В поисках

      Сознание возвращалось к нему медленно, будто через силу, нехотя. Сначала прояснился слух, и парень смог уловить едва различимый, неразборчивый шёпот, сливавшийся в монотонный гул. Потом он смог надсадно вдохнуть, морщась и хрипя от боли в груди.       В помещении, в котором он оказался, стоял пыльный воздух, сухой. Пустынный. Веки были тяжёлыми, в комнате царила непроглядная темнота, и пленник не сразу понял, открыты ли у него глаза или закрыты: ничего не видно, никаких очертаний, никаких силуэтов. Пусто. Он заморгал, надеясь, что глаза привыкнут к мраку. Удушливое чувство страха, что он ослеп, жгучим комом свернулось внутри, не отпуская. Во рту был неприятный, солёный привкус, и от него затошнило, лёгкий спазм сдавил горло.       Страх всегда казался ему таким липким, тягучим и холодным: это тонкие пальцы смерти невесомо обхватывают шею сзади, и касание это — ледяное, заставляющее замереть на месте, будто вся кровь застыла, свернулась, и не можешь двинуть и пальцем. Как в кошмаре, когда страх парализует, пока смотришь в глаза чудовищу и знаешь, что нужно бежать, но не можешь сойти с места, не можешь даже моргнуть.       Сейчас же страх заставлял его действовать. Возможно, это его гиперактивность, которая была присуща всем полубогам за редким исключением, но нужно было что-то делать. Хоть что-то. Хоть каплю. Он прекрасно знал, где именно находится, хотя конкретно в этом месте никогда не был.       Всё тело было как будто сковано парализующей слабостью, голова гудела и кровь больно пульсировала в висках. И всё же он пытался лихорадочно соображать, словно участвовал в марафоне и выжимал из себя последние силы, чтобы добежать до финиша.       На какое-то мгновение он испугался, что не чувствует рук, но стоило лишь двинуть плечами, чтобы эти опасения развеялись. Руки, задранные вверх и прикованные к стене, онемели, не было сил даже на то, чтобы сжать пальцы в кулаки. Белая чёлка лезла в глаза, и парень мотнул головой, жмурясь. От этого движения заныло в затылке. Может, его ударили чем-то тяжёлым? Если бы у него была возможность опустить руку и пощупать голову, то пальцы бы наткнулись на корку запёкшейся крови в волосах. Медленно, чтобы от резкого движения не возникло головокружения, он упёрся затылком в стену, думая о том, что сделал.       Такой исход был ясен с самого начала. Жив — уже хорошо. Впрочем, он и нужен им был живым, от мёртвого бы не было никакой пользы. Уголок рта непроизвольно дёрнулся вверх. И всё же… У него получилось.       Фиолетовый тусклый свет показался после пребывания во мраке слишком ярким, и парень отвернулся, насколько позволяло его положение. По крайней мере он не ослеп. Хотя он бы сейчас очень хотел посмотреть в лицо своим врагам — с усмешкой. Эта мысль заставила его приоткрыть зажмуренные до этого глаза, даже если они слезились, чтобы взглянуть на почтившую его своим визитом гостью. Женщина в тёмном плаще прошла вперёд, держа в руках факел, отливавший пурпурным. Заколдованный огонь. Она настолько недальновидна, чтобы тратить энергию на такие фокусы?       Он успел разобраться в том, что они творят, как это всё работает. То, что он сделал, рискованно, очень рискованно, но, если всё получится, это их уничтожит. В конце концов, он знал, что наказание неизбежно, но осознанно пошёл на это.       Это был его единственный шанс. Его шанс остановить их.       Её голос был подобен шипению змеи.       — Не стоило тебе этого делать.