Fashion is my profession

      — Нет. Акции сейчас продать будет глупым решением. Если верить статистике, через месяц они поднимутся. Ты так считаешь? Ну, тогда продавай, посмотрим, кто из нас выиграет. Секунду, Усаги, прекрати! Я перезвоню, — отбрасываю мобильный и хватаю самую лучшую девушку в объятия, заставляя прекратить покрывать мою шею поцелуями.       — Меня бесит, когда ты лежишь в одной постели со мной и решаешь эти свои бизнес-дела, — она дует свои сладкие губки, и мне непременно хочется поцеловать их, что я, собственно, и делаю. Она лучшее, что есть в этом мире. Искренняя, милая, добрая, весёлая, сладкая, сексуальная, самая лучшая. Она — моё все. Целую нежно, чувственно, она не достойна других поцелуев по утрам.       Проскальзываю рукой под её шёлковый топ, по плоскому животику до груди, сжимаю одну и она прикусывает мою губу. Значит, сильно сжал. Разрываю поцелуй и переворачиваюсь, чтобы уложить эту красавицу на спину, а сам же поднимаюсь. Как с маленькой девочки, снимаю с нее такой ненужный сейчас шёлковый топ и так же лишаю её нижнего белья. Ангел. Она была чистым ангелом, а я, подобно дьяволу, каждый раз заставляю её прикоснуться к пороку.       Оглядев её с ног до головы, приподнимаю её ножку и начинаю покрывать поцелуями кожу любимой. Медленно, невесомо, чересчур нежно. Добравшись до бедер, прохожусь пальцами по внутренней стороне, выше, начиная ласкать её изнемогающее тело. Одной рукой опираюсь о постель и нависаю прямо над ней. Стройную ножку ангела закидываю себе за спину. Исследую губами ее шею, оставляя еле заметные отметины. Она не любит засосы, но я всё равно отмечаю её, она моя и я хочу видеть то, что мои отпечатки на ней. Это заводит. У самого уже дыхание сперло, будто я после усердной беспрерывной тренировки. Кожу раз за разом ударял ток, ибо возбуждение было уже на максимуме.       — Ты совсем не можешь контролировать своё «хочу», — она усмехается. Знает, что я не могу устоять перед ней. Специально злит. В ответ лишь резко вставляю в неё два пальца, и она стонет, зная, что её язык слишком длинный и болтать не время. Она упрямая, не отступает. Чувствую, как она тянется рукой вниз и её ладонь уверенно сжимает мою плоть. Тяжело выдыхаю. Сам в этом виноват. Никто больше.       Избавляюсь от остатков своей одежды и мы начинаем наш страстный танец. Она обожает сверху. Поэтому, появись возможность вырваться, она сделает это. Валит меня на спину и, нисколько не теряясь, уверенно садится, позволяя чувствовать её разгоряченное тело. Ласкаю её тонкую талию, полную грудь. У неё сегодня странное настроение, она убирает мои руки, заводит наверх и, опускаясь над моим лицом, нежно чмокает.       — Я зла на тебя. Ты не обращаешь на меня внимание, — договорив, спускается поцелуями к шее и оставляет на мне отметину. Она редко бывает дерзкой, но сегодня именно такая. Хочется схватить и показать, кто в нашем доме хозяин, но она права. Я действительно не уделяю ей должного внимания.       После сладостного танца, она быстренько оделась, и уже сидела на постели в руках со своим розовым телефончиком. Это бесит.       — Мамо-чан, дай руку, — она спрашивает просто так, далее ответы и действия эту блондинку мало не волнуют, она сама берет мою руку и прижимает ладонью к своей щеке, делая несколько фото. Я устал ругать её за то, что в её социальных сетях слишком много личного.       — Отличненько, — шепчет она себе под нос.       — Почему ты сказала, что я мало уделяю тебе внимания? Через неделю мы летим в Амстердам, разве ты не хотела этого? — сажусь на постели и, взглянув на девушку, недовольно приподнимаю брови.       — Ты решил поругаться? — она из радостного состояния перетекает в такое же, как и у меня, недовольное.       — Я просил не делать подобные посты в интернете.       — Я просила тебя жениться на мне!       — Но ты сказала, что не готова к семье.       — Почему нельзя просто пожить для себя?       — Потому что я не хочу вести детей в школу в пятьдесят лет!       — Мне двадцать три, а тебе лишь тридцать два! Моя красота и карьера сейчас на пике! Почему я должна жертвовать своей мечтой? Верно, ты же сам в шоколаде! Должность, куча денег, ум, ты главный, ты крутой! Я тоже хочу быть лучшей! А ты хочешь приковать меня к кухне и заставить рожать детей! — она в миг замолкает, переводит дыхание, а её глаза наливаются слезами и краснеют. — Знаешь, Джиба, найди себе инкубатор, пудри ей мозги! А еще мне надоело шпионить за Тено для тебя! Каждый раз чувствую, как будто на меня ведро с навозом вылили! Пошел ты к чёрту, и Амстердам свой засунь себе в задницу! — она кричит, давится слезами, кидает в меня подушку и, срываясь с места, выбегает, видимо в ванную комнату.       Так каждый раз.       Она действительно прямым текстом заявила мне однажды за ужином — «Мамо-чан, женись уже на мне!» Но моя реакция тогда была неоднозначной. Она такая лёгкая, простая. Для неё не существует барьеров и преград. Она говорит то, что думает, делает что-то, не подумав, и никогда ни о чем не сожалеет. Вот такая она, моя Усаги.       Как-то гуляя в парке, мы с ней увидели молодую пару, вокруг которой гонял мальчик лет пяти. Нет, моя мечта не занять место Харуки Тено — это цель. Моей мечтой было обрести свою семью. Усаги была идеалом для меня, и я понял, что она та, которую я хотел бы видеть каждое утро до конца своей жизни.       «Дети? Какие еще дети? Моя любовь, ну какие мне дети? Это же будет выглядеть смешно! Я настолько наигралась с детьми, пока преподавала хореографию, на десять лет вперед! Давай повременим», — весело заявила мне Цукино, стоило мне обратить внимание на проходящую мимо пару. А ведь действительно, она ведь преподавала танцы. Наше знакомство было самым странным из всех, что когда-либо были в моей жизни. В РЕF тогда только приехала Кайо. Она привезла с собой концепцию парной семейной одежды для мам, пап и детей. Даже мне тогда понравилось, и я не стал искать изъяны, как всегда пытаясь зацепиться за недостаток, чтобы ткнуть носом Харуку в него.       В тот день Тено экстренно отправилась на производство решать проблемы с лекалом, которое не раскладывалось на партии бракованной ткани. Времени на замену ткани у нас, как всегда, не было, и было решено сократить количество производимых моделей в пользу сокращения геморроя с возвратом некачественного товара.       Я же, как её заместитель, был отправлен контролировать процесс съёмки каталога. Подбором детей занималась помощница Харуки — Минако. Она же и нашла эту детскую студию, в которой работала Усаги. Я помню, как будто это было вчера, как я прохожу в студию, слышу, как бесятся дети и как чей-то очень звонкий голос пытается их успокоить. Оборачиваюсь и вижу это чудо — девушка с двумя шишками на голове, в короткой юбочке, в непонятно зачем надетой синей матроске и огромным бантом на груди. Такая абсурдная, смешная. Она выглядела не как преподаватель хореографии, а как нянька или гувернантка, которой доплачивают за дополнительные услуги аниматора, ибо вряд ли можно в адекватном состоянии надеть этот костюмчик просто потому что захотелось. На её стройных ногах повисли два капризных ребенка, и она не могла сдвинуться с места под тяжестью этих милых гирь. Она была на грани паники, пыталась их успокоить и отцепить, но раз за разом терпела полнейший провал.       — Эй! Ты же воин в матроске, что, не можешь победить двух детишек? Нам, вообще-то, некогда тут разбираться с капризами малявок, мы тут работаем. Для этого есть ты, но что же делать? Нянька не может унять ребят.       — Если ты такой умный, то попробуй успокоить сразу двоих сам. Так легко рассуждать, когда стоишь в дорогом костюме Ральф Лорен и издеваешься над хрупкой девушкой, которой, между прочим, уже тяжело и больно. Ай! — девушка была возмущена не только тем, что я цеплял её, но и вообще всей ситуацией в целом, а потом вовсе неожиданно вскрикнула, когда малец, висящий на правой ноге, впился зубами в её ногу. — Катоши, зачем ты меня укусил? Слезайте с меня! — она так смешно вопила, и я всё-таки помог ей отцепить детей. Чуть позже ассистенты увели переодевать ребятню. Мы остались с ней наедине.       — Как вообще подростку доверили десяток детей? Возмутительно. — услышав это, девушка вся переменилась, начиная злиться; она смешно топнула ногой и сжала кулаки, пытаясь показать мне свою злобу, но в тот момент она выглядела ещё более нелепо и смешно.       — Чего? Мне уже двадцать!       — Двадцать? У тебя такой нелепый вид, что больше пятнадцати не дашь, — я лишь пожимаю плечами этому милому созданию.       — Да пошёл ты! Ты вообще кто такой? — хмурится девушка.       — Просто поверь, что я тут самый главный, не забивай себе голову сложными словами.       — Господин Джиба, Саюри закатила истерику, она не хочет надевать платье — говорит, что оно полнит её, — ко мне подбегает ассистент, весь в панике, не знающий, что ему делать.       — Передай, что она и её толстый зад уволены, — строго бросаю я и чувствую, как стоящая рядом Усаги вновь сменила оттенок своего настроения, удивляясь тому, что я и в правду сейчас был главным в этом помещении.       — Так съёмка же сорвется, господин!       — Я сказал, передай, чтобы катилась отсюда со своими капризами к черту. Ничего больше рекламы туалетной бумаги ей не светит. Скажи, что я лично проконтролирую, чтобы на подиум ей дорога была закрыта, — дослушав, ассистент поклонился и скорее убежал. Я, конечно, тогда очень опрометчиво поступил, так быстро выгнав ту девчонку со съемки, да и понял это практически сразу, но выхода уже не было. Я никогда не меняю своего решения. Нужно было искать замену и я огляделся вокруг.       — Эй! Ты! — обращаюсь я к Усаги, еще не зная её имени.       — А? — на тот момент она, чтобы оградить себя от моего внезапного гнева, скорее отошла подальше и удобно устроилась на диване, тихо залипая в своем розовом телефончике. Я подхожу к ней.       — Как тебя зовут?       — У-усаги.       — Сколько стоит час твоей работы?       — Полторы тысячи йен.       — Плачу тебе две с половиной, пойдём, Усаги.       Так моя Усаги впервые попробовала себя в роли модели нашей одежды и, увидев в каталоге эти жизнерадостные фотографии, на которых она ярко улыбается, мне окончательно стало понятно, что эту девушку я ни за что не хочу отпускать. Сейчас вспоминать этот момент было слишком приторно, очень милой она тогда мне показалась. В тот же вечер я достал её номер телефона и пару дней вертел в пальцах заветный стикер с цифрами, которые хотел, но почему-то боялся набрать.       Я влюбился в ту жизнерадостную Усаги, которая стояла с детишками в полной панике, не понимала, что ей делать и диким образом радовалась, когда дети начинали её слушаться. Весь спектр её эмоций непередаваем, она — одна-единственная знакомая мне девушка, которая может плакать и смеяться одновременно, злиться с милым лицом, уплетать десятками пирожки с мясом и не бояться, что Мичиру поругает её, за лишний в талии сантиметр. Единственная такая.       Не знаю, стало ли ошибкой тогда позвать её работать моделью, но я не один заметил её талант в любой ситуации замечательно получаться на фотографиях. Мичиру, пролистав тот каталог, тоже пришла в восторг от неё и донимала меня с тем, чтобы я, во что бы то ни стало, привел ей эту девчонку. «Пожалуйста, найди мне её! Мамору, я не буду без неё работать! Это станет вашей с Хару проблемой, если ты срочно не приведешь её ко мне в мастерскую!» — каждый день капала мне на мозг Кайо, и я поддался, но не буду лукавить — Мичиру стала лишь предлогом для встречи с ней.       Только теперь я сам задаюсь вопросом, стоило ли это делать?       Стала ли Усаги счастливой?       Да, она хотела быть моделью, хотела висеть на рекламных билбордах, и чтобы все оборачивались, встретив её проходящей мимо.       Стал ли я сам счастливым?       Да, я до безумия люблю эту девушку, каждую её клеточку, каждую улыбку, истерику, ведясь на все её капризы, выполняя каждое желание.       Были ли мы счастливы вместе?       Усаги — скорее да, а вот я думаю, что мы лишь преследуем личные мотивы, выполняя свои потребности и желания, используя друг друга. Я не могу назвать это любовью, но определенно точно сам я любил её.       Поднимаюсь с постели, одеваюсь и отправляюсь за ней.       — Усаги, открой дверь, — стучусь в ванную комнату. Три. Два. Один. Открывает дверь. Это длится уже год. Я точно знаю, через сколько она откроет дверь и когда успокоится. Вот сейчас она обнимает меня за шею и запрыгивает на меня, обвивая ногами талию.       — Мамо-чан! Извини меня. Я знаю, нам некуда торопиться. Прости меня, пожалуйста! — моя маленькая девочка утыкается мне в плечо и я чувствую, как на кожу падают её горячие слезы.       — Всё нормально, милая. Как насчет пирожков с мясом? — она загорается желанием, услышав мое предложение, и кивает.       — Ты самый лучший!