Сила богов заперта под стеклом Израненной рукой отверженных давно, Одно лишь нарушенное обещание Приносит неудачу за неудачей. Полукровки отправятся на юг на закате, Ослабев, обратится героем предатель, Любовь накрывает тяжелым крылом, Дети огня покинуты своим отцом.
Это было не просто плохо. Это было очень плохо. Есть ли вообще цензурное слово, которое бы означало «очень-очень-очень плохо»? Потому что, Ханк чувствовал, они все оказались именно в такой ситуации. Хотя, если подумать, наверное, должно было произойти что-то подобное, учитывая творившиеся в мире полубогов странности. И, кажется, Аллура во время собрания ходила к Оракулу, но так и не получила никакого ответа. Видимо, пророчество не предназначалось конкретно ей, ну или Оракул был — или была? — не в духе. Или просто тормозила, сколько ей лет то уже. Ей бы на пенсию — и чтоб с её уходом исчезла надобность в поисках, пророчествах и всяких ужасах, которые поджидали за пределами лагеря. Конечно, трактовать пророчества — себе дороже, так и с ума сойти можно, но слова стучали набатом в голове, отбрасывая в сторону любые другие мысли, и Ханк просто не мог не думать об этом. Вероятно, придётся заваривать чай с мелиссой, чтобы успокоить бурю в сознании и перестать пытаться обдумать смысл слов. Оракул же просто развернулась и заковыляла прочь. Ханк понадеялся, что она больше не вылезет со своего чердака в ближайшие лет пять, хотя бы. В том, что происходило дальше, Ханк не участвовал. Он не был старостой домика, не был какой-нибудь важной шишкой, вроде Широ, поэтому, когда к сыну Зевса и Киту подлетели Надья, Джеймс и ещё пара старост, присутствовавших на посиделках, Ханк отошёл в сторону. Кит держал ладонь на лопатке Широ, стоя к нему едва ли не вплотную, и это показалось Гаррету жестом поддержки. На лице Такаши отчетливо читалось потрясение, он передернул плечами, но когда заговорил — его голос был ровным, успокаивающим. — Уже очень поздно. Мы не можем созвать совет в такое время. Я отправлюсь в Большой Дом и оповещу Хирона и Мистера Д., если они ещё не в курсе, а рано утром… По мере того, как Ханк направлялся в свой домик, голос Широ затухал в отдалении. В горле ужасно пересохло, и нужно было срочно влить в себя несколько чашек чая с мелиссой, а лучше — литр. Для верности. Пальцы Ханка дрожали, когда он шарил по полкам со стеклянными баночками в той части домика Деметры, которая была выделена под импровизированную кухню. Это было одним из преимуществ домика — собственные фрукты, зерновые, небольшой огород, разные растения. «Кухня» представляла собой несколько внушительных дубовых стеллажей, из такого приятного на ощупь дерева — необработанного, неотшлифованного, показывавшего всю грубую красоту коры, — и заставленных всевозможными склянками с засушенными листьями, разнообразными семенами, удобрениями, корешками, вытяжками сока, травами, специями, мукой разных сортов, и, в принципе, всем, что могло бы понадобиться детям Деметры. Когда всё это многообразие даров природы перестало умещаться на стеллажах, было принято решение добавить настенные полки. Грузному Ханку было временами даже боязно находиться рядом со всем этим добром — как начнёт жестикулировать во время разговора, как махнёт рукой неосторожно, так и полетят все баночки на пол. В углу, между стеллажами, стояла невысокая стремянка, на чьих ступеньках мостились горшки и корзинки с рассадой, которая тянула вверх свои пушистые листочки, такие бархатистые и тёплые на ощупь с одной стороны и гладкие и прохладные — с другой, небольшой стеклянный фонарь, который всегда зажигали на ночь, чтобы огненные зайчики плясали на стенах, проникая в их резные узоры и создавая уютную атмосферу какой-нибудь фермы или домика в деревне. В центре импровизированной «кухни» стояли плошки и вазы со спелыми фруктами и овощами, которые периодически ходили и подъедали, а иногда и относили на перекус кому-нибудь ещё в то время, когда трапезная не работала. Ханк и сам любил утащить одну-другую морковку — очищенную, сладковатую и хрустящую — или яблочко. В домике Деметры было негласное правило: берёшь — отдавай. Поэтому в свободное время Ханк приносил немного клубники с полей или занимал себя тем, что нарезал фрукты, чтобы их потом было удобнее брать, или шёл в огород — то есть на крышу, которая и служила огородом, — или за домик, где росли несколько ухоженных фруктовых деревцев, и собирал яблоки или персики, или ещё что-то, что было готово к сбору, чтобы потом отнести на общий стол. Правило работало отлично, поэтому полезная еда, бутерброды, злаковые снеки — которые как-то готовила староста — всегда были в наличии. И вот Ханк дрожащими пальцами продирался через склянки с наклейками, пока не нашел заварку травяного чая. Без лишнего шума он достал из небольшого комода жестяную кружку и завертел головой в поисках их «волшебного» чайничка. На его пузатом бочку всё ещё проступали очертания руны, которую там давным-давно нарисовал Кит, сдавшись после уговоров Ханка. Руна была нагревающая, она действовала всё то время, пока в чайнике была вода, поддерживая высокую температуру. Надо было только следить за тем, чтоб она не кончалась, иначе руна исчезнет, перед этим расплавив им чайник. Этого бы Ханку не хотелось. Долив туда воды из кувшина со стола, просто на всякий случай, Ханк налил кипяток в кружку, куда была предусмотрительно добавлена заварка. Он грел широкие ладони о чашку, пытаясь напитать похолодевшие кончики пальцев теплом, но тревога клубилась внутри, поселившись в районе живота, и не давала успокоиться. Перед глазами всё ещё стояла окутанная зелёным дымом Оракул, своим мёртвым взглядом пригвоздившая Ханка к месту, что он не мог даже пошевелиться. Она ведь не могла ему говорить, да? Серьёзно. Она бы подошла поближе, сказала бы ему прямо в лицо, пока он гипнотизировал взглядом пустые глазницы. Это было бы пророчество для него, для Ханка Гаррета, и тогда ситуация была бы ещё хуже. Но пророчество было провозглашено так, чтобы все услышали. Когда Оракул покидала свой чердак, что случалось в истории лагеря, хоть и очень редко, она либо направлялась напрямую к счастливчику (неудачнику), либо шла в трапезную, где точно собирались все на время приёма пищи, либо в лес, где все играли в Захват Флага. Но ведь на посиделках у костра были далеко не все. Многие к тому времени уже ушли, кого-то не было вообще — сердце сжалось от свербящего чувства вины при мысли о Лэнсе — так почему именно туда и именно тогда? Что-то случилось? Или… там были все, кому нужно было это пророчество услышать? Кому оно предназначалось? Ханк проглотил листик из заварки, когда сделал непривычно большой глоток, и сдавленно закашлялся в кулак, с опаской поглядывая в сторону кроватей, чтобы никого не разбудить. Хотя, наверное, старосту придётся растормошить, чтобы рассказать ей о произошедшем. Вероятно, прямо утром ей придётся отправиться на собрание, может, даже до завтрака. Катастрофа. Что скрывало в себе пророчество? Для кого оно? Если быть честным с собой, Ханк надеялся, что не для него. Ну точно ведь. Он простой сын Деметры. Пророчества — они для крутых парней, вроде Широ, ну, или Кита, или Джеймса. И крутых девушек! А он просто Ханк. Это точно было не про него. Это было бы до абсурдного смешно, и пришлось бы усомниться в адекватности Оракула… насколько, конечно, может быть адекватной мумия женщины, в которой живет Дельфийский дух. Ханк залпом допил свой чай и без колебаний налил себе вторую порцию. Кажется, одной было мало. Его сердце по-прежнему гулко билось внутри, не давая расслабиться. Пульс стучал в ушах, и уголки губ кто-то словно оттягивал вниз, пытаясь спровоцировать на тошноту. Даже стало немного неловко перед самим собой. Стыдно. Он так боялся — разве можно называть себя полубогом, если настолько страшно? Наверное, нельзя. И вот, он здесь, сидит и пьёт чай с мелиссой, вполне обладает силой хоть как-то себя защитить, в случае чего, и всё равно… боится. Очень. До того, как стали пропадать сатиры и полукровки, всё было отлично. Лучше некуда. Ханк приезжал сюда летом, так как весь остальной год продолжал ходить в школу. Он переписывался с Лэнсом — при воспоминании о котором опять заныло внутри — и которого знал, наверное, дольше всех в Лагере, наблюдал за Широ, тренировавшем Кита на Арене, трещал с Адамом обо всём на свете, с Адамом, который со спокойной улыбкой на губах показывал карточные фокусы и учил мухлевать. С Адамом, который не вернулся вместе с Широ. Ханк не был глупым — по крайней мере, не совсем, как он сам считал — он понимал, что что-то случилось. Вероятно, что-то не очень хорошее, учитывая, какой вид становился у Широ, если при нём упоминали сына Тихе. И так будто бы поблекший, тихий, он становился едва ли не серым. Будто загибающийся побег, у которого засохли листики, сморщившись. Они были неделимы — Широ и Адам. Должно было произойти что-то… непоправимое. Не очень хотелось думать, что пророчество предназначалось Широ. С него хватит — это было скромное мнение Ханка. Он выглядел выгоревшим, усталым, особенно когда думал, что никто не смотрит. Но Ханк смотрел. Ханк замечал. Он, в принципе, замечал многое, но зачастую не давал своим наблюдениям покинуть голову и сорваться с языка. Это не всегда было… к месту. Казалось, это смущало людей. Как смущало, например, Кита, если Ханк замечал, как тот морщится от боли, если ныли руны на плечах, на которые сын Гекаты то и дело накладывал повязки. Будь воля Ханка — он бы как-то поддержал его, но Кит всегда отмахивался, будто это ничего не значило, и торопился перевести тему. И Ханк не настаивал. Хотя в такие моменты он думал, что у него хватило бы смелости катить на Гекату бочку – за такое обращение с сыном. Но… он просто Ханк. У него бы не хватило храбрости на это. Широ бы, наверное, тоже не оценил, если бы Ханк дал знать, что заметил его состояние и сложил два и два. Вряд ли это было сыну Зевса нужно. В конце концов, у него оставался Кит, которому Широ доверял гораздо больше, чем Ханку. Учитывая всё, что их связывало. Поэтому Гаррет молчал. Хоть и продолжал подмечать какие-то детали. Он слишком переживал за дорогих его сердцу людей, чтобы оставаться слепым. Даже если бы им того хотелось. Наверняка им хотелось, чтобы Ханк не лез к ним в душу со своей поддержкой. Не замечая ничего вокруг, полностью погруженный в собственные мысли, Гаррет поднёс чашку ко рту и наклонил, но ему только листики заварки пощекотали губы, и его передёрнуло. Бр-р-р, ужасное ощущение. Ханк поморщился, со вздохом понимая, что успел выпить уже и вторую чашку. Спокойнее особо не стало. Он устало помассировал виски и закрытые веки, надавил несильно на глаза, но цветные круги всё равно заплясали под пальцами. Надо было уснуть. Хотя бы попытаться. Но сначала нужно было ввести в курс дела старосту. Старостой домика Деметры была рыженькая веснушчатая девушка, Дора, с ирландской фамилией и легким-легким акцентом. Её отдельная комната располагалась как бы в подвале — чтобы туда попасть, надо было спуститься вниз по узенькой лесенке, перила которой увивал цветущий плющ. Никакой двери не было — только тот же плющ, свисающими вниз побегами, доходящими практически до пола, создавал как бы живую «шторку». Постучаться, соответственно, было не во что, и Ханк только осторожно отодвинул стебли в сторону. Потолок здесь был скошенный, с небольшим открывавшемся вверх окошком. Сквозь него в комнату проникало ночное тепло и звуки природы — шелест травы и деревьев, ветер приносил едва слышимые мелодии певчих ночных птиц. Это было фактически вторжение в личное пространство, поэтому Ханк не стал осматриваться, направился прямо к кровати, готовый при необходимости сразу зажмуриться. Немного поразмыслив, он закрыл себе ладонью глаза, на всякий случай, и подошёл к спавшей старосте. Ханк не понаслышке знал, как отстойно, когда внезапно будят… Да уж, ту ночь, когда домик Гермеса решил последовать традиции людей о проведении «Королевской ночи» в Лагере, Ханк запомнил надолго. А полубоги из одиннадцатого потом две недели были последними на очереди в душ, и первыми, кого припахивали убирать конюшни. Кошмарная была ночка, ничего не скажешь. — Дора? Дора, проснись, тут, эм, кое-что случилось, и, в общем, я решил тебя уведомить, чтобы это не стало шокирующим известием на утро, и ты как-то подготовилась, не знаю, как у вас это принято, в смысле, у старост. И, если что, у меня закрыты глаза, на случай, если– — Ханк, — проскулила девушка, и Гаррет замолк. Отчетливо послышался скрип кровати, шорох постельного белья. Ещё, кажется, зевок. Дора какое-то время молчала, и Ханк испугался, что она снова заснула. Было бы неловко. Хотя куда уж больше, в понимании Ханка. — Ну? — очередной зевок. — А! Ты не спишь. Извини, я думал, ты уснула, и не знал, чего ждать, я же тебя не вижу, глаза у меня закрыты– — Можешь открыть, Ханк, спокойно. Только скажи, зачем ты разбудил меня. Я хочу спать. Ханк медленно вдохнул, потом выдохнул, только после этого отнял руку от глаз. Дора терла руками лицо, выжидающе глядя на него. На ней была светлая футболка, которую было отчетливо видно в темноте, и это успокоило Ханка. Он же не знал, в каком виде она спит, в самом деле! Дора выглядела так, будто собиралась напичкать его мюслями с кислыми ягодами, которые он терпеть не мог, если он сейчас же не скажет, в чём дело. — Ты не подумай, это могло бы, наверное, подождать и до утра, но я решил, что тебе стоит знать и, как я уже и сказал, как-то подготовиться. Может, встать пораньше, чтобы встретиться с другими старостами, я не знаю, как я и сказал… — забормотал он, чувствуя так и не покинувшее его напряжение, осевшее в животе как камень. — Ближе к делу, Ханк. — На-посиделки-у-костра-явилась-Оракул-и-выдала-пророчество, — протараторил Ханк, передёрнув плечами от воспоминаний. Дора проморгалась, мотнула головой. Спросонья у неё ушло несколько секунд на то, чтобы обмозговать информацию. Она тихо выругалась под нос на языке, Ханку неизвестном. — Я поняла тебя, Ханк. Спасибо. Она потянулась к будильнику, чтобы, наверное, перевести его на чуть более раннее время, и Ханк почувствовал, что его долг выполнен, а потому поспешил ретироваться. На месте Доры он бы засыпал его вопросами, но она этого не сделала — хотя невооруженным глазом, даже в темноте, было видно, что она поражена. Но вряд ли Ханк бы что-то действенное рассказал ей. Разве что слова пророчества. Уж он-то не забудет их теперь. Бр-р-р. Спал Ханк плохо. Граница между сном и реальностью будто стёрлась, и потому сон был поверхностным, как бы и не сном вовсе. Большую часть времени ему казалось, что он лежал с закрытыми глазами, и под веками плыли какие-то искажённые образы и изображения, но в то же время он чувствовал, как ворочается, переворачивается на другой бок. Стоило ли говорить, что он совершенно не выспался. Обычно Ханк с предвкушением ждал завтрака, но стоило только проснуться, и его ждало разочарование — особого голода он не ощущал. Хотелось продолжить лежание в кровати и попробовать всё-таки уснуть, но обитатели домика Деметры по звонку будильника оживлялись и активизировались. Тем, кто был ещё не в курсе последних новостей, рассказывали о ночном переполохе, и повсюду только и слышалось, что о пророчестве и раннем собрании старост. Кого-то это пугало, кто-то жалел, что его там не было, кто-то, наоборот, был благодарен всем богам за то, что ушёл спать и всё пропустил. К началу завтрака подтянулись и старосты, собиравшиеся в Большом Доме до общего подъёма. Наверное, ничего особо радикального они не решали, потому что Ханк не представлял, как можно прийти хоть к чему-то за такой короткий промежуток времени. Сидя за столом и уныло мешая хлопья в плошке с молоком, Ханк пытался найти взглядом Лэнса, чтобы понять, в каком тот состоянии после вчерашнего. Один из сыновей Гефеста массивной фигурой пошёл навстречу Райану, и это на мгновение отвлекло Ханка, но он только пожал плечами, пытаясь со своего места разглядеть Лэнса. Так вот, зная МакКлейна, пророчество бы пробудило в нём ажиотаж — и его было бы слышно громче всех. Губы как-то незаметно растянулись в улыбке, когда Ханк подумал, что они сегодня помирятся и займутся чем-нибудь вдвоём. О, или втроём — можно было бы позвать ещё и Пидж! А то она в последнее время несколько отдалилась, предпочитая тусоваться с Широ. Из них вышла бы довольно интересная команда. Или Кита. Хотя, может, и не стоило. Учитывая некие разногласия последнего с Пидж. Ханк решил, что надо бы их как-то примирить, вот только как? Мысли о предстоящем отдыхе расслабили его, и камень напряжения в животе стал немного легче, давая дышать полной грудью. Всё, теперь у него есть план, что делать дальше, значит, всё уже гораздо лучше, чем могло бы быть. Особенно тепло стало от представления, как всё будет классно, когда все недовольные помирятся. Мир — это всегда хорошо. Ханку самому было спокойнее, когда между друзьями не было ссор и обид. Вина легонько уколола его, но Ханк мотнул головой. Он всё исправит. Сегодня же. Он сделает всё для этого. Ханк не нашёл МакКлейна взглядом. Странно, что Лэнса не было. Впрочем, он мог проспать, а соседи могли его не разбудить. Ханку всегда было грустно от того, что Лэнса не особо-то принимали в домике Гермеса. Он хоть и был общительным, но «своим» для них не стал. И даже не по своей вине, поблагодарить стоило его божественного родителя, который всё никак не мог признать его. Гаррет знал, каким покинутым себя чувствовал Лэнс временами. Это было ужасно несправедливо. В целом, если не обращать внимания на тему звучавших в трапезной разговоров, то всё казалось даже нормальным. Ну, может, немного тише. А так — как обычно. Если не считать поднявшегося со своего места Мистера Д., который, отпив немного колы из баночки и выдержав несколько драматическую паузу, уже открыл было рот, чтобы заговорить, но его нагло (и так смело!) перебил вопль Надьи, влетевшей в трапезную подобно пегасу и запыхавшейся от бега. — Лэнс! — вскрикнула она, привлекая к себе внимание, хотя оно и так полностью было обращено на неё. В груди Ханка что-то тревожно булькнуло. — Лэнс пропал! Она разогнулась, перевела дыхание. В трапезной будто выключили весь звук. Все молчали и смотрели на неё — пытающуюся отдышаться, растрёпанную из-за бега. Выглядела она неважно: взволнованной, даже немного паникующей. — Видимо, сбежал, — продолжила она, уже не так громко. Надья держала руку у горла, стараясь дышать глубже и размереннее. Вместе с ней был один из её братьев, однако тот как-то пристыжённо молчал, слегка потупив взгляд. — Потому что части его вещей на месте нет. Ханк был в шоке. Лэнс сбежал? О, нет. О, нет-нет-нет-нет-нет. Н е т. Это было ещё хуже. Во-первых, это значило, что они сегодня явно не помирятся, как рассчитывал Ханк, и у него не получится извиниться. Во-вторых, возможно, строчка про «отправившихся на юг» полукровок была про МакКлейна. В-третьих, это было чистым самоубийством с его стороны — Ханк правда уважал Лэнса, но… Полукровке без способностей просто не выжить за пределами лагеря. Даже со способностями и навыками борьбы сложно. В гробовой тишине с места поднялся Райан. — Пидж тоже нет. Вчера Ханк думал, что у них аидски ужасная ситуация. Да он просто не знал, что утром будет. Если бы знал, помалкивал бы. Вот теперь ситуация просто за гранью Тартара. Желание проверить, как его друзья восприняли новости, Ханком даже не осознаётся. Взгляд сам по себе скользит по столам в поисках знакомых лиц. Ханк невольно смотрит на немного привставшего с места Широ. Шокированного, с выгнутыми в замешательстве бровями, с едва приоткрытым ртом. Гаррет почувствовал себя в тупике. Как же так? Как так всё вышло? Почему? Почему Лэнс убежал? Он пошёл вместе с Пидж? Не возникало вопросов, по какой причине девочка покинула Лагерь — она хотела спасти семью. А Лэнс? Просто не смог отпустить её одну? Почему? Ханк нашёл глазами Кита. И его выражение лица разительно отличалось от всех остальных лиц в трапезной. Кит был зол. Очень зол. Кривил губы, сложив руки на груди. Сидел, как статуя, вообще не двигался. Только грудная клетка приподнималась медленно-медленно. Но… он определённо… не выглядел удивлённым. Злым, Ханк бы даже сказал — в ярости, но никак не шокированным. Ханка накрыло дурное предчувствие. В голове просто не укладывалось произошедшее. Как так вышло, что просто с каждым словом ситуация становилась всё хуже? — Кхм, — быстрее всех опомнился Мистер Д., хотя он, наверное, даже не был особо обеспокоен, зная его отношение к полубогам, — это, конечно, крайне печально, что двое недальновидных умников сбежали, но есть и более насущные проблемы. Ханк был возмущён до глубины души, но выступать против Мистера Д. было себе дороже, это надо было быть прирождённым смельчаком. А он таким не был, уф, да, но- Но так нельзя. Они же, фактически, его подопечные! Лэнс непризнанный и без способностей, а Пидж ещё совсем новичок. Они же погибнут там. Их нужно вернуть. — Пророчество могло быть о них, — Широ твёрдо выступил вперёд, сжимая кулаки. Он свёл брови к переносице, почти осуждающе глядя на Мистера Д. — Нельзя оставлять их там! — поддержала его Надья. О, да, Широ был смельчаком. Он говорил тогда, когда все остальные молчали, слушая свой приговор. И Надья — она тоже никогда не боялась выступить. Особенно за Лэнса. Да, она подкалывала его, но слишком уж долго он находился под её крылом, чтобы не привязаться к нему. — В таком случае, они отправились в поиск, как и должны были, — лениво облокотился о спинку стула Мистер Д. Ханку стало противно. — Нужно отправиться за ними, — возразил сын Зевса, — сейчас и так пропадают полукровки, и нельзя допустить, чтобы бесследно исчезли и они тоже. — Не забывай про правильное обращение, Широгане, — как бы между делом, вальяжно, напомнил Мистер Д. — Ошибкой будет отправиться следом за ними и пропасть ещё и другим, — лицо директора приобрело более раздражённый вид, и бог скривил губы. — Поэтому я закрываю Лагерь Полукровок, хватит устных запретов. Никто из вас не выйдет отсюда. И не войдёт — это на случай, если наши потеряшки захотят вернуться. Таково моё наказание за непослушание, — казалось, его волосы стали отливать фиолетовым, как цвет переспелого винограда. — С этого дня гарпии будут патрулировать всю территорию, начиная с семи вечера, тогда же начинается ваш комендантский час. Игры в захват флага отменяются. Если по-хорошему не понимаете, да будет так. Всё, можете идти и плакаться, хнык-хнык и всё такое. Он ясно дал понять, что любому, кто даже подумает о побеге — крышка. Но закрывать Лагерь на вход было жестоко. Видимо, Мистер Д. просто не показывал, в какой он был ярости, что Лэнс и Пидж ослушались наказа. Зато об этом свидетельствовали его решение и потемневшее небо. После оглашения своего решения, Мистер Д. просто растворился в воздухе. Где-то вдалеке прогремел гром, и Ханк поёжился. Казалось, его мозг наполовину заморозился: он слышал всё до последнего слова, он понимал, что они оказались в ужасной ситуации, он всё понимал. А переварить не мог. Это не укладывалось в голове. Ведь ещё вчера во время посиделок у костра всё казалось таким… хорошим. А то, что происходило сейчас, было каким-то нереальным. Может, он уснул за столом, потому что подействовал чай из мелиссы? И это всё снится ему? Поток его мыслей прервал гвалт, поднявшийся в трапезной. — Ну спасибо этому придурку, или как там его, Лэнсу, и этой взбалмошной новенькой! Теперь отсюда не выйти! — Это для нашей же защиты, я поддерживаю решение! А эти двое сами виноваты. — Их никто не просил сбегать. — Широ был прав, нельзя их бросать там! Слух буквально разрывало от громких фраз, летевших со всех сторон. Ханк зажал ладонями уши, пытаясь заглушить это всё, и взглядом принялся искать друзей. Широ обескураженно наблюдал за спорщиками, даже не покидавшими своих столов, и вроде бы даже попытался что-то сказать, но его голос перекрывали десятки других. А вот фигуру Кита Ханк выцепил, когда тот уже направлялся к выходу из трапезной. О, нет. Либо он собирался сделать то, о чём подумал Ханк, либо он собирался сделать то, о чём подумал Ханк. Он, конечно, мог и просто устать от этого шума, но что-то подсказывало Гаррету, что… нет. Он поднялся со своего места до того, как успел осознать, что же он делает. Ему больше всего хотелось вернуться во вчера или вообще на два года назад, до того, как начались какие-то потрясения для мира полубогов. Ему хотелось, чтобы всё было хорошо и безопасно, и мирно. Да, это редко происходит, потому что мир будто стремится вывалить на полукровок все несчастья, но почему бы и нет? Ему хотелось остаться в домике и оставить разборки Киту. И Широ. И ещё кому-нибудь крутому. А просто Ханк побудет в сторонке. Но Лэнс был в опасности. Наверняка в ещё большей, чем он думал, когда сбегал. Если он вообще думал об этом. А вдруг, если бы Ханк не сорвался на нём, Лэнс был бы здесь? Пальцы мелко задрожали от жестокой мысли: «Привыкай говорить о нём в прошедшем времени». Нет-нет-нет. Да, успех их с Пидж дуэта был крайне маловероятен, но это не могло кончиться вот так. Почему он вообще об этом подумал? Как он мог? Он что, плохой друг и не верит в Лэнса? Или его «внутренний Кит» раскидывается своим скептицизмом и говорит, что это всё оттого, что ни у Лэнса, ни у Пидж нет шансов при встрече с серьёзными чудовищами? Ханк не хотел, чтобы последним воспоминанием о нём у Лэнса была их ссора. Он не хотел бы, чтобы последним воспоминанием у него о Лэнсе была их ссора. Ох, это был просто цветок в конце концов. Чего ему стоило не паниковать так сильно? Это же не может быть его вина? А если его, он может это исправить только одним способом. Единственным способом — найти Лэнса, извиниться, помириться, вернуть назад. Хотя бы попытаться. Лэнс — его друг. И Ханк не должен оставаться в стороне. Даже если ему страшно до холодеющих конечностей. Это хуже мюсли с кислыми ягодами. Во много-много раз. Гаррет сжал дрожащие пальцы в кулаки и тяжёлой походкой двинулся к домику Гекаты. Он-всё-исправит-он-всё-исправит-он-всё-исправит. С этой мантрой Ханк шёл по пустынному — по понятным причинам — Лагерю и пытался успокоить себя, а не давать мыслям о провале и неудаче прокрадываться в голову. Но такой уж он был человек — в критические моменты его захлёстывало волнением и тревожностью. Как Кит собирается всё провернуть? Кажется, Мистер Д. сказал, что закрывает границы Лагеря. Это ведь в его силах? Это разве не стало в тот же момент действовать? Или, например, какой-то барьер или вроде того воздвигнется в полдень? Или в определенный час? Как происходят вообще все эти божественные магические штучки? Ох, Стикс, во что же он собирается ввязаться? Но! Но! Это ради благой цели. Выручить Лэнса. И Пидж. Конечно же, их обоих. Нельзя допустить их… исчезновения. Ханка передёрнуло от одной мысли. Он споткнулся на ступеньках, ведущих в домик Гекаты, и чуть не повалился с грохотом на пол. Хотя, наверное, шума и так было достаточно, и Кит узнал, что у него гости. В доме что-то звонко разбилось, и Ханк подскочил скорее к двери, принявшись колотить по ней кулаком. — Кит! Кит! Ты там цел? Кит резким движением открыл дверь, и Ханк чуть не заехал кулаком ему по лицу. Он тут же неловко одёрнул себя и в некотором смущении почесал затылок. Сын Гекаты раздражённо выгнул брови. — Что такое, Ханк? Я занят сейчас. — Я тут подумал, в общем, я хочу сказать, что это очень храбро с твоей стороны, и всё же как голос разума я должен воззвать к тебе и напомнить, что эта затея очень опасная и вообще- — Ближе к делу, Ханк. Я. Занят, — слегка даже рыкнул Кит, сделав какой-то взмах рукой, будто пытался заткнуть Гаррета. — И у меня нет времени на пустую болтовню. Ханк сделал глубокий вдох и такой же выдох, собираясь с мыслями и взвешивая последние «за» и «против». От его следующей фразы зависит его судьба. Он может слиться, а может… — Ты собираешься за ними, да? Лицо Кита стало ещё более хмурым: опустились уголки губ, которые сжались в тонкую полоску. Всё его существо будто ожесточилось от этих слов. Раздув ноздри от быстрого вдоха, он схватил Ханка за руку и втянул в домик. Дверь за сыном Деметры захлопнулась. — Да, — прорычал он, отворачиваясь и продолжая собирать вещи. — Если ты пришёл остановить меня, можешь даже не пытаться, — отчеканил он, а потом гораздо более тихо добавил, на миг замерев с занесёнными над рюкзаком вещами: — Стикс, это даже не моё решение. Ханк замялся. Звучало не очень хорошо. Неужели снова его мать? Он осмотрел Кита, подмечая очевидные следы недосыпа на его лице, и, поскольку сын Гекаты был в майке, его плечи были открыты. Гаррет увидел новую повязку на правом плече. Ох, чёрт. В груди что-то защемило от этого вида. Геката просто мучила его. Но ей будто было всё равно. Ханк ни разу не видел своей матери, и в крайне редкие моменты, ещё до того, как более или менее сдружился с Китом, думал, что, должно быть, «этому парню крайне повезло». Но по мере развития их дружбы, он увидел, как жестоки могут быть боги. Возможно, даже хорошо, что он не был знаком лично со своей матерью. У него была свобода представлять её так, как ему было угодно: доброй, с пшеничного цвета волосами, с россыпью веснушек, трудолюбивой, сосредоточенной, любящей своих детей (чего только стоит история о том, как она весь мир перевернула с ног на голову в поисках Персефоны). У Кита же была не мать, а холодная статуя, ещё и безумная. Как можно было проверять своих детей на то, достойны они быть её детьми или нет? Впору открывать школу для богов «Как быть если не хорошим родителем, то хотя бы не ужасным». Обязательную для посещения. Особенно Гекатой. Или Аидом. Он тоже тот ещё молодец, держать всю жизнь сына в Подземном Царстве как в заключении, а потом отпустить в мир с нулевыми навыками социализации. Стоило ли ему высказать свою догадку? В прошлый раз Кит отмахнулся от его поддержки. — Я, наверное, не должен снова поднимать эту тему, потому что в прошлый раз тебе было неловко, но всё же спрошу: ты в порядке? Кит, стоявший к нему спиной, снова замер. Его плечи были в напряжении, был отчётливо виден контур выпирающих лопаток. В какой-то момент они понуро опустились, и Когане вздохнул. — Это неважно. Сейчас нужно собираться, и чем быстрее, тем лучше. Ханк услышал: «Я не в порядке, но мне очень тяжело об этом говорить, поэтому я переведу тему, да и вообще надо торопиться». В чём-то он прав, но Ханку всё равно по сердцу резануло. Чёртовы боги, калечащие своих детей. — Я хочу отправиться с тобой, — почти что шёпотом признался Ханк. Кит взглянул на него с суровым выражением на лице и сжал руки в перчатках в кулаки. Свёрток из бумаги с шуршанием смялся. — Я-я нагрубил Лэнсу, и мне будет очень стыдно, если его побег плохо кончится, и он мой друг, и мне нужно попытаться помочь ему. — Нет, — отрезал Кит, не дослушав его, — это очень опасно, Ханк. Я планировал отправиться один. — А Широ? — поразился Ханк, от удивления поначалу даже забыв, что ему ответили отказом. — Отправиться с Широ — конечно, хороший вариант, но он только что вернулся из своих странствий, Ханк. Опять ему туда соваться? Ну уж нет. Я вполне справлюсь один. — Мне нужно с тобой. Можно? Я хочу помочь, Кит. Лэнс и мой друг тоже. И Пидж ещё совсем ребёнок. Кит отвернулся. — И… мы оба знаем, что им сложно будет- — Не сдохнуть там? Да. Поэтому я не собираюсь опаздывать. Голосов в голове Ханка прибавилось. Первый говорил, что, возможно, это и к лучшему, со всем, как и раньше, будут разбираться крутые парни, а Ханк будет издалека моральной поддержкой. Второй твердил, что он уже решился, и он подведёт своих друзей, если спасует. — Я пойду с тобой, — ещё раз, но более чётко повторил Ханк. — Они и мои друзья тоже. — Ханк, я не смогу так. Прорваться через защиту, какой бы она ни была, которую поставил Мистер Д., вероятнее всего будет либо почти нереально, либо очень сложно. И легче будет сделать это в одиночку. Ханк понимал это. Но и бросить друзей не мог. Как не быть эгоистом, будучи эгоистом? Оставить Кита в покое, но при этом оставить друзей? Не сдаваться и как-то вымотать Кита? Что ему делать? Единственное, что, возможно, подействует на сына Гекаты. — Помнишь, что Широ говорил, что самым сложным было для него отправляться в поиск в одиночку? Потому что в таких поисках нет никого, кто прикрыл бы спину. Ты тоже мой друг, Кит. И я не хотел бы отпускать тебя одного, потому что за твою безопасность я беспокоюсь так же, как и за Лэнса с Пидж. Кит долгое время молчал, и в комнате слышался только негромкий прерывающийся гул. Ох, нет, кажется, это было сердце Ханка. И, стоило надеяться, слышал его тоже только Ханк. Сын Деметры нервно оглядывал комнату, несколько переворошенную, видимо, в процессе поиска вещей, и переминался с ноги на ногу. Широ ведь был прав. Лучше быть хотя бы вдвоем. В конце концов, тогда всегда будет один, который сможет принести тело другого в Лагерь, чтобы похоронить с почестями. Ханк тут же отогнал эти мысли. Это ужасно. Нет. Нет. Он не будет об этом думать. Тогда всегда будет кто-то, кто сможет о тебе позаботиться или позвать на помощь, если ты ранен. А когда ты один, то предоставлен самому себе. — Я наложу на тебя заклинание невидимости. У тебя пять минут, чтобы дойти до своего домика, взять необходимые вещи, захватить нектар и амброзию из запасов и вернуться сюда. Ты понял меня, Ханк? — Кит стоял уже вплотную к нему, протягивая подсвечивающуюся фиолетовым руку. — Ч-что, прямо невидимым? То есть, прямо по-настоящему, меня никто не увидит? А предметы, которые я буду держать, будут просто парить в воздухе или тоже исчезнут, или- — Ты понял меня, Ханк? — с нажимом повторил Кит. Ханк запнулся о свои же слова, сделал над собой ещё одно усилие, подавляя лишние голоса и принимая окончательное решение. А затем кивнул, подбадривающе улыбнувшись Киту, стараясь как-то расслабить его. — Рифьязо, — прошептал, и его глаза стало постепенно заволакивать чёрным, пока он вёл пальцами другой руки вдоль локтя Ханка, вырисовывая несколько рун. Вверх к плечу вился тёмный туман, окутывая тело Гаррета, как щупальцами. Отчего-то ему стало тревожно, очень и очень тревожно. Вид у этих щупалец был магический и жуткий. И как Кит только сам себя не пугается в такие моменты? Ханк отчётливо видел, как стал растворяться в воздухе, будто у него сильно повысили прозрачность. Он едва-едва различал контуры своих пальцев. — Поторопись, — Кит вернулся к своим сборам, а Ханк поспешил к домику Деметры. Стоило надеяться, что полубоги всё ещё спорят там в трапезной, кто прав, кто виноват, кто чего заслужил, и так далее, и у него не будет свидетелей. И Ханк засеменил к двери. Боги-боги-боги, у него всего пара минут, пока он бежит, надо быстро понять, что же ему брать. Сменную одежду? Зубную щетку? Мюсли?! На улице успело потемнеть от набежавших на небо серых туч. Так непривычно видеть в небе над Лагерем что-то помимо солнца. Видимо, Мистер Д. сильно разозлился. И, наверное, сразу поставил защиту. Или что там? Барьер? Интересно, каким образом Кит планирует пройти через него? Как он хочет обхитрить бога? Такое возможно? Или ему поможет Геката (ха-ха)? В домике, как и ожидалось, было пусто. Только, кажется, на дальней кровати кто-то сопел, завернувшись в одеяло. Ох, Ханку бы тоже так завернуться и не вылезать из этого кокона тепла и безопасности. Но он претендует на звание крутого парня, а крутые парни идут в самое пекло, а не заворачиваются в одеяло, даже если очень хочется. Стараясь не шуметь, насколько это было возможно в состоянии, когда практически не видишь очертаний собственного тела, Ханк закинул немного одежды в рюкзак, сгрёб со стола мюсли и немного снеков в бумажный пакет — коря себя за то, что ничего не оставит взамен, и мысленно извиняясь перед Дорой за это, но у него просто нет времени, — а затем подбежал к стеллажам со склянками. Возможно, ему пригодится что-то из зёрен или трав. Что-то самое необходимое. Раздумывал он над этим недолго. Стоило взять наполненный рюкзак в руки и повесить на спину, как он постепенно так же словно растворился в воздухе. В груди сердце Ханка болезненно колотилось от волнения. Он просто не верил, что делает это сейчас. Всю свою жизнь был прилежным учеником, сыном, примером для младших, а сейчас он сбегает из дома, как какой-то бунтарь-подросток. Что ж, видимо, правду говорят: всё в жизни бывает в первый раз. Это так странно – знать, что уже сегодня вечером, если получится перебраться через границу, он будет, вероятно, в Нью-Йорке, а дальше — неизвестность. Вместо определенного будущего — полная темнота. И это, однозначно, пугало. Ханк занёс ногу над порогом двери, замешкавшись всего на секунду, обернулся через плечо, окинул взглядом ставшую вторым домом комнату-оранжерею и устремился обратно к Киту. Так страшно и волнительно ему было в последний раз… никогда. А позволено ли им будет вернуться назад с Лэнсом и Пидж? А вернутся ли они вообще? И, судя по всему, пророчество было и про него тоже? Вот это он, конечно, влип. Дверь в домик Гекаты оказалась приоткрыта, и Ханк с опаской заглянул внутрь. Это он за собой не закрыл, или зашёл кто-то ещё? — Кит, ты не можешь отправиться вот так, в одиночку. Я должен пойти с тобой или же сам, — послышался голос откуда-то сбоку, в котором Ханк сразу же узнал Широ. Ой-ой. — Могу, Широ. Это ты не можешь — ты только недавно вернулся из своего путешествия, ещё и в… таком состоянии. — Ни ты, ни Мистер Д. не могут удерживать меня в Лагере из-за возраста, я могу уйти — и для этого даже не придётся нарушать правила. Тебе же придётся найти способ, как обойти его запрет. — Я уже нашёл, Широ. Я сделаю прыжок через тени. Вряд ли Мистер Д. властен над ними. — Кит, прошу, не делай этого, — было непонятно, про прыжок он или, ну, в общем. — Я не хочу потерять и тебя тоже. Какое-то время оба молчали, а щёки Ханка обожгло жаром: этот разговор явно не предназначался для его ушей. Надо было как-то выдать своё присутствие, наверное? Но, вроде бы, у них там решается важный вопрос, и оборвать их было бы ещё хуже, не дай боги поссорятся. — Это не мой выбор, Широ. Моя мать всё решила за меня. А ещё я дал обещание Пидж, и, если я его нарушу, обязательно случится какое-то дерьмо. Если не со мной, то с кем-то, кто мне дорог, в качестве наказания. Его голос звучал как-то поломано, будто он выдавливал из себя слова. — Твоя мать? Обещание? Ты что, поклялся Пидж на Стиксе? Кит ничего ему не ответил, но, судя по раздосадованному вздоху Широ, тот кивнул или как-то показал своё согласие. Значит, Ханк был прав в своих догадках о Гекате. А вот про обещание он не знал. И не должен был узнать, скорее всего. — Ох, Кит, — послышался шорох одежды и глухой звук удара чего-то об пол. Внутри Ханка всё похолодело, и он уже не церемонясь ворвался внутрь. Как раз вовремя — потому что в этот момент с него сошло заклинание невидимости. Широ обнимал Кита, и Когане сжимал пальцы на спине Широ, что-то негромко говоря, а сын Зевса слушал и даже легонько гладил его по волосам. Почти как отец или старший брат. Ханку стало неловко. От посторонних звуков Кит сразу отстранился. Широ только вздохнул, с неодобрением и беспокойством переводя взгляд с одного парня на другого. — Значит, ты не в одиночку отправляешься, — скорее всего, это были просто мысли вслух. Широ попытался поймать взгляд Кита, но тот отвёл его. — Я не должен отпускать вас одних. — Мы справимся, Широ, — как-то неловко возразил Ханк. Какое-то слабое у него вышло подбадривание. Себя бы убедить для начала, а потом других. — Я прикрою вас, — наконец высказался сын Зевса, и Ханк, на мгновение решивший, что тот сдаст их, в неверии поднял глаза. — У вас будет возможность подобраться к лесу и ближе к границе. Прыжок тебе лучше совершить оттуда, так будет ближе. Но, — он посмотрел Киту прямо в глаза, — пообещай связаться со мной, как только доберётесь до отеля или до любого другого тихого места. И я сделаю всё возможное, чтобы отправиться следом за вами. — Широ, ты не должен, я же- — Должен. Это не обсуждается, Кит. Я отвлеку внимание сейчас, но потом я пойду за вами. Как я и говорил, меня по возрасту уже не могут заставлять находиться в Лагере, так что я надеюсь выбраться. Скрестив руки на груди, Кит надулся и, притопывая ногой, что-то буркнул в знак согласия. Насколько понял Ханк, своеобразная забота Кита заключалась в том, чтобы дать Широ отдохнуть от испытаний, свалившихся на его долю. В чём-то он точно был прав. — Или тебе лучше остаться в Лагере, чтобы уведомлять нас о происходящем, и, ну, быть лидером и всё такое? — предположил Ханк. — Подбадривать ребят? Укреплять боевой дух, не давать отчаиваться, всё то, что там ещё делают лидеры? М? Со стороны сына Зевса послышался усталый вздох. В словах Гаррета был смысл, но — Ханк понимал — Широ было сложно «переложить» ответственность за спасение других с себя на кого-то ещё. Наверное, не стоило употреблять слово «лидер». Наверняка он устал от того, что все ожидают от него этого — он же сын Зевса, сын правителя богов. Ему бы… просто отдохнуть. Как и считал Кит. Он выглядел действительно измождённым. — Не будем терять время, — отрезал Широ, сгоняя с себя минутную слабость и вновь становясь «уверенным в себе предводителем». Ханк даже немного грустно поджал губы. К сожалению, он замечал слишком много. До кромки леса было не так уж далеко, но Кит всё равно потратил ещё немного сил на то, чтобы сделать их невидимыми и бесшумными, поскольку люди из трапезной стали разбредаться — угрюмые и недовольные. Пробираясь через деревья и кустарники, сын Деметры копался в рюкзаке, перепроверяя всё в последний раз. Шли они недолго, Кит постоянно прислушивался, жуя какой-то листик, позволявший, по его словам, чуть быстрее восстановить силы. Вроде амброзии или нектара на минималках, но не такое вкусное (и не такое эффективное, но лучше, чем тратить их неприкосновенные запасы божественной пищи). Видимо, Киту нужен максимальный запас сил перед «прыжком». Или как там он это назвал? Ханк понятия не имел, что это такое, но, похоже, что-то не особо приятное. — Дальше не пойдём, можем на дриад наткнуться. И здесь довольно густые тени, — как-то обрывками говорил Кит. Ханку показалось, что он тоже волнуется. Где-то вдалеке опять прогремел гром. Просто совпадение, но для Ханка это был знак подбадривания от Широ. Скорее всего, нет, и им лучше поторопиться, но мало ли, оставаться позитивным никогда не помешает. Кому как не ему. Лес вокруг них был тихим и зловещим, ветра не было, а деревья всё шептались тревожно, создавая на фоне едва различимый гул, который не приносил ничего, кроме чувства дискомфорта. Будто это уже не тот «родной» лес, в котором Ханку так нравилось проводить время, а какой-то чужой, враждебный. — Съешь это, — Кит достал из бокового кармана на рюкзаке какой-то шарик. — Что? Зачем? Что это? — засыпал его вопросами Ханк, и Кит просто подошел к нему вплотную, чуть ли не всучив шарик в руки. — Ешь, говорю. — Кит, я не могу есть то, что не знаю, я должен доверять еде, я- — Это от головокружения. — Что? Зачем мне шарик от головокружения? Кит? Что ты задумал? Это для «прыжка»? — Вот поэтому я хотел, чтобы ты съел его без вопросов. Ханк стыдливо опустил взгляд на травяной шарик в руке. Что ж. Надо, значит, надо. Киту и так предстоит вытащить их отсюда, надо облегчить это для него. Больше не задавая вопросов, Ханк проглотил его и поморщился. Мда, вкус у этой волшебной таблетки от головокружения тот ещё. На вид — Кит собирался с силами, медленно вдыхая и выдыхая через нос. Он на ощупь снимал с рук перчатки, и у Ханка засосало под ложечкой. Ой-ой. Сын Гекаты почти никогда не снимал их. Должно быть, этот «прыжок» — что-то действительно страшное? — Да, — ответил Кит. Боги, Ханк озвучил мысль вслух? — Для меня, по крайней мере. У меня не так много опыта даже в одиночных путешествиях, протащить ещё и тебя будет трудно. Детям Аида путешествия по теням даются гораздо проще. Ханк молча переваривал новую для него информацию. — Возьми меня за руку и ни за что не отпускай, понял? — Кит сверлил взглядом тени между деревьями, будто гипнотизируя. Ханк вцепился в его руку так, будто от этого зависела его жизнь. Погодите… и правда зависела. В следующий момент земля ушла из-под ног, и, кажется, Ханк заверещал во весь голос от этого неконтролируемого падения. Он бывал на американских горках, куда его затаскивали школьные друзья, и вот спуск на них был просто сущей ерундой по сравнению с тем, что он переживал сейчас. Его определенно куда-то тянуло в сторону, но падал он вниз, и вокруг было темно, что он не мог понять, это у него закрыты глаза или действительно такая непроглядная тьма. О нет, о нет, о нет, о, Стикс, во что он ввязался, мамочки, боги, кто-нибудь, пусть это закончится. Нужно будет поблагодарить Кита за волшебную таблетку, иначе по теням разлетелись бы фонтаном его вчерашний ужин и сегодняшний завтрак. Мрак был словно живым, и это вводило Ханка в ужас. В самый настоящий ужас. Уши забили свист и какие-то шепотки, и Гаррет делал всё возможное, чтобы не пытаться их распознать, чтобы это потом не являлось ему в кошмарах. В лёгких кончался кислород, а вдохнуть было нечем, словно он оказался в вакууме или под водой, и сознание начала накрывать натуральная паническая атака. Воздух. Ему нужен воздух. Срочно. Прямо сейчас. И всё закончилось так же резко, как и началось. Как разогнаться, а потом резко дать по тормозам, что без ремня вылетаешь вперёд через лобовое стекло. Ханк захлебывался воздухом и жмурился, потому что после такой тьмы даже огонек свечи показался бы солнечным лучом прямо в глаз, а тут реально дневное солнце. Боги, он готов расцеловать землю. Мамочка, спасибо, что земля существует. Ноги подкосились, и Ханк вцепился пальцами в траву, переводя дыхание. Да уж, без таблетки было бы действительно в разы хуже. Спустя несколько мгновений Ханк поднял взгляд и осмотрелся. Они были у безлюдной дороги где-то в паре километров от железнодорожной станции. Да, он точно помнил этот большой рекламный щит, он проезжал мимо него в те несколько раз, когда пользовался такси, чтобы добраться до лагеря. Кит, стоявший рядом с ним, как-то надрывно вздохнул и закашлялся, и усталость Ханка как рукой сняло. Он вскочил, хоть и пошатнулся, но кинулся к Киту. — Ты в порядке? Кит? Кит! — и помог сыну Гекаты облокотиться о дерево, чтобы тот не упал, а сам начал перерывать весь рюкзак в поисках кусочка амброзии. Он точно положил её, надо просто найти. — Так-так, подожди секундочку, Кит, сейчас я дам тебе амброзию. Боги-боги-боги, на тебе лица нет, ты как? Кит! Не отключайся, будь со мной! Пальцы дрожали, пока он отламывал от ломтика кусочек. Ханк закинул руку Кита себе на плечо, давая опору, и поднес амброзию прямо ко рту сына Гекаты. Кит отключался прямо у него на руках, но вяло ухватил амброзию зубами и проглотил. Ханк заозирался по сторонам в поисках лавочки или хоть чего-нибудь. Как свет в конце тоннеля, вдалеке замаячили очертания автобусной остановки, и у Ханка открылось второе дыхание, с негромкими приободрениями и Китом на спине он направился туда. Чёрные волосы прилипли к блестевшим от пота вискам и лбу, и Кит устало прислонил голову к стеклу, когда Ханк помог ему расположиться на скамье. После длительного копошения и перерывания всего содержимого рюкзака была обнаружена бутылка с водой, которую тут же протянули вяло открывшему глаза Киту. — Ты как? — глупо повторил Ханк, обеспокоено приложив ладонь к лицу Кита, чтобы проверить, нет ли жара, на что тот лениво поморщился и чуть отвёл голову в сторону, явно не оценив такого внимания к себе, но от бутылки не оторвался. Через некоторое время Кит нашёл в себе силы надеть обратно перчатки, негромко выругался на незнакомом Ханку языке — но что-то подсказывало, что это была латынь — и наконец ответил на висевший в воздухе вопрос. — Жить буду. Кажется, продолжение фразы «но прыжки по теням я больше совершать не горю желанием» была и так само собой разумеющейся. Ханк бы тоже не отказался больше никогда не оказываться в том пространстве из мрака и холода, со свистящим ветром и какими-то воплями. Тени — это отпечаток Царства Мёртвых, к которому Ханк вообще пока никакого отношения иметь не хотел. И желательно, чтоб он так и продолжал его не иметь. Его передёрнуло от одних воспоминаний. — Ты? — О, я в норме, я в норме, — поспешил заверить друга Ханк, хотя был уверен, что эти тени достанут его в кошмарах, но да, он в порядке. По крайней мере, по сравнению с Китом. — Что дальше? Какой у нас план? — Для начала — выбраться с острова, и как можно скорее. Вряд ли Мистер Д. кого-то отправит в погоню, мы уже выяснили, что ему плевать, но перестраховаться не помешает. Быстро кивающий Ханк напоминал пластикового болванчика с огромной головой. — Как насчёт вызвать такси Седых сестёр? Стоит всего драхму, и обычные доллары не потратим, они нам ещё пригодятся. И быстро. Лицо Кита и до этого восторга не выражало, а сейчас он и вовсе скривился. — Ненавижу их галдёж, — хрипло проворчал он, но пожал плечами, давая какое-то нейтральное согласие. Было немного обидно, что Кит не посвящает Ханка в детали плана. Ну, выберутся они с острова, а что дальше? У Кита ведь был план? Или он рванул просто потому, что так велела его мать? Они ведь теперь команда. Команда ведь? Точно? Настаивать на ответах Ханк не стал, хоть и был готов позже достать свои щипцы для вытягивания информации, если Кит заиграется в молчанку. Да, он не Широ и не самый лучший, наверное, компаньон, но ведь Ханк не бесполезный. Что ж, наверное, придётся это доказать. Золотая драхма поблёскивала на солнечном свету — приятно, что скверное настроение Мистера Д. не распространялось на весь остальной мир, где было уже лето и вовсю припекало — с одной стороны изображение Зевса, с другой — Эмпайр Стейт Билдинг. Интересно, каково было Широ каждый раз брать в руки древнегреческую валюту и везде видеть отца? — Кстати, куда нам? — всё же не удержался Ханк. Ну, теперь то это точно имело смысл спросить, он же такси вызывает, ему ещё и адрес говорить. — Я думаю. Оу, то есть… плана не было? Кажется, у него сейчас начнётся истерика. — Мои заклинания поиска работают странно, — будто немного пристыжено признался Кит, опустив глаза. — Единственное из последних, что сработало нормально, это когда я доставил Пидж в Лагерь и утром, держа её за руку во сне, временно «связал» с собой, чтобы точно знать, где она. Но определение направлений — смутное, десятки попыток найти человека по воспоминаниям и образу — провальные. Говорил он уже твёрже и увереннее, видимо от действия амброзии, которую съел до этого. Ожидать такого подробного ответа от Кита было… сложно. Ханк и не ожидал. Кит не был фанатом признавать свои слабости. — Но… у тебя ведь есть план? — Да. Мы отправляемся в зоопарк Бронкса. Вызывай такси, — Кит встал с места резче, чем следовало, и немного пошатнулся, но быстрым движением затянул лямки рюкзака потуже и сделал несколько шагов в направлении Ханка. — Что?! Что мы забыли в зоопарке? — вот уж чего-чего, а такой пункт назначения даже предположить было невозможно. Бессмертные боги, как вообще связаны заклинания поиска и зоопарк? Ханк поторопился, и у Кита от этого прыжка по теням поехала крыша? Но нет, он выглядел адекватно — знающим, что делать, таким сосредоточенно сведшим брови к переносице. Ханк беспомощно заскулил, кидая монетку на дорогу и произнося заветную фразу. — Мы собираемся раздобыть нам, — Кит с неприязнью наблюдал за темнеющим местом на асфальте, которое постепенно разрасталось до размеров парковочного места и начало пузыриться красными пузырями, — проводника.* * *
— Тридцать баксов за билет? Да это грабёж, — Ханк смотрел на вывеску у кассы, стараясь не обращать внимания на прямо-таки кожей ощутимые волны гнева, исходившие от Кита. Да уж, его действительно бесили Седые сёстры. Они ещё и петь начали во время поездки, ужасно фальшивили, между прочим, да так, что у Ханка вяли уши. В основном они верещали про мечты о зубах и глазах, но иногда проскальзывали довольно странные строчки, и одна из них очень заинтересовала Кита. На что он рассчитывал, пытаясь вытянуть из них ответ, Ханк не знал, но его способности к дипломатии они не оценили. Что-то про то, что его сестра провела его. Уже после, сын Деметры пытался успокоить его, что наверняка имелась в виду одна из трёх сестёр, которая обманула другую и заполучила зуб или глаз раньше своего срока. Но тогда Ханк не стал влезать, он просто молился всем известным ему богам, чтобы они добрались до зоопарка Бронкса живыми — и было бы классно, если бы и невредимыми тоже. Каждый раз, как он вызывал это такси, он клятвенно обещал себе, что этот раз был последним. Лучше уж обычные нью-йоркские такси. Хотя там тоже свои нюансы: никогда не знаешь, окажется ли твой сегодняшний водитель монстром или монстром, и каким, самое главное. Однако ему, как сыну Деметры, повезло несколько больше — они обладали слабовыраженным запахом и особо не интересовали монстров. А вот Кит, если бы не имел маскировавших запах защитных рун на теле, был бы той ещё закуской — прямо-таки деликатесом. Это вроде бы и комплимент, но какой-то безрадостный. Так вот, вызнать у Сестёр Грайя, что же они имели в виду, не вышло, и теперь Кит напоминал злобный и взъерошенный после поездки на дьявольском такси комок. Выглядел при этом как типичный эмо-подросток. Ханк расплатился за них обоих, потому что выяснилось, что у Кита долларов при себе минотавр наплакал. Когане пообещал, что они смогут зайти в Таларию-банк и обменять несколько драхм из его запасов на доллары. Справедливый уговор. Хотя платить шестьдесят долларов за билеты просто для того, чтобы стащить себе зверушку, было преступлением. Да о чём он вообще, красть животных из зоопарка тоже было не особо то легально! — А кого мы вообще ищем? — Священное животное моей матери: змею, хорька или собаку. — Только не говори мне, что мы могли найти любую бездомную собаку и взять её в качестве проводника… — Если найдёшь мне бездомную трёхголовую собаку или вызовешь адскую гончую — вперёд, — огрызнулся Кит недовольно, направляясь к стенду со списком животных и картой зоопарка. Оу. Пожалуй, и правда не самые лучшие варианты. Ханк даже не знал, что больше подкосит его: встретить адскую гончую или трёхголовую собаку. Кит снова побранился на латыни, переходя на древнегреческий и обратно. Ханк понял абсолютно ничего, кроме «аидова Пидж». Жаль, он не может никак предупредить её, что, похоже, Кит запланировал если не убийство, то избиение. Всё же Гаррет надеялся, что у него хватит сил остановить его. Пидж, конечно, храбрая, что сунулась за пределы Лагеря с начальным уровнем подготовки, и рассчитывать ей приходилось только на везение (и то, из их жизней оно ушло, а в Лагерь не вернулось), но… а, нет, это было просто безрассудство. И Лэнс туда же. Ханк, возможно, мог понять желание проявить себя, хоть и не был уверен, что причиной согласия МакКлейна было именно это. Он определённо слишком много думал. Как же много всего происходит. Ещё утром он был в Лагере, а сейчас он собирается стащить хорька из зоопарка Бронкса. Нет, нет, это Кит собирается стащить хорька. Стикс, а Ханк идёт как его сообщник! Плакало его светлое будущее в престижном колледже, если их поймают. Причём он то мог рассчитывать на такой расклад в силу того, что не был интересен всяким разнообразным чудовищам, мыслимым и немыслимым. В зоопарке было довольно людно, чему способствовала хорошая погода, дети много верещали, прилипая к ограждениям, насколько это было возможно, и пытаясь дразнить размеренно живших свою жизнь животных. Интересно, о чём они говорили — жаль, он не был сатиром, чтобы понимать их. Здесь было очень чисто и ухоженно, животные вроде бы выглядели довольными, хотя откуда Ханку знать. Кажется, они жили в хороших условиях. Из динамиков играла заводная музычка, но за гомоном её почти не было слышно. Зоопарк был разделен на несколько зон, и они направлялись к «Мышиному дому», где по предположению Кита должны были быть хорьки. Они уже прошли мимо вольеров с медведями, и Ханк с обидой вспомнил, как в первых классах школы его дразнили, сравнивая с этим животным из-за грузности и неуклюжести. Хорошо, что он перерос это. Ханк так и норовил хоть ненадолго остановиться у каждого вольера, но Кит поторапливал его с кисло-злой миной на лице, и хотелось пошутить, что он так распугает всех хорьков в округе. И вот, стоя у нужной ему клетки, Кит сверлил взглядом копошащихся мелких животных. — Не люблю хорьков. — А они не откажутся тебе помогать за такие слова? — недоверчиво поинтересовался Ханк, приклеившись к стеклу и улыбчиво помахав хорькам. — Нет, — Кит наклонился чуть вперёд, опираясь ладонями о колени. Его глаза заволокло чёрным, и Ханка перекосило от пробежавшего по спине холодка. Боги, сколько раз он видел Кита колдующим, а всё равно это выглядело жутко. Бр-р-р. — Мне нужен один из вас, кого я вытащу отсюда. Хорьки гурьбой понеслись к стеклу и заскребли по нему лапками. Так, вероятно, Ханк поторопился со своими суждениями о хороших условиях в зоопарке. Ну, или хорьки просто свободолюбивые и жадные. — Я сказал: один из вас, — повторил Кит, но его слова на взбесившихся хорьков никак не повлияли. Они как-то зашумели, хаотично разбрасывая вокруг кусочки земли и травы, или что это там было такое в качестве наполнителя. Когане перевёл свой чёрно-пустой взгляд на Ханка, и, хоть и не было видно выражения его глаз, кажется, сын Деметры понял, что ему хотели сказать: «Вот почему я их не люблю». Боги, противостояние Кита и хорьков. Жаль, Лэнс этого не видит. — Да соберитесь вы уже там как-то! — строго прикрикнул на них Кит, заслужив несколько удивлённых взглядов со стороны. Ханк поспешно показал вверх большие пальцы рук и миленько улыбнулся, как бы говоря: «У нас всё в порядке, не переживайте!» Ну и цирк. — Ясно, я выберу сам. Лавиоско, — и протянул подсвечивающуюся фиолетовым руку к стеклянному барьеру. Ох, боги-боги-боги, Ханк сделал вид, что, присвистывая, осматривает окрестности, пытаясь как-то загородить своей массивной фигурой Кита и то, какие нелегальные вещи он там вытворял. Через несколько секунд кряхтения послышался странный кудахтающий звук, больше напоминающий задушенное глумливое хихиканье. Стикс, Кит что, достал исчадие Аида? — Валим, быстро, — поторопил Кит Ханка похлопыванием по плечу, морщась и с недовольным шипением прижимая возмущённого такими вольностями хорька к груди под курткой. — Ты что, засунул его под куртку?! — негодовал Ханк, топая следом и невольно ускоряя шаг, потому что теперь казалось, что все охранники смотрят на них. Туман наверняка скрыл вопиющее похищение хорька из клетки, но ведь само животное не являлось мифическим, если сейчас их остановят и досмотрят, они обнаружат кражу. — А куда ещё мне оставалось его положить так, чтобы точно не выпрыгнул? В штаны? — на этих словах зверёк на несколько мгновений замер, а затем закопошился в несколько раз активнее, пытаясь совершить побег и избежать такой незавидной участи. — Да нет же, в рюкзак! — шёпотом негодовал Гаррет, мечтая поскорее выбраться из этого места. — У него цепкие лапы, расстегнёт молнию — его и виде-Ау! — Кит скорчился. — Кусается, вредитель. Эй, ещё раз рыпнешься, и я выкину тебя в ближайший вольер с лисами. Вредному хорьку ничего не оставалось, кроме как замолкнуть (и ждать возможности сделать ноги). Сын Деметры на его месте тоже хотел бы дёру дать. Чем ближе они подходили к выходу из зоопарка, тем нервознее становился Ханк. Будто все вокруг смотрели на них и знали, что они сделали. Украли! Хорька! Боги, их же засудят. А что он скажет отцу? Колени Гаррета дрожали. Как бы от эмоций семена в банках в рюкзаке не проросли. Было бы глупо лишиться их вот так. — Уже уходите? — поинтересовалась работница зоопарка в фирменной одежде, похлопав глазками и миленько улыбнувшись им. Кит проигнорировал её, черным ураганчиком со скрещенными на груди руками прошествовав мимо, и отдуваться пришлось Ханку. Надо же быть вежливым, верно? — Простите его, пингвины не помахали ему в ответ, как в «Мадагаскаре», — выдал Ханк первое, что пришло ему в голову, вызвав недоумевающий взгляд сотрудницы. — Извините, до свидания, — торопливо попрощался он и со всех ног пустился за Китом. Аид, как же стыдно! Как можно было такое ляпнуть? Когда Ханк нагнал Когане, тот вовсю ругался на хорька. Или с хорьком. Кто его знает. Не хотелось представлять, как это выглядело со стороны в глазах прохожих. Перенервничав так, что в горле пересохло, а в животе напряженно заурчало, Ханк стал рыться в рюкзаке в поисках мюсли, хотя многое отдал бы за порцию пиццы «четыре сыра». С двойной порцией сыра. Они двигались по улице, тянувшейся вдоль всей территории парка, мимо низеньких кирпичных домов с черными пожарными лестницами прямо на передних фасадах и шумной дороги. От забора тут было, правда, одно название, через такой перелезть не составило бы труда даже Пидж. Совсем не заботятся о защите животных. Даже хорьки готовы снести стекло своей клетки за возможность сбежать. Ханком было принято твердое решение: больше он зоопарки спонсировать не будет. Миновав пешеходный переход, Кит завернул в ближайший переулок — да-да, такой, который между домами, где мусорные баки, воняет и куда сливается вода с крыш после дождя. — Как же ты меня достал, — сын Гекаты вытащил хорька из-за пазухи и агрессивно встряхнул, отчего тот зашипел. — Кит-Кит, спокойно, это просто хорёк, и мы же забрали его для того, чтобы он помог нам, верно? Так что давайте жить мирно и друж- — Я освободил тебя из клетки, а взамен ты проведешь меня к моему другу. После этого ты свободен. Попытаешься убежать раньше — и я сделаю из тебя носки, — будто не услышав Ханка, Кит пригрозил хорьку на полном серьёзе, а затем опустил на землю — очень медленно. Ханк приоткрыл рот, чтобы что-то сказать и как-то сгладить углы в незаладившихся с самого начала взаимоотношениях Кита с хорьком, но промолчал. Не стоило комментировать выбранную Китом стратегию ведения переговоров с бедным животным. Хорёк — коего Ханк решил мысленно окрестить Тимоном — не переставая облизываться, закудахтал, когда его опустили на землю, и сел на месте, сверля Кита каким-то выжидающим взглядом. — Итак, ты знаешь, что делать. Веди нас к Лэнсу МакКлейну. Тимон и не думал сдвигаться с места. Он ещё раз демонстративно облизнулся, клацнув маленькими зубами. — Хемонево, — более чётко повторил Кит так, будто хорёк был тупым, переключившись на древнегреческий. Стикс, они собираются доверить поиски Лэнса и Пидж хорьку. Это прыжок через тени так на них повлиял, точно. У них крыша поехала, сто процентов. — А мы точно взяли того хорька? — Ты что, не понял? Дук-эксерчитум? Я сказал: в-е-д-и н-а-с, — о, он уже и по буквам ему говорил, и на латынь перевёл. Хорёк снова глумливо прокудахтал, дёрнув маленьким пушистым хвостиком; его усы встопорщились, такое он злобное выражение мордочки сделал. Кажется, тупыми были они, а не Тимон. Он покрутился на месте и сделал вид, что принюхивается к чему-то. До Ханка всё ещё не доходила расшифровка этих хорьковских ребусов, а вот Кит, кажется, понял. И снова выругался. Несколько раз. В каком-то отчаянии ударил кулаком по ближайшей кирпичной стене. — Кит? — Скажи, что у тебя есть что-то, что принадлежит Лэнсу. Или Пидж. У Ханка внутри всё похолодело. Он даже не успел ничего сказать, а ответ уже отразился на его лице, и Кит хлопнул себя по лбу, выглядя злым, разочарованным и расстроенным. В душу закралось тоскливое чувство того, что всё зря. Они опоздают и не спасут ни Пидж, ни Лэнса. Они зря подставили Широ, оставив его отвлекать внимание. Они не могут вернуться в Лагерь ни с чем, Мистер Д. их просто развернет прямо у холма. Похоже, что они в тупике. По крайней мере, Ханк не видел сейчас какого-то выхода. Судя по тому, что Кит спросил его, у него самого тоже ничего принадлежавшего Лэнсу или Пидж не было. И… что? Всё? Вот так? Их поиск провалился на том этапе, где они даже пределы Нью-Йорка не покинули? Так, ладно, ладно, пускай его сейчас тошнило от чувства беспомощности, нужно было что-то придумать. Куда податься? В какое-нибудь укромное место, как и просил Широ, чтобы связаться с ним? К Ханку домой? У Кита же дома не было. Вернее, насколько Ханк знал, была какая-то старая квартира, где сын Гекаты не был с того момента, как на работе в пожаре погиб его отец. Гаррет не был в курсе полной истории, но тогда-то Кит и отправился в своё одиночное странствие, где едва не погиб, доказывая Гекате, что достоин быть её сыном, и тогда же познакомился с Широ и Адамом. Взгляд сам собой метнулся к Киту, понурившему голову так, что чёлка упала на глаза. — Какой же я… — выдохнул Кит, не подобрав слова, и засунул руки в карманы куртки. Такая защитная поза, закрытая, словно он прятался. — Хэй, не отчаивайся, мы что-нибудь придумаем, — несмотря на съедавшее его изнутри сосущее чувство пустоты, Ханк почувствовал необходимость поддержать Кита. Нужно же было это кому-то делать сейчас. — Мы можем отправиться ко мне домой и переждать, это, правда, довольно далеко, но к вечеру мы бы- Ох, Ханк даже немного устал от того, что Кит его перебивал. — Стоп, — отрезал сын Гекаты и достал из кармана что-то маленькое и синее. Любопытный Ханк подошёл ближе, рассматривая тонкую резинку для волос на ладони Кита. Действительно, стоп. Стоп. А чего «стоп»? Ханк воззрился на него в ожидании разъяснений. Стоп-то стоп, а можно было и не перебивать. — Это резинка Лэнса, — Кит слегка дрожащими пальцами сжал её в руках, словно проверял, не мираж ли это. Ханк припоминал: Лэнс ходил с ней на запястье, носил вместо браслета. А у Кита она оказалась… — Он повязал мне ей волосы перед захватом флага с Охотницами, — быстро объяснил Кит и опустился перед разлёгшимся на асфальте Тимоном. Хорёк встрепенулся, вставая на лапки, и обнюхал протянутый ему предмет, и Ханк почувствовал внутри фейерверк волнения и предвкушения — их приключение не кончилось. Оно только начинается. Тёмные глазки Тимона проказливо блеснули. — Веди нас к Лэнсу МакКлейну.