему и не требовалось. Праздники они устраивали дома, а по ресторанам ходили почти в повседневном — им было комфортно и так. Однако, выступление сына — особое мероприятие, как и поступление в школу в будущем, разговоры с учителями, его выпускные, ибо всё это сопровождалось знакомством с его друзьями и их родителями. Саске было плевать, что о нём говорили, но не плевать на всё, что могло коснуться Соры.       Он подготовил вещи ещё позавчера, и два раза выгладил, хотя не требовалось. Причесался, уложив сбившуюся от бега чёлку, и спустился вниз. — Готовы? — Наруто, стоящий у двери со спортивной сумкой, кивнул. — Где Сора? — Пошёл перед выходом в туалет.       Саске замялся. — Как я выгляжу?       Наруто улыбнулся, приобняв его рукой. — Замечательно, — рука скользнула ниже, и омега ткнул альфу в бок пальцем. — Я про возраст.       Наруто никогда не отвечал на такие вопросы, даже не пытался. Не пытался убедить Саске, что всё в порядке, приводить какие-нибудь мифические примеры похожих судеб, а просто целовал в висок, и в этом просто незамысловатом жесте было много, может быть, непонятного, но достаточного, чтобы не повторять ему вопрос.       Сора так и застал их в коридоре. — Теперь все в сборе, — перед тем, как отпустить мужа, альфа оставил на его шее невесомый поцелуй. Он всегда целовал за ухом, когда не хотел тревожить старательно уложенные волосы, прикрывавшие метку. Когда омега собирал их наверх, Узумаки касался губами уже её. Саске в такие моменты всё ещё стеснялся, когда кто-нибудь был рядом. Слишком интимно.       Наруто ушёл вперёд, чтобы вывезти машину из гаража, а Саске задержался, чтобы закрыть дверь. Сора остался стоять рядом с ним — он тоже плохо переносил транспорт, особенно виражи по автостоянке. Омега сунул ключи в карман и вызвал лифт, а пока он ехал, Саске поправлял манжеты рубашки.       Поймав взгляд сына, уже не серьёзно он спросил: — На сколько я выгляжу?       Мальчик задумчиво коснулся нижней губы и оценивающе прищурился, а после уверено выдал: — На миллион долларов.       На том и решили.       Вернувшись домой, тогда, почти семь лет назад, Саске был напуган родительством. Он не боялся именно детей, не любил их, он просто всё ещё не знал, что с ними нужно делать. Он боялся, что не сможет воспитать. Головастик в нём оставался головастиком почти до самого конца и то, что лежало в конверте, он увидел намного позже, чем Наруто. Это было не плохо. Саске нужно было время прийти в себя, и Узумаки на него никогда не давил.       Наруто делал то, что хотел, чувствовал себя отцом и радовался этому. Он присматривал вещички, игрушки, мебель, готовился к ремонту, но ни одна пелёнка не пересекла порога их дома, пока Саске не сказал, что готов. Тогда дело осталось за малым, омеге даже не нужно было выбирать среди сотен непонятных атрибутов нужные ему — они просто сели, и Наруто поделился тем, что нашёл, Саске выбрал понравившееся ему из предложенного.       Ещё он боялся, что не любил головастика в достаточной степени, не привязался к нему, не имел с ним какой-нибудь волшебной связи, какую описывали другие родители. Саске даже перестал называть его «головастиком» в тот же день, в который ложился в больницу, подумал, что было бы правильнее называть его уже по имени, правда, из трёх оставшихся, он не знал, какое выбрать. Наруто сказал, что если Саске в итоге не выберет что-нибудь из этого, то он срифмует имя сына со своим, и пусть потом омега объясняет всем, кто в этой смехотворной ерунде виноват.       Саске спал, когда ему делали операцию, а очнулся уже в палате, где рядом в яслях посапывал Сора. Он не спал, но не капризничал, был на удивление спокойным ребёнком, хотя омега ожидал обратного. Его волновало, что сын не плачет, что может спать всю ночь, хотя Саске готовился не высыпаться. Он наслушался чужих историй и выискивал подвох в вещах, казалось бы, очень приятных. Вставал посреди ночи, чтобы проверить всё ли хорошо, хотя рядом стояла радио — няня, если слышал сопение, то тоже подрывался, если казалось, что слышал, тоже. Он бы перетащил кроватку в их спальню, но Наруто сказал, что не хочет кончать их личную жизнь на первом ребёнке. Саске поворчал, но вскоре успокоился.       Сора. С именем определились сразу. Он был беленький, с длинными, с указательный палец, чёрными волосами, наверное, слишком густыми для новорождённого. Ужасно похож на Саске, но глаза и — омега был рад — нос как у Наруто. Альфа тоже был рад, но больше другому — был рад наконец увидеть сына, и они поладили сразу, встретившись, как старые знакомые.       Саске боялся брать его на руки, боялся вывихнуть что-нибудь, сделать ему больно, потому первые две недели сыном по большей части занимался Наруто, а омега наблюдал за тем, как Узумаки разводил смесь, как ходил туда-сюда по гостиной, пока не услышит отрыжку, как менял пелёнки, как мыл в детской ванночке. Конечно, он не забирал ребёнка на постоянно, как только Саске в первый раз расслабился, альфа вручил ему сына. — Мне нельзя поднимать тяжёлое, — омега не менял положения рук, боясь сделать что-то не так. — Тогда просто положи его на бёдра, — Наруто улыбнулся и ушёл, сказав, что его ждёт немытая посуда.       Саске послушался — положил Сору на колени и зачем-то погладил по животу. Он был пухленьким, и Наруто сказал, когда в первый раз взял его на руки, что он похож на молочную булочку. Саске пощупал мягкие щёки, кончик чуть вздёрнутого носа, плечи и крохотные кисти рук. Маленький, беззащитный. Сын. Саске склонился над ним, чтобы вдохнуть. Он пах сладко, чем-то молочным, возможно из-за смеси, которую он ел, а возможно потому, что был новорождённым. Саске поцеловал его в лоб, и Сора был не против.       Тогда они наконец-то познакомились как следует. Сора даже смеялся — оказалось, что он, как и Саске, боится щекотки. Вообще, находить в другом человеке свои черты казалось омеге завораживающим. Сора любил помидоры, умел рисовать, выбрал кендо для занятия спортом, а ещё просыпался в пол шестого утра. Ему легко давались языки, он подхватывал их от Наруто, умел шутить и разбрасывал по комнате носки почти в том же хаотичном порядке, что и его отец. Читать его нужно было заставлять, а вот конструкторы мальчик собирал с удовольствием, правда… — Тебе помочь? — Саске несколько минут наблюдал за тем, как сын пытался что-то сотворить с деталью корабля, что не вставала в то место, в которое Сора намеревался её впихнуть. — Не, не надо, я справлюсь. — Уверен? — Саске огляделся. — Где-то тут я видел инструкцию. — Да, где-то тут, — мальчик махнул рукой, — я начал читать, как это делается, а потом мне надоело. — И что тогда ты пытаешься сделать? — Импровизировать.       Наруто коснулся его руки, и это отвлекло Саске от поучительной лекции. Альфа почти никогда не вмешивался в воспитательный процесс, но порой, когда считал что-то важным, позволял себе остановить мужа. — Пусть импровизирует, — Узумаки сложил их пальцы замком, — может, ему надоест, и он всё-таки дочитает инструкцию… А если получится и без неё, то разве это плохо?       Иногда Саске соглашался. И с тем, что стоит давать некоторым вещам идти своим ходом, и что стульчики в зале Соры действительно ублюдские.       Он улыбнулся.