***
Некомата швырнула нож в стену с такой силой, что тот вошёл по рукоять в деревянную балку. Юки, проследившая серебристый росчерк, вскинула бровь. Подошла к стене, взялась за ручку ножа, дернула раз, другой. Уважительно хмыкнула и отступила обратно к окну. Ниби сама одним движением выдрала нож из стены и метнула его в противоположную. - Ты знаешь, - осторожно начала Китаказе, - в Конохе и так достаточно разрушений. - Не согласна, - буркнула Некомата. – Ещё пары дырок явно не хватает. Блестящая сталь ушла в дерево третий раз, ещё глубже. - Ладно, - покладисто согласилась Юки. - Я не понимаю, - наконец взорвалась Ниби, - какого хрена он не убил эту тварь?! Кемоно – самая мерзкая из всех демонов, самая жадная до крови и самая опасная! Она больше других ранила нас всех! И он – несмотря на это всё! – сохраняет ей жизнь! Какого, Тёмный его дери, чёрта?! - Во-первых, - оборвала её Юки, усаживаясь на подоконник и растягивая между большим и указательным пальцами ледяную иглу, - самый мерзкий и опасный из демонов, как я думала, приснопамятный Акацуки но Ками. Во-вторых, скажи мне, Кьюби примкнул к демонам? - Нет, - отвернувшись, кисло откликнулась Ниби. - А ведь он мог бы и на место генерала претендовать, если бы хотел, - резонно заметила Китаказе. - Мог бы, - не стала спорить Мататаби. – Я просто хочу понять, почему он так поступил. Что такого я не знаю, раз у него была причина пощадить эту тварь?! Раззадорив себя этим вопросом, Некомата пошла кругом по комнате, швыряя нож в каждую балку и выдергивая резким нервным движением. Юки, закатив глаза, отвернулась и задумчиво уставилась на лежащую внизу Коноху, над которой догорал закат. Они находились на кухне в крохотной квартире Удзумаки, где должны были "отдохнуть и подготовиться к выступлению". Некомата готовилась специфически: конопатила все стены, рычала и шипела, накручивая себя всё больше и больше. К её чести, стоит сказать, что сорваться себе она позволила только здесь, до этого сохраняя безупречный самоконтроль. Просто сейчас рядом была лишь Юки, а она – своя, перед ней можно показывать слабость. Китаказе понимала, насколько плохо сейчас Ниби, поэтому не мешала сбрасывать накопившиеся боль и раздражение. Некомате нужно было очистить наконец разум, иначе гнев и обида могли пожрать изнутри остальные эмоции и даже рассудок. - Мне вот больше интересно, - негромко сказала себе Юки, не обращая внимания на ушедшую бушевать в коридор Мататаби, - чего такого не знаю я? Китаказе думала об их лидере. Что-то произошло с ним после гибели Хинаты. Нет, даже не так. Что-то страшное происходит с ним до сих пор. Нет, Удзумаки стал разве что чуть мрачнее и задумчивее, ехидность и прямолинейность никуда не делись, как и уверенность в своих силах. И всё равно Юки иногда продирал по спине мороз, когда она смотрела на Наруто. И этот неясный ужас не был похож вообще ни на что. Юки смотрела, как разгораются огоньки вечерней Конохи. Некомата утихомирилась где-то в спальне и теперь, громко бурча себе что-то под нос, кидала вещи в рюкзак – Китаказе слышала, как повизгивает дергаемая туда-сюда молния. Хлопнула в прихожей дверь, и через мгновение на кухне появился Удзумаки, отряхивая руки. Дом слегка вздрогнул – на крышу улёгся Субараши. - Есть будешь? – поприветствовала лидера Юки, мягко спрыгивая с подоконника. - Не откажусь, - Наруто приподнял уголки губ в усталой полуулыбке. Китаказе перехватила его взгляд, ожидая увидеть в нём тоску и муку, но их там не было. Нет, голубые глаза были до странного неподвижны, и в них стояла какая-то неподвижная отчаянная мысль, почти неразличимая, хорошо укутанная в показное равнодушие, но настолько глубинная и всеохватная, что Юки в какой-то момент стало не по себе. Она споро собирала на стол, усадив Наруто спиной к окну, и ждала, пока он заговорит. - Выступаем через пару часов, - сказал наконец Удзумаки. – Армия почти укомплектована, и похоже, что наклёвываются хорошие новости. Юки поставила перед джинчурики тарелку с карри и села напротив, сцепив пальцы в замок. - Что происходит, а, лидер? – спросила она, сощурив грозовые глаза. - А что-то происходит? – нейтрально спросил Наруто, принимаясь за еду. – Очень вкусно, кстати. - Ниби готовила. Рубила мясо со зверским выражением лица, бурча что-то про гладкошерстных рыжих ублюдков, - без всякого выражения пояснила Китаказе. Наруто усмехнулся, но взгляд остался неподвижно сосредоточен на чём-то недоступном Юки. - Не уходи от темы, - потребовала она, цепко оглядывая собеседника. - Что тебя не устраивает? – спросил Удзумаки, тяжело и прямо посмотрев ей в глаза. - Что-то не так. - Вообще-то, у нас война. - Ты знаешь, о чём я, - Юки расцепила пальцы и уложила подбородок на ладони. – Ты сам не свой в последнее время, причём началось это ровно перед осадой Листа. Даже твоя аура… Она теперь гораздо тяжелее, чем раньше. - Матерею, - хмыкнул Наруто, опуская палочки и примериваясь к стакану сока. Юки, сжав зубы, плавно убрала руки от лица и вытянула ладонь параллельно столу. - Не смей пренебрегать мной, Удзумаки, - кисть хлестнула по столу, удар громыхнул выстрелом. – Я не шучу. Наруто, вздрогнувший от резкого звука, мгновение смотрел на круги в стакане, который он так и не успел взять в руки, а потом поднял глаза на Китаказе. От тяжелого и холодного взгляда расширенных зрачков в голубых полыхающих кольцах радужек Юки резко стало не по себе. Вожак был недоволен поведением зарвавшегося члена стаи, но с наказанием пока не спешил. Смельчаку следовало поджать хвост и отступить, показывая беззащитное горло – признавая слабость. «Да какого вообще чёрта?!» - мысленно рявкнула на себя Юки за предательскую дрожь в коленях. Она вцепилась взглядом в ответ, хотя и знала, что в этом поединке явно не может одержать верх. Просто она не могла поверить, что Наруто действительно ведёт себя, как… Китаказе содрогнулась от этой мысли. Такого просто не может быть. - Что ты хочешь от меня услышать? – тихо и угрожающе спросил Удзмаки, в полумраке блеснули его белые, чуть выдвинутые вперёд клыки. - Хватит бегать от своей собственной стаи, - зло ощерившись, ответила Китаказе, сжимая край столешницы так, что ногти начали царапать лакированное дерево. – Объясни уже, что так тебя гнетёт и что ты вообще задумал! - Я не обязан перед тобой отчитываться, - холодно отрезал Наруто. В комнате повисло напряжение, воздух загустел, и в нём зазвенело что-то непоправимо рискованное. По спине у Юки спускалась лихорадочная дрожь, а в усмешке, неожиданно сломавшей губы Удзумаки, она увидела наглый и издевательский оскал Кемоно. Наруто нарочито медленным движением, давая оценить живущую в мышцах стальную мощь, поднял стакан и поднёс его к губам. В холодных голубых глазах не угасало раздражение. Внимание Юки привлёк тусклый отблеск серебра на его запястье. - Что за браслет? – спросила она, отмечая теперь и непонятную вязь чёрных символов на цепочке. – Я не помню его у тебя. Чей он? Удзумаки неожиданно крупно вздрогнул всем телом. Стакан выскользнул из ослабевших пальцев и, пролетев мимо края стола, тяжело упал на пол, рассыпаясь десятками острых осколков. Алый вишневый сок кровью пятнал ломаные грани, стекая медленными багровыми каплями по их остриям. Юки испуганно вскинула глаза на Наруто. Тот спрятал запястье под стол и ощерил зубы в отчаянном оскале смертельно раненного хищника. - Не твое дело, - бросил он напряженным, звенящим голосом, резко поднимаясь. Ножки стула взвизгнули, проехавшись по полу, и Юки неосознанно поморщилась. Наруто уже выходил из комнаты стремительным шагом, когда она резко обернулась, окликая его, желая исправить ошибку. Удзумаки не оглянулся. Крикнул из прихожей: - Выступаем через час, - и вылетел из квартиры, оглушительно хлопнув дверью. Китаказе только теперь поняла, насколько Наруто всё это время был нестабилен и каким чудовищным самоконтролем обладал, раз никто – совершенно никто из опытнейших бойцов – этого не заметил. Воистину, Удзумаки ходит по острейшему лезвию собственной силы. И Юки сейчас своими руками сильно толкнула его, заставляя потерять равновесие. Китаказе со стоном спрятала лицо в ладонях, громко поставив локти на стол. Ну что за дура, а?! - Что случилось? – в кухню заглянула Некомата. – Куда он делся? - Ушёл, - приглушенно ответила Юки, не отнимая руки от лица. – Я идиотка. Некомата встала на входе, боком опираясь на косяк и складывая руки на груди. - Не новость, - устало улыбнулась она. – Покажи мне того, кто сейчас идиотом не является. А насчёт Наруто… Просто верь в него, ладно? Он намного сильнее, чем тебе кажется. И дело не только в чакре. Китаказе посмотрела на Ниби, в её тоскливые и мудрые разные глаза. Мататаби потерла переносицу и шумно выдохнула. - Война тем и страшна, что все сталкиваются с собой лицом к лицу, без прикрас и масок, и этот поединок – против собственной сути – самый страшный, потому что победить в нём невозможно. Юки опустила голову. В такие моменты она всегда вдруг вспоминала, что Некомате вообще-то больше пятисот лет. Нужно научиться спрашивать совета у тех, кто действительно способен его дать. Ниби провела рукой по лицу, словно стирая это скорбное лицо опытного воина и снова становясь знакомой Кошкой: наглой, уверенной, вспыльчивой. Только тоска и обида всё равно остались на дне разных глаз. - Собирайся давай. Чаю попьём и пойдём в расположение, пока Наруто и Суба никого там не сожрали, заедая нервы, - шутка обстановку вообще не разрядила, но Юки всё равно улыбнулась. Когда Некомата вышла из комнаты, Юки снова забралась на подоконник – на этот раз с ногами, подтягивая колени к подбородку. - Просто верить, да? – негромко спросила она у пустоты, глядя на зажёгшуюся огнями Коноху. Верить становилось всё сложнее, потому что сейчас Наруто вёл себя точь-в-точь так, как делал это любой из трёх генералов Тёмной Цитадели.***
Акуму неторопливо поднималась по крутой винтовой лестнице на вершину одной из самых высоких башен Шиньяцуме. В бойницах, проскальзывающих мимо, то виднелась свернувшаяся двумя кольцами змея Цитадели, то темнел лоснящийся стержень огромного шпиля, уходящего так далеко ввысь, что его острие терялось в низких тучах, сползавших с мощного бока Тусклой горы. В полной тишине башни раздавался только мерный цокот каблуков демоницы. Акуму задумчиво накручивала на палец тёмный локон и изредка закусывала губу, раз за разом прокручивая в голове разговор с Хозяином. В этот раз Тёмный сам позвал её, и Длань Праха незамедлительно явилась в тронный зал. Неподвижный ранее воздух под высоким сводом теперь медленно тёк и извивался, в нём беззвучно висело густое удушливое раздражение. Акуму в первую секунду едва не осела на пол под гнётом зреющей здесь бури, но тут же взяла себя в руки, непринужденно расправив плечи. Её изнутри будоражил холодок ужаса, который внушал ей разгневанный Бог Красной Луны. Тёмный резко повернул к ней огромную голову. Глаза его полыхали ярче, чем обычно, едкое зелёное пламя протуберанцами всплескивало вокруг перечеркнутых зрачков. - Моя армия бежит. - Да, Хозяин, - чуть склонила голову Акуму, не видя смысла отрицать очевидное. - Им нужен новый генерал, который сможет сплотить легионы, - Тёмный говорил ровно, почти равнодушно, но чуткая демоница различала в глубоких низких нотах волнующую дрожь ярости. - Вы не позволите принять командование ни мне, ни Шинкиро, - медленно произнесла она. – Так что, полагаю, армию возглавит Кемоно. - Она не сможет, - чуть качнул головой Тёмный. - Она – чистое разрушение, лишенное стержня. Титул генерала для таких неподъёмен. Акуму задумчиво опустила веки на мгновение, а потом резко распахнула глаза. - Вы хотите, чтобы она… - Да, Акуму. Армию возглавит Широ. - Она себя не контролирует. Нет никаких гарантий, что она не уничтожит свои же легионы, - неуверенно возразила Длань Праха. – Сила Широ слишком велика, к тому же, она так и не… Акуму оборвала себя на полуслове. Тёмный пристально смотрел на неё, и от пылающего ядовитым пламенем взгляда у демоницы застывали даже кости. Он не двигался, не рычал, даже не щурился – просто смотрел, и воздух у него над головой медленно густел. Длань Праха изящно преклонила колено, всколыхнув чёрный подол с алыми облаками, и опустила голову: - Слушаюсь, Хозяин. И вот теперь Акуму поднималась на вершину башни, чтобы сообщить Широ о её новой должности. Демоница не то, чтобы опасалась её, просто даже она – непобедимый ужас Первой Всеобщей! – чувствовала себя рядом с ней неуютно. Лестница оборвалась под самой крышей башни, упираясь в тяжёлую дверь, окованную воронёной сталью. Акуму, не утруждая себя стуком, просто потянула на себя железное кольцо. Из приоткрывшейся щели ударил ровный белый свет, узким лезвием упавший на стену, а мёртвая тишина башни разбилась звуками. Тихая, замирающая на грани безмолвия и снова оживающая мелодия, тоскливая и нежная одновременно, заставила Акуму вздрогнуть. Определенно, такую гениальную вещь мог сыграть только безумец. Демоница решительно распахнула дверь и ступила внутрь. Круглая комната на вершине башни была вся покрыта тонким слоем воды: на потолке, стенах и полу блестела ровная прозрачная гладь, напоминающая отполированный до блеска мрамор. Камень под ней был ослепительно белым, и тусклый свет, проникающий в бойницы, многократно отражался и усиливался зеркалом неподвижной воды, резкими искрами обжигая глаза. В центре комнаты стоял белый рояль с приподнятой крышкой. По его клавишам скользили тонкие длинные пальцы с чётко очерченными суставами и светлыми лунками ногтей, руки выглядели так, словно были нарисованы тушью. Акуму некоторое время завороженно следила за игрой Широ. Новый генерал вообще не походила на демона: тонкая белоснежная кожа, чуть расцвеченная изнутри синеватой сеткой вен; изящные запястья, точеная шея, узкие плечи, худые босые ноги, едва касавшиеся воды; белое свободное платье, волнами катившееся с плеч по телу; не просто седые – совершенно бесцветные волосы, подхваченные в короткий неряшливый хвост; бескровные неподвижные губы. В её облике была только одна тёмная деталь – широкая чёрная лента, закрывавшая глаза и длинными концами спадавшая за спину. Широ играла плавно: каждая нота надолго повисала в воздухе, трепетно звеня тишиной, и другая подхватывала мелодию в самый последний миг. Появления Длани Праха она даже не заметила. Акуму протянула руку и коснулась подушечкой пальца неподвижной водной глади на стене. По ней тут же разбежались крохотные круги, затихая где-то у пола и потолка, а мелодия оборвалась грубым ударом пальцев по всей басовой октаве разом. Широ слепо повернула к ней голову, уперла палец себе в висок, неестественно выгнув руку, и уронила в пустоту: - Акуму. Длань Праха дёрнула плечом. Её имя прозвучало бесцветно, просто выделенное как данность, и всё же тихий, звенящий ледяным горным ручьём голос резанул её слух. - Давно не виделись, Широ, - ухмыльнулась Акуму в ответ и сделала шаг вперёд, изящно приподняв подол платья, чтобы не замочить. Каблуки ушли в воду на сантиметр. Широ не шевелилась, но Длань Праха и не ждала от неё особо яркой реакции. Достаточно было знать, что её слушают. - Хозяин передает тебе командование над всей своей армией, - просто сказала Акуму. – Нужно прибыть в расположение до заката. Людям – никакой пощады. Широ дернулась, отвела поднятую руку за голову. Уголок бледных губ пополз вверх и в сторону, обнажая белые зубы с обыкновенными, совершенно человеческими клыками, а тонкие пальцы потянули за узел ленты, ослабляя скрывающую глаза повязку. Акуму развернулась и спокойным шагом покинула комнату, на пороге услышав ещё один удар по клавишам – на этот раз на октаву выше. Длань Праха не оборачивалась, начиная спускаться по лестнице. У неё не было никакого желания встречаться взглядом с Широ Кенруи.***
Сакура тряхнула головой и не сдержала зевок. Над горами лежала густая тихая ночь. Скалы высились кругом, но больше не выглядели давящими – скорее, казались надежными и прочными, защищающими. Ущелье стелилось под ногами, шаги куноичи растворялись в поступи армии Ивы. Что-то поменялось в шиноби Камня после осады, что-то неуловимо внутреннее, но очень важное. Харуно огляделась по сторонам. Куроцучи, идущая с ней рядом, едва соприкасаясь с подругой плечами, вопросительно взглянула на неё, уточняя, всё ли в порядке, а потом, дождавшись спокойного кивка, снова подняла голову к небу и задумчиво улыбнулась. Сакура откинула собранные в хвост пряди за спину и тоже улыбнулась. Она поняла, что именно изменилось: шиноби просто окончательно сплотились. Если раньше каждый интуитивно чувствовал разницу между чунинами и джонинами, между типичными боевиками и ирьенинами, между бойцами чуждых деревень, то теперь… Теперь армия Ивы была пронизана единением. Из "первых отрядов" и "групп поддержки" они стали просто "нашими". И Сакуре теперь было уютно в окружении шиноби Камня, хотя раньше она ощущала некий барьер между ними. Люди отличались от демонов ещё и тем, что не придерживались какого-то определенного стиля и перенимали у противников лучшее. Так что после той мясорубки, через которую их всех прогнал Алый генерал, военная система Ивы, состоящая из сотен звеньев, исчезла. Теперь они были стаей, спаянной в единое целое. - Эй, - негромко окликнула Сакуру Куроцучи. - Что? - Мы справились, представляешь? Одолели генерала! - ярко улыбнулась куноичи Ивы. – Только сейчас поняла. Харуно тоже улыбнулась и хмыкнула: - То ли ещё будет. «Жаль, ты этого не видишь, Хината…» Сакура закусила изнутри щёку, внутренне содрогнувшись. Перед глазами снова заблестел чёртов глубокий снег, а в груди заныло так, что сбилось дыхание. Харуно придвинулась к Куроцучи поближе, чтобы почувствовать тепло живого тела. Да, эта боль останется с ней надолго. Наверное, навсегда. Просто придётся научится с ней жить. Армия остановилась так неожиданно, что Сакура едва не влетела носом в спину впереди идущему шиноби. Вокруг зашептали, заохали, кто-то неразборчиво выругался. Над людьми зависло в воздухе смущенное недоумение – даже эмоции у стаи были теперь общими. Харуно моргнула, выныривая из своих мыслей, и озадаченно посмотрела на плечи стоящего впереди бойца – те закрывали ей обзор. Сакура вежливо тронула шиноби за локоть, и тот молча подвинулся. Куноичи наконец увидела потрясшую армию картину – и сама остолбенела. Они, следуя изгибам ущелья, как раз выходили из-за очередного поворота, который вел к Золотому перевалу. Харуно уже представляла себе громаду каменных ступеней между двумя пиками, за которую они так отчаянно сражались. Она ждала увидеть гниющие трупы брошенных демонами раненых, остатки их лагеря, да хоть резервный отряд прикрытия – что угодно, но только не то, что открылось её глазам. Золотого перевала просто больше не было. - Они его проплавили! Они его, чёр-рт побери, проплавили, - ошеломленно выдохнула Куроцучи. - Определенно, - заторможено кивнула Сакура, глядя на глянцево-гладкие оплывшие стены ущелья впереди. Ступеней не было как таковых, просто вперёд шёл скальный коридор с ровными базальтовыми стенами, которые тускло отблескивали в свете звёзд. - Офигеть, - Куроцучи смахнула со лба пот. – Это ведь… - Да, - кивнула Сакура. – Это работа Кумы. Если задуматься о том, как легко орудовал Алый генерал огромными пластами породы над подступами к Иве, как играючи вздымал тонны камня в воздух, придавая им какую угодно форму… Тогда то, что они видели, не было чем-то из ряда вон. - Вы точно его убили? – недоуменно обернулся к девушкам какой-то чунин. Куроцучи нервно взлохматила волосы и как-то придушенно ухмыльнулась: - Выходит, что так. Чунин почтительно отступил на шаг. Сверху послышались ворчливые приказы Цучикаге двигаться дальше. Сакура запрокинула голову, рассматривая маленький силуэт на фоне бархатно-чернильного неба – старик принципиально не ходил на своих двоих. Почему-то теперь ей не было так радостно от триумфа над Алым генералом. Она остро осознала, какую огромную мощь хранил в себе Кума, и вдруг поняла, что война только началась. Армия Ивы в полной тишине проходила по проплавленному в горной толще коридору, который когда-то был Золотым перевалом.***
Над горами висел перевёрнутый растущий месяц, его бледный свет инеем лежал на скалах. Голые пики мрачно рисовались зазубренными линиями на фоне звёздного неба. Западный ветер лизал ущелья, касался ледяными пальцами склонов и упруго толкал Хокори в грудь. Она пряталась в угольной тени уступа, угрожающе зависшего над её головой, и смотрела вперёд, сощурив глаза-луны. Впервые за пять сотен лет Хоши но одела тёмные одежды, впервые собрала в тугой хвост волосы. Впервые она душила своё естественное сияние, всеми силами стараясь влиться в мрак, стать как можно более незаметной. Хокори знала, чувствовала, что сражаться она больше никогда не сможет, что в её венах теперь живет совсем другая сила, что она сильно рискует. Тем не менее, что-то тянуло её сюда. Хокори крепче прижалась к уступу, внимательно оглядывая лежащую перед ней долину. Широкая и прямая, она оголённым лезвием тяжёлого двуручного меча рассекала горный массив, и острые высокие пики стояли по её краям, как древние могучие воины. А на дальнем краю долины виднелись два высоких столба, на которых сидели сгорбленные каменные горгульи – безмолвные стражи у начала моста к Шиньяцуме. Саму Цитадель Хокори не видела, зато прекрасно различала даже в густом мраке глянцево-чёрный огромный шпиль, высившийся за низким отрогом и навершием, упиравшийся в самое небо. В ледяном свете месяца каменная гладь отливала сталью. Хокори передёрнула плечами и, отвернувшись, принялась аккуратно спускаться вдоль уступа, оставляя основную тропу за поворотом. Всё равно ближе ей не подойти – Тёмный почует её присутствие, а разговаривать с братом Хоши но не была настроена. Она пришла в это проклятое самой жизнью место с просьбой о знаке, о том, чтобы силы земли растолковали ей давнее пророчество. Хокори спустилась в узкое ущелье, и вокруг сомкнулись сырые каменные стены, касаясь обоих её плеч. Наверху лежало тонкое лезвие неба, но видные звёзды теперь казались громадными, как тяжёлые хрустальные снежинки. Потусторонний холод равнодушно принял Хокори в объятия, ледяным потоком струясь по ногам. Хоши но почти радостно приняла его ощущение, потому что оно несло с собой ясное морозное спокойствие, которое было так ей необходимо. Зев пещеры возник перед ней неожиданно, словно скала распахнула пасть-трещину совсем рядом. Хокори некоторое время просто стояла на кромке полной тьмы и бледного света, прислушиваясь. По ущелью тёк прохладный ветер, и в нём шелестел тихий ритмичный шёпот. Тысячи голосов, мужских, женских и никогда не принадлежавших людям, сливались в единый хор, на грани слышимости выдыхавший неясные спутанные слова. Хокори не понимала смысла, лишь иногда выхватывая отдельные осколки фраз, но и разбираться не стремилась – ей не дано было познать эту песнь и сохранить рассудок. И тем не менее, Хоши но наслаждалась шелестом и растворялась в нём, ощущая, как её сознание становится кристально-чистым. Из древней троицы именно она, Хранительница Граней, была ближе всех к смерти. Но вход в святая святых – в Некрополь – был ей по-прежнему заказан. Хокори, спустившись по путанным коридорам карстовых пещер, оказалась в итоге так глубоко, что вокруг были только мрак, тишина и камень. Она шла, едва касаясь пальцами стен, чтобы не потерять дорогу, вдыхала неподвижный морозный воздух и считала свои тихие шаги. Неожиданно стены тоннеля раздвинулись в стороны, а шаги оборвались гулким эхом, и Хоши но остановилась. Она совсем ничего не видела даже с её глазами-лунами, но ей и не нужно было смотреть. Она прошла в глубь надвинувшейся на неё пещеры и остановилась, повинуясь инстинкту, точно в центре. Шершавый камень под ступнями сменился глянцевой мраморной плитой, и Хокори легла прямо на камень, закрывая глаза, и прижалась к холоду всем телом, чувствуя, как из вен ускользает жизнь, а веки наливаются свинцовой тяжестью летаргического сна. Она не знала, бывал ли там Тёмный – и не хотела знать. Не знала она и то, откуда то место вообще возникло. Зато Хокори прекрасно понимала, что ярче всего её способности проявятся рядом со святыней, поэтому и приходила в особенно страшные времена сюда, в абсолютно тёмную пещеру глубоко в толще гор, которая находилась возле самой Смерти. Темнота сомкнулась вокруг Хокори окончательно, и её отрезало от всех ощущений, кроме вездесущего холода. Она не боялась, спокойно ему подчиняясь, и ждала, пока мёртвые наконец пошлют ей сон–подсказку к пророчеству, которое она недавно – и невообразимо давно – передала Удзумаки Наруто. Сначала к волосам прикоснулся ветер, потом закололо нежную кожу бока и икр, и Хокори почувствовала терпкий запах вереска и горькой полыни. Она медленно села и открыла глаза. Вокруг неё лежала серая пустынная степь, по которой гулял слабый холодный ветер, качающий высохшую до сизого траву. По высокому бледно-сумрачному небу неслись узкие полоски выцветших облаков. Хокори повела плечами, зябко поёжившись, и села ровнее, поджимая под себя ноги. Раскрытые ладони её легли на землю, и их слегка уколола примятая сухая трава. Горизонт чашей лежал вокруг, и Хоши но как никогда ощущала своё одиночество. Неожиданно земля под пальцами начала мерно подрагивать, очень слабо, едва различимо. Хокори оглянулась и увидела их. По степи неслись всадники, и их чёрные плащи вились за спинами, а надвинутые капюшоны превращали лица в провалы мрака. Кисти в латных перчатках уверенно сжимали поводья, а вороные кони неслись вперёд легко, как вороны, и их пудовые копыта вбивали в землю ровную дробь галопа. Всадники мчались сбитым клином, все совершенно одинаково чернильные, без знамён и гербов – только позванивали слегка притороченные к сёдлам прямые мечи. Хокори смотрела на них, и по спине катился безотчётный липкий страх. Было что-то жуткое в их безмолвной скачке, чёрные гривы бились на ветру, крыльями вскидывались полы плащей. Хокори вдруг поняла, что липкое ощущение уже не только ментальное – к ладоням жалось влажное тепло. Она, внутренне содрогаясь, оторвала их от земли и развернула к себе, едва сдерживая крик. Все её кисти – от запястий до кончиков пальцев – покрывала тёмно-багровая свежая кровь, ещё не успевшая даже слегка подсохнуть. Ощущения были пугающе реальны, даже рубиновая капля, скатившаяся на тыльную сторону, чувствовалась очень остро. Хокори смотрела на кровь на своих руках, и её почти трясло от реальности происходящего. Это было слишком страшно. Это было слишком очевидно. На багряные разводы вдруг упал болезненный рыжий отсвет, зажигая в каплях алые искры, и Хокори снова вскинула голову. Всадники ещё приближались к ней, а за их спинами смотрелось в облачный просвет ржаво-красное бледное солнце, зажигающее осколки неба вокруг себя тем же нездоровым рыжеватым огнём. Ветреный закат исходил незримой кровью, как открытая рана, и Хокори чувствовала, как чаша её ладоней снова наполняется, но не хотела, не хотела, не хотела смотреть в кровавую гладь. Ей и не пришлось. Всадники промчались мимо, обдав её потоком прохладного воздуха, и Хокори видела, как на их доспехах и навершиях мечей пляшет холодный багряный блеск падающего за горизонт солнца. А потом, вслед за всадниками, вдруг из ниоткуда понеслись во́роны. Крылья множества птиц хлестали Хокори по лицу и плечам, но она боялась вскинуть руки и расплескать кровь. Вороны чёрным облаком промчались прочь, и Хоши но вновь открылся закат во всём своём умирающем холодном великолепии. Диск солнца, похожий на металлическую бляху, на которой горит свет костра, уже наполовину запутался в тучах у самого горизонта. Слабые искры ещё лизали облака, когда кромка светила вдруг ослепительно полыхнула, и с неё рванулось пламя. Хокори, застыв, смотрела, как огненная волна мчится по небу, жадно его пожирая, а потом она тысячей оскаленных пастей прыгнула на землю и раскатилась штормовым прибоем. Пламя встало вокруг ревущей стеной, уничтожило пространство, и повсюду остался только огонь. Хокори хрипло вскрикнула, когда кровь на её ладонях тоже коротко полыхнула, обжигая, и бесследно сгорела. Хоши но, сжимаясь в комок, в отчаянном ужасе оглядывала бушующий всеобщий пожар, и по щекам её катились жгуче-ледяные следы, а в сердце билось отчаяние. Не выдержав внутренний муки, Хокори закричала, стараясь перекрыть рёв огня: - Я не верю! Неужели ничего нельзя сделать?! Неужели исход один?! Вы не можете этого допустить, не можете! Скажите, что мне делать!.. Помогите!.. Помогите… Хокори согнулась пополам, утыкаясь лицом в колени, и зарыдала. Её била дрожь, дыхание хрипами вырывалось из легких, а перед глазами снова и снова проносились чёрные всадники, ведущие за собой воронье. Её пророчество больше не было надеждой – Тёмный обернул его проклятием, сделал приговором всему миру. Когда Шиньяцуме пронзит небеса и Тёмный расправит крылья, трое станут единым целым, и багровое пламя поведёт за собой. Хокори страшно, протяжно завыла, вцепляясь в волосы. Какая жестокая ирония. Багровое пламя никого за собой не поведёт. Оно пожрет всё. Тишина обрушилась на Хокори неожиданно, погребая её под своей тяжестью и оглушая. Вой оборвался, захлебнувшись всхлипом, а колен коснулась ласковая прохлада. Хоши но медленно оторвала руки от лица, моргнула, стряхивая с ресниц слёзы, и подняла голову. Теперь вокруг лежала тихая свежая ночь, в высоких бархатных небесах крохотными искрами вспыхивали звёзды. От ног Хоши но во все стороны, насколько хватало глаз, расстилалась спокойная водная гладь, кристально чистая, ровная и прозрачная, полная нежных светлых бликов. Хокори ошеломленно смотрела на неё, впитывая живой умиротворенный простор глазами, и вдруг снова увидела отсвет, но на этот раз ласковый, серебристо-светлый, такой же чистый, как вода вокруг. Она вскинула глаза к небу и увидела прямо над собой тонкий серп молодого месяца. Видение растворилось во мраке, последним истаял спокойный лунный свет, и Хокори шевельнулась, приходя в сознание и медленно приподнимаясь. Вокруг снова была тьма, но тьма реальной пещеры, умиротворенная, почти дружелюбная. Под подрагивающими пальцами чувствовалась гладь мраморной плиты, на которой появился иней. Хокори медленно встала, разгоняя по застывшим мышцам тепло. Мёртвые сказали свое слово. Теперь черёд живых.***
Армия Суны к рассвету уже подходила к Нагаре. Пустыня лежала вокруг огромной песчаной чашей, от которой веяло морозным дыханием ночи. Гаара ёжился и потирал ладони, Саске выдыхал облачка пара и следил за тем, как они медленно растворяются в воздухе. Темари чихала, но старалась сделать вид, что это вовсе не она. Судя по всему, потеря огромного количества чакры сказалась на её иммунитете, и суровая Собаку но умудрилась подхватить простуду. Итачи принялся с каменным лицом шутить по этому поводу, но, когда Темари со зверским выражением лица потянула из-за спины веер, резко отвел глаза и прикинулся барханом. Саске мысленно отложил занятный эпизод в папочку компромата, обещая себе как-нибудь припомнить этот цирк брату. Армия шла быстрым уверенным маршем, сделав только один привал в полночь. Они все успели неплохо отдохнуть после осады, прохладная погода располагала к хорошему темпу, а ещё им не терпелось выдавить линию фронта со своей территории. Справа небо уже перешло от молочно-белого к жёлтому, который с высотой выцветал в чисто-голубой глубокий оттенок свободы. Лёгкие мазки бледных облаков, отползающих на юг, окрасились нежно-розовым по краям и сиреневым в центре. Армия Суны неуклонно ползла вверх через цепочку барханов. Пустыня, как оказалось, только выглядела ровной, как столешница. На самом деле в наличии имелись и долины, и холмы, и возвышенности, и даже пара нагорий. Вот и сейчас шиноби взбирались на очередной длинный пологий холм, превращенный барханами в подобие стиральной доски. Саске искренне уважал Казекаге и шиноби Суны, по-братски любил Гаару, восхищался размерами и красотой неба здесь, в Стране Ветра, но к пустыне проникся той же стойкой неприязнью, что и Итачи. Свои леса они определенно любили чуть сильнее. - Уже немного, - сказал ему Гаара, когда Саске наклонился стряхнуть песчинки с ноги, страдальчески вздохнув. - Скажи мне, у вас что: чувство направления или связь с космосом, а? Как ты это делаешь? - Ну, знаешь, - Собаку но даже смутился немного. – Это у вас в лесу всё одинаковое. Учиха пробурчал под нос что-то неразборчивое про плохое зрение и топографический критинизм, но Гаара так и не понял, к кому конкретно эти фразы относились. Авангард наконец-то перевалил через последний гребень, и пустыня впереди развернулась огромной картой. У Итачи чуть расширились глаза, а Темари смачно выругалась в голос. Саске, услышав такую витиеватую конструкцию от девушки, сбился с шага и едва не полетел вниз. Когда он поймал равновесие и наконец огляделся, едва удержал похожую тираду. Сколько ещё им придется вот так захлебываться собственной болью, глядя на оставленный демонами след? Пустыня раскинулась очень далеко вперёд, горизонт чуть рябил в рассветной дымке. Внизу лежала серебристая лента реки, в которой плыло перевернутое небо. Прямо напротив них по барханам вилась дорога, по которой уходили из Нагаре беженцы и отступали они сами. Вдоль неё – от вершины холма до самых городских ворот – стояли ровные гранитные столбы, на которых висели привязанные за кисти трупы шиноби, погибших в оставленном городе. Тела успели немного выгореть на солнце, по бледной коже уже расползлись синюшные трупные пятна, вороньё ковырялось во внутренностях, облезлые черепа таращили в пустоту окровавленные глазницы. Жуткая аллея смерти тянулась до самого города. От которого совершенно ничего не осталось. Кагаяку лизала стеклянный берег. Саске, чувствуя, как его начинает трясти от гнева и ненависти, смотрел на огромное поле застывшего стекла. Не было никаких сомнений в том, что именно здесь произошло: Чёрный генерал оставил им подарок, сам не зная ещё, что он станет прощальным. Наверняка демоново пламя тут было до небес. - Твою мать, - глухо проворчал себе под нос кто-то из джонинов. – И мы собираемся выиграть эту войну? Саске хотел бы знать ответ на этот вопрос. - Ничего страшного, - неожиданно сказал Гаара, и Учиха обернулся к нему так резко, что хрустнули шейные позвонки. Что, простите? Та часть авангарда, которая находилась в зоне слышимости, погрузилась в ошеломленное молчание. - Ничего страшного, - упрямо повторил Собаку но. – Теперь нам не нужно зачищать город от трупов демонов, а своих мы сможем… достойно похоронить. Он чуть сглотнул, и Саске понял, что уверенное спокойствие далось ему совсем не так просто, как это выглядело со стороны. Гаара не собирался позволить демонам сломать его ещё раз. Саске определенно стоило брать с него пример. - Да, - сказал он, собираясь с мыслями. – К тому же, город все равно пришлось бы перестраивать с нуля. А демоны любезно убрали весь строительный мусор. Собаку но хмыкнул и чуть коснулся его плеча, то ли ища поддержки, то ли её оказывая. Справа из-за горизонта показался сияющий обод солнечного диска, полыхнувший тёплым золотом. Искристые лучи косыми полосами расчертили небо и упали на останки Нагаре. Стекло вдруг блеснуло, отзываясь свету, и начало медленно разгораться изнутри цветными бликами, играя огромным витражом, оброненным среди песков каким-то мечтательным богом. Кто-то восторженно охнул. Темари улыбнулась и бросила брату через плечо: - Кажется, Нагаре станет ещё лучше, когда мы его отстроим. - Определенно, - кивнул Гаара. - Надо прикупить участок, пока цены не взлетели, - сосредоточенно нахмурил брови Саске, и Собаку но ответил ему негромким смешком. Настроение у армии Суны снова приподнялось. Раса выделил небольшой отряд, которому предстояло заняться погибшими, а основные силы повёл дальше, так и не ступив на аллею смерти, оставленную врагом – шиноби спускались с холма на триста метров правее. Стеклянная гладь Нагаре продолжала радостно играть бликами, словно приветствуя возвращение своих и рассвет нового дня одновременно. Саске смотрел на неё и чувствовал, как внутри снова оживает надежда. Демоны могли сколько угодно давить на них своим чёрным сапогом с серебряной нашлёпкой, но полностью уничтожить мир шиноби, аннигилировать всё светлое и прекрасное они точно не были способны – гигантский витраж Нагаре тому подтверждение. «Нас не стереть с лица Земли бесследно», - решил Саске. Ровно через пять дней он вспомнит этот свой вывод и поймёт, что никогда в жизни так глубоко не ошибался.***
Ошибочно было бы полагать, что Коноха утихнет после того, как её покинут основные войска, выступившие на восток. Нет, Скрытый Лист по-прежнему шумел улицами и лавками, шелестел листвой, стучал шагами, звенел смехом и перекликался разговорами. Он даже стал более шумным: очагами гремела по всему селению стройка. Демоны, конечно, в город не вошли, но их техники всё же оставили после себя много обрушенных кварталов. Особенно навредил удар Белого генерала, когда рухнула внешняя стена, сметённая волной ветра, и её обломки посыпались на Коноху. Так что теперь никто не удивлялся ползущим по улице подводам, груженным строительным мусором или огромными кусками камня. Никто не удивлялся сосредоточенным плотникам, набивавшим в обеденное время все забегаловки и кафешки, никто не удивлялся палаткам на площадях, где жили лишенные дома люди. После того, что Коноха пережила той ночью, никто вообще почти ничему не удивлялся. И всё-таки после ухода армий Лист стал другим. Исчезли задумчивые джонины, которым случалось стоять прямо на стене или – того хлеще – на проводах, в ожидании чего-то неведомого для простых смертных. Редко по крышам и улицам мелькали зелёные жилеты чунинов, шумные группки генинов больше не носились вдоль домов с воплями "что за отстойное задание", "мы сдали" или "а ну стой, кошатина". Хьюга Ханаби очень ясно ощущала эту разницу. Особенно она чувствовалась в их клановом квартале, опустевшем больше, чем на две трети. Ушли все относительно боеспособные, остались только глубокие старики, маленькие дети и слабые женщины. Ах да, ещё трое тяжелораненых, которые едва могли двигаться – демоны их изуродовали. При мысли об осаде Ханаби крупно вздрогнула. Той ночью она посчитала, что уже достаточно взрослая для того, чтобы справиться с потрясением, а потому сбежала от воспитательниц и выскочила на улицу, желая своими глазами увидеть врага. Ей хотелось понять, кому проиграла её старшая сестра. Ей не терпелось почувствовать на себе, что значит быть взрослым и встречать настоящие угрозы. Как же она теперь жалела об этом своём глупом желании. Была глубокая ночь, но Коноха тряслась от взрывов. Ханаби выскочила из кланового бункера прямо на улицу, пустынное широкое ущелье серых стен. И первое же, что она увидела, повергло её в шок, сменившийся холодным парализующим ужасом. Перед ней было багровое небо. Над Скрытым Листом закручивались огромной воронкой сизо-чернильные облака, ледяной ветер когтями продирал землю, утаскивая вверх пепел, а за руинами – о, Ками-сама! – внешней стены Конохи колыхалось море огня. Поле боя пылало, вздымались купола взрывов, гремели рык, вой, крики агонии, и страшный багряный отсвет ложился на медленно вращающийся тайфун, словно в небе открывался огромный тёмно-алый глаз. В его центре – Ханаби видела совершенно отчётливо – мерно загребала крыльями воздух огромная фигура, объятая бледным пламенем. Тайфун завершил ужасающий своей неторопливостью оборот, и небо вдруг разорвалось тысячами ослепительно-белых острых сполохов, словно прямо в тучах взорвалась льдисто-голубая сверхновая. На секунду в воздухе клеткой легли ветвящиеся молнии, а потом их росчерки сошлись в одной точке, сомкнувшись вокруг огромной фигуры электрическими челюстями, и Ханаби полоснуло по глазам светом. Лучи словно вонзились через зрачки в мозг, выжигая мысли, и Ханаби поймала себя на слабом вскрике. Мир рухнул на мгновение в черноту, а потом, стоило только выдохнуть, сверху обрушился крошащий камень инфразвук. Ханаби даже не поняла сначала, что это всего лишь гром, а не воздушный удар. Она просто упала на колени, зажимая уши руками, уткнулась лицом в землю и завыла. Это был не плач и не вопль, это был абсолютно животный вой, полный ужаса и страдания. Звук ломал Ханаби, душил её, реальность войны криво скалила сломанные зубы у неё перед лицом, дым пожарищ булькал в лёгких, а в голове не осталось ни одной внятной мысли, только отчаянная молитва о том, чтобы всё это наконец закончилось, закончилось, закончилось… Ханаби даже не поняла, когда гром утих. Не помнила, как перепуганная худенькая женщина из побочной ветви поднимала её с земли, шепча бессвязные утешения, не знала, как снова оказалась в бункере – увиденное опустошило её, вычерпало до дна. Ханаби мотнула головой, возвращаясь в реальность. Её до сих пор иногда потряхивало. А ещё девочка стала чаще думать о сестре, но теперь это были восторженные мысли, полные светлой печали. Ханаби видела, что демоны – запредельно могучие исчадия ада. Ханаби знала, что Хьюга Хината уничтожила целую кавалерию таких тварей. Ханаби восхищалась сестрой и искренне оплакивала её гибель. Сейчас девочка просто дышала воздухом, стараясь остудить гудящую голову. Кошмары не оставляли ей и пары часов спокойного сна, а днём ей приходилось заниматься делами клана. Она была единственной представительницей главной ветви, оставшейся в Скрытом Листе, и именно на её детские плечи легла тяжесть управления Хьюгами. Это было не то, чтобы трудно: остались только слабые и немощные, так что приходилось следить за поставками продовольствия, порядком в квартале и счётами. Никаких внутренних конфликтов, внешних собраний, интриг и большой политики. И всё же Ханаби выматывалась, потому что теперь ей приходилось всё время держать лицо, являть пример стойкости и хладнокровия. Ханаби старалась помогать побочной ветви, заботилась обо всех из клана, наплевав на неодобрительно поджатые губы старейшин. Она решила, что хватит с её большой семьи страданий и непонимания. Ханаби не хотела быть похожей на отца. Ханаби вынырнула из своих мыслей, когда по спине вдруг скользнул холодок. Она подняла голову, окидывая полупустую улицу взглядом. Вдалеке возвышалась величественная Скала Хокаге, подсвеченная золотым предзакатным светом, мимо сновали редкие прохожие, суетливо перебирая ногами и глядя строго перед собой – все были погружены в свои проблемы. Слева и справа стояли обычные трёхэтажные здания с магазинчиками на первых этажах, в лавках мелькали покупатели. И только Ханаби, напряженная, как натянутая струна, неподвижно стояла посреди улицы. Она сглотнула, не зная, как отделаться от ощущения опасности. Снова цепко оглядела окрестности, посмотрела на Скалу. Тишина и спокойствие окружали её, и всё же Ханаби словно слышала тонкий и высокий металлический звон. Она послала чакру к глазам, и мир развернулся в купол, открываясь бьякугану. Теперь-то Ханаби их видела. Прямо посреди улицы стояли две женщины, и контуры их фигур смазывались даже при орлиной зоркости Ханаби. Та, что стояла ближе к девочке, была одета в Тёмный бархатный балахон, словно просто завернулась в обрывок ткани. Лицо у её было когда-то очень красивым, по-модельному правильным, но теперь казалось измученным и печальным: скулы выступали на впалых щеках, нос заострился, под глазами залегли тёмные круги. Зато сами глаза были хороши: чёрные, как спелые вишни, с короткими белыми бликами, яркие и даже немного лукавые. Ханаби побоялась встречаться с ней взглядом, поэтому посмотрела на светло-русую копну её волос, подхваченную в низкий хвост. Спутница русоволосой была определенно её моложе – скорее девушка, даже девчонка – и при этом выше сантиметров на пять. Она, напротив, широко и чуть нагло улыбалась, ероша короткие тёмные волосы и блестя яркими синими глазами. Одета темноволосая была в простые тёмные кожаные доспехи с лёгким ультрамариновым отливом, из-под которых выглядывали светлые рубашка и штаны. Ханаби смотрела на эту парочку, и ей казалось, что по улице проносится ровный прохладный ветер, который не был ощутим для людей, но слегка шевелил волосы этим двум незнакомкам. Ханаби моргнула, деактивировав бьякуган. Кроме обычных прохожих и стайки детей, на улице никого не было. Послала чакру к глазам – и снова увидела: вот они, стоят. Девушки стояли к ней вполоборота, разглядывая Скалу Хокаге. Русоволосая что-то быстро говорила, иногда замирая на полуслове, словно быстро что-то обдумывала. Её собеседница в основном молчала, но её ухмылка становилась всё шире и увереннее, а в синих глазах ярче разгорался азарт. Русоволосая ткнула пальцем в сторону лиц Каге и что-то с усмешкой спросила – Ханаби в очередной раз пожалела, что ещё не умеет читать по губам. Брюнетка, ещё раз взлохматив волосы, что-то браво воскликнула и подняла сжатый кулак, погрозив небу. Её спутница закатила глаза и, махнув рукой, пошла вниз по улице. Девчонка оправила доспехи, потянулась всем телом, закинув руки за голову, и неспешно двинулась за женщиной, что-то беззвучно напевая. Это было страшно. Нет, даже не так. Это было жутко, опасно, безумно и неправильно. Ханаби почувствовала, как по спине покатились липкие капли холодного пота, как одна из них выступила и на виске, как предательски дрогнули колени. Это могли быть демоны. Только вот что Ханаби могла им сделать? Пусть она была из древнего могущественного клана, она оставалась ребёнком. Вряд ли ей поверят джонины, хотя если она попросит Учих… Ханаби оборвала себя сердитым цыканьем. В Конохе не осталось сейчас джонинов, а все Учихи, пробудившие хотя бы первую ступень шарингана, ушли на фронт вместе с ними. Другими словами, единственный обладатель активного додзюзу в Скрытом Листе – это она, Ханаби. «Как же паршиво». Две расплывчатые фигуры медленно удалялись, оглядываясь и обмениваясь репликами – явно что-то искали. Или кого-то. Вот старшая остановилась, озадаченно покрутила головой, что-то буркнула себе под нос и развернулась направо, явно немного заблудившись. Младшая фыркнула, тряхнула головой и сложила лаконичную печать, Ханаби неизвестную. По улице пронёсся прохладный ветер, поднявший и унесший в небо несколько пожухлых листьев. Потусторонняя жуть коснулась лица Хьюги, и та едва сдержала крик. Её трясло, мороз катился по позвоночнику, когтями стискивал нутро и оседал в дрожавших вспотевших ладонях. Было жутко находиться с этими двумя так близко. Ханаби потребовалось семь медленных вздохов, чтобы набраться смелости взглянуть на них снова. Обе стояли всё там же, напряженно прислушиваясь. Русоволосая медленно раскачивалась из стороны в сторону и гортанно то ли гудела, то ли мурлыкала, а её напарница прикрыла глаза и замерла на месте. «Что они делают?» - в панике подумала Ханаби. И в этот момент обе резко распахнули глаза, решительные и сосредоточенные. Тёмный взгляд встретился с синим, одни губы отзеркалили усмешку других, и две призрачные фигуры быстрым твёрдым шагом двинулись прочь от Ханаби, вниз по улице, в сторону центра Скрытого Листа. «Ты должна их остановить! - отчаянно закричала на себя Хьюга, пытаясь соскрести остатки мужества во что-то приемлемое. - Давай же, ну, вперёд!» Игнорируя дрожь всего тела и сосущее чувство в груди, Ханаби уже сорвалась с места, накачивая в ноги весь свой скудный запас чакры. И чуть не заорала, когда чьи-то сильные пальцы схватили её за плечо и дернули назад, останавливая. Не помня себя от ужаса, Хьюга резко развернулась, одичавшими глазами впиваясь в противника и выхватывая свой единственный кунай. Надо же, так увлеклась этими двумя, что перестала мониторить обстановку! Паника сжала горло, девочка отмахнулась лезвием почти лихорадочно, вскидывая глаза. Перед ней стоял Хьюга Хизаши, младший брат её отца, сошедший с ума по его вине. Ханаби всегда очень его жалела, немного презирала и чуть-чуть боялась. Что-то внутри у неё вздрагивало, когда она встречалась с его растерянным пустым взглядом. Но сейчас глаза напротив были спокойны, как ясное светлое небо перед рассветом, и абсолютно разумны. - Не стоит, Ханаби-химе, - сказал Хизаши умиротворяющие. – Этим двоим вы всё равно не помеха. Принцесса Хьюг смотрела на своего дядю, напуганная до дрожи его хладнокровием, и чувствовала, как разливается в груди вязкое отчаяние. И что ей теперь делать?! Колоритная незримая пара исчезла за поворотом, и Ханаби готова была поклясться, что младшая девушка, задорно растрепав свои тёмные волосы, напоследок лукаво подмигнула ей ультрамариновым глазом.***
Местом встречи армий шиноби была выбрана граница Страны Камня и Дождя. Равнина здесь выгибала кошачьи спины холмов, с востока лежала громадная кромка леса. Его огромный массив, занимавший всю Страну Огня и её приграничье, обрывался ломаной линией, ничем не отделенный от холмистой степи, которая западнее постепенно перетекала в каменистую пустошь, а затем – в горные хребты. Шиноби выбрали небольшую, но уютную низменность между тремя холмами. Край долины пересекал глубокий чистый ручей, так что недостатка в воде у них не было. Саске расслабленно сидел на траве, прикрыв глаза, и жадно втягивал носом пряный запах зелени, которым тянуло от леса. О Ками-сама, как же ему этого не хватало! Рядом лежал на боку и чутко дремал Гаара, подложив под голову согнутую руку. Учиха его понимал – сам устал, как гончая после суток охоты – но уснуть не мог. Внутри бурлило какое-то странное предвкушение, ожидание, напряжение, недостаточное, чтобы взбодрить его окончательно, но и слишком сильное, чтобы позволить Саске погрузиться в сон. Парни расположились у подножия одного из трёх холмов, лицом на юг. По правую руку от них войско Суны разбивало лагерь: ставились палатки, закладывались кострища, шла полным ходом ревизия оружия, шумно разворачивалась полевая кухня. По левую лежал неширокий вход в долину, а за ним высилась ровная стена деревьев. Саске закинул руки за голову и откинулся назад, растягиваясь на траве в полный рост. Небо над головой смягчило оттенки перед закатом, острый горб холма на западе превратился в чернильный абрис, на котором чётко выделялись две фигуры дозорных. Суна пришла сюда всего час назад, но Темари всё равно утащила Итачи в центр бюрократического ада – на военный совет. Саске вроде тоже позвали, но как-то смутно, поэтому он воспользовался правом откосить, сославшись на "я-не-понял-что-вы-меня-приглашали"-версию, а Гаара отрубился раньше, чем девчонка из адъютантов Казекаге успела договорить. В общем-то, увидев дремлющего джинчурики, она даже не пыталась успеть. Саске, лениво повернув голову, оглядел почти разбитый лагерь и закусил губу. И всё-таки, до чего же их мало… - Армия Ивы здесь! – зычно крикнул один из дозорных с западного холма. Лагерь тут же оживился, зашумел, забурлил, и Саске, потянувшись, встал. Идти встречать он не собирался – там и так будет много народу, а вот высматривать своих ему никто не мешает. Первые ряды бойцов Камня появились из северо-западного входа в долину через пятнадцать минут. Раса обменялся жуткими улыбками со спорхнувшим с небес Ооноки, они пожали друг другу руки, и шиноби тут же начали перемешиваться. Война перепаяла их принципы: Суна и Ива встречались, как старые верные друзья, хотя какой-то месяц назад они с удовольствием намотали бы кишки друг друга на пакт о ненападении. Люди обнимались, хлопали друг друга по плечам, делились впечатлением, песчаники тут же потянули новоприбывших к их месту чуть южнее лагеря Суны, хотя и так было ясно, что стоянка у них будет общая. То тут, то там звучали взрывы смеха и возбужденные, радостные споры. Саске наблюдал за этой картиной с лёгкой улыбкой, прекрасно понимая их состояние. Он и сам был почти счастлив уже оттого, что Песок не один в этой войне, что у них есть союзники. - Они здесь, - тихо и тепло произнесли сзади, и Учиха глянул на Гаару. Тот проснулся от шума и теперь сидел, расслабленно положив кисти на колени. - Да, - с той же интонацией откликнулся Саске. Ещё через пять минут к ним подошёл Итачи, останавливаясь неподалеку и тоже наблюдая за воссоединением армий. Саске косился на него и старался не хихикать: старший брат казался отчаянно встрепанным, с остатками весёлой паники и отчаяния в глазах. - Эй, Гаара, - окликнул наконец Итачи джинчурики. – Вот скажи, как в вашей семье мог родится этот сущий демон с веером? Потому что, ну, это же искусство – так профессионально наносить мне черепно-мозговую без касания! Или этому где-то учат? - Так и знал, что ты не удержишься, - хмыкнул себе под нос Саске и тут же получил закономерный ответ: - Ты не понимаешь моей боли, потому что она вскрывает затылок не тебе! Гаара негромко фыркнул от смеха. Ситуация была абсурдной уже потому, что данный диалог остряков года происходил между Учихами, но от этого было тепло: потомки великого клана не позволяли себе такого рядом с чужими, а значит, он, Гаара, был допущен в самый ближний круг, причём уже на подсознательном уровне. - Никто меня не понимает, - картинно вздохнул Итачи, но тут же замолк, увидев приближающиеся к ним фигуры. Вперёд радостно шествовал Дейдара, и его блондинистый хвост подёргивался в такт шагам, а в голубом глазу играл наглый азарт жизнерадостного маньяка. Итачи вспомнил небо над Конохой, взрывающихся птиц, вздохнул – боже, как это было давно! – и придал лицу нейтрально-дружелюбное выражение. Позади подрывника бок о бок шли две куноичи: Куроцучи и Харуно. Они о чём-то негромко говорили, периодически поглядывая на Тсукури. Дей подобрался к ним вплотную, остановился прямо перед Итачи, качнулся с пятки на носок и приветливо помахал рукой. Рот на ладони радостно показал Учихе-старшему язык. И Итачи бы стопроцентно поверил в то, что над ним издеваются, если бы не серьёзный взгляд Тсукури. Тот смотрел открыто и прямо, твёрдо, словно спрашивая: «Ну что, наша старая война в прошлом? Прощаешь? Или будем драться?» «Он чем-то похож на Удзумаки», - заключил Итачи и позволил себе короткую ухмылку. - Ну привет, - сказал он и протянул руку. Дей моргнул, глянув на неё с плохо скрытым – или не умел, или отвратительно старался – недоумением, а потом улыбнулся уже искренне и крепко пожал протянутую ладонь. Они встречались лично всего второй раз, а как союзники – вообще первый, несмотря на то, что Тсукури прожил в Конохе полгода, но уже считали друг друга своими. Всё-таки Наруто умел сближать людей даже на расстоянии, причём сам при этом сохраняя комфортную дистанцию. Что за человек вообще? Сакура тем временем приветливо поздоровалась с Гаарой и Саске, представила им Куроцучи и теперь негромко рассказывала про Алого генерала, отвечая на вопрос Собаку но. Саске наблюдал за ней и удивлялся тому, как сильно Харуно изменилась. Он помнил капризную беспомощную девчонку, похожую на шиноби примерно так, как сам Учиха был похож на веселого молочника. Но теперь перед ним стояла собранная сильная куноичи, умелая, надежная и верная, с нержавеющей сталью взгляда зелёных глаз. «Удивительно, - подумал Саске, слушая, как чётко и образно Сакура расписывает боевые характеристики Кумы и план по его убийству, который она придумала сама. - Просто удивительно». Он и сам не понял, как протянул ей руку. Харуно заметила этот жест не сразу, и Саске успел представить себе её восторженный писк, но Сакура снова его удивила. Она только чуть улыбнулась и уверенно ответила рукопожатием. Оно, кстати, Саске понравилось: твёрдое, жилистое и решительное, как у матёрого бойца. Куроцучи, перехватив повествование подруги, ярко расписывала аспида, размахивая руками. Гаара слушал её очень внимательно, чуть склонив голову к плечу. Постепенно монологи переросли в общий диалог, довольно оживлённый, в который тут же влились побратавшиеся Итачи и Дейдара. Саске было очень уютно в этом кругу, и он видел, что ощущения общие. Да, крыло действительно было почти семьёй – то, что они пережили, оказалось важнее кровного родства. Вокруг них образовался вакуум, но не враждебный, а дружелюбный, почти благоговейный, уважительный. Саске даже слышал краем уха, как группка бойцов Ивы и Суны жарко спорит о том, кто же круче: Чёрный генерал или Алый. Целью дискуссии было установить, какая же тройка из крыла улётней. Они прямо так и сказали: улётней. Куроцучи и Дей, уже сцепившие руки в замок, захихикали, Сакура не сумела сглотнуть смешок. - Кстати, - вдруг серьёзно сказал Итачи, - вам не кажется, что нас… маловато? - Кажется, - кивнул Гаара. - Если из Конохи будет, м, столько же, сколько нас вместе взятых, мы даже к стенам Цитадели подойти не сможем, да, - вставил Дей, убивая всех своей радостной прямолинейностью. Куроцучи влепила ему подзатыльник. - Спасибо за то, что каркаешь, - хмыкнула Сакура. – Тёмный оценит твою поддержку. - И выдаст эксклюзивное надгробие: «За язык без костей»! Три штуки: по кирпичу на каждое помело, – подхватила Куроцучи, и девушки дали друг другу пять. Тсукури отвернулся, изображая оскорблённую добродетель, а остальные мягко рассмеялись. - Насчёт этого, - после паузы начал Гаара, - Наруто недавно – когда я доложил, что мы на месте – сказал, что у него есть хорошие новости. - Ну да, откуда вообще могут быть эти хорошие новости? – скривилась Куроцучи. Учихи пожали плечами, Сакура задумчиво улыбнулась, но говорить ничего не стала. Саске ухватил это выражение лица и понял, что у Харуно появились какие-то догадки, явно обоснованные. И когда эта девушка успела стать настолько умной? - Идут! Они идут! – закричали караульные, и в их голосе слышался какой-то нездоровый, ликующий восторг. Саске развернулся ко входу в долину, заинтересованно поднимая бровь. Гаара переглянулся с Итачи, Сакура что-то негромко сказала Куроцучи. Младший Учиха не расслышал, но, судя по смешку куноичи Ивы, это было что-то многообещающее. А потом из-за холма показались они, и Саске вздрогнул от радостного неверия. Рядом прозвучал мягкий вскрик Харуно и хохот оценившего масштаб хороших новостей Дея. Впереди авангардного клина армии Конохи, состоящего в основном из Учих и джонинов, шествовала Цунаде, и от её походки веяло решительностью и силой. Принцесса Сенджу держала подбородок высоко поднятым, в карих глазах пенился триумф, а руки были свободно сложены под грудью. Она была не просто сильной – вся её поза так и дышала превосходством. Сразу за Пятой Хокаге двигался Удзумаки, привычно невозмутимый, с лёгкими огоньками насмешки в уверенных голубых глазах. Вокруг него дрожала незримая аура крупного зверя, предводителя большой и опасной стаи, но угроза эта была дружелюбной, почти родной, словно мощь Наруто укрывала всю армию или, как минимум, авангард. Справа и слева от джинчурики шли его биджу: Курама, похожий на росчерк алого на мокром холсте, и Мататаби, сверкающая разными глазами и уверенной наглой усмешкой. Их ауры органично вплетались в ощущение присутствия Удзумаки, и эта троица казалась единым целым, даже двигалась в одном ритме. Саске смотрел на Наруто, и ему казалось, что что-то в их лидере изменилось, что-то глубинное и на первый взгляд незаметное, словно скрытый в ножнах клинок наточили до бритвенной остроты и закалили до алмазной прочности. Удзумаки смотрел перед собой даже чуть равнодушно, бьющее в долину закатное солнце золотило его светлые волосы, наделяя их мягким ореолом, и ярко горело в стальной чешуе идущего сзади Субараши. Дракон невозмутимо скалил белоснежные клыки, полураскрытые крылья бликовали острыми ртутными искрами, а тяжёлая металлическая поступь гулко аккомпанировала угрожающему маршу шагов сотен и сотен шиноби. А шиноби было действительно много, очень много, куда больше, чем мог предположить Саске. Армия, пришедшая с востока, чуть ли не вчетверо превосходила войска Суны и Ивы вместе взятые. И причиной этому были ещё два боковых авангардных клина, возглавляемые Райкаге и Мизукаге. Эй шёл так, словно каждым шагом заколачивал минимум десяток гвоздей. На открытой могучей груди бугрились под смуглой кожей мускулы, в уголках губ блуждал азартный оскал, глубоко посаженные глаза казались концентратами уверенности. По правую руку от него двигался похожий на него мужчина в солнечных очках и с татуировкой в виде бычьих рогов, набитой на левой щеке. А за этими двумя братьями-богатырями – ровные ряды шиноби Кумо, причём большинство – джонины и чунины. Кажется, Райкаге привёл весь цвет Облака. Теруми, шествовавшая с другой стороны главного авангардного клина, не ступала – плыла в своём длинном синем платье. Открытые плечи едва не светились гладкостью кожи в тёплом предзакатном свете, безупречно уложенный в "ёлочку" водопад густых волос струился по спине, ультрамариновый лак на ногтях бликовал искрами, а карминовые губы изгибались в лукавой улыбке. Зелёный глаз, не скрытый локонами, горел предвкушением и лёгким коварством. Бойцы Тумана за её спиной все как один выглядели форменными отморозками, и Саске даже представить боялся, на что похожа эта гвардия в бою. Демонов ждёт неприятный сюрприз. Сакура негромко ахнула. Саске недоуменно обернулся к ней, проследил за её взглядом в ряды Кири – и сам едва удержал челюсть. Забуза, шагавший совсем рядом со своей Каге, махнул ему рукой и обозначил под бинтами зубастую ухмылку. Обезглавливатель, висевший у него за спиной, стал, кажется, ещё острее – по лезвию спускалась полоса отражённого света. Учиха, пытаясь выйти из ступора, вернулся к своей последней мысли. Он поторопился. Демонов ждёт о-очень неприятный и пугающий сюрприз. Пока громадная армия вливалась в долину, Раса и Ооноки успели отойти от шока и двинулись навстречу коллегам, придавая себе самый грозный вид. Старик Цучикаге, оценив рост приближающегося Эя, даже поднялся в воздух и довольно смотрел на остальных Каге сверху вниз. Цунаде оказалась рядом с ними первой и ответила на до жути дружелюбную улыбку Казекаге, которая так напрягала Третьего, своей чуть наглой и безумно обаятельной усмешкой. По её сигналу войска Конохи, строго распределяясь на колонны, начали занимать предназначенную для них территорию. Бойцы Ивы и Суны кинулись их приветствовать, а недоумевающие Кири и Кумо постарались самоустраниться – такое дружелюбие к вчерашним врагам казалось им странным. «Ну, это до первой общей битвы», - хмыкнул про себя Саске, глядя, как группа Песка помогает Учихам разбирать багаж и бурно делится последними новостями. У него от сердца отлегло, когда он нашёл взглядом серьёзного Фугаку и безмятежную Микото рядом. Родители были более чем в порядке, у шиноби теперь достаточно сил, чтобы потягаться с демонами, над долиной уже повис весёлый гам тысяч голосов – и жизнь стала почти прекрасной. Крыло неосознанно выстроилось полукругом, все лицами к приближающемуся лидеру. Наруто чуть откинул голову назад, и его лёгкая усмешка стала немного шире. Голубые глаза светились мягкой радостью. Удзумаки остановился на противоположной стороне круга, Ниби и Кьюби тут же заняли места по обе стороны от него, незаметно подошедшая Юки – «Откуда она, м, выпрыгнула?!» - замкнула кольцо. Наруто медленно обвёл их всех взглядом и произнёс, расслабленно опустив плечи: - Вечер добрый. Крыло откликнулось хором нестройных приветствий. - Рад видеть всех вас живыми, - продолжил лидер неожиданно серьёзным тоном. –Я вами горжусь. То, что вы сделали, просто невероятно. Хорошая работа. И он склонил голову. Саске почувствовал, как к горлу подступил комок. Хорошая работа. Ему, оказывается, было так важно услышать эти слова, увидеть в глазах Наруто одобрение. Но то, что их лидер – несгибаемая сила, с наглой усмешкой, грудью бросавшаяся на копья врага, – так открыто выразил своё уважение, окончательно ослабило внутреннюю струну, которая звенела о его беспомощности перед могуществом демонов. Крыло на мгновение ошеломленно застыло, потом прозвучал единый длинный выдох, и все они склонили головы в ответ, дружно грянув: - Ради мира шиноби! Наруто им искренне улыбнулся, и именно в этой его улыбке прорвалась усталая тоска. Саске сжал кулаки. Удзумаки остро глянул на Дейдару, потом на его девушку, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке. Ещё бы, под тем взглядом, который перевёл на неё Наруто, мало кто вообще мог чувствовать себя комфортно. - Ты Куроцучи, верно? - Д-да. По тому, как удивленно глянула на куноичи Ивы Сакура, Саске понял, что Харуно и представить не могла, что эта боевая девушка гор может запинаться. - Она, м-м, сильная, - вступился за неё Дейдара. - Я не сомневаюсь, - кивнул Наруто. – Добро пожаловать в отряд, Куроцучи. Куроцучи хлопнула глазами, Тсукури кинулся её тискать, остальные мягко рассмеялись. После этого строгое кольцо распалось, крыло перемешалось. Наруто пожал руки Саске и Гааре и начал расспрашивать их о Чёрном генерале. К ним подскочил Дейдара, таща на буксире Куроцучи, и влился в разговор. Юки подошла к Итачи и лукаво заглянула ему в глаза. - Так кто же я такой? – спросил Учиха с усмешкой. Китаказе озадаченно нахмурила брови, а потом, вспомнив их разговор перед осадой, усмехнулась и, резко сократив расстояние, что-то шепнула парню на ухо. Щёки Учихи на мгновение вспыхнули слабым румянцем, отправив его младшего брата, наблюдавшего за ними краем глаза, в глубокий нокаут. Юки и Итачи переплели пальцы и тихо заговорили. С Сакурой рядом остановилась Ниби, интересуясь тем, как они умудрились спалить Алого генерала до самого черепа, к ним подошёл Суба, добавляя своим грохочущим ментальным голосом, что он был действительно впечатлён. Кьюби, качнувшись с пятки на носок, расцвёл самой ехидной из своих усмешек и танцующей походкой подошёл к Итачи, на корню обрубая всю романтику. Юки, кажется, была готова ему врезать. Крыло шумело, шутило, перемешивалось, меняло разбиение на группки, и обстановка в нём была такая уютная, что у всех заметно улучшилось настроение. Правда, Саске заметил две тревожные вещи: Кьюби и Ниби, обычно мило цапавшиеся по любому поводу, не перекинулись за все это время и словом, а Наруто и Юки даже не смотрели друг на друга. Саске ощутил неприятное волнение. Кто бы мог подумать, что расколется их самая надёжная и самая сильная группа, сердце их отряда? Он не стал поднимать эту тему, весело болтая с Удзумаки, но ледяной озноб всё равно скользил по затылку. Наруто улыбался, острил, даже слегка велся на провокации Дейдары, но всё это было так поверхностно, а внутри клубился грозовой фронт, тяжёлый и страшный. Удзумаки казалось, что что-то давит на его сознание, пытается его подмять, отогнать, растянуть перед глазами ту опасную багровую пелену. Ему требовались немалые усилия, чтобы наступать тьме на горло. Правда, сейчас, когда вокруг собралась его стая, стало немного полегче, но буря внутри никуда не исчезла, хоть и ослабла. Наруто не ожидал, что перед ним остановится Сакура, что её глаза плеснут таким решительным отчаянием. Крыло замолкло, озадаченно переглядываясь. А Харуно вдруг согнулась в строгом поклоне: - Прости меня! Удзумаки опешил. Сакура, не разгибаясь, продолжила: - Я обещала, что я присмотрю за ней. Я должна была прикрыть её в той схватке. Прости меня, что не сдержала слово. Её гибель – моя ошибка. Она распрямилась, глядя в спокойные глаза напротив и не осознавая, что каждое её слово каленым железом продирает по свежим кровоточащим ранам, и добила: - Я видела, как она пала, но не успела. Оказалась слишком слабой, чтобы встать рядом, когда это было ей больше всего нужно, - Сакура зажмурилась. – Прости меня. Можешь ударить. Куноичи стояла идеально прямо, слова чеканила, а из-под закрытых век не выкатилось и слезинки. Наруто закусил изнутри щёку до крови, стиснул в карманах кулаки так, что заныли от боли пальцы, и плавно сделал шаг вперёд. Харуно даже не вздрогнула, хотя наверняка ждала удара. Удзумаки прошёл мимо неё, хлопнув девушку по плечу, и остановился поодаль, разглядывая огромный воинский лагерь, залитый закатным светом. Он дышал ровно, плечи распрямились сами собой, знакомая густая сила загрохотала по жилам. Теперь у шиноби было своё море оружия и горящих глаз. Линию губ Наруто сломала жесткая усмешка. Скоро Тёмный узнает, что такое ужас. Крыло выстроилось клином за его спиной, позади них Субараши развернул сияющие сталью крылья. Ветер дохнул им в лицо свободой и скорой битвой, шевельнул волосы, солнце ярко полыхнуло в протекторах. - Что теперь? – негромко спросил Итачи. Усмешка Наруто стала шире. Он твёрдо взглянул вперёд, через весь лагерь на запад, где догорало падающее за горизонт солнце. - А теперь начинается наша контратака. Над ними повис неслышный небесный звон – звенела бурлящая в венах решимость. Война только начинается. Ветер снова окутал их прозрачным потоком, и в ушах Удзумаки зазвучал тихий переливчатый голос. На великой охоте начинается день, …Четыре рубежа, где с восходом солнца вспыхнули первые великие битвы… Пляшет солнечный знак на струне тетивы. …Стрела Белой Тени легко ушла в горло демона… За спиною бесшумно стелется тень В переплетении жесткой травы. …Кусакагуре никогда не забудет чёрной орды и пришествия пламени… Вьётся путь по хребтам одичавших гор, По сухим ковылям да по перьям седым, …Дороги войны: отступление, осада, бешеная гонка за бегущей армией демонов… Где смерть жжёт костер, Ты вдыхаешь дым. …О да, он сполна ощутил этот запах… Зов крови… Ястребиное зрение, Человечьи глаза. …В голубых глазах теперь полыхала ледяная сталь ненависти… Зов крови… разгорелись поленья – Не вернуться назад. Теперь у них одна дорога – только вперёд.***
Рюга, исполняющий обязанности генерала Третьей армии Шиньяцуме, настороженно нюхал воздух. Запах собственной крови немного забивал чутьё, но распоротое плечо он успел неплохо перевязать, так что рана не грозила стать серьёзной проблемой. А учитывая, что она являлась платой за перекушенное горло одного из выскочек, считавших, что это ему предначертано занять место Кумы… Рюга тряхнул головой, распрямился и вышел из наспех установленного шатра. Его со всех сторон окружали неряшливые, прохудившиеся палатки и лежки, между ними хаотично поблескивали костры. Разрозненная, перемешавшаяся в кучу армия глухо роптала, как штормовое море. Отовсюду долетали звуки единичной грызни – мелкие начальники делили власть. Чуть поодаль от основных сил лежали раненые, точнее, те из них, кто смог за армией тащиться. Они повалились друг рядом с другом, пытаясь хоть как-то согреться, и от них несло смрадной смесью запахов крови, боли и отчаяния. Рядом с Рюгой остановился светловолосый верзила с узкими прорезями синих глаз. Оценивающий взгляд прошёлся по временному генералу, недобро блеснул. Демон – Рюга опрометчиво выбрал его себе в помощники – чуть развернул плечи и выставил ногу вперёд – явный вызов. Рюга ощерил клыки, вскинул подбородок, окатил ледяной насмешкой глаз – он сильнее, его должны бояться. Помощник глухо рыкнул, тряхнул светлой гривой, всучил свиток с отчётами и ушёл. Рюга развернул документ и поморщился. Цифры прыгали и разнились, сползали из одних колонок в другие, а точно в центре таблицы красовалось жирное пятно. Причём генерал готов был спорить, что данные ничуть не соответствуют действительности. В Третьей армии царил хаос. В соседнем шатре раздался визг, потом короткий рык, хлюпающий звук, и на ткань полы что-то брызнуло изнутри, оставляя широкую влажную полосу в обрамлении мелких точек. Запахло свежей тёплой кровью. Рюга с минуту смотрел на расползающиеся разводы, медленно осознавая, что генштаб новый план сегодня не выдаст, зато он снова сократился без его особого участия. Рюга прошёлся по лагерю, пощёлкал зубами, разогнал дебоширящих, отобрал у кого-то трофейные кастеты из хорошей стали. Он не пытался поддерживать порядок, просто закреплял власть. Быть вожаком ему нравилось, хотя бы потому, что можно было сравнивать себя с Вайрудо Кумой. Когда Рюга уже заканчивал обход, с юго-запада донеслись воющие звуки рогов. Они накатывались волнами, сливаясь в сплошной гул, и через мгновение им начали вторить низкие рокочущие ноты с востока. Приближались Первая и Вторая армии. Рюга снова цепко окинул взглядом лагерь. Он был разбит на небольшом плато, прикрытом с севера и частично с востока отрогом близких гор Страны Земли. Неряшливо разбросанные палатки, никакого караула, низкий напряженный гул и драки за еду и тёплое место на окраинах – вот во что превратилась идеально отлаженная военная машина Тёмного. И тем не менее, даже в таком состоянии демоны оставались могучей силой, всё ещё смертоносной и безжалостной. Первой приблизилась Первая армия. Они подошли с южной стороны одной потрепанной, озлобленной, скалящейся толпой, над которой угрожающе горели алым в закатных лучах запылённые стяги. Демоны Рюги – он не отказывал себе в удовольствии так их называть – встретили их настороженным рычанием, даже попыткой сомкнуть ряды. Единая чёрная орда распалась на стаи, которые готовы были рвать друг другу глотки. Рюга быстрым шагом вышел вперёд и тут же увидел высокую смуглую демоницу, на лице которой красовалась наглая усмешка. Генерал Первой армии была вызывающе красива, от неё веяло опасностью, властный постав головы и острый прищур глаз выдавали недюжинные амбиции, и Рюга угрожающе ощерился, ощутив конкурента. Тем не менее, они нарочито медленно пожали друг другу руки, и стаи, всё ещё глухо ворча, начали перемешиваться. То тут, то там вспыхивали локальные стычки, начиналась грызня, но обстановка не располагала к массовому побоищу. Через некоторое время в долину волной хлынула Вторая армия, самая многочисленная, самая разъярённая, самая разобщённая. У них даже не определился вожак, легионами управляли сразу трое демонов немного слабее Рюги, которые постоянно между собой дрались прежде, чем прийти к единому решению. Пятерка вожаков собралась на стыке трёх стихийных лагерей. Демоница держалась непринужденно, по поводу и без скалила зубы, язвила и явно нарывалась. Троица из Второй армии распалась окончательно, потому что нужно было установить иерархию внутри их генштаба. Рюга медленно закипал. Сначала он хорошей порцией Ки прижал самого борзого из троицы, а демоница зацепилась языками с другим. Самые заинтересованные, молодые и горячие сгрудились вокруг пятачка земли, где шёл делёж власти. Они стояли плотным шумным кольцом, рычали, визжали, выкрикивали что-то нечленораздельное. Над толпой витало кровожадное возбуждение, раз за разом волной прокатывался клич: «Убей, убей, убей!» Рюга зарычал на подвинувшегося к нему противника, впиваясь взглядом в наглые алые глаза напротив. Они оба наклонили головы, глядя исподлобья, крепче уперлись ногами в землю, напрягли плечи – и давили, нажимали ощущением едкой безумной силы. То же самое происходило и у демоницы с её оппонентом. Оценив полыхающие гневом ауры, последний демон из Второй армии благоразумно отступил в ряды беснующейся орды, присоединяясь к их воплям. Противников осталось четверо. Рюга не стал выжидать и прицеливаться – он просто рванулся вперёд, с размаху ударяя врагу в голову. Кулак налетел на блок, и Рюга тут же выпустил скопленное внутри руки напряжение одной широкой чёрной молнией. Противника отшвырнуло прочь, раскалённая тёмная дуга разряда, ветвясь и искря, врезалась в толпу. На землю посыпались обугленные трупы, дымящиеся и щедро осыпанные пеплом – останками врага Рюги. Толпа возбужденно и ликующе взвыла, залязгала клыками и оружием; проплешина в живом кольце тут же затянулась, тяжёлые сапоги вбивали в голую землю плато прожжённые тела. Демоница в свою очередь стремительно сократила разрыв между ней и её противником, парализуя его одним касанием пальца. Толпа расстроенно взвыла, потому как явно надеялась на более кровавое зрелище. По изящным багровым губам скользнула змеиная усмешка. Демоница подошла к замершему противнику, вонзила длинные чёрные ногти ему в горло и одним резким движением вырвала кадык. Алая кровь брызнула фонтаном, тело грузно осело на землю, сотрясаемое судорогами. Рюга хмыкнул, слушая восторженный рёв своих обезумевших солдат, и медленно обернулся к демонице. Та так же медленно повернула к нему голову, изящно вскинула точёную бровь. В раскосых прищуренных глазах ярко горел вызов, смуглая кожа казалась бронзовой в закатном свете. «Даже та-ак», - мысленно протянул Рюга, чуть откидывая голову назад и показушно расслабляясь. Аура его наполнялась откровенной угрозой. Они начали медленно, шаг в шаг, огибать друг друга по кругу, не разрывая взглядов. Воздух над ними кипел, в нём сцепились две сильные ауры, две разъярённые чакры. Над беснующейся толпой висел тонкий свист струй ветра, но солдаты этого не слышали: они выли, визжали, ревели, требовали крови и схватки. Вожаков не волновало, что они собираются драться в центре лагеря, что в любом случае будут жертвы, что ближайшие воющие ряды они сомнут в первые полторы секунды. Всё это было так неважно, когда решался вопрос о том, кто сильнее. Они оба резко дёрнулись, в воздухе полыхнули искры от ударившихся в полную силу чакр, но вожаки тут же вернули движениям прежний плавный ритм, продолжая кружить. Толпа, восторженно замершая на мгновение, начала переглядываться, зашевелилась, сомкнулась плотнее в удивительном безмолвии, а потом вдруг единодушно, синхронно, в один рокочущий голос загремела: - Бой! Бой! Бой! Насмерть! Насмерть! Насмерть! Рюга ощутил, как его затапливает яркое искристое безумие, как накрывает с головой алая жажда крови. О да, сегодня он станет единственным генералом всех трёх армий. Глаза демоницы предвкушающе потемнели, на кончиках пальцев проступили иссиня-чёрные когти. Между вожаками натянулась струна, невидимая, тонкая, нервная, дрожащая на пределе. Рюга ощерил удлинившиеся клыки. Он уже напряг ноги, готовясь атаковать, и демоница вся сжалась перед броском. В глотках обоих заклокотало рычание, толпа взорвалась многоголосым оглушительным воплем, который должен был стать сигналом… …и тут они почувствовали это. На три могучие армии Шиньяцуме, на всех демонов до единого навалилась удушливая волна присутствия по-настоящему сильного. Это было ни с чем не сравнимое чувство тяжести, которое отрезвляло и подчиняло, словно на плечи разом ложился холодный атмосферный фронт. Воздух мгновенно успокоился, похолодел. Топла испуганно притихла, как-то сразу стала ниже и меньше. Кольцо разомкнулось, отступило назад и сгрудилось за спинами Рюги и его противницы. Тишина пугала и одновременно отрезвляла. Складывалось ощущение, что рядом снова стоял Вайрудо Кума и невозмутимо скалил жёлтые клыки. По крайней мере, такая аура абсолютного превосходства могла принадлежать только кому-то из генералов. Рюга медленно выдохнул, окончательно успокаиваясь, и развернулся. Его глаза расширились, по внутренностям прошлись холодные когти ужаса, и временный генерал Третьей армии, испуганно оскалившись, сделал шаг назад. Демоница, которая полминуты назад собиралась вспороть ему глотку, встала рядом, едва касаясь плечом, – временный, но очень надёжный союзник. Три армии, перемешавшись окончательно, сбились в одну гигантскую плотную группу, передние сомкнулись в чёткие ряды. На плато теперь лежало громадное чёрное пятно с рваными краями, занимавшее почти половину пространства, а напротив него замерла крохотная тёмная точка – группка из пяти демонов. Четыре адъютанта в чёрных плащах стояли ровным рядом плечом к плечу, все – с одинаково бесстрастными лицами, словно не перед ними скалит зубы огромная орда. Все – довольно сильные, но до уровня Рюги не дотягивали. Да и пугали его не они. Перед ними, в совершенном одиночестве против громадной толпы, стояла высокая, худая и болезненно бледная демоница. Её бесцветные до белоснежного волосы, небрежно подхваченные в хвост, обрамляли тонкую слабую шею, в них зарывались длинные пальцы, похожие на обтянутые белой кожей кости, а бледное лицо с заостренными чертами выражало только усталое равнодушие. С плеч до самой земли катился мягкими волнами из дорогой ткани насыщенно-синий, цвета индиго, плащ. Демоница внешне выглядела немощной и разбитой, тщедушной, измученной какой-то тяжёлой, гложущей её изнутри болезнью. Её тонкая фигура почти терялась на фоне сомкнувшихся позади неё адъютантов, но Рюга ни за что не осмелился бы заступить ей дорогу. Над демоницей огромным грозовым фронтом висела незримая тяжесть огромной силы, словно в воздухе застыл тысячетонный гранитный утёс, уже весь покрытый трещинами, ждущий последнего толчка, чтобы обрушиться вниз. Эта сила была гуще, чем у Курои, агрессивнее, чем у Кумы, удушливее, чем у Кемури. С бледного лица смотрели равнодушные электрически синие глаза, и Рюга не видел в них рассудка. Если у трех генералов во взгляде жила яркая и расчётливая искра гениального безумия, то демоница смотрела прямо и в упор бездушными глазами большого зверя, который вроде уже насытился кровью, но хозяин дал команду "взять". В них не было цели, не было идеи, не было огня, просто ледяная пустыня, отутюженная чудовищной мощью до девственной чистоты идеального убийцы. Рюга невольно прижался к своей смуглой союзнице ближе, потому что вынести давящее присутствие в одиночку казалось невозможным. И тут вперёд выступил светловолосый выскочка, который совсем недавно принёс Рюге отчёт. «Идиот», - коротко констатировал временный генерал, глядя, как его помощник вскидывает подбородок, всей своей позой бросая незнакомой демонице вызов. - Ты кто такая? – рявкнул самоубийца, полыхая глазами. – Не лезь не в своё дело! Демоница моргнула, медленно пошарила тупо застывшим взглядом перед собой и наконец сфокусировалась на высокой фигуре наглеца. - Оглохла? – снова подал голос помощник Рюги (теперь уже бывший, как самому генералу казалось). – Я задал тебе вопрос! Тонкие пальцы выпутались из выцветших волос, рука опустилась, скрываясь в складках плаща. Голова выровнялась, бескровные губы дрогнули. В пустых глазах шевельнулась тень осмысленности, а потом они начали постепенно заполняться резким холодным светом. - Раздражаешь, - тихо, без всякого выражения произнесла демоница, и радужки её полыхнули изнутри синими ослепительными кольцами. В ту же секунду в воздухе повисла короткая белая вспышка, раздался резкий чирикающий щелчок, и на каменное плато осыпался совершенно чёрный мелкий прах. Рюга содрогнулся всем телом, толпа шарахнулась назад, давя последние ряды. Повисла жуткая тишина, никто не смел её нарушить. Адъютанты демоницы насмешливо переглянулись. Рюга не мог сдержать мелких холодных мурашек – он ещё никогда не видел, чтобы атаковали вот так, на расстоянии, активируя технику глазами. Нет, он слышал, что Курои тоже умел нечто подобное, но Чёрному генералу необходимо было коснуться предмета, чтобы поджечь его на расстоянии, и тело хотя бы горело. Демоница же даже не шелохнулась, а её враг был уничтожен мгновенно, словно… …словно она убила его взглядом. - Значит так, - медленно, с трудом собирая слова в предложения, заговорила демоница. – Бардак отменяется. Теперь вами – всеми вами – командую я. Я – это настоящий генерал Шиньяцуме, зовут меня Широ Кенруи. Она сглотнула, чуть дернула головой и добавила, опустив потухший взгляд на кучку пепла: - Неповиновения я не терплю. Три армии Тёмного в едином порыве опустились на колени, и Рюга рухнул вместе с ними, склоняясь совершенно добровольно, не сдерживая довольной кривой усмешки. У них снова есть вожак. Легионы Шиньяцуме наконец вернули былую мощь.***
Крыло разбило свой собственный лагерь неподалеку от основных сил. От лагеря и любопытных взглядов их отгораживал стальной бок вытянувшегося полукольцом Субараши. Дракон глубоко дышал во сне, слабый свет звёзд ртутными отблесками купался в чешуе. Мягкая тёплая ночь накрыла стан шиноби, и он погрузился в спокойный целительный сон, который позволял набраться сил перед наступлением. Сакура спала, закутавшись в одеяло до самых глаз. Дей и Куроцучи сдвинули спальники и лежали в обнимку. Саске и Гаара устроились рядом, свернувшись калачиками, и смотрели, наверное, десятый сон. Итачи дремал, лежа на боку, поверх спальника, недалеко от брата, возле него прямо на траве спал Кьюби. Он слегка морщился из-за длинной травинки, щекотавшей ему ухо. Ниби улеглась подальше от него, обнявшись с хвостом дракона. Юки же предпочла место под боком Субараши – ей, видимо, так было спокойнее. Наруто устроился на противоположном конце их круга. Он тоже лежал на закрытом спальнике, вытянувшись на спине, и беспокойно морщился во сне. Мягкий багряный отсвет тлеющих в центре их маленького лагеря углей костерка бросал повсюду длинные тени. Ветер почти стих, теперь только его слабое дыхание шевелило траву на гребнях холмов, где расположился дозорный отряд. Крыло им доверилось и решило попытаться восстановить силы перед новым убийственным витком событий. Неожиданно Наруто крупно вздрогнул, на лбу его выступили капли холодного пота. Пальцы на руках согнуло судорогой, лицо исказилось, на шее вздулись вены. Удзумаки трясло в беззвучной лихорадке, мышцы постоянно нервно сокращались, сердце то замирало, то билось так отчаянно, словно хотело выскочить из груди. Под закрытыми веками бешено двигались глазные яблоки. А потом Удзумаки резко сел, словно его рванули вверх. Лицо расслабилось, превращаясь в бесстрастную маску. Руки в последний раз выгнуло судорогами до того неестественно, словно кости выворачивались из суставов. Удзумаки медленно выдохнул, всё ещё не открывая глаз, слабо повёл плечами. Голова склонилась к правому плечу, затем к левому, руки поднялись на уровень груди, согнулись в локтях, правильно распрямились. Наруто двигался так, словно его за незримые ниточки дергал опытный кукловод, опробующий новую игрушку. Левая рука упала на колени, правая осталась вытянутой перед лицом. На запястье в свете углей маслянисто поблескивал серебряный браслет. Удзумаки Наруто медленно поднял веки. Ядовито-зелёные радужки полыхнули едким пламенем, узкие зрачки-кресты медленно сфокусировались на ладони. Тёмный растянул чужие губы в безумной торжествующей усмешке. - Кто бы мог подумать, что связь с девчонкой окажется достаточно сильна, - голос у Удзумаки стал ниже, в нём явно проскальзывали низкие рокочущие ноты. – Всего-то стоило подправить надпись. Браслет на запястье спаялся в сплошную серебряную ленту, чёрные руны на нём слабо светились изнутри зелёным. Тёмный повёл плечами и шевельнул пальцами, привыкая к подчиненному телу. - Шах и мат, Огненный. Одной пешкой.КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ
*Занавес и зловещий смех Автора за кадром.* Японские слова в тексте: Широ Кенруи – белый бастион. Китаказе – северный ветер. - Юки – снег. - Кору – вызов. - Хосито – властелин. - Хокори – пыль. Моретсу но Кемоно – яростный зверь. Субараши – великий. Арашигакуре но Сато – Деревня, Скрытая в Буре. Шиньяцуме – полуночный коготь. Акацуки но Ками – Бог Красной Луны. Уголок Автора: Все-ем доброго времени суток!) Прошу прощения за такую долгую задержку, но посмотрите: эта глава РЕАЛЬНО огромная! Всем-всем-всем огромное спасибо за то, что зашли со мной так далеко! Я вас люблю, ребята, и пищу с каждого вашего отзыва. Бета, любовь моя, без тебя бы ничего этого не было! Спасибо за твою поддержку и труд, моя верная соратница! Ничего не буду говорить, потому что жду вашего мнения и впечатлений как по поводу главы, так и всей второй книги в целом. Оставьте отзыв, пожа-алуйста, порадуйте меня в праздник^^ Всех с Новым годом и Рождеством! Скоро увидимся в ПОСЛЕДНЕЙ книге! Счастья вам, Ваша _Нико_:3 Зы. Напоминаю про подарок: https://youtu.be/yVf6DieAmQc И заглядывайте в паблик, покидаю опросов, артов и устрою викторинку по Хвостам^^ https://vk.com/11tailsniko