M o n s t e r s

Из дневника Беллы Свон. "Я никогда не была особенной. Не выделялась ни в Финиксе, ни в школе Форкс. Такие как я стайками вьются на тренировках школьной футбольной команды, распуская тусклые волосы, садятся в столовой с Лорен Мэллори, пытаясь сделаться заметней. Но я никогда не хотела быть заметной. Я была обычной — неуклюжей, невысокой, необщительной. Однако Эдвард Каллен сумел разглядеть во мне то, что за всю свою жизнь я в себе не видела ни разу. Сперва я боялась его, но на уровне неприметной девушки и таинственного красавчика. Он был слишком заметным: собирал взгляды влюбленных старшеклассниц, умело парковал свою дорогую машину на школьной парковке, не сбавляя скорости. Эдвард со своей семьёй держались в стороне, словно Каллены были над всеми. Они были слишком прекрасны, чтобы я не смотрела на них: с аристократичной бледностью, подвижными глазами и безупречным вкусом в одежде, они были словно сняты с полотен искусных художников, над которыми были не властны ни время, ни человеческие недуги. Позднее я узнала что платой за их красоту была вечность и отсутствие выбора. Каллены не стали в моих глазах монстрами, когда я узнала их секрет. Они настороженно глядели на меня золотистыми глазами в столовой, а Розали, казалось, уже тогда планировала разорвать меня на кусочки. Эдварда с ними тогда не было: он боролся со своим желанием обладать мной, моим запахом и мыслями. И чем дольше тянулись дни, тем больше я думала о нём. Когда я поняла, что начинаю влюбляться? После первого разговора на уроке биологии, едва я успела остыть от его недружелюбной выходки в первый учебный день. Он не был похож на тех парней, что учатся в Форксе. Не был чем-то поверхностно увлеченным и общительным, как Майк Ньютон, но обладал нескрываемым обаянием. Он привлекал меня по всем параметрам: своим голосом, внешностью, заметной привычкой отводить взгляд, а затем резко смотреть в глаза, будто увидев в них всю мою душу. Интуитивный страх перед красивым парнем шептал мне держаться от него подальше, но я ничего не могла с собой поделать. Я думала о нём, когда мы с ним не виделись. Эдвард приходил ко мне в снах и мне так часто казалось будто он находиться прямо в моей комнате, охраняя сновидения. Но тогда это были лишь бархатные мечты влюбленной девушки, не осознающей, как она близка к опасности. Мои подозрения появились ещё тогда, когда я старалась лучше разглядеть его. Он был бледен, словно фарфоровый сервиз, а глаза порой удивительно быстро меняли цвет, будто были стекляшками. От него всегда одинаково изумительно пахло, а на руках и коже не было ни ссадин, ни паутинок морщин. Я со своими выпадающими волосами, куда уже закрались седые прядки, не могла понять, как в 17 лет он мог оставаться таким идеальным, словно каждую ночь кропотливый мастер исправлял появившиеся за день изъяны. Это лишь настораживало меня, не заставляя отстраниться, пока не случилась история с фургоном. Я до сих пор вспоминаю с какой быстротой Эдвард оказался рядом со мной и как глубоко вмялся его удар в стенку автомобиля. В тот момент я больше испугалась не за свою жизнь, а за его невообразимую силу. Вечером после рассказа Джейкоба о легендах Квилетов я вдоль и поперек просмотрела десяток сайтов, где вычитала то, о чём сама не раз опасливо задумывалась: огромной силой, отсутствием старения, избеганием солнечного света и пленяющей красотой обладали вампиры. Мифические существа, персонажи многих готических романов и старинных пугающих легенд. Безжалостные убийцы, лакомящиеся свежей человеческой кровью. А я была влюблена в того, кто подходил под их описание. Потом он исчез. Не появлялся на общих занятиях, ни в школе. Я хотела спросить о нём у Элис, его странноватой старшей сестры, но Каллены до сих пор прожигали во мне дыру своими золотистыми глазами, стоило мне оказываться рядом. Я старалась не думать об Эдварде, не вспоминать его бархатный голос и лёгкую полуулыбку во время наших редких бесед. В школе обсуждали весенний балл, а беззаботный щебет Джессики и вечные подколы Ньютона возвращали меня в серые школьные будни. Я поняла, что так продолжаться больше не может — Чарли беспокоился о моём ещё более кислом выражением лица, мама наперебой сыпала вопросами во время телефонных разговоров, а и без того скудный досуг превратился в молчаливое ожидание и выстраивание догадок. Я согласилась поехать в Порт-Анджелис с приятельницами и как всегда нарвалась на неприятности, возвращаясь тёмными тропами из дальнего книжного магазина. Мысленно я уже попрощалась с собственной жизнью, но когда из темноты выскочил серебристый "Вольво", принадлежащий Эдварду, я поняла, что все мои догадки оказались верны. Я не испытывала страха к нему, как к той пьяной компании бездельников, преследовавших меня. Сидя в его машине, мчавшейся назад в Форкс, я знала уже абсолютно всё, что могло навредить моей человеческой жизни. Но его холодные руки мне хотелось отогреть теплом своего сердца, а в меняющих цвет золотых глазах, в которых я прочла страх за меня и за себя самого — забыться. В промозглом лесу Форкса Эдвард Каллен предстал передо мной в своей истинной сущности. Он был ловок, силён, двигался быстрее ветра, был абсолютно совершенен, подставив обнаженную кожу на солнечный свет: она переливалась бриллиантовым свечением, говоря о его нечеловеческом происхождении. Уже тогда Эдвард хотел оттолкнуть меня, ссылаясь на свою природу монстра. Хищника, вынужденного сдерживаться по своим моральным соображениям, хотя соблазн в виде моего аромата безумным проклятием искушал его каждый раз, когда я была рядом. Я знала, что бесповоротно и навсегда влюбилась в Эдварда Каллена и вверила свою жалкую смертную жизнь в его ледяные руки. Мы говорили с ним о любви, о любви добычи и зверя, лёжа на отдающим влагой лугу, и я поняла в тот момент, что пока я не стану такой же, как и он, наша любовь так и будет ходящей по лезвию ножа любовью монстра и человека."